Brandy Aziraphale

— Тебе не скучно? Кроули, едва-едва пригубивший вино, поперхнулся и с трудом сглотнул, пытаясь подавить кашель. Не удалось: отставив бокал, он все же зашелся в приступе, и прошла добрая минута, прежде чем он наконец отдышался и перевел взгляд заслезившихся глаз на Азирафеля. — Прости, — тот смущенно протянул ему салфетку. — О да, ангел, и как ты догадался, — слегка сипло ответил бармен, утерев губы, а затем и лицо целиком. — У меня на хвосте с одной стороны мафия, с другой — полиция, я шагу не могу ступить, не оглядываясь, попасть домой — смертельно опасный трюк, который я, тем не менее, регулярно вынужден проделывать, чтобы моя оранжерея не стала тоскливым засохшим воспоминанием, а каждый раз, когда ты раздергиваешь шторы, мне мерещится красная лазерная точка у тебя на лбу. Разумеется, я просто умираю от скуки! Азирафель тихо хихикнул, но тут же снова посерьезнел. — Я имел в виду другое. Понятно, что вокруг происходит очень много всего, в том числе тех событий, в которых вольно или невольно участвуем мы оба. Но я говорю скорее о… нас, — он опустил глаза. — Вернее, обо мне. Я не слишком интересный человек и не привык быть в гуще событий, как ты. Я же вижу, как ты маешься, вынужденный просиживать здесь дни напролет… правда до сих пор я предполагал, что ты находишься здесь все время, совершенно забыв о твоих растениях. Прости, мне нужно было самому предложить за ними ухаживать, пока ты не сможешь вернуться домой. Кроули некоторое время молчал, словно впервые обдумывая прозвучавшие мысли, потом глубоко вздохнул, поднялся и пересел на подлокотник соседского кресла. — Моя квартира опечатана, — тихо сказал он. — И последнее, о чем бы я стал тебя просить — это засветиться еще и там. Достаточно того, что по моей вине ты в принципе вдруг оказался посреди той жизни, которая тебя пугает. Он наклонился ближе и легко взъерошил светлые кудри, пропустив их между пальцами. — Знаешь, я тебе завидую, — вдруг признался Кроули, и Азирафель вскинул на него недоверчивый взгляд. — Тебе не нужно постоянно бежать от самого себя. Ты кажешься вполне довольным тем, что происходит у тебя внутри, — он усмехнулся. — Или, по крайней мере, происходило, пока я не влез и не устроил локальный Армагеддон. — Ты не… Бармен аккуратно, но непреклонно накрыл его губы пальцами, не слушая возражений. — Я — да. Будь моя воля, ты бы вовсе ни о чем не узнал, оставшись в своем мире крема, бисквитов, безе и что еще ты там готовишь. — Вообще-то я не только кондитер, но и дипломированный юрист с довольно большим опытом, — Азирафель чуть улыбнулся, перехватив бармена за запястье. — Но это не делает тебя счастливым, — Кроули снова вздохнул. И вся эта шпионская беготня не делает. Зато какие-нибудь профитроли — да. Люди разные, ангел, это нормально. Мне для жизни нужен адреналин, тебе — спокойствие и твердая почва под ногами. Я прекрасно осознаю, что вряд ли когда-то научусь получать от них такое же удовольствие, как ты, но это совершенно не значит, что я не могу попытаться. Так что, отвечая на твой вопрос — нет, мне не скучно, смирись. Он чмокнул Азирафеля в макушку, встал и потянулся всем телом, запрокинув голову и хрустнув суставами так, что кондитер невольно поежился. — А еще куда-нибудь ты ходишь? — поинтересовался Азирафель, неожиданно перейдя от разглядывания барменской шеи к осознанию того, что рубашки, эту шею обрамляющей, еще утром в квартире совершенно точно не было. Кроули приоткрыл один глаз, так и замерев с поднятыми руками, помедлил пару секунд, а потом с длинным выдохом все же их опустил. — Так, выбирался пару раз, — неохотно признался он, и Азирафель почти услышал, как у него в голове разгоняются мысли, пытаясь найти способ, как