A Gallows Marriage | Свадьба под виселицей

      Гермиона пялилась в стену маленькой комнатки. Она понятия не имела, что надевают на казни, заканчивающиеся внезапным предложением, но решила, что чёрный для такого случая вполне подойдёт, поэтому остановилась на рабочей мантии. Рядом стоял Тео в элегантной чёрной мантии, что только подтверждало правильность её выбора. Волосы она уложила: грива густых локонов спускалась уже ниже груди, такой длины у неё ещё не было. Слабый запах шампуня, который Гермиона улавливала, когда двигалась, успокаивал бешено колотящееся сердце.              В комнате они были не одни: седая ведьма в тёмно-фиолетовой мантии нервно оглядывалась, а её колено неритмично подпрыгивало; волшебник с густыми усами застыл, как статуя, и даже не моргал — видимо, тоже свидетели, и Гермионе стали интересны их мотивы. Он их пытал? Или в поместье Малфоев был убит кто-то из членов их семьи и они пришли увидеть, как свершится правосудие? От этих мыслей она вспотела.              — Можешь перестать? — Тео смотрел на её руки. Гермиона снова ковыряла кутикулы, они покраснели, на большом пальце виднелась засохшая кровь. Гермиона тут же зарделась и сжала кулаки.              — Ни слова, Тео. Мне можно нервничать. Но я не передумаю.              Он снова бросил взгляд на её руки и коротко кивнул.              — Долго ещё? — она покосилась на настенные часы, которые показывали четверть десятого.              — Уже скоро.              В нервном молчании они прождали ещё пятнадцать минут, пока, наконец, дверь не распахнулась. Мракоборец, похожий на мышь, выпустил их из комнаты, провёл по коридору и в большой амфитеатр. И хоть он и был просторным, из светло-серого камня, всё равно напоминал Гермионе сырой и тёмный зал суда Министерства. На самом входе она почувствовала, как её обдало прохладным воздухом. По выходящему изо рта пару было заметно, как часто она дышит. Они спустились по каменной лестнице, по обе стороны от которой располагались ряды кресел. Слева уже устроились члены Визенгамота. Свидетелей подвели к трибунам справа. Несколько мракоборцев негромко переговаривались. Гермиона уставилась на одинокий каменный стул в самом центре. Именно там будет сидеть Малфой. Что-то отвлекло её, и, подняв голову, она увидела чёрные призрачные фигуры — над ними кружили дементоры.               Вообще, Поцелуи должны были запретить. После войны дементорам отвели роль палачей, но с годами возмущение общественности утихло и эту практику отменили. Однако вскоре стали снова вестись обсуждения, что применение дементоров к Пожирателям смерти будет своего рода справедливым воздаянием. Гермиона и даже Гарри писали Кингсли, но ничего не изменилось, и дементоры продолжали охранять Азкабан наряду с мракоборцами.              Гермиона плотнее запахнула мантию, пытаясь отгородиться от их ледяного холода.              Внезапно дверь в дальней части амфитеатра открылась. В зал вошли ещё два мракоборца. За ними — дыхание перехватило — Малфой. Исхудавший, всё в том же бежевом комбинезоне, только заметно более грязном, почти коричневом. Его, выходит, и не переодевали. Челюсть и щёки покрылись редкой щетиной — это напомнило Гермионе, что Малфою всего лишь двадцать три. Такой молодой. Его подстригли ещё короче, и казалось, даже срезали пряди бритвой: волосы были разной длины, а тёмное пятно у правого виска говорило о том, что его поранили и не потрудились залечить.              Дыши. Просто дыши.              Мракоборцы медленно вели в центр Малфоя, скованного кандалами. Было видно, как его грудь вздымается, но даже в пугающе тонкой одежде он не дрожал. Ему разжали руки, которые были сцеплены на поясе, и силой подтолкнули к стулу. Малфой подался вперёд, ударился коленом о камень и едва успел поймать равновесие, чтобы не врезаться в спинку лицом. Тео, о котором Гермиона совсем забыла, тут же подскочил, но она схватила его за рукав и потянула на место: нельзя было допустить, чтобы их выгнали, — если понадобится, она наложит на него приклеивающие чары. К счастью, Тео сам взял себя в руки.              