Brandy Aziraphale

— Азирафель, какая встреча! — прогремело на всю улицу, и кондитер невольно вжал голову в плечи. Впрочем, тут же сердито мотнул ей, недовольный самим собой: в сегодняшний план входило быть уверенным, деловым и показательно-небрежным и уж никак не пытаться исчезнуть при виде бывшего начальства. Тем более, что именно ради якобы нечаянной встречи с ним он здесь и топтался уже полтора часа. И порядком вымотался за это время, поминутно поглядывая на дверь магистрата, так что едва не пропустил долгожданное явление и едва успел сделать вид, что просто идет мимо. — Здравствуй, Гавриил, — сдержанно улыбнулся он, останавливаясь и подавая судье руку. — Не ожидал тебя тут увидеть в такой час, думал, на сегодня все заседания давно закончены. Непростое дело? — Дело элементарное, но адвокат только-только из колледжа и чересчур старается. Собрал такое количество свидетельств в пользу своего подзащитного, что пришлось в конце концов его прервать ради вердикта, который был ясен с самого начала. Ах, молодежь! — он подмигнул Азирафелю. — Не всем же сразу везет с наставниками так, как мне, — усмехнулся кондитер. Грубая лесть в списке нелюбимых им способов общения с окружающими стояла где-то между подкупом и мелким шантажом. Однако из всех его знакомых именно Гавриил был тем единственным, кто безусловно на нее велся в любой ситуации, а сейчас ситуация была критическая. Пожалуй, перспектива развала наркокартеля и спасения десятков (Азирафель вообще-то полагал, что сотен, но старался быть скромным даже мысленно сам с собой) жизней вполне стоила пары часов угрызений совести и легкого отвращения к самому себе. — Ты прав, — милостиво покивал Гавриил. — Кстати, я до сих пор считаю, что ты зря решил прервать свою карьеру. Учти, чем дольше ты вне игры, тем сложнее будет потом возвращаться! — Вообще-то я до сих пор не планирую этого делать, — пожал плечами Азирафель. Угрызения совести слегка притупились, напоминая о том, почему в последнее время он предпочитал не общаться с бывшим начальством. — Да-да, — судья снисходительно похлопал его по плечу. — Я понимаю. Кафе и вся эта мелкая суета… Значит, еще не надоело? — Нисколько, — скрипнул зубами кондитер. — Сегодня вот, к примеру, смена моей помощницы, и у меня свободный вечер, очень освежает после безвылазных месяцев в архиве. Кстати, если ты все еще предпочитаешь прогуляться после работы, я мог бы составить тебе компанию. — Превосходно! — с несколько нездоровым энтузиазмом воскликнул Гавриил и тут же зашагал вверх по улице, не дожидаясь собеседника. Пришлось догонять и подстраиваться под довольно бодрый темп. — Между прочим, как там дела с тем архивным скандалом? — поинтересовался Азирафель. — Просто удивительно, что меня больше никто не дергает по этому поводу. — Замяли, — с явным неодобрением отозвался судья. — Никакие важные документы не пропали, а копии легко восстановить. К тому же, есть гораздо более интересные поводы для расследований, взять хотя бы твоего сбежавшего соседа. — Да, он преподнес всем нам сюрприз, — пробормотал кондитер. — Кто бы мог подумать, что все так обернется. — Я с самого начала говорил тебе, что он очень подозрительный тип, — неодобрительно покачал головой Гавриил. — Знаешь, Азирафель, тебе стоило бы чаще прислушиваться к тем, кто лучше разбирается в людях. Кондитер постарался незаметно вдохнуть и выдохнуть, хотя желание остановиться и как следует вмазать по этой надменной физиономии стало почти нестерпимым. — А Венди с тобой согласна? — невинно поинтересовался он. И с мстительным удовольствием наблюдал, как на лице Гавриила проступает неуверенное, почти испуганное выражение. — Она не будет больше общаться с такими людьми, — наконец заявил