бы отвертеться от дальнейшего обсуждения. — Как? — быстро спросил кондитер. — Что? — Кроули растерянно моргнул: кажется, он готовился отвечать на совсем другой вопрос. — Как именно ты выбираешься? Учти, — кондитер поднял ладонь, заранее останавливая надоевшие невнятные объяснения, — в этот раз тебе не удастся отделаться заверениями в том, что ты просто очень хорошо знаешь район. — Между прочим, это чистая правда, — буркнул тот, глядя куда-то в сторону прихожей. — Но не вся, — мягко возразил Азирафель. — Так что пока у нас есть время, не будешь ли ты так любезен рассказать мне в подробностях, как умудряешься пройти мимо меня, если я целыми днями торчу в кухне и вижу лестницу, которая, насколько мне известно, представляет единственный выход на улицу? Я готов поверить в то, что проморгал твое появление в первый раз, но ведь мимо ходит еще и Венди, да и ты, как выясняется, не сидишь здесь постоянно. Так как тебе это удается? Кроули вздохнул и качнул головой, словно смиряясь, а потом усмехнулся одной стороной рта. — Не поверишь, ангел, но — по лестнице. И он протянул Азирафелю руку, будто приглашая того на танец — или просто подняться из кресла, чтобы следовать за ним. Раньше, до того момента, как стало можно касаться Кроули когда захочется, кондитеру казалось, что руки у того должны быть или всегда очень горячими, или наоборот, никогда толком не согреваться. Вероятно, сказались впитанные из литературы клише, где такие вот узкие длинные ладони всегда описываются в эпитетах вроде «огненные» или «заледеневшие», и потому каждый раз, когда ему случалось браться за теплую, в меру мягкую руку — гораздо мягче, между прочем, чем у него самого — его на секунду охватывало ощущение нереальности происходящего, несоответствия картинки и ощущений. Вот и сейчас ему пришлось напомнить себе, что пора бы уже привыкнуть к настоящему, реальному человеку рядом, и встать, попытавшись сосредоточиться на предстоящем объяснении. В конце концов, ему в самом деле было интересно! — Ты представляешь, когда был построен дом? — вдруг спросил Кроули, направляясь к выходу и утягивая Азирафеля за собой. — При великой Вдове, конечно, — кондитер мечтательно улыбнулся: Викторианская эпоха в силу образованности вызывала у него смешанные чувства, но все же романтически-положительных в этой смеси было гораздо больше. — Как и большая часть Сохо. — Тысяча восемьсот шестьдесят седьмой год, если быть точным, — Кроули на мгновение замер перед входной дверью, прислушиваясь, потом кивнул сам себе, повернул торчавший изнутри ключ и распахнул створку. — Не знал, что ты увлекаешься историей, — Азирафель, повинуясь приглашающему жесту, шагнул наружу и с некоторым удивлением пронаблюдал, как бармен сдернул с полки над вешалкой два шарфа, один закинул на шею себе, другой небрежно намотал на кондитера, а затем тоже вышел и тщательно запер замок. — В меру необходимости. Так вот, ангел, принимая во внимание время постройки дома и то, что ты сейчас видишь вокруг себя, какие будут варианты ответа на твой вопрос? Азирафель огляделся, впервые за долгое время дав себе труд рассмотреть пятачок наверху лестницы. Ничего особенного: узкая, едва ли в шаг, площадка перед самой его дверью, скорее смахивавшая на широкую верхнюю ступеньку, а чуть правее — идущий вдоль стены балкончик с деревянными перилами, тоже совсем узкий и короткий, метра полтора, оканчивающийся крошечной кладовой. У Азирафеля она пустовала, хотя прежний хозяин при продаже говорил, что там можно хранить консервы: комнатка не отапливалась, — да и кому придет в голову проводить отопление в помещение размером со шкаф, — и в ней всегда было на пару градусов холоднее, чем в остальном доме. Кондитер покрутил