Brandy Aziraphale

Дом, казалось, застыл в безвременье, остался ровно таким же, как тринадцать лет назад. Даже аккуратно подстриженные туи в кадках у входа будто бы были теми же самыми, не подросшими ни на дюйм. Кроули затянулся и нервно передернул плечами, словно сбрасывая ощущение холодного, протянувшегося сквозь годы похлопывания по спине. Не то чтобы со времени расставания с Люцифером он не проходил по этой улице — разумеется, проходил, и не раз: поначалу сжав кулаки и пытаясь прошмыгнуть мимо побыстрее, потом — сунув руки в карманы и делая вид, что ему совершенно не хочется посмотреть на знакомые окна, а в конце концов — и в самом деле равнодушно, временами скользя по ним рассеянным взглядом так же, как по соседним, не примечательным ничем, кроме, возможно, рождественских украшений. И все же ему ни разу не приходило в голову присмотреться, обратить внимание на эту странную паралитическую неподвижность. Будто время огибало резиденцию, стараясь вовсе ее не касаться. Отчего-то вспомнилось, что в этом доме никогда не ставили елку, не развешивали гирлянд и не жгли свечей. И, разумеется, не дарили подарков. В каком-то смысле отношение Люцифера к миру было глубоко философским: он считал даром жизнь саму по себе. В основном, разумеется, когда решал оставить ее чем-то не угодившим ему подчиненным. По правде говоря, Кроули до сих пор не слишком-то понимал, с чего вдруг шеф милостиво решил отпустить одного из своих ближайших помощников, даже не выставив особых условий. Одно время он подозревал, что вместо очередной дозы ему продадут какую-нибудь отраву (не то чтобы героин сам по себе был полезен, но эффект от него был по крайней мере предсказуем), и это, к слову, стало еще одним поводом завязать как можно быстрее. С другой стороны, он прекрасно понимал, что уйти окончательно так и не получилось: с его образом жизни, родом занятий и кругом знакомых он все равно невольно оказывался в курсе основных событий — разумеется, охватывая взглядом далеко не все, что раньше, но… Временами он был почти уверен, что Люцифер считает его не уволившимся, а скорее ушедшим в долгий творческий отпуск. Что означало, что его в любой момент могут вызвать обратно. А еще — что за ним ненавязчиво, но постоянно присматривают. Он встряхнул головой и усмехнулся, поймав себя на этом почти забытом жесте из тех времен, когда он еще носил длинные волосы. Удивительно, как быстро возвращаются старые привычки. А ведь он еще даже не вошел в дом. Кстати, уже давно пора бы. Сколько можно топтаться на месте, в ностальгическом ужасе пялясь на дверь. Кроули снова глубоко затянулся, тут же об этом пожалев — сигарета успела дотлеть до фильтра, и дым оставил в горле гадкий привкус жженой резины. Он разжал пальцы, роняя окурок на асфальт, и, не озаботившись тем, чтобы его затушить, направился к крыльцу. Каждую секунду ожидая, что перед ним появится чрезвычайно вежливый человек с едва заметно пролегающей под одеждой кобурой и поинтересуется, а какого, собственно говоря, хера он тут забыл. Хотел бы он сам честно ответить на этот вопрос. Но его, к удивлению, так никто и не остановил. Он медленно поднялся по ступенькам, привычно нажал на ручку, не успев себя остановить: дверь тоже оказалась не заперта, и бармен потянул ее на себя, уверенный, что вот теперь-то точно схлопочет выстрел если не между лопаток, то предупредительный, в ногу. И снова — ничего. Его здесь точно ждали. Или, по крайней мере, приглашали заглянуть. Он не успел решить, нравится ему это открытие или нет: сверху послышались неторопливые шаги, и почти сразу раздался знакомый голос: — Поднимайся, что же ты. Кроули задрал голову, будто мог увидеть говорившего сквозь потолок. Постоял пару секунд, размышляя, и в самом деле направился к лестнице — медленно, почти неохотно, словно кто-то тянул его вверх против его воли. Впрочем, так оно и было, разве что не в буквальном смысле. — Ты так давно не заглядывал, что я уже почти забыл, как ты выглядишь, — Люцифер разглядывал его, стоя на последней ступеньке. — Какая честь, ваше Высоко-не-преосвященство, — протянул Кроули. — Такой радушный прием! Он остановился