он. Азирафель мысленно хмыкнул, вспомнив вчерашние посиделки. — Мне кажется, указывать ей, что делать — не лучшая идея. Гавриил нервно поправил галстук и как-то неловко передернул плечами. Кондитер вдруг подумал, что в арсенале той, кто избрал своей профессией всевозможные плотские утехи, должно быть очень много способов доходчиво объяснить партнеру, кто тут прав. — Прости, разумеется, мне не стоит лезть в твою личную жизнь, — примирительно сказал Азирафель и мысленно извинился перед всеми знакомыми леди перед тем, как произнести следующую фразу. — К тому же, женщины вообще мыслят как-то совершенно по-своему. Есть, конечно, исключения… Судья улыбнулся с явным облегчением. — Поверь мне, Азирафель, все женщины ведут себя совершенно одинаково: когда им что-то придет в голову, хватаются за свою глупую идею и делают все, чтобы получить желаемое. — Но неужели нет тех, кто действует иначе? — кондитер сделал вид, что задумался. — Вот взять, к примеру, хотя бы Мишель Геррье. Мы не слишком близко знакомы, но она производит впечатление делового и хваткого человека. — Мишель! — воскликнул Гавриил. — Поверь мне, она совершенно такая же, а временами даже гораздо хуже. — В самом деле? А я надеялся, что с ней удастся договориться. Видишь ли, насколько мне известно, именно она ведет дело Лависты, и ее стараниями я потерял существенную сумму выплаченного за него залога… — Ох, Азирафель, прими мой совет и даже не суйся в это дело, — в голосе судьи снова прорезались покровительственные нотки. — В какое угодно, только не в это. — В самом деле? Отчего же? — наивно поинтересовался кондитер. — Вообще-то я не должен тебе этого рассказывать, — Гавриил огляделся, словно ожидал заметить слежку, и понизил голос до фирменного шепота, который было слышно лучше, чем крик, — но в этом деле все гораздо сложнее, чем казалось поначалу. Речь идет о серьезных людях, и если все получится, у меня будет неплохой шанс продвинуться выше в суд короны или даже Высокий суд! — Звучит внушительно, — уважительно покивал Азирафель. — Но разве дело Лависты не должны рассматривать уже через две недели? Какой-то слишком короткий срок, чтобы речь шла о по-настоящему стоящем процессе. — Я уверен, Мишель соберет все необходимые материалы, — отмахнулся Гавриил. — Если уж она вцепилась в это дело, то не упустит ни единой детали. — И все же на твоем месте я бы дал ей больше времени, — покачал головой кондитер. — Подумай сам, выходит, что твоя карьера зависит от того, насколько тщательно эта женщина, — он особенно выделил это слово, — сделает свою работу. К тому же, я так понимаю, что при определенном раскладе продвижение по службе может достаться ей самой? Судья замедлил шаг. На его лице появилось выражение усиленной работы мысли, даже на непривычном к мимике лбу собрались складки. Азирафель затаил дыхание, стараясь не сбить Гавриила с линии рассуждений. — Думаешь, она может так поступить? — наконец спросил судья, останавливаясь и разворачиваясь к собеседнику. — Я, конечно, совсем ее не знаю, да и не в курсе того, что именно происходит в расследовании, но если судить по твоим словам, это дело стоит того, чтобы присвоить себе всю полагающуюся за него славу. И знаешь, я бы предпочел видеть в рядах Высокого суда своего друга, — кондитер усмехнулся, постаравшись максимально скопировать не раз виденную у Кроули манеру скалиться на одну сторону, — а не непредсказуемую Геррье. Гавриил важно покивал, расплываясь в понимающей улыбке. — Я всегда говорил, что ты не так прост, как кажешься с первого взгляда, — одобрительно сказал он. — И знаешь, я бы мог тебе ответить, что дружественные связи не имеют никакого значения, когда речь идет о правосудии в Соединенном Королевстве! — он