головой, добросовестно убеждаясь, что ничего не упустил: лестничный спуск, подставка для зонтов у самой двери, стены, отделанные по низу деревянными панелями, а сверху затянутые обоями в мелкий цветочек — ничего особенного. Возможно, это было единственное место в доме, сохранившее свой вид с момента постройки, а может, его переделали в таком стиле только в середине прошлого века. В любом случае, это не давало ровным счетом ничего для понимания, как Кроули раз за разом проходил мимо полиции, соглядатаев Люцифера (впрочем, в их существовании Азирафель до сих пор сомневался) и самого кондитера. — Ты как-то умудряешься подсмотреть отсюда в кухню, дожидаешься, пока я отвлекусь, и быстро проскальзываешь мимо? — все же попытался он. — Холодно, — бармен хмыкнул, скрестил руки на груди и привалился боком к двери. Ах, так! Что ж, загадки Азирафель любил. Он снова огляделся, потом прошел по балкончику и заглянул в кладовую. Как он и предполагал, она оказалась пуста, даже с потолка свисал не приличный светильник, а голая лампочка на кривоватом проводе. Тем не менее, кондитер честно вошел внутрь, покрутился вокруг себя, осматривая пыльные полки — сделать еще шаг было все равно некуда, — и покачал головой. Выбравшись обратно, он недовольно отряхнул плечо — на нем повис обрывок паутины, и кондитер брезгливо потряс кистью, чтобы от него избавиться. — Что ж, через чулан ты прийти не мог, — озвучил он. Кроули благосклонно кивнул и сделал короткий жест — мол, продолжай. — Через лестницу тоже, если тебе верить, — Азирафель нахмурился, не слишком уверенный, что бармен его не разыгрывает, и посмотрел наверх. — Теоретически, ты мог бы спуститься через люк, — он указал на контуры прямоугольника на потолке, — но я не представляю, как можно сделать это быстро и бесшумно, к тому же, на третьем этаже тоже живут люди, и туда еще надо как-то предварительно попасть. Бармен в свою очередь запрокинул голову, рассматривая люк. — Если зрение мне не изменяет, он закрашен столькими слоями краски, что открыть его удастся только с помощью зубила, — задумчиво констатировал он. — Пожалуй, — вздохнул Азирафель. — Но тогда у меня не осталось версий, кроме той, что ты просто появляешься здесь из ниоткуда, буквально материализуешься прямо перед дверью, а потом исчезаешь примерно так же, словно по мановению волшебной па… почему ты так на меня смотришь? — Потому что горячо, — выразительно хмыкнул Кроули. Кондитер открыл рот, закрыл его, помолчал, осмысливая услышанное, а потом сердито сдвинул брови. — Знаешь, мне совершенно не смешно, — очень ровным тоном проговорил он. — Если ты намеревался дальше заверить меня, что ты — какой-нибудь волшебный персонаж, владеющий всякими магическими штучками — то не стоит тратить время. Я понял, ты не хочешь открывать своих тайн, и мне это неприятно, но я переживу, только не надо делать из меня идиота! Все время своего монолога он потихоньку отступал назад: Кроули медленно двинулся к нему, тесня к двери кладовой, и последние слова Азирафель произнес, уперевшись в нее лопатками и задрав голову, чтобы все так же смотреть бармену в глаза. Тот с самым невинным видом наклонился к самому уху кондитера и тихо выдохнул: — Хотел бы я быть волшебником, ангел. И тут же отступил назад. Повернулся к стене, прищурился, что-то отыскивая на ней глазами, потом встал поустойчивее, положил ладони на одну из деревянных панелей и аккуратно надавил ими, будто пытаясь смять старую древесину. Раздался тихий глухой щелчок — и в следующий миг панель буквально выпала ему на руки, открывая темный проем примерно в половину человеческого роста. Из его глубины тут же потянуло холодной сыростью, заставив Кроули поежиться. Азирафель поймал себя на том, что