A Gallows Marriage | Свадьба под виселицей

      Тео говорил так, будто нечего было объяснять, но Гермиона его совершенно не понимала.              — Свадьба?              — Если кто-то сделает ему предложение до Поцелуя, его помилуют.              Над абсурдностью условий хотелось только смеяться.              — И всё? Неудивительно, что Министерство хотело скрыть этот закон, так любой может избежать Поцелуя. Ну, тут всё просто. Пусть кто-нибудь сделает ему предложение.              — Я нашёл эту лазейку почти сразу после нашей встречи и уже связывался со старыми друзьями. Драко… он многих оттолкнул во время войны. А нынешняя репутация Малфоев распугивает всех, кто потенциально мог бы это сделать.              — Я думала, в школе ходили слухи об Астории Гринграсс?              — Они с Драко были недолго помолвлены ещё до войны. Закон гласит, что тот, кто был помолвлен с заключённым, даже если помолвку разорвали, не может сделать предложение.              Гермиона почувствовала, как сердце забилось быстрее.              — Разве он не был близок с Пэнси Паркинсон?              — Она помолвлена с Блейзом Забини. Речь хоть и о браке по расчёту, но Драко ни за что не согласится.              В ушах зазвенело.              — Он откажется от возможности выжить? Брак по расчёту — это же то что нужно. Разве они с Пэнси не встречались?              Тео наклонил голову:              — У них своя история. Драко её очень ценит, но у Пэнси были к нему куда более серьёзные чувства. Он не станет причинять ей боль.              — Разве что умрёт, — голос Гермионы звучал ровно.              Тео вздрогнул. Она тут же испытала вину за свои резкие слова, но не стала забирать их. Голова кружилась так, словно из комнаты выкачали весь воздух.              — Ну а ты? Вы с ним не были помолвлены, и ты, я так понимаю, сейчас не женат. Или женат?              — Я бы пошёл на это, поверь мне. Я бы сделал это тут же и заставил бы этого упрямого ублюдка согласиться. Но закон гласит, что предложение волшебнику должна делать ведьма.              — О, так закон не просто глупый, но ещё и фанатичный. Что ж, логично.              Тео выглядел не менее расстроенным:              — Чего ожидать от закона из семнадцатого века.              Гермиона запаниковала. Ей нравилось разгадывать загадки, но ту, которую дал Тео, она уже разгадала.              — Я не могу.              — Гермиона…              Она быстро встала, мотая головой:              — Я не могу. Свадьба, Тео? Свадьба? Это просто смешно. Если я и выйду замуж, то только в будущем, как минимум лет через пять.              — Пожалуйста, Гермиона, ты ведь сказала, что хочешь что-то сделать…              — Да! Изменить закон, устранить несправедливость, а не выходить замуж! Это же Малфой! Мы никогда не дружили даже! На той неделе я увидела его впервые после Битвы за Хогвартс! После битвы, в которой он сражался не на той стороне!              Тео снова уставился в пол.              — Ты сказала, что он не заслуживает такого наказания, что ты его простила.              — Да, я его простила, но это не значит, что я ему доверяю. Он Малфой! Его семья служила Волан-де-Морту. Он пытал маглорождённых!              Дыхание Тео заметно участилось.              — Ты только что сказала, что не видела его пять лет. Это большой срок, чтобы человек мог измениться. Ты его не знаешь.              Гермиона не задумываясь задрала рукав, обнажив шрам.              — Знаю! Я знаю, что именно он первым назвал меня этим словом! Я знаю, как его воспитывали! Я знаю, что он стоял и смотрел, как его тётка резала мне кожу!              Тео закрыл рот, уставившись на уродливое слово. Он всё смотрел и смотрел, пока огонь покидал его глаза.              — Прости, Тео. Я не могу. Я не думаю, что Малфой — тот же задира, что и в школе. Я не думаю, что он заслуживает смерти, но не могу выйти за него. Я бы многое сделала, чтобы помочь, правда, но это? Это уже слишком. Я и так сделала достаточно.              Он продолжал стоять и смотреть на руку. Когда адреналин начал покидать тело, Гермиона ощутила, как её пробирает усталость. Это была она — последняя надежда освободить Малфоя. Но Гермиона не могла этого сделать.              — Прости. Я знал, что просьба невыполнима. Ты и так помогла гораздо больше, чем я думал. И ты права: если он мне дорог, это не означает, что у него нет тёмного прошлого. Спасибо, что выслушала. Не буду больше отнимать у тебя время.              Тео одарил Гермиону грустной улыбкой и оставил её наедине со своими мыслями.       

