Brandy Aziraphale

Азирафель спустился в кухню, помедлил, рассеянно обозревая свое царство белых стен и сверкающей нержавейки, качнулся было вперед, но тут же сделал шаг обратно и осел на ступеньку лестницы, тяжело опираясь локтями о колени и закрывая лицо ладонями. Жизнь развивалась как-то слишком стремительно, не давая привыкнуть к мгновенно меняющимся обстоятельствам. Еще вчера он понятия не имел не то что о каких-то мафиозных разборках, а даже о том, как долго еще не увидит Кроули (и увидит ли вообще), а сегодня уже влез в это дело по уши и намеревался сделать все, чтобы максимально безболезненно вызволить из него своего… он осекся, даже мысленно не в состоянии подобрать верное слово. Любовника? В голове сразу всплывали все отрицательные коннотации. Любимого? Не слишком ли громко для того, кто крайне скверно разбирается в отношениях? Сам бармен, конечно, вчера ответил на невольно вырвавшееся признание, и Азирафелю показалось, что сделал это искренне, даже с некоторым облегчением, но надеяться на то, что поселившееся внутри теплое, ласковое и одновременно тянущее чувство взаимно, было страшновато. Если бы только можно было выяснить, что именно Кроули думает с ним рядом, глядя на мягко говоря неидеальную фигуру, на руки в вечных мелких шрамах от порезов и ожогов, на старомодную одежду и совсем не современную манеру выражаться! Стоило признать, что менее подходящей для бармена пары сам Азирафель не смог бы выдумать при всей своей начитанности и развитом воображении. И все же… Кондитер невольно улыбнулся, вспомнив, как крепко Кроули обнимал его утром, уговаривая проснуться, как вчера был уверен, что ночевать ему придется где-то не здесь, как отчаянно убеждал в том, что не выдумал всю эту безумную историю. Забавный эффект: без очков бармену было почти невозможно не верить, словно эта добровольно снятая броня моментально лишала его самого возможности лгать. Головой Азирафель понимал, что это не так, но поддаться иллюзии было слишком соблазнительно. — Босс? Кондитер вздрогнул и поднял голову. Анафема возвышалась над ним строгим символом возмездия, скрестив руки на груди. Внимательно его оглядев, она удовлетворенно кивнула сама себе и поправила один из двух дюжин своих браслетов. — Трудное утро? — с едва уловимой усмешкой поинтересовалась она. Азирафель поспешно поднялся на ноги и отряхнул брюки. — Что вы, дорогая, просто… немного проспал, — он помолчал, мысленно вознося самые горячие молитвы, чтобы имеющие обыкновение краснеть по поводу и без щеки не выдали его смущения. — Надеюсь, вас не потревожили мои… вокальные упражнения. — Я и раньше подозревала, что ваша любовь к операм обязательно проявляется в душе, — пожала плечами Анафема. И с той же интонацией, словно говорила о чем-то банальном, добавила: — Надеюсь, вы там были не в одиночестве. Кстати, у нас не осталось эклеров, я собственно решила поинтересоваться, рассчитывать на них или переформатировать на сегодня витрину? Кондитеру потребовалось несколько секунд, чтобы, во-первых, осознать, что молитвы его услышаны не были, и краска залила не только щеки, но и уши, и вообще все лицо; а во-вторых, попытаться подсчитать, сможет ли он вместить в планировавшийся сегодня график еще и эклеры. По всему выходило, что да — если, конечно, никто не будет его отвлекать. — Будут к ланчу, — как можно более спокойно отозвался он. — Окей, — кивнула бариста и направилась к двери в зал. — Рыжему привет! Азирафель не успел ни возразить, ни поинтересоваться, почему она решила, что они с Кроули непременно увидятся — перед тем, как спуститься, он самым тщательным образом оделся и осмотрел себя в зеркале, убеждаясь, что ничто не выдает в нем довольно непривычно проведенную ночь и утро. Возможно, у этой странной девушки все же в самом деле был некий мистический дар? Он помотал