самым натуральным образом распахнул рот и смотрит на развороченную стену, не в силах поверить собственным глазам. — Но… откуда? — наконец смог выдавить он. Кроули тихо хмыкнул. — Главное правило старых домов: никогда не забывайте о прислуге, — подмигнул он. — Не желаешь прогуляться? — С-сейчас? — А у тебя есть какие-то неотложные планы? — бармен изломил бровь. И отступил на шаг, пропуская Азирафеля вперед. Тому пришлось согнуться чуть ли не вдвое, чтобы пролезть в низкий проем, но с той стороны стены оказалось возможно встать в полный рост. Здесь тоже была лестница, только еще уже, едва-едва подходившая для одного человека (не слишком полного, — с мысленным вздохом отметил Азирафель) и гораздо круче привычной. Ему пришлось спуститься на пару ступеней, чтобы освободить место для Кроули — тот обернулся и потянул за собой панель, устанавливая ее на прежнее место с уже знакомым щелчком. И мгновенно наступила полная темнота. В следующий миг кондитер ощутил, как чужие руки прошлись по его плечам, ласково взъерошили волосы, затем ухватили за небрежно намотанный шарф и качнули вперед и чуть вверх — прямо в невидимый, но оттого только более осязаемый поцелуй. От неожиданности он вздрогнул и попытался ухватиться за что-нибудь вокруг, но нашарил только предплечья Кроули под хрусткой тканью рубашки, тут же вцепляясь в них, как в единственный оставшийся ориентир. Тот на секунду отстранился, не отводя рук. В глухой тишине крохотного помещения неожиданно громко скрипнули под чужими ногами ступеньки, и вдруг оказалось, что, вопреки первому впечатлению, ширины лестницы вполне хватает для двоих — если одного из них вжимают в стену, а второго никак не соглашаются отпустить от себя, все плотнее стискивая объятия. В чувства его привел звонкий звук удара совсем рядом, а сразу за ним — еще двух или трех. Кроули, мгновенно оторвавшись от поцелуя, замер на секунду, затем чертыхнулся и снова прижался, теперь уже лбом ко лбу. — Блядский телефон, — пробормотал он слегка невнятно. — Выпал из кармана. Теперь придется искать его по всей лестнице. Азирафель длинно выдохнул, вдруг осознавая, что последние минуты обнимал бармена вовсе не за спину, и мысленно поблагодарил темноту за то, что скрыла накативший волной румянец. Он попытался было незаметно переместить ладони повыше, хотя бы на поясницу, но Кроули со смешком накрыл их своими, а потом качнул бедрами, вырывая у обоих синхронный голодный вздох. — Ты не представляешь, какой я сейчас испытываю соблазн никуда больше не идти, а разложить тебя прямо здесь, на ступеньках, — почти шепотом признался бармен. — Но ты же не простишь мне порчу одежды. Азирафель хотел было сказать, что эти конкретные брюки ему не слишком-то дороги, а рубашка уже и так подверглась коварному нападению паутины, так что пару пятен вполне можно пережить, да и вообще если Кроули будет продолжать так двигаться, то раскладывать никого станет уже не нужно — лично ему вполне хватит и вертикального положения. Но пока вспоминал нужные слова, бармен с тихим недовольным рыком отстранился, отцепил от себя чужие руки — те никак не желали самостоятельно сдавать позиции — и двинулся куда-то вниз, судя по звукам, обшаривая лестницу ногами перед тем, как сделать каждый следующий шаг. Кондитер осторожно, придерживаясь за стену, присел на ближайшую ступеньку, не доверяя ослабевшим ногам, и потер пылающее лицо ладонями. Это оказалось кстати: Кроули как раз издал радостный возглас, отыскав наконец телефон, и в следующую секунду Азирафелю в лицо ударил яркий свет включившегося на нем фонарика, так что спрятаться за пальцами стало уже необходимостью. — Прости, — бармен поспешно направил луч себе под ноги. — Ты в порядке? Кондитер едва