пафосно приложил руку к груди у сердца. — Но все же в твоих словах есть зерно истины. Думаю, мне стоит внимательнее рассмотреть это дело. Возможно, даже привлечь еще сотрудников… — Нет! — вырвалось у Азирафеля. — Нет? — Гавриил удивленно приподнял брови. — Я просто думаю, что… эээ… — кондитер лихорадочно пытался сообразить, как бы выкрутиться из собственноручно созданной ловушки. — Чем больше людей в курсе всего, тем больше шансов, что что-нибудь пойдет не так. Утечка данных, знаешь ли, очень частое явление в наше время! Он сунул руки в карманы и до боли скрестил там пальцы на обеих руках. Пожалуйста, ну пожалуйста пусть все получится! Это меньшее, чем он мог помочь Кроули и всем остальным. Судья еще несколько секунд буравил его взглядом, под которым хотелось немедленно куда-нибудь исчезнуть, затем наконец решительно кивнул. — Ты прав. Азирафель облегченно выдохнул, не особенно заботясь о том, заметит это его собеседник или нет. — Думаю, я так и поступлю, — продолжил Гавриил. — Завтра же сообщу, что мы отодвигаем дату слушания еще на две недели. Кстати, могу замолвить за тебя словечко касательно залога. Кондитер нервно отмахнулся. — Да что ты, не надо, я уже понял, что у меня никаких шансов. Да и мне будет приятно, что я внес свой вклад в поимку каких-то очень опасных преступников, — вдохновенно соврал он. — Это хорошо, — Гавриил потрепал его по плечу. — Я рад, что гражданская сознательность в тебе перевешивает желание обогатиться. — У меня перед глазами хорошие примеры, — кисло улыбнулся Азирафель. И сочтя, что его долг на этом выполнен, огляделся вокруг. — Как удачно, что мы остановились именно здесь, мне как раз нужно вон в ту сторону, — он махнул рукой. — Но мы же оттуда и пришли? — заметил судья. — У нас был такой интересный разговор, что я пропустил свой поворот, — выкрутился кондитер, с сожалением думая, что лгать у него с каждым разом получается все лучше. — Передавай Венди от меня привет. — Непременно! — просиял Гавриил. — Уверен, она уже с нетерпением ждет, когда я вернусь: сегодня на ужин я обещал ей спагетти из цуккини. — Как тут устоять, — с трудом сдержал смешок Азирафель, вспомнив, с каким удовольствием девушка вчера поедала традиционную пасту. — Любимую женщину нужно баловать, — назидательно провозгласил судья. И, пожав друг другу руки, они разошлись в разные стороны. А то, что через дюжину метров кондитер достал платок, чтобы промокнуть взопревший за время разговора лоб — что ж, это была совсем незначительная плата за совершенную диверсию.

***

— Знаешь, чего я не понимаю… — задумчиво проговорил Азирафель. Кроули вскинул голову: последние полчаса они провели в молчании, каждый погрузившись в свои дела. — Дай-ка предположу, — отозвался он. — Доказательство теоремы Ферма? Корреляцию между мировым уровнем потребления сыра и количеством людей, умерших от удушения в собственных простынях? Зачем табасаранскому языку аж сорок шесть падежей? Азирафель на миг замер, осмысливая предложенные темы, а затем тихонько рассмеялся, откидываясь в кресле. Бармен тоже улыбнулся, довольный, что сумел его развеселить. Было в сдержанно-сосредоточенном ангеле что-то неправильное, будто бы складки, перерезающие его лоб, мгновенно приглушали невидимое, но отчетливо ощутимое внутреннее сияние. Крайне неприятное ощущение, когда уже успел привыкнуть к его постоянному согревающему теплу. — Сыр и простыни, в самом деле? — осведомился кондитер с ласковой усмешкой. — Не веришь мне — погугли, — Кроули пожал плечами. — Каких только безумных исследований не проводят люди. — И какие только бесполезные сведения не задерживаются в твоей голове, да, дорогой? Бармен покаянно развел руками. — Так что именно тебе