головой и даже сердито фыркнул: не хватало еще начать верить во всякую эзотерику! Анафема просто достаточно умна, чтобы спровоцировать его своими фразочками и по реакции вычислить, права она или нет. Вот и все сакральное знание. Точка. И кондитер, решительно одернув жилетку, отправился к холодильнику за маслом для эклеров. Насколько вчера все валилось из рук, настолько сегодня получалось совершенно безусильно, будто самостоятельно: яйца, казалось, взбивались до пиков вдвое быстрее обычного, бисквит и не думал оседать, а зеркальная глазурь на новом торте вышла настолько идеальной, что Азирафель довольно долгое время провел в размышлениях, почему она не застывает, и только после этого догадался осторожно коснуться лопаткой самого края и обнаружил, что все прекрасно застыло, просто не помутнело. В очередной раз за день выйдя в зал, чтобы вынести новую порцию сладостей, он приветливо кивнул знакомому пожилому джентльмену, неизменно заказывавшему миндальный латте на овсяном молоке, и, бросив взгляд в окно, тихонько поинтересовался у Анафемы: — Дорогая, вы не видели, сегодня не было полиции у бара напротив? Бариста тоже посмотрела через улицу, на уныло выключенную вывеску, и так же негромко сообщила: — Сезон гнездовья синих птиц закончился еще вчера. Азирафель моргнул. — Белки прыгали с дерева на дерево, и никто их не пугал, — с нажимом поведала ему девушка. — Крокодилы впали в спячку! В лесу давно не видно медведей! — Анафема, вы хорошо себя чувствуете? — наконец осторожно спросил кондитер, совершенно сбитый с толку таким потоком новостей из мира животных. — Возможно, вам стоит взять отгул? Бариста возвела глаза к потолку, не прекращая готовить чей-то очередной кофе. — Босс, вы невозможны, — ворчливо констатировала она. — Все, что я пытаюсь вам сказать — нет, никого из бобби не видно со вчерашнего дня. — Ах вот вы о чем, — Азирафель с облегчением выдохнул и рассмеялся. — Из вас вышла бы прекрасная шпионка. — Да уж получше, чем из вас, — отрезала она и отвернулась, чтобы отдать заказ. Кондитер и не попытался спорить. Сила в том, чтобы уметь признавать свои слабые стороны, не так ли?

***

Азирафель шагнул за порог квартиры и замер, напряженно вслушиваясь в тишину. Он не смог бы четко сформулировать, что именно его насторожило, но сейчас был готов поклясться, что еще несколько секунд назад здесь раздавался разговор. И он оборвался с поворотом дверной ручки. Но в гостиной было пусто, да и сквозь распахнутую дверь спальни он не видел никого. В смысле совсем никого, даже того, кто по вообще-то по всем расчетам должен был оставаться здесь. — Кроули? — тихонько позвал кондитер. Тишина стала отчетливо более густой и ехидной. К тому же, окрасилась едва уловимыми нотками сигаретного дыма. Азирафель медленно, стараясь ступать как можно тише, прошел к кухне. Вытащил из подставки нож, перехватил его поудобнее и крадучись отправился вдоль стены к спальне. Мимоходом бросил взгляд в окно, во второе — снаружи не было ничего необычного, и за портьерами, как убедился кондитер, никто не таился. Вообще-то он был бы рад сделать вид, что и не думал этого проверять, но выпестованное книгами воображение настаивало, что за тяжелой тканью очень удобно прятаться с кинжалами, отравленными дротиками и — так уж и быть, раз уж мы в двадцать первом веке, — пистолетами с глушителями. Спальня оказалась в самом деле пуста, и кондитер остановился, размышляя. Ощущение следящего за ним взгляда не покидало, напротив, нарастало с каждой секундой, заставляя озираться и вглядываться в тени по углам. Углы были изучены досконально еще на том этапе, когда Азирафель только въезжал сюда и пытался втиснуть в крошечную комнату как можно больше книжных полок, он был совершенно уверен, что ни в одном из них просто не может поместиться человек, но это отчего-то не