сдержал слегка истерический порыв рассмеяться и молча кивнул, поднимаясь и тщательно отряхивая брюки. — Знаешь, — как бы между прочим заметил он, — думаю, я начинаю проникаться интересом к этим твоим шпионским штучкам. — Штучкам? — Скрытые камеры, потайные ходы, тайные заговоры. И ты сам, между прочим, вполне подошел бы на роль полицейского под прикрытием… или даже секретного агента. Бармен хмыкнул и подмигнул. — Кроули, — он интригующе понизил голос и щегольским жестом надел на нос очки, которые, оказывается, успел захватить с собой. — Энтони Кроули. — Спасибо, дорогой, я помню, как тебя зовут, — слегка недоуменно отозвался Азирафель. Тот закатил глаза. — Ангел, ну это же классика! Только не говори мне, что не смотрел бондиану! — Кажется, смотрел, — неуверенно ответил кондитер. — Но довольно давно и только единожды, так что не уверен, что смогу узнать другие цитаты из этого фильма. — Фильма! — простонал Кроули. — Вообще-то их двадцать семь! — А у Джейн Остин шесть романов, и не я при их чтении засыпаю всего через пару страниц! — Туше, — признал бармен. — Так что, идем дальше? Тебе же интересно, чем оканчивается этот шпионский ход? — Хочешь сказать, что не только крепким стояком? — невинно поинтересовался Азирафель. Кроули хватанул ртом воздух, а потом потрясенно покачал головой. — Ну ты и сволочь, — восхищенно прокомментировал он, протягивая кондитеру телефон. — Вот, внимательно смотри под ноги, здесь ступеньки разной ширины. — А как же ты? — Я давно выучил все на ощупь. В подтверждение своих слов он развернулся и принялся довольно бодро спускаться, кончиками пальцев касаясь стены. Азирафель со вздохом последовал за ним, мысленно гадая, как прислуга умудрялась проходить здесь по несколько десятков раз за день, причем наверняка еще и с подносами в руках! А уж если принять во внимание одежду, которую в те времена носили приличные горничные, становились совершенно непонятны мотивы архитектора, проектировавшего этот дом. Лестница чуть забирала влево, и когда верхняя площадка скрылась из виду, у кондитера появилось неприятное чувство хождения по кругу. По его расчетам, они уже миновали первый этаж и оказались ниже уровня земли — это подтверждалось и тем, что воздух стал ощутимо холоднее. После недавнего прилива жара это было особенно заметно, и Азирафель зябко повел плечами, пожалев о том, что Кроули не прихватил вместе с шарфами пальто. Впрочем, испачкать еще и его совсем не хотелось бы. Он ожидал, что ступеньки окончатся очередной дверью, но внизу оказался только еще один поворот — и перед Азирафелем открылось довольно просторное подвальное помещение с относительно низким потолком, несколькими несущими колоннами, отделанными потемневшим от времени кирпичом, и внушительным слоем пыли, который пересекала отчетливо видимая тропинка следов. — Когда-то здесь была кухня, — Кроули махнул рукой в сторону стены, на которую кондитер тут же направил луч фонарика и увидел закопченный ореол над громоздкой старинной плитой. — Но насколько мне известно, про нее забыли еще в пятидесятые. — Как такое может быть? — кондитер повернулся вокруг себя, рассматривая почти пустую кухню: кроме той самой плиты, в ней осталась только кривобокая тумба и исключительно угрожающего вида ржавое ведро. — Чего только не случалось в городе после войны, — негромко ответил Кроули. — Дом, когда-то принадлежавший одной семье, разделили и продали по частям, а про помещения для слуг просто забыли. Впрочем, верхний этаж все же используют, а ведь он раньше тоже предназначался не для хозяев. Азирафель покачал головой. Все это было очень интересно, даже захватывающе, но все же как-то… — Грустно, — вдруг услышал он собственный голос. — Да уж посмеяться точно