чуть ниже, не желая приближаться вплотную. Бывший шеф открыто его рассматривал, словно в самом деле хотел подметить все происшедшие за эти годы изменения во внешности помощника. Или, возможно, это тоже была просто привычка: ему всегда доставляло удовольствие наблюдать за тем, как под этим пристальным взглядом люди начинают все больше нервничать. Обладать способностью мастерски выводить окружающих из себя без единого лишнего движения — что может быть полезнее для бизнеса? Наконец он протянул к Кроули руку — ладонью вверх, не приветствие, а требование. Тот внутренне вздрогнул, прекрасно опознав жест, и потянулся было к лицу, но, вопреки давнему обязательному ритуалу, не стал снимать очки. Наоборот, надвинул их плотнее на переносицу, а потом как ни в чем не бывало пожал руку Люцифера, словно не было ничего более естественного. Тот усмехнулся, явно позабавленный, и не стал настаивать на своем. Пока что не стал — Кроули не обольщался, уверенный, что этот маленький бунт ему еще припомнят. — Что будешь пить? — как ни в чем не бывало поинтересовался шеф, проходя в кабинет. — Талискер? Ардбег? — Кофе. Люцифер кивнул, сам направившись к столику с напитками. Неторопливо достал пару низких пузатых бокалов, налил в них арманьяка. Протянул один Кроули. Бармен приподнял бровь. — Твой кофе, — как ни в чем не бывало сообщил бывший шеф. — Какая… интересная обжарка, — хмыкнул Кроули, вынужденно принимая бокал. Коньяк все еще пах тараканами. Кажется, с того памятного разговора четырнадцать лет назад бармен ни разу его и не пил, и мгновенно вспыхнувшая ассоциация была однозначной и очень острой. Чересчур острой, по правде говоря. Он сделал крохотный глоток и поймал себя на том, что напряженно прислушивается, в любой момент готовый уловить младенческий плач и сорваться с места. Впрочем, это вполне можно было обернуть себе на пользу. — У меня ощущение, что я только-только уложил Адама спать, — чуть улыбнувшись, поделился он, словно бы машинально постукивая пальцем по тонкому стеклу бокала. — Сложно поверить, что прошло столько времени. Наверное, если я встречу его где-то в коридоре, то и не узнаю. Люцифер смерил его взглядом, в котором не было и намека на улыбку, и Кроули вдруг осознал, что в его и так не то чтобы слишком продуманном плане было гораздо больше слабых мест, чем ему казалось еще минуту назад. А в следующее мгновение Лоуренс негромко хмыкнул и покачал головой. — Я тоже скучаю по мальчику, — в голосе бывшего шефа зазвучала обманчивая, почти убаюкивающая мягкость, успокаивающая и притупляющая внимание. Даже спустя годы и на ином, Кроули смел надеяться, уровне умственного развития, чем в бытность помощником Люцифера, было сложно не поддаться этим интонациям. Не поверить в искреннюю доброжелательную заинтересованность собеседника, разумеется, заботящегося о сыне, как же иначе. — Почему ты решил вспомнить о его судьбе именно сейчас? Бармен поднес к губам бокал, оттягивая момент ответа еще на пару секунд. Коньяк обжег кончик языка, пролился по пищеводу слишком горячим и плотным комом. Кроули кашлянул, прочищая горло, и неожиданно для себя самого раскашлялся всерьез. На глазах выступили слезы, он отставил коньяк на ближайшую горизонтальную поверхность и отвернулся от шефа, прикрываясь ладонью. Все же не стоило столько курить перед визитом. — Можно мне воды? — сдавленно попросил он, когда сумел наконец вдохнуть. Люцифер подал ему уже наполненный стакан. Бармен благодарно кивнул и осушил его в несколько жадных глотков. — Тебе стоило бы лучше следить за здоровьем, — иронично заметил шеф. — Хотя первый шаг я, разумеется, оценил. — Это когда я перестал покупать ваш товар? — Когда нашел постоянного любовника. Ничего так не укрепляет здоровье, как регулярный качественный секс. Если он у тебя, разумеется, в самом деле качественный. Кроули подавил первое желание вмазать ему кулаком в челюсть — снизу, чтобы клацнули ровные, явно подправленные стоматологами зубы, — и коротко хохотнул. — Не жалуюсь. Что, старина Метатрон уже донес? — Нет, — спокойно ответил Люцифер. — Скорее я посоветовал ему прогуляться к тебе в гости и поинтересоваться, знаешь ли ты, с кем связался. Оказалось, что знаешь, — он задумчиво склонил голову на бок. — И это знакомство, если я верно помню доклады, уже принесло тебе массу проблем. — Каких? — искренне изумился Кроули. По его мнению, проблемы принес скорее он сам. — Скажем, ориентировку на тебя, так охотно разосланную Скотленд-Ярдом. А, это. В самом деле. Он умудрился почти об этом забыть, поглощенный воспоминаниями скорее о ленивых утренних поцелуях и том невыразимом теплом запахе, который шел от волос Азирафеля после рабочего дня. — Жить в бегах оказалось не слишком сложно, — Кроули небрежно передернул плечами.­ Сказать, как много Люцифер знает, было невозможно, и он решил исходить из мысли о том, что вряд ли ему бы позволили свободно войти в дом, если бы подозревали о сотрудничестве с Ми5. Черт, жизнь двойного агента на практике оказалась гораздо труднее, чем представлялось ему по бондиане. Лоуренс хмыкнул. — Именно поэтому ты и пришел, видимо, — насмешливо проговорил он. — Потому что тебе нисколько не затруднительно жить, ежеминутно просчитывая, попадешь ли ты на камеры и не засечет ли тебя кто-нибудь из полиции. Бармен развел руками — мол, зачем я буду объяснять вслух, если и так все ясно. — Так зачем ты здесь? — Люцифер наконец опустился в кресло, закинул ногу на ногу и пристроил на колено свой бокал. — Если тебе нужна помощь, то нам придется найти, чем ты сам сможешь быть мне полезен. Если работа — можешь приступать к рассказу, какие твои таланты до сих пор остались для меня неизвестными… спустя столько лет. Мешать коктейли и протирать столы в доме есть кому. — И вряд ли вам снова понадобится нянька, — криво усмехнулся Кроули, пытаясь собраться с мыслями. Бывший шеф смерил его спокойным задумчивым взглядом, от которого бармену захотелось оказаться подальше от этой комнаты, а лучше — от Лондона. Отчего-то показалось, что в шею сзади вцепились ледяные острые зубы, сжались вокруг позвонков пока еще не до крови, но уже так, что вздрогнешь — и клыки прорвут кожу, пуская по спине горячие кровяные струйки. — Ты что-то знаешь про Адама, — проговорил Люцифер, и не думая придать своей фразе вопросительную интонацию. — Что? — Ничего, — Кроули качнул головой и скрестил руки на груди. — Мне всего лишь любопытно, насколько он изменился. — Действительно, большой вопрос, сильно ли подросток отличается от младенца, — Лоуренс кивнул. — Скажи мне, Энтони, что такого произошло, что ты вдруг заинтересовался ребенком, которого, если верить тебе, не видел пятнадцать лет? — Тринадцать, — машинально буркнул Кроули, запоздало осознавая свою ошибку. — Тринадцать, — очень ласково повторил Люцифер. — Так что заставило тебя прийти именно сегодня, несмотря на определенные… сложности твоего положения? Бармен лихорадочно соображал. Разумеется, это был абсолютно естественный вопрос, самый естественный, который только мог задать ему бывший шеф. Разумеется, Кроули и не подумал заранее сочинить на него ответ. Чем объяснить его слишком хорошую осведомленность? — Сестра Мэри, — наконец медленно выговорил он, пытаясь понять, пройдет ли его отговорка. — Я… мы общаемся с тех пор, как она с вашей помощью основала приют. Люцифер сделал поощряющий жест — мол, продолжай, незачем так многозначительно умолкать. — Я иногда приезжаю проведать детей, — Кроули решил, что толика правды не помешает, наверняка подручные шефа и так знали, что он навещает приют. — Мы с ними неплохо ладим, как выяснилось в то время, когда я нянчил Адама, — он чуть улыбнулся и кивнул Люциферу, якобы отдавая должное проницательности шефа, который и заставил его в свое время сделать это открытие. — Предположим, — тот покачал бокал в ладони, не отводя от Кроули взгляда. — Дальше? — Когда завертелась история с Хастуром, — бармен заговорил быстрее, наконец поймав знакомую волну вдохновения, — я понял, что у меня не так-то много шансов надолго исчезнуть с радаров, если я буду действовать в одиночку. И поскольку я точно знал, что при всей ее болтливости на нее можно положиться в серьезных делах, то отправился прямиком к ней. В здании, которое они занимают, довольно просторный чердак, куда не