успокаивало. Он отступил на пару шагов и медленно, стараясь не терять из виду всю комнату, присел, чтобы заглянуть под кровать, но пусто оказалось и там, и, спустя несколько секунд, за рывком распахнутыми дверцами шкафа. Впрочем, когда он закрывал створки, ему показалось, что он услышал какой-то сдавленный звук. Из ванной. Дверь туда была закрыта, и Азирафель постарался подойти к ней так, чтобы не перегораживать падавший из окна свет: если внутри кто-то есть, то приближение хозяина дома будет видно в щели у пола. Он глубоко вдохнул, мысленно досчитал до пяти, выдохнул и толкнул дверь, выставляя перед собой нож… И остановился, почти сбитый с ног открывшейся картиной. — Привет, — развалившийся в ванной Кроули помахал ему рукой с зажатым в ней телефоном. То, что бармен при этом был полностью одет, а ванна была наполнена не водой, а подушками и пледами, явно стащенными со всего дома, только добавляло абсурда всей сцене. — Ты очень внушительно смотришься с этим тесаком, но может, все же отложишь его? — Да, я была бы очень благодарна, если бы ты не держал его так близко от моей головы, — кивнула Вельзевул, привольно устроившаяся на закрытом унитазе. Азирафель растерянно опустил нож, а потом на всяком случае заглянул за дверь: вдруг там тоже кто-нибудь обнаружится? Гости обменялись понимающими взглядами и прыснули, как подростки, довольные удавшейся шалостью. — Что вы здесь… То есть… Венди! Какой… приятный сюрприз, — пробормотал кондитер, пытаясь понять, как реагировать на довольно странно сложившуюся ситуацию. Вельзевул дотянулась до раковины, пустила струйку воды, потушила в ней дотлевшую до фильтра сигарету и как ни в чем не бывало кивнула. — Ага. Я тоже соскучилась, — она поднялась и потянулась, разминая спину. — Ну что, теперь-то мы можем наконец переместиться в какое-нибудь более удобное место? — Мне и тут отлично, — невозмутимо отозвался Кроули, откидываясь на подушки и надвигая очки глубже на переносицу. — Тогда оставайся тут, а лично я собираюсь сесть на что-нибудь помягче и сожрать что-нибудь повкуснее. У тебя ведь наверняка найдется еда? — уточнила она у Азирафеля. — Разумеется, — все еще сбитый с толку кондитер посторонился, пропуская девушку к выходу, но та мотнула головой. — Ну нет, сначала ты. Шторы, свет, все вот это вот, как ты делаешь обычно по вечерам. Азирафель наконец взял себя в руки и сердито одернул жилетку. — Если речь снова о какой-то мифической слежке, то позвольте вам обоим сообщить, что я только что самым внимательным образом осмотрел двор и квартиру, и самое подозрительное, что нашлось — это вы сами! — Ну да, — хмыкнул Кроули. — А еще у тебя в кафе полдня просидел Метатрон со своими ребятами, а ты ни сном ни духом. — Мета… Кто? Бармен кашлянул и отвел взгляд. — Я так понимаю, эту часть истории наш красавчик тебе еще не рассказал, — усмехнулась Вельзевул. И вдруг сочувственно похлопала Азирафеля по плечу. — Ничего, вникнешь по ходу. Но сначала будь добр, все же сделай какой-нибудь еды, от тебя так пахнет этими твоими булочками, что я сейчас слюнями захлебнусь. — Да, конечно. Как бы не был озадачен кондитер, оставить гостью голодать значило бы предать благородное звание джентльмена, и он немедленно принялся за дело. Спустя двадцать минут, когда по квартире разносился запах почти готовой пасты, а Вельзевул, зажимая под мышкой невесть откуда взявшуюся бутылку вина, нетерпеливо шарила в кухонном ящике в поисках штопора, из ванной наконец показался Кроули с ворохом подушек наперевес. Сгрузив их на диван, он тут же подошел к Азирафелю со спины и сунул нос ему через плечо, заглядывая на плиту. И немедленно получил по этому носу щелбан. — Все меня пытаются сегодня бить, — горестно вздохнул бармен, и не подумав отодвинуться. — В каком это смысле «все»? — Сначала Вельзи, когда наконец сюда