неясно? — Теперь еще и все то, что ты перечислил, — вздохнул Азирафель. — Но некоторые вопросы интересуют меня все же немного больше синтаксиса кавказских языков. — Немного. — Самую малость, — кивнул кондитер. — Я все пытаюсь уяснить для себя, зачем Люц… твоему бывшему работодателю вообще понадобился ребенок, если он все равно никак с ним не контактирует и, видимо, не собирается? — А вот здесь ты ошибаешься, — Кроули покачал головой. — Насколько я знаю, он планировал сделать Адаму своеобразный подарок на пятнадцатилетие. Явиться во плоти, вкратце рассказать о том, как они оба оказались в нынешних обстоятельствах, и преподнести на блюдечке весь свой бизнес — как наследнику, разумеется. Азирафель нахмурился, и бармену снова немедленно захотелось провести пальцем по резче проявившейся морщине, стирая ее. Желательно, навсегда. — Он серьезно считает, что можно просто так заявиться к подростку, искренне считающему себя сиротой, торжественно провозгласить «Адам, я твой отец» и увезти его постигать нелегкую науку выращивания опийного мака в промышленных масштабах? — Вообще-то нынче героин производят в основном химическими методами, в лабораториях, — кротко заметил Кроули. — В таком случае нужно надеяться, что в его школе приличные преподаватели естественных наук, — раздраженно отозвался Азирафель. — Ну уж на частных репетиторов у Люцифера точно хватит денег, — бармен вздохнул и, чуть помедлив, пересел на подлокотник соседского кресла. — Ты забываешь, что ему свойственна несколько иная логика, но и она вполне имеет право на существование. Какой подросток откажется от шанса одномоментно превратиться из обычного среднестатистического школьника из семьи средней руки в наследника многомиллионной империи? Да еще и выяснив притом, что тебя не бросили, как тебе казалось все эти годы, а незримо опекали и всячески защищали твою жизнь? История, достойная лучших шпионских романов. Поскандалит, поплачет и побежит тратить отцовские деньги на девочек и мотоциклы. — Но это же полностью криминальный бизнес! — И некоторое количество людей — небольшой их процент, — разумеется, откажется иметь с ним какое-либо дело, — Кроули легко погладил кондитера по плечу. — Но число таких, как ты, ангел, во все времена было исчезающе мало. Каковы шансы, что Адам окажется в этом списке? Азирафель только невесело усмехнулся. — Меня из него тоже можешь точно вычеркивать, — негромко сказал он. Бармен вскинул брови и сделал большие глаза. — Хочешь сказать, пока я здесь сижу, ты уже успел включить в ежедневный ассортимент кексы с марихуаной? А мне не сказал? — Кроули, прекрати, — поморщившись, одернул его Азирафель. — Ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Гость вздохнул. Ну вот что он мог сейчас сказать? Разумеется, он был в курсе, что кондитеру крайне не по себе из-за необходимости участвовать в разборках по непривычную сторону закона, но, если уж быть честным, тот сам выбрал знать, что происходит. И не стал отступать, даже когда узнал довольно пугающие подробности. — Из меня хреновый утешитель, ангел, — Кроули слегка переместил руку и принялся поглаживать Азирафеля по шее. Легко, одним большим пальцем, просто неторопливо вверх, по позвонкам до впадинки в основании черепа, и вниз, до идеально отглаженного воротника извечной рубашки. Вверх — и вниз. В спокойном, ничего не требующем, успокаивающем ритме. — Это твой способ меня загипнотизировать, чтобы отвлечь? — Азирафель прикрыл глаза и чуть наклонил голову вперед. Лучше бы он, конечно, расстегнул воротник, но всему свое время. — Скорее поблагодарить. Снова глубокий вздох — на этот раз от хозяина дома. Вверх, чуть надавить на ямку наверху шеи, и вниз, неспешно пересчитывая подушечкой пальца