не над чем, — кивнул бармен. — Но в нашем конкретном случае эта случайность нам только на руку. Отсюда, как ты можешь догадаться, есть еще один выход, — он указал в дальний угол. — Оканчивается примерно через пятьдесят метров в подвале другого дома, я тебе потом его покажу. — Тоже заброшенном? — Нет, он вполне себе используемый, но исключительно в роли склада. Кажется, его хозяева убеждены, что за дверью у них в кладовой просто замурованная стена. — И что, ни разу не проверяли? — Беда в том, что у них нет ключей от замка, — хмыкнул Кроули. — А у тебя-то они откуда? — У меня их тоже нет. Зато есть пара отмычек и… — И обширный криминальный опыт, я понял, — перебил его Азирафель, слегка поморщившись. — Так значит, по этот ход никто больше не знает? — Только я и Вельзевул, насколько мне известно, — Кроули пожал плечами. — Удивительно… — очень осторожно ступая по пыли, кондитер подошел к тумбе и зачем-то открыл дверцу. Та распахнулась с удивительной легкостью, на пол осыпалась струйка деревянной крошки. Полки внутри были, разумеется, пусты. — Удивительно, как так совпало, что я живу именно в том доме, про который ты знаешь такие вещи. — Я уже говорил тебе, что знаю довольно много про этот район, — бармен сделал несколько шагов к нему, но не стал приближаться вплотную. — Ты не представляешь, какая сеть подвалов идет под городом, тем более под Сохо. Этот еще из самых простых, здесь или нет ответвлений, или они мне неизвестны. А из некоторых, по слухам, можно спуститься прямиком в подземку. — И доехать до тайной станции под Букингемским дворцом? — невольно усмехнулся Азирафель. — Увы, — Кроули развел руками, — только под Даунинг-стрит. Кондитер слабо улыбнулся. — Думаю, мне нужно все это переварить, — он потер ладони друг о друга и зябко подул на пальцы. — Вернемся обратно? — Конечно, ангел, — мягко ответил Кроули, пропуская его вперед. Поднимались в молчании. Только на самом верху бармен протиснулся мимо Азирафеля, приложил палец к губам, призывая остановиться и прислушаться, и спустя полминуты, убедившись, что снаружи все тихо, показал: — Смотри, здесь и здесь крепления. Нужно за них потянуть, и… — из-за отщелкнувшейся панели показался теплый домашний свет, и Азирафель наконец погасил фонарик. — Попробуешь? — Думаю, лучше в следующий раз, — вежливо отказался кондитер. Кроули смерил его долгим взглядом, но разглядеть выражение глаз сквозь очки было невозможно, а комментировать ответ он никак не стал, только выбрался сквозь низкий проем сам, помог выбраться Азирафелю и вернул стену в ее обычное ничем не примечательное состояние. Войдя наконец домой, кондитер ощутил неведомо отчего окатившее его облегчение и удивился собственной нервозности: было бы, из-за чего так волноваться и даже расстраиваться! В конце концов, не он ли в детстве мечтал о том, чтобы найти тайный ход и сбежать от строгой матери в далекую-далекую страну? И вот, когда представился шанс просто перейти улицу, он испугался — и чего? Неизвестности? Азирафель решительно вздохнул, обернулся к Кроули, уже прошедшему в гостиную, и хотел было его окликнуть, но… Внезапный стук в дверь заставил подскочить обоих. Бармен моментально скользнул вправо, чтобы стена скрыла его от входа, но прежде успел указать кондитеру на дверь и нарисовал в воздухе знак вопроса. Азирафель неловко прочистил горло. — Кто там? — поинтересовался он тоном выше, чем обычно, и сам поморщился от звука собственного голоса. — Босс, не найдется минутка? Кондитер на миг прикрыл глаза, пережидая секунду слабости, а потом натянул на лицо вежливую улыбку и отпер замок. — Анафема, милая, знаете, сейчас не слишком удачный момент… — К сожалению, откладывать разговор больше нельзя, босс, — девушка упрямо встряхнула головой и без разрешения протиснулась мимо начальства в прихожую. — И рыжего позовите, то, о чем пойдет речь, касается прежде всего его самого. — Но с чего вы решили… — Мистер Фелл, — кажется, она впервые назвала его по фамилии, и от этого Азирафелю почему-то стало не по себе, — давайте упростим друг другу жизнь: от меня не нужно ничего скрывать, я и так знаю, что мистер Кроули сейчас находится у вас в гостиной, — она бросила взгляд себе на запястье, на экранчик часов. — Впрочем, нет, уже в спальне. И прикройте уже дверь, будьте добры. Кондитер негнущимися пальцами повернул защелку замка. Эта Анафема — строгая, собранная, будто разом повзрослевшая на десяток лет — была совершенно ему не знакома. Не нужно было возвращаться в квартиру. Надо было задержаться в подвале, и тогда она, возможно, не застала бы их и… Впрочем, если уж она знала, где сейчас Кроули, то наверняка отследила их появление дома. И — при этой мысли Азирафель похолодел — почти что без сомнений была в курсе, как именно они вернулись. Девушка тем временем прошла вглубь квартиры и пару раз стукнула костяшкой пальца по двери спальни. — Рыжий, выходи, не заставляй меня выволакивать тебя за шиворот. Кондитер наконец отмер и кинулся за ней. — Анафема, вы, вероятно, ошиблись, я совершенно не понимаю, о чем вы говорите и… и почему вы вообще в такое время еще не покинули это здание! — он попытался подпустить в голос строгих ноток. — Если вы немедленно не уйдете, я буду вынужден наложить на вас штраф! Вычесть из вашей зарплаты приличную сумму! Девушка, казалось, вовсе не обращала внимание на его слова. Выждав для порядка некоторое время и убедившись, что из спальни никто не собирается выходить добровольно, она коротко вздохнула и распахнула дверь. Что произошло в следующие несколько секунд, Азирафель не успел уловить, но когда мельтешение наконец прекратилось, он увидел распластанного по полу Кроули с заломленными за спину руками. Коленом Анафема упиралась ему в позвоночник под лопатками. — Ну, теперь доволен? — досадливо поинтересовалась она, а когда бармен протестующе дернулся, только посильнее надавила ногой. — Да хватит брыкаться, выслушай для начала. А вы, мистер Фелл, сядьте. Пожалуйста. И успокойтесь: я уже знаю слишком много, чтобы от меня имело смысл что-то скрывать. — О чем… о чем вы говорите? — Ангел, не отвечай ей! — глухо рыкнул Кроули. — Все верно, мистер Фелл, не надо мне отвечать, нужно послушать наконец, что я вам расскажу. Например, о ваших планах убрать Люцифера, сместить Метатрона и тех методах, которыми вы собираетесь при этом пользоваться. Кстати, рыжий, Дагон сейчас получает подменную запись с камер, можешь не волноваться еще и на эту тему. Бармен затих, явно осмысливая сказанное, а спустя несколько секунд наконец буркнул: — Ладно, убедила. Отпусти. — А кусаться ты не будешь? — хмыкнула Анафема, тем не менее, почти в тот же миг разжав хватку и поднявшись на ноги. Вслед за ней встал и Кроули, морщась и потирая плечи. Отыскав глазами очки, слетевшие еще во время той мгновенной рукопашной, он подобрал их и вернул на место. — А теперь, господа, раз больше никто не хочет немедленно меня ударить… — девушка помедлила, словно давая собеседникам последний шанс устроить драку, — … пожалуй, стоит наконец представиться по всей форме. Она достала из кармана небольшую карточку и протянула ее Азирафелю, приглашающе кивнув Кроули, чтобы тот тоже посмотрел. Кондитер заставил себя опустить взгляд и вчитаться в пляшущие перед глазами буквы. — «Анафема Девайс», — медленно прочел он и умолк, наконец осознав, что именно было в карточке самым важным. В левом углу, рядом с эмблемой Службы Безопасности, огненным красным горела надпись: MI5.