добралась, теперь вот ты. Никто меня не любит! — нажаловался он. — Даже не представляю, чем ты это заслужил, — проворчал Азирафель. И еще больше понизил голос: — Кстати про Венди — ты не собираешься объяснить мне, откуда она здесь взялась? — Пришла, как мы и договаривались. Некоторое время назад мы решили, что если один из нас перестанет выходить на связь, то на седьмой день встречаемся у тебя. И если нас здесь не окажется, вот тогда все по-настоящему серьезно. — Но сегодня только пятый! — Ну так она увидела твой вчерашний звонок и все поняла. Счастье, что Гавриил ушел на пробежку без телефона. — Великолепно, — вздохнул кондитер. — Мой дом становится явочной квартирой. Учти, еще одного одеяла у меня нет. — На эту тему не беспокойся, — отмахнулся бармен. — Она ненадолго. — Мда? — Азирафель выразительно качнул головой в сторону стола, где Вельзевул как раз доливала содержимое бутылки по трем бокалам. — Поверь, ты не хочешь знать, сколько алкоголя может уместиться в этой маленькой с виду женщине. — Пожалуй, — вдруг фыркнул кондитер. — Ну хорошо, тайные агенты, а почему нужно было располагаться именно в ванной? — Ну а где еще? Под кроватью вдвоем тесновато, знаешь ли, а других изолированных помещений без окон у тебя в квартире нет. — Какое упущение с моей стороны, — Азирафель поймал себя на том, что не может перестать улыбаться, и коротко прислонился виском к теплой щеке рядом. Кроули тут же воспользовался моментом, чтобы повернуть голову и уткнуться в светлые волосы носом. — То есть шансов пожрать сегодня у меня все-таки нет? — раздался голос сзади. Пришлось с сожалением вспоминать, что пора бы уже снимать сковородку с плиты и в самом деле садиться за стол. — Так кто такой этот Метатрон, который якобы полдня сидел в кафе? — поинтересовался Азирафель, когда его гости утолили первый голод и нашли в себе силы есть чуть медленнее. Самому ему кусок в горло не лез, и это было настолько удивительное состояние, что скорее веселило его, а не настораживало: обычно он имел обратную привычку заедать душевные терзания. — Мистер миндальный латте, — отозвался Кроули. Азирафель начал было улыбаться шутке, но бармен был совершенно серьезен. — Благообразный такой пожилой мужчина, седой, аккуратная бородка. Довольно часто у тебя отирается. — Хочешь сказать, он опасен? — растерянно переспросил кондитер, в самом деле припоминая постоянного посетителя. — Никогда бы не подумал. — В том-то и дело. Он, как бы это сказать… — Правая рука душки Люци, — нараспев проговорила Вельзевул. — Ближайший поверенный, финансовый консультант и управляющий. — А еще он заведует… кхм… службой внутренней безопасности, — вставил Кроули. — Какой службой? — Киллерами, — просто пояснила девушка. — Что?! — Понимаешь ли, Азирафель… Черт, какое же у тебя заковыристое имечко! Можно я буду звать тебя просто Ази? — Я бы попросил тебя так не делать. — Мм… Зира? — Нет! — хором воскликнули Азирафель и Кроули и с ужасом переглянулись. — Прости, но я предпочитаю свое полное имя, — добавил кондитер. Вельзевул вздохнула и закатила глаза. — Что с вами поделать, придется ломать язык. Так вот, А-зи-ра-фель, по моему опыту, самые невинно выглядящие люди обычно и оказываются самыми отъявленными мудаками. — И все же на мой взгляд ты перегибаешь. Если следовать этой логике, выходит, я тоже му… негодяй? — Ровно настолько, чтобы мне понравиться, — хмыкнул Кроули. И тут же снова посерьезнел. — Между прочим, он довольно давно за тобой наблюдает. — Но зачем? — растерянно спросил кондитер. — Ну как же, — охотно пояснила Вельзевул. — Бывший законник, совершенно случайно поселившийся напротив бара, который держит бывший личный помощник Люцифера. Абсолютно непреднамеренно налаживающий с ним контакт, чем дальше, тем теснее. Как бы между прочим вносящий немаленький залог за Хастура, хотя