позвонки. И еще раз, немного сильнее, не проминая соседние мышцы, скорее просто намекая на то, что можно это сделать. Вверх… — Знаешь, дорогой, тебя можно использовать в качестве биологического оружия, — пробормотал Азирафель спустя несколько минут. — Гарантирую, что если подбросить тебя во вражеский стан и заставить проделывать то, чем ты занимаешься прямо сейчас, никто просто не будет в состоянии действовать. Кроули хмыкнул. — Это какой-то слишком уж точечный удар. К тому же, я бы не был так уверен, что с кем-либо другим у меня получится все то же самое. — Да уж хотелось бы надеяться, что нет, — в голосе кондитера послышалась улыбка, а затем он все же поднял голову и посмотрел на Кроули. — Ладно, теперь я готов думать о том, что делать дальше. — Ну, мне на ум приходит несколько вариантов… — бармен наклонился ниже, останавливаясь на расстоянии нескольких сантиметров от лица Азирафеля. — Как минимум, есть это кресло, соседнее, твой ковер тоже выглядит весьма многообещающим. Кровать, разумеется, хотя это довольно банальное решение, но я готов отдать должное традициям… Улыбка на лице хозяина дома стала шире, он подался вперед и аккуратно чмокнул Кроули в кончик носа. — Вообще-то я имел в виду действия, которые приведут к суду над Люцифером. Бармен закатил глаза. — Ангел, это скучно. — Хотел бы я сказать так, когда вся эта история наконец закончится, — Азирафель отодвинулся и уперся ладонью Кроули в плечо, вынуждая того выпрямиться, а затем и перебраться обратно в свое кресло. — Ну хорошо. — Бармен подцепил со стола свою кружку, заглянул в нее, иррационально надеясь обнаружить там что-нибудь покрепче того, что наливал туда четверть часа назад, но увидел только несколько чаинок, приливших к стенкам у самого дна. Он перевернул чашку, поймал на язык последние две капли чая и растекся по креслу, съезжая в нем как можно ниже и вытягивая ноги на полкомнаты. — Честно говоря, прищучить Люцифера — задачка почти невыполнимая. Азирафель кивнул. — Тем более, насколько я понимаю, вы собираетесь провернуть все менее, чем за месяц? Он смотрел так пристально, что Кроули очень хотелось спрятаться за привычными темными стеклами очков. Но он уже уяснил, что ангелу отчего-то очень важно видеть его глаза, и отказывать ему в такой малости сейчас, когда Азирафель и так на взводе из-за постоянного беспокойства, было бы нечестно. Пришлось просто отвести взгляд, запрокидывая голову и уставившись в потолок. — Все дело в Метатроне. Так уж вышло, что на него слишком много всего завязано, и если разом исключить его из цепочки, развалится гораздо больше, чем просто бухгалтерия. Кондитер задумчиво пожевал губами. — После всех твоих дифирамбов в адрес интеллекта Люцифера мне довольно удивительно слышать, что он так рискует, делая ставку на единственную карту. — Конечно, у него еще полдюжины джокеров в рукаве, — и не подумал спорить Кроули. — Но устранение Метатрона даст нам еще немного времени. Люцифер же будет вынужден зашевелиться, как минимум переорганизовывая систему подчинения среди своих людей. Как бы тщательно все ни было продумано заранее, такие изменения не могут пройти незамеченными даже для полиции. А у нас, как ты понимаешь, свои источники информации. Азирафель медленно кивнул, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и отвел взгляд. Бармен понимающе, хоть и невесело, хмыкнул. — Не хочешь знать, какие? — Подозреваю, что имена этих людей снова ничего мне не скажут, — отозвался кондитер чуть резче, чем ему было свойственно. Кроули внутренне насторожился, сел повыше в кресле и потянулся к Азирафелю. — Ангел… — Да что ты заладил своего «ангела»! — кондитер вдруг отдернул руку, едва гость ее коснулся, резко встал и сделал