поднимаются ни дети, ни сотрудники приюта, и… — …И ты все это время объедал несчастных сирот? — Люцифер коротко рассмеялся. Кроули тоже почувствовал почти непреодолимое нервное желание расхохотаться, но все же сдержался, только фыркнув в ответ. — Я обеспечил им регулярное поступление отличной выпечки, так что они вполне в состоянии прокормить еще одного человека, даже взрослого, — с тщательно контролируемой толикой высокомерия в интонации ответил он. — Ах да, как же я мог забыть, — почти мурлыкнул Лоуренс, и Кроули поморщился. — Продолжай, будь добр. Значит, ты сидел на чердаке и ел райские булочки. — И общался с сестрой Мэри, регулярно приносившей мне новости из внешнего мира. По правде говоря, — Кроули потер лоб, словно ощутил знакомый отзвук мигрени, — она рассказывала мне гораздо больше, чем я хотел бы знать. Вы же знаете ее манеру повествования. — Не имел счастья познакомиться лично, — сухо отмахнулся Люцифер. — Ближе к делу, Энтони. Кроули глубоко вздохнул. Наступал самый сложный, самый тонкий момент, ради которого, собственно, все и затевалось. — Она поддерживает контакт с некоторыми подопечными, — осторожно сказал он. — Среди них, конечно, в первую очередь те, кто не усыновлен. Насколько я понял, это именно та ситуация, в которой находится Адам. Лоуренс приподнял бровь. — С годами ты научился выражаться слишком витиевато, и тебе это не идет, — он сделал глоток, с явным удовольствием покатал коньяк во рту. — Разумеется, об официальном усыновлении Адама не может идти речи. — Естественно, — Кроули с усилием подавил желание снова раскашляться, или попросить воды, или изобразить сердечный приступ — что угодно, чтобы оттянуть следующую фразу. — Она сказала, что с ней связались опекуны мальчика. Они нервничали, потому что его… забрали. Он мысленно попросил прощения у сестры Мэри: в конце концов, вероятность, что ей в самом деле станет или даже уже стало известно о пропаже Адама, довольно велика, а если нет — то скорее всего всем уже будет все равно. Люцифер задумчиво смотрел куда-то в стену, будто разглядывая сквозь нее одному ему видимый пейзаж. Кроули застыл, внимательно наблюдая за его реакцией, вернее, пытаясь ее различить. Не то чтобы успешно, по правде говоря. — Забрали, — наконец негромко проговорил бывший шеф. Отставил на стол бокал, поднялся из кресла, небрежно смахнул с брюк невидимую пылинку. Сделал пару шагов, оказываясь рядом с барменом. — Кто? — все так же спокойно, почти безразлично поинтересовался он. Кроули показалось, что в кабинете стало темнее. Вообще-то в помещении без окон и с исправными лампочками это было маловероятно, но одно дело — понимать мозгами, что ничего не изменилось, и совсем другое — всем телом ощущать, как опускается потолок, сдвигаются стены, а воздуха и света становится все меньше и меньше. — Не знаю, кто сейчас заведует наблюдением за мальчиком, — бармен попытался пожать плечами, но вышло нервно, и он скорее дернул ими. — Думаю, за эти годы ваши люди наверняка сменились. Так что вам виднее. — Так ты пришел в уверенности, что Адам у меня, — констатировал Люцифер. И вдруг его лицо исказилось в мгновенной яростной гримасе: глаза сверкнули ненавистью, кожа будто бы истончилась и мгновенно выцвела, натянувшись на скулах и переносице, верхняя губа вздернулась в зверином оскале, и вместо довольно красивых черт Кроули увидел иссушенный череп с запавшими щеками, темным провалом на месте рта и горящими адским пламенем глазницами. Бармену показалось, будто на него в самом деле дохнуло жаром открытого огня, он попытался отшагнуть назад, но бывший шеф ухватил его за плечо, стиснул пальцы так, что всю руку пронзила болезненная судорога, и Кроули невольно охнул и сжал зубы. — Подр-робности, — едва слышно, с вдруг проступившим незнакомым порыкиванием в голосе потребовал Люцифер. Если у бармена оставались хоть малейшие подозрения, что Адам все же может быть в доме или, в крайнем случае, по дороге сюда, то теперь они исчезли вовсе. И это значило… он сглотнул, осознав, что сам отправил Азирафеля разговаривать с психованной Геррье, и раньше-то казавшейся неадекватной, а теперь, с сыном в