***

      Гермиона сказала начальнице, хмурой женщине по имени Лидия Флетчер, что неважно себя чувствует и возьмёт отгул на несколько дней. В ответ на свою просьбу она столкнулась с неубеждённым лицом и приподнятыми бровями, но не смогла найти в себе сил переживать об этом. У неё скопилось достаточно неиспользованных больничных, к тому же она обещала присылать все бумаги из дома совой. С Малфоем ничего не вышло, и на работе дела шли не очень. Кто она такая, если у неё ничего не получается?              Попытки читать тоже не увенчались успехом — внимание всё время ускользало. Гермиона пробовала прибраться, но бросила это занятие, когда просто стоять стало слишком тяжело. Кутикулы кровоточили. Шрам чесался ещё сильнее, чем раньше, и понадобилась мазь, чтобы он не горел. Так прошёл остаток недели.              Наконец, после очередного дня в постели из жалкого состояния её вывело постукивание. Сова терпеливо ждала, пока Гермиона откроет окно и заберёт пергамент. Она дала птице угощение из миски, которая стояла рядом, и раскрыла листок бумаги.              Ты правда заболела или взяла заслуженный отпуск? Если ты ещё жива, приходи на ужин. Если нет, я тебя сама убью.       — Дж. П.              Гермиона улыбнулась. Увядание в постели не помогало — возможно, вечер с друзьями, которые всегда поднимали ей настроение, поможет. Хуже уж точно не станет.       