несколько стремительных шагов от стола. Остановился почти на границе спальни — Кроули видел, как он с силой сжал кулаки, будто пытаясь удержать что-то внутри. Лица видно не было, да и звука ни единого не раздалось, но было вполне достаточно того, что у его тени на ближайшей стене слишком уж часто поднималась и опускалась грудь, будто он изо всех сих старался продышаться и взять себя в руки. Бармен бесшумно поднялся и осторожно, крадучись подобрался ближе. Так ведомый инстинктом хищник, выследивший добычу, выбирает момент для решающего прыжка. Он замер совсем рядом, гадая, не сделает ли только хуже, потом все же мягко опустил руки Азирафелю на плечи. Тот даже не вздрогнул — то ли почуял приближение, то ли тоже увидел театр теней, — но, во всяком случае, вырываться не стал, и Кроули привлек его спиной к себе. На улице раздалось чье-то нетрезвое радостное приветствие, где-то в нескольких улицах от кафе взвыла скорая, пытаясь разогнать с дороги слишком беспечных по случаю пятницы гуляк. Старомодные часы у входа в квартиру громко цокнули, передвигая массивные стрелки. Азирафель стоял, не шевелясь, прижавшись к бармену лопатками, и его дыхание постепенно выравнивалось, становилось все легче, пока наконец он не выдохнул шумно, откидывая голову назад. Кроули тут же сцапал его крепче, обнимая обеими руками через грудь. — Прости, — проговорил кондитер. — Ты ни в чем не виноват, просто я жутко нервничаю. Мне раньше никогда не доводилось участвовать ни в чем подобном, это все как-то совсем не для меня. — Только скажи, и я исчезну, — совершенно серьезно предложил гость ему на ухо. — Вернусь, ес… когда все закончится. — Ну вот еще, — Азирафель крепко ухватил его за обнимающую руку. — Я же так вовсе с ума сойду, с этими твоими «ескогда». Мне просто нужно привыкнуть. — Лучше не стоит, — Кроули качнул головой. — Не привыкай. Пусть будет хотя бы кто-то, еще помнящий, что на самом деле это ненормально. — Я попробую, — снова вздохнул кондитер. Гость сжал его еще чуть сильнее и слегка покачал из стороны в сторону, будто убаюкивая. — А хочешь, поедем прямо сейчас и пришьем Люцифера? — Кроули, ну что ты! — совершенно всерьез переполошился Азирафель. — Я тебе не дам! Бармен хмыкнул, довольный произведенным эффектом. — Вот вечно ты, ангел, сводишь все к разговорам о сексе, — посетовал он. Тот на секунду подвис, пытаясь осознать сказанное, а потом выдрался из обнимающих рук, развернулся и наставил на Кроули палец. — Ты… ты хитрец, провокатор и… и смутьян! — Смутьян? — Кроули честно попытался сдержать смех, но по правде говоря, шансов у него не было — и он расхохотался, отступая от гневно сопящего кондитера, пока не уперся спиной в кухонный шкаф. Утер тыльной стороной ладони глаза, мимолетно подумав, что тоже, судя по всему, изрядно перенервничал: так бурно реагировать на пару слов было довольно странно. И лишь тогда увидел, что Азирафель тоже улыбается — то ли осознав, как прозвучали его слова, то ли просто не в состоянии не ответить на смех. — Нам нужно всего лишь пережить этот месяц, да? — негромко спросил он. Кроули очень хотелось ответить «да». Просто согласиться, чтобы ангелу стало легче, а с последствиями разбираться позже. С другой стороны, он уже понял, что больше всего Азирафелю не нравилось не понимать —и потому пришлось отрицательно покачать головой. — Боюсь, что этот месяц нам нужно пережить для начала. Губы Азирафеля сложились в беззвучное «о», потом он нерешительно кивнул и потер висок характерным движением человека, еще не ощутившего головную боль, но подозревающего, что скоро ему предстоит это сомнительное удовольствие. — Как ты с этим справляешься? — вдруг поинтересовался он. — Прости? — С этим бесконечным