Гермиона вернула внимание к Малфою: он уже сидел, прикованный к сиденью за запястья и лодыжки. Она и не думала, что стул настолько большой, пока не увидела, что Малфой в нём похож на ребёнка. Спинка была широкой и высокой, а подлокотники — куда длиннее рук. Мракоборец взмахнул палочкой, и металлическая лента прижала голову Малфоя к спинке, полностью ограничив движения. В тот момент, когда металл коснулся его лба, Гермиона заметила, как глаза Малфоя на мгновение расширились. Кулаки крепко сжались, и костяшки пальцев напряглись так, будто вот-вот прорвут кожу. Руки слегка дрожали, пока он не сделал такой глубокий вдох, что всё тело внезапно расслабилось. Он уставился прямо перед собой без всяких эмоций. Он больше не двигался, поэтому Гермиона смогла разглядеть тёмные буквы у него на шее. Малфой, как и его отец, получил ещё одну метку. На этот раз — руны и цифры, похожие на идентификационное клеймо заключённого.              Феху и Уруз. Каков отец, таков и сын.              — Драко Люциус Малфой, заключённый номер семьсот семнадцать, был судим и признан виновным. Сегодня, пятнадцатого июня, он получит Поцелуй дементора. Как только приговор будет исполнен, он вернётся в Азкабан и пробудет там до конца своих дней.              Гермиона вздрогнула от слов Верховного чародея. Огастуса Кодсворта. Того самого, с которым разговаривал Тео. Тучного мужчины, явно довольного сказанным.              Она не могла перестать думать о бездушной телесной оболочке Малфоя, оставленной дряхлеть в камере.              — Желает ли заключённый произнести последнее слово?              — Просто переходи к делу и хватит болтать. — Голос Малфоя прозвучал монотонно, хотя Гермиона могла представить, как он говорит это, закатывая глаза и растягивая гласные. Кодсворт был заметно раздражён, но лишь поправил мантию. И сейчас…              — Последние слова свидетелей?              Впервые с момента входа в зал Малфой посмотрел на присутствующих. Его взгляд застыл, как только наткнулся на Тео. Гермиона не была уверена, что он заметил её. Тщательно выстроенные стены Малфоя рухнули, а увидев, какое страдание появилось на его лице, Гермиона почувствовала себя так, будто её ударили в живот.              — Пусть он уйдёт, — торопливо попросил Малфой. — Уведите его, я не хочу, чтобы он здесь был. Уведите его.              Мракоборец наложил заглушающие чары: слов больше не было слышно, но Малфой продолжать шевелить ртом.              — Время для вашего слова вышло, мистер Малфой. Все свидетели были допущены Управлением мракоборцев. Повторяю вопрос: свидетелям есть что сказать? — Кодсворт смотрел выжидающе.              Гермиона застыла. Вот он — тот самый момент. Всего через несколько секунд из Малфоя высосут душу, но она в силах это предотвратить.              Если только сможет сдвинуться с места…              Тео повернулся к ней, и Гермиона увидела страх — страх, что она отступит. Он подтолкнул её к действиям, и она мигом встала, вцепившись Тео в плечо, потому что колени подкашивались.              — Есть! — в ушах раздался её звонкий и запыхавшийся голос. Малфой замер. Его щёки раскраснелись, дыхание участилось, а глаза расширились — он наконец её заметил.              Кодсворт нервно покосился на Гермиону:              — Да, мисс Грейнджер?              Она огляделась вокруг, на ожидающие лица, во рту пересохло.              Вот и всё.              Иного пути нет.              Пути назад нет.              — Я, Гермиона Джин Грейнджер, хочу попросить Драко Люциуса Малфоя жениться на мне. — Слова звучали торопливо, но громко. Гермиона поразилась тому, что ей удалось произнести всё без запинки.              Сперва воцарилась тишина, а затем раздались многочисленные возгласы. Кодсворт приказал толпе молчать.              — Не знаю, чего вы добиваетесь, мисс Грейнджер, но это совершенно невозможно.              — Вот и нет, — встал Тео. — Согласно закону о Свадьбе под виселицей, если Драко Малфой примет предложение, он будет помилован.              Сбивчивые голоса разразились злобой:              — Нелепость!              — Нет такого закона!              — Какого Мерлина происходит?              Кодсворт решительно махнул рукой, снова призывая к тишине.              — Не знаю, к чему вы клоните, но я о таком законе не слышал.              — Он настоящий, принят в начале семнадцатого века. В истории есть множество случаев его применения: например, дела Аберфорта Мерримаунта в 1629 году и Сильвануса Стокварта в 1677. Закон был издан Визенгамотом для сокращения смертности волшебников во времена сжигания ведьм. У меня есть копии юридических рукописей для доказательства. — Тео взял в руки свёрнутый пергамент и передал мракоборцу, стоявшему в проходе, чтобы тот отнёс его судьям. Кодсворт хмуро прочитал бумаги.              — Он очень старый, молодой человек. После семнадцатого века не существует ни одного подтверждённого случая.              — Это не влияет на силу закона. — Гермиона посмотрела Кодсворту в глаза: — Весь этот судебный процесс основан на старых традициях. Неужели Визенгамот сам выбирает, каким законам следовать? Свадьбу под виселицей никто не отменял. Закон действует и сейчас. Я ведьма и ранее не была помолвлена с мистером Малфоем. Я имею право сделать ему предложение, а он имеет право его принять.              Кодсворт продолжал молча пялиться на неё. Гермиона не моргала и не отворачивалась.              После ещё нескольких секунд этого неловкого противостояния Кодсворт опустил взгляд на пергамент.              — В случае согласия мистера Малфоя Визенгамот проверит правомерность этого закона. Если закон окажется действующим, мы будем его соблюдать. — Ответ Кодсворта пробудил ещё больше гневных возгласов, но он продолжил: — Если же окажется, что закон ложный, приговор вступит в силу.              С этими словами он повернулся к Малфою. Гермиона как-то забыла об объекте всего этого действия. Он явно был в шоке. Кодсворт вперился в него взглядом, но Малфой по-прежнему молчал.              — Мистер Малфой, суд требует ответа.              Он не произнёс ни слова.              — Мистер Малфой, мы не будем сидеть тут весь день.              Малфой наконец повернулся к Тео и Гермионе:              — Значит, если я приму предложение, то всё? Я свободен? — недоверчиво спросил он.              — Да, — Кодсворт больше не выглядел довольным.              Тео говорил, им запрещено убеждать его, но Гермиона знала, что он мысленно умоляет Малфоя. Малфой всматривался в зелёные глаза, а затем шок утих и черты его лица сменились холодным спокойствием.              — Я согласен. — Все эмоции в его взгляде испарились. Остался только серый цвет.              Кодсворт взмахнул палочкой, и путы, удерживающие Малфоя, спали. Мракоборцы потянули его вверх, как марионетку, и снова сковали кандалами. Малфой посмотрел сначала на сцепленные руки, потом на Тео, и если бы он мог что-то чувствовать, это было бы замешательство. Кодсворт ответил на невысказанный вопрос:              — Вы вернётесь в Азкабан, мистер Малфой. У мисс Грейнджер есть одна неделя, чтобы отозвать предложение. Мы используем это время для проверки так называемого закона. Я рассчитываю встретиться с вами здесь же через неделю.              Холодный фасад вмиг рассыпался, и Малфой в ужасе посмотрел на Тео. Мракоборцы оттаскивали его к двери, а он не отводил взгляд.              — Я не передумаю! Не передумаю! — прокричала Гермиона. Хотелось согнать самодовольство с лица Кодсворта.              — На этом сегодняшнее заседание окончено. Все свободны.              — Этот ублюдок ещё угрожает, — Гермиона хотела подойти к Кодсворту, но Тео не двигался.              Он стоял в проходе и молчал, не отрываясь от каменного стула в центре амфитеатра.              — Тео?              Он посмотрел на неё стеклянными глазами. Зал пустел, а члены Визенгамота, уходя, громко жаловались.              — Получилось. Мы сделали это, — прошептал он. В глазах стояли слёзы, пока он с ужасом осматривался.              Гермиона почувствовала ком в горле.              — Получилось. Мы сделали это, Тео.              Не переставая удивляться тому, как легко Тео проявляет эмоции, Гермиона погладила его по спине — его рваный всхлип эхом разнёсся по пустому залу.              Гермиона знала, это лишь начало. Настоящее испытание впереди.              А пока она сосредоточилась на том, чтобы утешить друга, чуть не смирившегося с тем, что станет свидетелем гибели единственного члена семьи, которая у него осталась.       

***

      Когда Гермиона вывела Тео из зала, она на минутку отлучилась в туалет. Ей отчаянно хотелось побрызгать прохладной водой на шею: от бешеного адреналина она разгорячилась и вся дрожала. Гермиона двинулась по коридорам, но дорогу преградили ведьма в фиолетовой мантии и усатый мужчина.              — Как ты могла?! Как ты могла освободить это животное?! — женщина захлёбывалась слюнями так, что они стекали по подбородку. Гермиона потрясённо молчала. — Ты только что освободила убийцу! Ты же подруга Гарри Поттера! Ты знаешь, что этот Пожиратель делал с маглорождёнными! Ты знаешь, что он сделал с нашей дочерью!              Гермиона могла только таращиться на женщину:              — М-мне… ж-жаль…              — Тебе жаль? И это всё, что ты можешь сказать? Надеюсь, ты получишь по заслугам! Попомни мои слова, эта змея перережет тебе горло во сне! — Мужчина осторожно пытался оттащить ведьму. Гермиона стояла как вкопанная, слыша, как крики женщины становятся всё слабее и слабее.              Дышидышидышидыши.              Комната закружилась. Гермиона почувствовала себя так, словно её окунули в холодную воду, никак не получалось сделать вдох. Она еле осознавала, что происходит, когда вцепилась в Тео.              — Гермиона?              — Отведи меня домой, пожалуйста. Я… не очень хорошо себя чувствую. — Каким-то образом ей удалось сохранить ровный голос. Было видно, что Тео волнуется, но он без лишних вопросов провёл её к камину для работников Азкабана. Гермиона, кажется, назвала свой адрес, потому что не успела опомниться, как Тео уже усадил её на диван. Живоглот зыркнул на незнакомого волшебника, но прыгнул к Гермионе. Он всегда чувствовал, когда ей нужно его присутствие. Живоглот начал ритмично надавливать лапами на бедро.              — Что случилось? — Тео сел рядом.              — Просто столько всего навалилось. Я плохо спала ночью, и, наверное, простуда подступает, — в очередной раз солгала она, ни к чему Тео знать о словах той женщины. Ему и без того пришлось многое пережить. — Всё нормально, честно. Ничего такого, чего не исправят ванна и чашка чая. Обещаю, приму бодроперцовое.              — Может, Сон без сновидений? — Она кивнула, зная, что не станет его пить. Одно время Гермиона только и делала, что спала, и ей пришлось отказаться от пристрастия к зелью. Год назад она бросила и больше не желала падать в эту яму.              — Да, отличная идея.              Враньёвраньёвраньёвраньё.              Хоть Тео и не выглядел убеждённым, он поднялся с дивана.              — Хорошо. Отдохни, пожалуйста. Надо уладить кое-какие дела до конца недели. Если что-нибудь понадобится, обращайся. Типпи знает, что тебе всегда рады в поместье.              Он направился к камину.              — Спасибо, Гермиона. Правда. — После чего исчез в зелёном пламени.              Как только Гермиона осталась одна, фальшивая улыбка исчезла с лица.              Она сидела.              И сидела.              Живоглот свернулся рядом, как только понял, что она не будет его гладить, а Гермиона всё сидела. Яркий свет дня сменился сумерками и в конце концов перетёк в темноту ночи.              А она сидела.              Гермиона не включила свет, когда пришла домой с Тео, и не включила, когда он уходил, поэтому сидела в темноте. Каждая потерянная на войне жизнь тяжело опускалась ей на плечи. Она готова была поклясться, что если бы потянулась назад, то смогла бы физически ощутить этот груз, который не давал сделать глубокий вдох. В конце концов громкие требования голодного полуниззла вывели её из оцепенения. Она так и не включила свет, а покормив кота, забралась в постель. Одежда, которая подходит и для казни, и для предложения, стала пижамой. Гермиона сняла только туфли и укрылась одеялом с головой, чтобы не смотреть на звёзды.              Вот и всё.              Пути назад нет.              Иного пути нет.