***

      Стало ещё хуже.              Они ужинали за маленьким столиком на площади Гриммо. После битвы Гарри отремонтировал старый дом: с каждой комнатой он словно восстанавливал частички себя самого, разрушенные во время войны. Это место стало первым, которое он смог назвать своим домом. Когда-то подобное чувство дарил ему Хогвартс, но, пусть замок и восстановили, в коридорах его преследовали болезненные воспоминания. Теперь дом на площади Гриммо был наполнен светом и теплом: деревянная мебель, памятные квиддичные вещи и вязаные пледы — он казался идеальным отражением её друзей.              Гермиона пыталась ощутить мгновение настоящего. Своим весельем Гарри и Джинни вызывали улыбку на её лице, но иногда — в те моменты, когда они были откровенно нежны друг с другом и явно влюблены, — на сердце появлялась тяжесть. Обычно ей удавалось насладиться вечером, но сегодня боль казалась острее.              Из-за них одиночество Гермионы стало более осязаемым. Не только в смысле интимных отношений, но и простого общения. Конечно, у неё были друзья, которых она считала близкими. Череда случайных связей тоже помогала наполнить дни и согреть ночи. И всё же ей нужен был кто-то, с кем она могла бы разделить свою боль, свой гнев, своё уродство, не боясь потерять или сломать его. Друзья столько всего пережили и справились с этим — она не хотела обременять их, не хотела показывать, что ещё хранит в себе страх, который так и не смогла преодолеть. Она не могла понять, почему отдалилась, почему стала отталкивать людей, когда так отчаянно хотела притянуть их к себе. Гермиона чувствовала себя одинокой, хотя было в этом и какое-то утешение.              Она виновато смотрела на Джинни. На свою дорогую подругу, которая наверняка гадала, куда пропала Гермиона.              — Как проходят тренировки, Джин? — Глаза Джинни сверкнули любопытством: Гермиона ненавидела квиддич и всем это было известно.              — О нет, ты же до смерти любишь болтать о квиддиче, — вмешался Гарри.              Джинни швырнула в него стручковой фасолью:              — Молчи! Всем очень интересна жизнь знаменитой спортсменки. — Она повернулась к Гермионе: — Всё отлично! Первый матч в сезоне уже на следующей неделе, шестнадцатого.              Шестнадцатое число. На следующий день после казни Малфоя. Гермиона на миг замерла, но усилием воли заставила себя расслабиться.              Всё нормально. Делай вид, что всё нормально.              Джинни, должно быть, всё поняла, потому что сказала:              — О, Гермиона, мне так жаль. Гарри говорил, ты работала над делом Малфоя. Неужели тот парень с артефактами не смог помочь? Поэтому ты взяла отгул?              Гермиона сглотнула, чувствуя, что её трясёт.              — Мы думали, у нас есть план, но в итоге зашли в тупик.              На лицах друзей читалось сочувствие.              — Пожалуйста, не говори, что переходишь к плану Б, где план Б — выкрасть его из Азкабана.              Гермиона закатила глаза, но не смогла удержаться от возможности разрядить обстановку:              — Я уже проверила логистику, да. Оказывается, побег предполагаемого серийного убийцы и кучи Пожирателей очень красноречиво говорит о бреши в системе безопасности.              Гарри кивнул:              — Ещё один побег, вероятно, плохо скажется на моём отделе. Жаль, что вы зашли в тупик. Я знаю, был бы способ, ты бы его нашла, Гермиона.              Она начала сдирать кожу с большого пальца ногтем указательного, силясь унять сердцебиение.              — Малфою вообще не нужна была моя помощь.              — Хорек вёл себя как мерзавец? — Джинни выжидающе смотрела на неё.              Гермиона вздохнула и потёрла глаза:              — Нет. Он был не очень дружелюбен, но и не грубил. Сказал кое-что странное. Что я его интересовала в школе. Ему было тяжело из-за ответственности за свою фамилию, а ещё любопытно, как жить и не отвечать никаким ожиданиям, как маглорождённый. Вышло даже мило. Но и снисходительно как-то.              — Любопытно, говоришь? — понимающе переспросила Джинни.              Гарри будто и не обратил внимания на комментарий жены, он выглядел задумчивым:              — Удивительно, что он признался тебе в чём-то подобном. Это не очень похоже на Малфоя.              Джинни согласно кивнула:              — Думаю, скорый конец что-то изменил в его жизни. Странно видеть его таким… человечным?              Те несколько кусков, которые Гермионе успела съесть, стали протестовать у неё в желудке.              — Когда я с ним говорила, он сказал, чтобы я оставила всё как есть, что всё решено и он уже смирился. Он принял свою судьбу.              — Но ты, конечно, продолжала исследовать и искать зацепки. Из тебя получился бы хороший мракоборец, Гермиона. Я всегда могу рекомендовать тебя в отдел.              — Да, но, похоже, никому не нужна моя помощь, — проворчала она.              — Хоть кто-то, кому нужна или не нужна была твоя помощь, тебе мешал? Помнишь Г.А.В.Н.Э.? Никто из домовых эльфов не хотел, чтобы их освобождали из Хогвартса, а ты всё равно вязала им шапочки. Ты увидела то, во что никто не верил, и решила это изменить. Ты такая, какая есть. — Он смотрел на неё с нежностью, не осознавая, какое значение для неё имеют эти слова. Гермиона улыбнулась, надеясь, что Гарри поймёт, как помог ей, пока мысли её уже неслись в разные стороны.              Гарри верно подметил про характер. Гермиона не могла оставаться в стороне, когда происходило то, что она считала неправильным. Именно поэтому ей стало плохо после прочтения той статьи в «Пророке», именно поэтому она не могла сосредоточиться на любимой работе, именно поэтому не могла перестать думать о пустых глазах Малфоя.              Гермиона была не из тех, кто просто стоит и смотрит, и её пугало, чем это может обернуться.       

***

      Гермиона надеялась, что Тео дома. Все выходные ушли на то, чтобы набраться смелости. Хотя в понедельник ей удалось проделать очень нужную работу для кентавров, в обед она пережила паническую атаку в женском туалете. До казни оставалось три дня. Ей нужно было поговорить с Тео.              Как только Гермиона вышла из камина, к ней подошёл домовой эльф в платье из кухонного полотенца и фетровой шляпе с пёрышком.              — Добро пожаловать, мисс Гермиона. Хозяин Нотт в своём кабинете. Типпи может проводить мисс.              Типпи повернулась и зашагала вперёд без оглядки. Она вела Гермиону через лабиринт коридоров, все из которых были красиво обставлены, пока они не дошли до двери из красного дерева. Типпи дважды постучала и после приглушённого «входите» открыла дверь.              — Хозяин Нотт, мисс Гермиона. — После чего крутанулась на ногах и исчезла.              — Извини за неё, она у нас строго следит за порядком. — Тео стоял за большим письменным столом из того же красного дерева. По всей поверхности были разбросаны бумаги и предметы, к которым Гермиона совершенно точно не должна была прикасаться. Склонность Тео к темномагическим артефактам заставляла нервничать.              — Присаживайся, пожалуйста, — он указал на кожаное кресло напротив, но Гермиона только махнула рукой. Ей хотелось стоять во время намечающегося разговора. Тео этого словно не заметил и, сделав небольшой вдох, медленно сел обратно.              — Я пришла поговорить, Тео. — Он ободряюще улыбнулся. — Прежде всего я хочу сказать, что твоя просьба была совершенно несправедлива. Ты просто дёрнул меня посреди рабочего дня и потребовал на месте принять судьбоносное решение.              Тео лишь обречённо кивал:              — Я знаю, Гермиона, мне так…              — Дай мне закончить, — строго перебила она. — Ты должен был сначала просто рассказать о том, что нашёл, и мы могли бы вместе попытаться решить проблему, а ты всё это вывалил на меня. Тебе не понравился мой ответ, и ты ушёл. Уверена, обычно ты не так консультируешь по проектам. А ещё я надеюсь, что обычно ты не так ведёшь себя с людьми, которых называешь друзьями.              Он не мог смотреть ей в глаза, только кивать.              — В общем, я сделаю это.              Он замер с опущенным подбородком, но его глаза метнулись к тому месту, где стояла Гермиона.              — Прости… что?              — Я сказала, что сделаю это. Сыграем Свадьбу под виселицей. Я выйду за него.              Слова звучали не так уверенно, как Гермиона рассчитывала, но она знала, на что идёт.              — Зачем ты это делаешь? Почему передумала?              — Выкрасть его из Азкабана сложнее, — попыталась пошутить она, хотя это было правдой.              — Ты не обязана, Гермиона, правда. С моей стороны было очень неправильно просить тебя о таком.              — Во имя любви мы совершаем жестокие поступки. Поверь, я понимаю. Но я уже приняла решение. Я хочу спасти Малфоя. Было бы хорошо, если бы всё сложилось по-другому, и я чертовски боюсь, но даже так я всё равно пойду на это.              Тео пристально смотрел на неё. Он не произносил ни слова, лишь искал в лице Гермионы хоть какие-то признаки лжи. Убедившись в её искренности, он встал и быстрым шагом направился к ней. Она отошла, не совсем понимая, что он делает, но не успела опомниться, как Тео заключил её в объятия. На секунду, пока Гермиона осторожно гладила его по спине, чувствуя, как он дрожит, ей стало неловко. Плечо промокло от слёз. Но Гермиона знала, каково это — бояться за жизнь друга.              Из-за разницы в росте со стороны они выглядели комично, но им было всё равно — объятия только крепчали. Неизвестно, сколько времени прошло, пока Тео плакал, но в конце концов он отстранился. Гермиона ждала, что он прочистит горло и быстро вытрет лицо, скрывая следы своих эмоций, как это делали многие мужчины. Однако Тео только улыбнулся ей, не стесняясь слёз на щеках.              — Спасибо, Гермиона. Ты даже не представляешь, что это для меня значит.              Гермионе казалось, что она, возможно, одна из немногих в мире, кто как раз представляет.              — Я хочу всё обсудить. Я хочу точно знать, что диктует закон и во что я ввязываюсь. Ещё мне нужно знать, как вообще всё это проворачивать.              Тео кивнул, на этот раз с предвкушением, а не со стыдом.              — Конечно, я отвечу на все вопросы. Нам с тобой нужно всё обговорить.              Он позвал Типпи, чтобы та принесла чай и бутерброды. Эльф бросила на Гермиону подозрительный взгляд, когда заметила, что хозяин расстроен, но ничего не сказала. Тео же увидел в глазах Гермионы любопытство.              — Она свободный эльф с хорошей зарплатой и отпусками, честное слово.              Гермиона рассмеялась и села пить чай, а потом они до поздней ночи обсуждали предстоящую свадьбу.       

***

      Она не понимала, как время может лететь настолько быстро, если дни кажутся такими длинными. Гермиона вернулась к работе и наконец ощутила себя на своём месте. После серьёзного разговора с самой собой она пообещала себе не вспоминать о ситуации с Малфоем в стенах Министерства.              День, когда должен был состояться Поцелуй, подкрался незаметно.              Накануне, сидя в ванне, Гермиона прокручивала в голове полученную от Тео информацию. Она нервничала, отмокая в обжигающей воде — стоял июнь, погода была тёплой, но Гермиона никак не могла избавиться от холода.              Завтра она сделает Малфою предложение. Тео велел ей написать в ОМП с просьбой стать свидетельницей Поцелуя, чтобы получить пропуск в Азкабан. Все свидетели будут сидеть на трибунах вокруг стула, на который посадят Малфоя. Они попросят его произнести последние слова, а затем свидетели смогут сказать свои.              — Это наш час. Нужно сделать предложение в присутствии свидетелей, которые потом смогут всё подтвердить.              — А если он откажется?              Тео замялся.              — Тут мы рискуем. По закону мы не имеем права уговаривать его. Можно упомянуть о законе и о том, что он даёт, но нельзя убеждать Драко согласиться. Мы должны действовать по правилам. Они будут искать любую причину для отклонения.              Гермиона вышла из ванной, насухо вытерлась и облачилась в любимый свитер. Сейчас она нуждалась в любом утешении.              Тео сказал, они должны пожениться через неделю. Всё это время Малфой будет находиться в камере — так у Гермионы будет шанс передумать. Если передумает, приговор просто перенесут. Если нет — через неделю Малфоя освободят и в тот же день они должны будут пожениться.              — Вам придётся жить вместе. Прости, но вы должны прожить вместе не меньше года.              — И как долго должен действовать брак?              Тео засомневался, а Гермиона взмолилась, чтобы не вечность.              — Через три года сможете составить соглашение о раздельном проживании. Через пять — развестись.              Хотелось вздохнуть с облегчением и заплакать одновременно. К тому моменту, когда она сможет развестись, Гермиона будет близка к тридцати. Пока она была ещё молода, но время не бесконечно.              — Гермиона, ты можешь…              — Всё нормально, — отрезала она. Она справится.              Гермиона слушала громкое мурлыканье Живоглота, уютно устроившись в постели. Над головой мерцало созвездие Драко.              Она Гермиона Грейнджер. Всегда была ею. Она справится.