напряжением. Я же вижу, что ты справляешься, хотя, возможно, и не идеально. Кроули хмыкнул. — Героин, я так понимаю, не предлагать? Кондитер смерил его укоризненным взглядом, и гость закатил глаза. — Да шучу я, шучу. Сам же видел мой жетон. А что касается твоего вопроса — понятия не имею, как-то. Периодически напиваюсь, гоняю на Бентли, — он вздохнул, вспомнив, что не сможет сесть за руль своей девочки еще минимум месяц, — ору на свои растения. Он ожидал, что Азирафель зацепится за эту последнюю фразу, удивленно вскинет брови и начнет расспрашивать о необычных методах ведения садоводства, съехав с основной темы, но тот продолжал смотреть так пристально, словно был уверен: самое главное еще не прозвучало. Пришлось, чуть помедлив, договаривать. — Еще иногда я езжу в приют, — Кроули отвел глаза. Отчего-то признаться в этом оказалось гораздо сложнее, чем в некоторых сексуальных фантазиях. — К сестре Мэри? — К детям, которых она опекает. — Я думал, ты присматриваешь за Адамом. — Кроме него, существует великое множество других сирот, и у них обычно нет баснословно богатых отцов, — буркнул бармен. — И что ты делаешь? Бармен неловко пожал плечами. — Всякое. Разговариваю с ними, играю в какие-нибудь дурацкие игры. Книжки читаю, тоже по большей части совершенно идиотские, но им нравится. — Думаю, тебе они тоже по душе, — Азирафель наконец улыбнулся. — Знаешь, звучит как способ, который вполне может подойти и мне. — В самом деле? — озадачился Кроули. — Мне казалось, ты не слишком любишь детей. Я имею в виду, контактировать с ними лично. — Я лишь предпочитаю, чтобы за ними присматривал кто-то из взрослых, и очень желательно, чтобы это был не я! — Тогда что ты имел в виду? — Ну как же, дорогой. Книги! Почитать кому-то вслух — в самом деле прекрасный способ прийти в себя. Ты же не будешь против? Бармен с некоторым трудом заставил себя удержать невозмутимое лицо. — Зависит от того, что именно ты собираешься мне читать. Если что-нибудь из античных романов, то я пожалуй пас. — Подберу что-нибудь на наш общий вкус, — заверил его Азирафель и обернулся к стеллажам. — Как насчет вот этой… Он направился к полке с самым целеустремленным видом, и Кроули наконец отлип от кухни, перевел дух, помедлил немного и налил себе воды. Чертов ангел оказался непревзойденным мастером раскачивать эмоциональные качели, кто бы мог подумать. — Главное — не сделать «солнышко», — пробормотал бармен себе под нос. — Что? Кроули обернулся и увидел, что кондитер уже устраивается у стола с книгой в руках. По правде говоря, Кроули предпочел бы растянуться на диване, раз уж ему предстояло слушать какую-то заумь, но тот, увы, стоял внизу, в зале кафе, а значит, придется усаживаться в кресло напротив Азирафеля. Впрочем, можно было по крайней мере подобрать ноги или даже перекинуть их через подлокотник. — Ты вроде обещал что-то на мой вкус тоже, — хмыкнул Кроули, присмотревшись к обложке книги — явно видавшей виды, но все еще вполне крепкой. — Тебе не нравится мой выбор? Я думал, все любят этот роман! У кондитера вновь сделалось такое несчастное лицо, что бармен мысленно махнул рукой. Какая, в самом деле, разница, что именно слушать, будто бы он сам не читал пару недель назад с самым серьезным видом эпическую сагу про поиски горшка. — Я только экранизации видел, — произнес он вслух. — Как-то руки не доходили до первоисточника. — Тогда тем более нужно его прочесть! — тут же заулыбался Азирафель. — Уверен, тебе понравится. — Наверняка, — покладисто согласился Кроули и прикрыл глаза. Раздался два уловимый треск корешка, затем шелест бумаги. Кондитер негромко прочистил горло, набрал воздуха в легкие и начал: — Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену…