A Gallows Marriage | Свадьба под виселицей

      Они переместились в поместье Ноттов. Гермиона понимала, что Малфою необходима знакомая обстановка, к тому же она была только рада не впускать такую шумную компанию в свой дом.              Тео, Блейз и Пэнси не переставали кружить вокруг Малфоя, спрашивая про исцеляющие зелья, чистую одежду, еду и напитки в честь праздника. Бедная Типпи, обычно сохранявшая спокойствие, готова была расплакаться, пытаясь решить, за что хвататься в первую очередь.              Гермиона шагнула вперёд.              — Типпи, принеси исцеляющие зелья, пожалуйста. Будет очень ценно, если после этого ты сразу принесёшь еды.              На войне она набралась опыта командования в сложных ситуациях.              Было видно, что домовой эльф ещё не до конца ей доверяет, но он явно обрадовался чёткому указанию и тут же трансгрессировал.              — Уже ведёшь себя как миссис Малфой. Я знала, что ты мне понравишься. — Гермиона тяжело сглотнула, услышав слова Пэнси.              Типпи мигом вернулась, и Гермиона попросила положить всё на маленький и очень дорогой на вид столик.              Тео подвёл к ней Малфоя. Тот заметно нервничал, но явно пытался сделать вид, что всё нормально. Кулаки сжимались и разжимались, пока он медленно опускался на стул, который Гермиона для него выдвинула.              — Ничего, если я к тебе прикоснусь?              Такой простой вопрос застал Малфоя врасплох. Очевидно, в Азкабане не часто спрашивали его согласия, а то, каким сделалось выражение его лица, это только доказывало. Малфой неуверенно кивнул.              Гермиона сперва осмотрела раны, а затем капнула настойку растопырника на салфетку и обработала синяки на лице, избегая прямого контакта с кожей. Глаза Малфоя оставались открытыми, но взгляд был направлен куда-то поверх её плеча.              Она достала палочку, и тогда он резко вздрогнул.              — Я просто залечу губу. — Он смущённо нахмурился и кивнул, его щёки порозовели.              Гермиона заживила раны на голове, щеках и губах.              — Кости не сломаны? Или, может, есть другие травмы?              Какое-то время Малфой молчал.              — Нет, это всё.              Она протянула ему баночку с мазью.              — Это поможет избавиться от синяков и облегчить боль. Наноси обильно.              — И когда ты успела стать экспертом в целительстве? — Гермиона удивилась его вопросу, ведь уже привыкла, что он не удостаивает её вниманием.              — На войне. — Она не хотела отвечать так прямо, но усталость брала своё.              Малфой просто смотрел на неё, а потом скривился:              — Конечно. Святому Поттеру наверняка нужно было время от времени что-нибудь подлатать. — Ей не нравился этот пронизанный отвращением тон.              — Мне и себе приходилось заживлять весьма неприятные раны.              Малфой опять замолчал.              Стремительно накаляющаяся атмосфера разорвалась громким хлопком.              — Типпи принесла много еды. И шампанское для мисс Пэнси. Принести мистеру Драко новую одежду?              Малфой поразился такому предложению, будто ему и в голову не приходила мысль, что можно надеть хоть что-то, помимо этого изношенного комбинезона.              — Н-наверное… мне лучше сначала принять душ.              — Конечно. Одежда в шкафу в твоей комнате. Не торопись, — энтузиазм Тео сложно было не заметить. Малфой слегка улыбнулся и сжал его плечо, после чего направился по коридорам к своей спальне, как будто был у себя дома.              Как только он ушёл, в комнате воцарилась тишина.              — Охренеть. — И Гермиона не могла не согласиться с Блейзом.              — Я сожгу Азкабан дотла, — прошипела Пэнси.              Гермиона уставилась на столик, заваленный окровавленными салфетками и флаконами с зельями.              — Я с вами.              Пэнси с любопытством посмотрела на неё:              — Зачем тебе это?              Гермиона продолжала пялиться на флаконы.              — Не то чтобы я не ценила твою помощь, конечно, но… ты серьёзно настолько добродетельна? Это такая гриффиндорская черта, которой мы, слизеринцы, просто не научились?              Она фыркнула:              — Добродетельна? Нет. Упряма? Да.              — Вот это уже больше похоже на львов, которых я помню, — усмехнулся Блейз.              Она повела плечами, пытаясь размять уставшие мышцы.              — Визенгамот не искал справедливости, они хотели показать власть. Я не терплю тех, кто издевается над другими.              — Драко издевался, — спокойно напомнил Блейз.              — Да, и я его терпеть не могла. — Тонкий голосок на задворках сознания шептал, что это неправда. Она его проигнорировала.              Пэнси не стала прятать свою искренность:              — Какими бы ни были твои мотивы, спасибо. Я знаю, ты сделала это не ради нас, но всё равно мы ценим твой поступок куда сильнее, чем ты можешь себе представить.              Под их пристальными взглядами Гермиона чувствовала себя неловко.              — Ой, хватит пялиться на бедную девочку. Пора отпраздновать освобождение Драко, — Блейз щёлкнул пальцами, и перед ними появились фужеры с шампанским.              — Может, подождать Малфоя? — спросила она.              — Может, но не буду врать: мне нужно выпить, иначе я не справлюсь с теми мерзкими чувствами, которые сейчас испытываю.              Гермиона с благодарностью приняла от Блейза бокал сухого шампанского и выпила его одним глотком — пузырьки защекотали нос.              — Чёрт, я и не знал, что Золотая девочка умеет так пить, — посмеялся он.              Она, как правило, и не пила, но сейчас по груди разливалось тепло.              — Старается преуспеть во всём, — Гермиона улыбнулась безобидной шутке Блейза и взяла у него ещё шампанского. Она понимала, что стоит сбавить обороты, но жаждала сбежать от тяжёлых мыслей ещё на несколько мгновений. Второй бокал был прикончен почти так же быстро.              — Кто?              Гермиона тут же подняла взгляд и увидела, как в комнату входит Драко. В чёрных брюках и белоснежной рубашке он стал похожим на того волшебника, которого она помнила. Вся грязь исчезла. Синяки поблёкли.              — Ты смыл весь растопырник. Пустая трата хорошего целебного зелья, — слова легко соскользнули с губ Гермионы под действием алкоголя.              Он словно не ожидал, что она заговорит с ним.              — Я уверен, хозяин дома не против. — Она не могла не хихикнуть, Малфой заинтригованно наклонил голову.              — Придётся наносить его заново. Уже доставляешь мне хлопот, Малфой.              Он с интересом посмотрел на бокал в её руке.              — Я должен поверить, что Гермиона Грейнджер так легко пьянеет?              Она тряхнула волосами.              — Я не пьяная. Мы празднуем твоё освобождение.              — А нашу свадьбу?              Гермиона тяжело выдохнула.              — Нет. Давай не сейчас. Я правда не хочу пока об этом думать.              Малфой перевёл взгляд на её лицо. Он сжал челюсти, словно сдерживал что-то, чего не хотел говорить, резко кивнул и отошёл.              Сердце сжалось, и она не знала почему. Будь Гермиона трезвой, возможно, смогла бы понять, но она готова была поклясться, что на один краткий миг распознала в эмоциях Малфоя стыд.              На сегодня шампанского достаточно.              Сидя в мягком кресле, Гермиона наблюдала за тем, как давние друзья воссоединяются спустя пять долгих лет.              Тео и Блейз в шутку спорили о лучшем сорте шампанского. Пэнси возилась с ранами Малфоя, пытаясь снова обработать их настойкой растопырника, но он отказывался. Со стороны казалось, что он уже готов был выйти из себя, но Пэнси только с улыбкой пожимала плечами. Некоторые вещи требуют времени.              Гермиона исполняла роль зрителя. Всё казалось странным. Их друг только что вышел из Азкабана, а они весело болтали, как будто был обычный день.              После ещё часа разговоров ни о чём Пэнси потянулась перед уходом обнять Малфоя, но он сделал шаг назад. Она грустно улыбнулась и тут же исчезла в камине, взмахнув короткими волосами. Они с Блейзом обещали ему скоро встретиться.              Тео предложил остаться — комнат было более чем достаточно, — но Малфой покачал головой и пробормотал, что устал. Гермиона удивилась: в поместье Ноттов ведь явно комфортнее, чем у неё дома.              — Я живу в маленьком коттедже, — вскользь упомянула она.              Но выражение его лица не изменилось.              — Я в курсе. Тео писал, объяснял, чего требует закон. Он упомянул, что жить я буду с тобой. Не вижу причин откладывать неизбежное. — Слова были сказаны с лёгкой неприязнью, Гермионе пришлось сдерживать себя, чтобы не сорваться. Не хватало ещё, чтобы они в первый же день переругались.              Она повернулась к камину, подсчитывая, сколько дней осталось до истечения пяти лет.              Слишком много.              Малфой встал рядом, а Тео махнул на прощание.              Гермиона вышла из камина первой и включила свет.              Ей казалось, она видит свой дом впервые: то, что раньше она считала уютом, было похоже на бардак; то, что прежде можно было назвать изюминкой в интерьере, сейчас выглядело как старьё.              О боже, о чём он подумает?              Гермиона сняла мантию, решив не тушеваться. Как он мог осудить её дом? Она пригласила его к себе и спасла ему жизнь. Если бы он посмел воротить нос в её любимом коттедже, она бы влепила ему пощёчину второй раз в жизни, только на этот раз посильнее.              Она уже готова была защищать своё пристанище от этого засранца, но, обернувшись, увидела, что он смотрит в большое окно гостиной. Уже вечерело, солнце опускалось всё ниже. Бледные пальцы, длинные, как у пианиста, были прижаты к стеклу.              — Здесь так много света, — едва слышно произнёс Малфой. Он поднял брови так, будто никогда не видел, как темнеет небо. — В Азкабане не было окон.              И вся злость Гермионы тут же испарилась.              Ни солнца.              Ни неба.              Так Малфой просуществовал целый год.              — Ты голоден? — Она помнила, как он ковырялся в еде, которую приносила Типпи.              — Нет. — Он не поворачивался и продолжал смотреть в окно, не торопясь убирать с него руку.              — Ладно. Давай я тебе тут всё покажу.              Это было мучительно неловко.              Гермиона провела его по кухне, объяснив, какая магловская техника у неё имеется. Малфой с недоверием пялился на холодильник, но принял факт, что там можно найти еду. Она показала, где ванная, и отчего-то занервничала, когда он одобрительно кивнул, увидев шампуни. И гостевую он осмотрел, похоже, без недовольства. Вот чего Гермиона не ожидала, так это реакции на библиотеку. Как только они оказались в заполненной книгами комнате, Малфой тихонько ахнул и подошёл к стеллажам, изучая названия на корешках.              — Не стесняйся читать, что понравится. Только предупреждаю: здесь много магловских книг.              Он фыркнул, но ничего не сказал.              Закончилась экскурсия возвращением в гостиную — они стали смущённо мяться посреди комнаты.              — Я приму душ и буду уже ложиться. Если что-нибудь понадобится, я тут же приду.              От осознания того, что она будет обнажена, пока Малфой находится за стеной, щёки запылали, и Гермиона быстро ушла в спальню за одеждой — ни в коем случае нельзя было бродить по коридорам в одном только полотенце. Оказавшись в ванной, она заперлась, наложила заглушающие чары и прислонилась к двери, пытаясь успокоить колотящееся сердце.              Гермиона тщательно продумывала, как им обустроить быт, но даже не представляла, на какие эмоциональные горки будет похожа жизнь с Малфоем.              Боже, она не знала, справится ли.              Поздновато, не находишь?              Её внутренний голос может быть той ещё заразой.              Гермиона быстро разделась, встала под душ и замерла на какое-то время, пока не кинулась убедиться, что палочка под рукой.              Осторожность не помешает.              Она не торопилась, тщательно массируя кожу головы. День выдался длинным — таким, будто за сутки проживаешь три жизни. Она дважды вымыла тело, надеясь расслабить напряжённые мышцы, намазалась густым кремом, тщательно нанесла средства для волос на локоны и высушила их. Потом несколько минут потягивалась, пытаясь скоротать время. Но больше не могла тянуть.              Гермиона вышла из душной комнаты, одетая в шорты и свободную футболку для сна. Она подумывала выбрать более красивую пижаму, но потрясла головой от абсурдности этой мысли. Она не собиралась ни на кого производить впечатление.              — Малфой, ванная свободна, если тебе… Малфой? — Гермиона остановилась возле дивана, на котором он сидел.              Она не была уверена в том, что увидела.              На коленях у Малфоя лежал Живоглот. Тот делал всё, что часто делал для Гермионы: тёрся мордой о руки и разминал лапами бёдра. Малфой застыл, но по его лицу текли крупные слёзы. Он не издавал никаких звуков, просто смотрел на кота.              — Прости, Малфой, Живоглот тебя не тронет, — она попыталась отогнать кота, но Малфой тут же поднял руки:              — Нет-нет, всё нормально.              — Но… ты…              Малфой продолжал смотреть на Живоглота.              — Ко мне давно не прикасались с такой нежностью, — его шёпот срывался.              Мир словно застыл. А затем Малфой поморщился — Гермиона навсегда запомнит самое душераздирающее выражение, которое когда-либо видела. Его лицо покрылось пятнами. Он не пытался прятать слёзы, глубоко зарываясь пальцами в рыжую шерсть. Из носа текли сопли, и Гермионе уже стало неловко, но Малфою будто было всё равно. Он осторожно взял тяжёлого кота на руки и обнял его, уткнувшись мокрым лицом в густой загривок, который лишь слегка приглушал громкие всхлипы. Живоглот, обычно не расположенный к настолько явным ласкам, точно чувствовал его отчаяние и не вырывался.              Гермиона поняла, что её глаза горят, и прикусила губу, сдерживая слёзы. Она схватилась за подол футболки, лишь бы не протянуть к нему руки. Это было бы слишком.              Так что она стояла и смотрела, как Драко Малфой, её муж, её школьный обидчик, осуждённый Пожиратель смерти, плачет от невинных прикосновений кота.       

***

      Утром Гермиона проснулась от лучей солнечного света, пробивающихся сквозь занавески. Она словно забыла события предыдущего дня, но, когда вспомнила, глаза её расширились.              Она вышла замуж.              Драко Малфой в её доме. В их доме?              Она видела, как он рыдал, обнимая её кота.              И как после такого вести себя с ним?              Она накинула халат и на носочках прокралась в ванную, молясь, чтобы Малфой ещё спал. Почему-то казалось, что, если она проснётся раньше, это будет преимуществом.              Почистив зубы и умыв лицо, Гермиона готова была пойти в гостиную, но замешкалась и набросила на себя чары гламура. Минимальные, но всё же эффективные. Долго над этим она раздумывать не стала.              Гермиона шла медленно, негромко ступая. Сердце колотилось. Было ощущение, что сейчас из-за угла выскочит чудовище.              В гостиной она заметила, что все светильники горят, и уже собиралась выключить их, как вдруг остановилась.              Малфой так и не дошёл до своей комнаты.              Вечером Гермиона ушла обратно к себе, когда поняла, что ему нужно побыть одному и погоревать о прошедшем годе. Она показывала Малфою его спальню, так что он нашёл бы дорогу и сам. Она совершенно забыла про свой ночной ритуал, поэтому только сейчас проверила барьеры и убедилась, что сумка на месте.              Малфой тем временем лежал на диване всё в тех же широких брюках и белой рубашке, только теперь одежда была помята. Длинные руки раскинулись в стороны. Лицо выглядело самым спокойным из всех, что она когда-либо видела. В детстве он обычно хмурился или усмехался, когда смотрел в её сторону, а в последних случаях был напуган или осторожно молчалив. Сейчас, во сне, с приоткрытым ртом, он выглядел таким юным.              Живоглот свернулся калачиком у него под боком, морда и передние лапы уверенно лежали на груди.              Вот почему он не стал будить меня и просить еды.              Гермиона не знала, что овладело ею в этот момент, но она заглянула в библиотеку и взяла магловский одноразовый фотоаппарат. Убедившись, что вспышка выключена, она запечатлела эту странную картину и спрятала улику в ящик стола.              Когда она вернулась в гостиную, парочка всё ещё спала.              Она спокойно приготовила завтрак и наполнила чайник. За кухонным столом доделала всю работу. Расхаживала по дому в пижаме и халате.              А они продолжали спать.              И Гермиона задумалась, когда вообще Малфой в последний раз высыпался.              Утро уже перетекло в день, и только тогда он наконец зашевелился: медленно вытянул руки над головой, открыл глаза, несколько раз моргнул и тут же выпрямился. Живоглот, мяукнув, побежал на кухню и уселся у миски.              — Доброе утро. Ну, вообще-то уже день, — сказала Гермиона, насыпая коту корм.              Малфой встал с таким видом, будто его застали за каким-то нечестивым делом.              — Я, видимо, уснул, — прочистил он горло. Он просто стоял и осматривался, не зная, что делать. Видеть это было больно.              Гермиона решила избавить его от мучений:              — Чаю?              Он поднял на неё взгляд и принялся разглаживать одежду.              — Мне сначала нужно освежиться.              Гермиона чуть не усмехнулась. Всего день вне Азкабана, а уже стал пробиваться павлин, которого она помнила.              Малфой уставился в коридор, вертя головой между дверями.              — Та, что в конце коридора, — это твоя комната. А ванная напротив, я на раковине оставила тебе зубную щётку.              Он молча пошёл туда, куда она его направила.              Гермиона смотрела под ноги, пока не услышала шаги и щелчок двери.              Вернулся он в мешковатой белой кофте и свободных серых спортивных штанах — хлопковая ткань свисала с исхудавшего тела. На ногах были обычные носки. Клеймо Азкабана ярко выделялось на длинной шее. Синяки на лице стали ещё светлее: лёгкий блеск говорил о том, что Малфой нанёс ту мазь, которую она ему дала.              Выглядел он нелепо.              Гермиона поняла, что ему неудобно, когда он стал оттягивать ткань кофты.              Она должна была признать, что, когда покупала эти вещи, ей было очень смешно представить себе Малфоя в повседневной одежде. Никогда в жизни она не видела, чтобы он одевался так небрежно: с детства он носил роскошные свитера, нарядные воротнички и сапоги из драконьей кожи.              — Выглядишь…              — Просто отвратительно, Грейнджер, что это? — он в недоумении уставился на штаны.              Её это задело.              — Радуйся, что я тебе хоть что-то дала, Малфой. Прояви должную благодарность, или я позабочусь, чтобы в твоём гардеробе не осталось ничего, кроме спортивных маек. — Она бы не стала этого делать, но ему об этом знать было необязательно.              — Отлично. Спасибо за эту… одежду.              Он подошёл к столу и медленно опустился на стул.              — Чай? Ромашковый, — Гермиона подняла кружку, которую уже налила ему.              — Ненавижу ромашку.              Она хотела огрызнуться, что он может заварить всё сам, но Малфой осторожно обхватил кружку руками, вдыхая пар, и закрыл глаза. Потом он попробовал чай и с его улыбающихся губ сорвался довольный вздох.              — Я могу заварить другой сорт. — Гермиона отказывалась верить, что предложила это. Она была готова наброситься на него, но, увидев, как он испытывает удовольствие от такой мелочи, не смогла сдержаться.              — Нет, нормально. Этот подойдёт.              — Какой чай ты любишь?              Он открыл глаза, вынырнув из своих мыслей.              — Зачем спрашиваешь? Отравишь меня завтра?              Тон был настолько знакомым, что Гермиона рассмеялась:              — Конечно нет. Я бы не убила тебя так банально.              Он хмыкнул и сделал ещё глоток.              — Ромашка и правда дерьмо. На вкус как вода из пруда.              — Зачем тогда пьёшь? Никто ведь не заставляет.              — Тепло. Давно не чувствовал тепла, — его признание прозвучало так спокойно.              — Ну, какой чай ты любишь? Если не скажешь, я просто буду заваривать всё, что сама пью.              — Значит, Эрл Грей утром и ромашку в обед?              — Откуда ты знаешь? — удивилась Гермиона.              Он слегка поморщился от очередного глотка.              — Мы же долго учились вместе. Нормально замечать какие-то привычки.              Нет.              Она до сих пор помнила, как часто Рон спрашивал, какой чай она хочет, когда они были вместе. Это всегда раздражало, но вскоре она стала корить саму себя. Кто обращает на это внимание?              Очевидно, её муж обращал.              Гермиона обожгла язык.              — Если хочешь знать, я люблю Эрл Грей.              Она только кивнула, мысли где-то плавали.              — Я обед приготовила, хочешь? — Гермиона встала за сэндвичами, пытаясь сменить тему. — Только изысков не жди.              — Что угодно, кроме серой и безвкусной каши, уже будет успехом.              Он говорил о своём заключении с такой лёгкостью, что Гермиона на секунду замерла.              Она поставила перед ним тарелку. Он с жадностью накинулся на еду и съел половину всего за несколько укусов, но, отпив ещё ненавистного чая, застыл.              — Ты в порядке? — Цвет его лица приобрёл зелёный оттенок. Малфой медленно жевал, прижав к губам сомкнутый кулак. — Малфой?              Он вскочил из-за стола, громко заскрипев стулом, и побежал. Гермиона заволновалась и тут же пошла за ним.              — Что случи… — Но не успела она закончить вопрос, как он закрылся в ванной.              По ту сторону двери раздался звук рвоты.              В этот же момент дом заполонил шум камина.              Стряхнув пепел с рыжих волос, к ней зашёл гость, и Гермиона почувствовала, как побледнело её лицо.              Она забыла поговорить с Роном.