заложниках, явно перешедшей все мыслимые границы. Он думал, что сам подвергается опасности, приходя в гости к бывшему шефу, но по сравнению с тем, что могла натворить эта слетевшая с катушек идиотка, ему было вовсе не о чем переживать. Подумаешь, несколько неприятных минут и отнявшаяся, по ощущениям, навсегда рука. У Мишель ведь наверняка и оружие было, что-нибудь не зарегистрированное. Да даже если и не было: много ли нужно усилий, чтобы причинить вред мягкому, не готовому к насилию ангелу? В памяти вдруг мелькнуло воспоминание о том, как Азирафель без малейшего сомнения загородил его от Анафемы, но оно тут же пропало, сменившись чуть смущенной улыбкой, почему-то с крошкой чего-то сладкого на нижней губе. — Блядь… — выдохнул Кроули, глядя в глаза Люциферу. Это вдруг возымело неожиданный эффект: тот моргнул и ослабил хватку. Онемевшая было рука тут же заболела с утроенной силой, и бармен зашипел. Лоуренс, уже почти приобретший свой обычный бесстрастный вид, лишь слегка искривил губы в ответ на этот звук. — Мне нужны подробности, Энтони. Прямо сейчас. Кроули на миг прикрыл глаза, взвешивая на внутренних весах все возможности. Не так уж и много их было. И наконец решился. — Адам пропал несколько часов назад. Ушел в школу и не вернулся. Если он не у вас, я думаю, его забрала мать. Он ожидал очередной вспышки гнева, но Люцифер только рассмеялся и наконец отпустил бывшего помощника. Отошел к столу, выдвинул ящик, доставая из него телефон. — Я смотрю, ты неплохо осведомлен для того, кто пытается делать вид, что давно оставил прежнюю жизнь. Он приложил телефон к уху, не сводя глаз с Кроули. Коротко потребовал «Доклад», выслушал несколько бодрых фраз в трубке и завершил вызов, не прощаясь. Затем набрал следующий номер, и действие повторилось. Бармену нестерпимо хотелось достать собственный телефон, дозвониться до Азирафеля и потребовать, чтобы он немедленно возвращался домой, а лучше шел прямиком в ближайший полицейский участок и связывался с Анафемой. Но делать это под наблюдением Люцифера было бы верхом идиотизма, и он только сунул руки в карманы, с острым сожалением вспоминая времена, когда в ходу были кнопочные аппараты, и можно было легко набрать сообщение на ощупь. Лоуренс же тем временем, казалось, полностью взял себя в руки. Он выдвинул теперь уже другой ящик, извлек из него кобуру, привычным жестом подцепил ее на свой ремень и вложил в нее пистолет. — Ты едешь со мной, — буднично сообщил он. Кроули поймал себя на сильнейшем ощущении дежавю и подавил желание перевязать наверняка растрепавшиеся волосы. Даром что уже больше десяти лет носил короткую стрижку. — Куда? — получилось хрипловато, и бармен мысленно поморщился. Но Люцифер только вскинул брови в притворном удивлении. — Мне показалось, ты так хотел вернуться в команду? — сказал он вместо ответа. И требовательно протянул к нему руку. Кроули хотел было сделать вид, что не понимает намека, но Лоуренс чуть прищурился, и старые рефлексы мгновенно подсказали, что время игр в гордость окончилось. Бармен скрипнул зубами и медленно, вопреки здравому смыслу все еще пытаясь найти иной выход, стянул очки. Глаза тут же заслезились, хотя свет в кабинете не был слишком ярким, и захотелось прикрыться, словно во сне, когда вдруг осознаешь, что стоишь голым посреди смеющейся толпы. — Добро пожаловать обратно, — произнес Люцифер, откладывая очки на стол, и преувеличенно вежливо указал на дверь: — После тебя. Кроули медленно повернулся, прекрасно осознавая, что никаких шансов отказаться у него нет. И еще — что их не было с самого начала: даже если бы он нашел Адама здесь, то что делал бы с этим знанием дальше? Никто бы не дал ему просто заглянуть в гости и спокойно уйти. Расслабился в нормальной жизни, привык заботиться о дорогих людях, переживать и пытаться защищать во что бы то ни стало, даже с ущербом для себя. А обдумывать свои действия перед тем, как что-либо предпринять, так и не научился. — Блядская любовь, — едва слышно пробормотал он себе под нос. И принялся спускаться по лестнице, спиной ощущая взгляд Люцифера как холодное, прижатое между лопаток металлическое дуло.