по сути вы едва знакомы… Мне продолжать? — В общем, ты чрезвычайно подозрительный тип, — закончил вместо нее Кроули. — Особенно если связать тебя с тем делом о младенце, а Люцифер, разумеется, связал. Убедить всех, что это все — просто стечение обстоятельств, вряд ли удастся, даже если ты лично выступишь с пламенной речью перед всеми заинтересованными лицами. Так что прости, ангел, но ты под ударом не меньше, а может, и больше, чем мы. — Даже Гейб уже зашевелил мозгами и задергался на эту тему, — кивнула Вельзевул. — Гейб — это Гавриил, — пояснил бармен для недоумевающего Азирафеля. — Собственно, именно поэтому мы и заседали в твоей ванной так долго: составляли план действий. Кондитер сделал очередной глоток из своего бокала и вдруг обнаружил, что его содержимое как-то незаметно закончилось. — И что же вы хотите сделать? — спросил он, почти уверенный, что заранее знает ответ. — Убрать Метатрона, скинуть Люцифера и развязаться наконец со всей этой историей раз и навсегда. В устах Вельзевул эти негромкие слова отчего-то прозвучали так внушительно, что Азирафелю и в голову не пришло усомниться: эти двое в самом деле задумали пойти вдвоем против главы местного картеля. Не то чтобы он сам имел что-то против в целом, но его несколько смущали сопутствующие детали в виде киллеров и укрывания беглых преступников от полиции. — И в чем состоит план? Бармен заметно смутился. — Ну… не все подробности мы успели продумать. Здесь многое зависит от того, согласен ли ты в этом участвовать. Азирафель пристально на него посмотрел. Очень не хватало возможности взглянуть глаза в глаза, увидеть в них тени тех же мыслей, что носились в его собственной голове, убедиться, что они друг друга в самом деле понимают. Но не тянуться же через весь стол на глазах у посторонней, чтобы снять эти осточертевшие темные очки. Да и мог ли он в самом деле отказаться на этапе, когда ему стало столько известно, а от ответа зависела — в прямом смысле — жизнь дорогого ему человека? Наконец кондитер наклонил голову и негромко ответил: — Я думал, мы уже все выяснили вчера. Кроули с заметным усилием сглотнул и нервно кивнул несколько раз, словно от интенсивности его движений зависело то, насколько крепко принятое решение. — Ну и отличненько, — Вельзевул легонько хлопнула ладонью по столу, и Азирафель вздрогнул, переключая на нее внимание. — В таком случае твоя главная задача на данный момент — вести себя как обычно. Никто — ни полиция, ни люди Люцифера — не должен подозревать, что ты в курсе происходящего. — До этого я додумался, — с легким недовольством отозвался кондитер. — Что я могу сделать действительно полезного? — Поговори с Гейбом. — очень серьезно отозвалась девушка. — Не знаю, до какой степени он в курсе всей ситуации, но законными методами к Люциферу не подкопаешься, а ты ведь знаешь, насколько он принципиален. — Но что я ему скажу? — Попробуй убедить его немного подождать, — подал голос Кроули. — Пусть просто даст действовать Геррье самой, пока мы не сможем предоставить нужные им факты. — Вряд ли он меня послушает, — покачал головой Азирафель. — Вы ведь оба знаете, насколько он… — Упертый? — подсказал бармен. — … последовательный в своих убеждениях. — То есть упертый, — кивнул Кроули. — Мы знаем, но нам нужно потянуть совсем немного времени, пару недель. — Слушание Хастура состоится через две недели, — чуть нахмурившись, припомнил кондитер. — Вот именно, — подтвердила Вельзевул. — И к тому моменту все должно быть готово. Она отодвинула опустевшую тарелку, допила остававшийся в бокале глоток и решительно поднялась. — Кстати о Гейбе, пора бы мне вернуться, пока он не заметил моего отсутствия. Квохчет надо мной, как наседка, честное слово, — проворчала она. — Спасибо за ужин, приятно ради разнообразия съесть что-то, приготовленное не из продуктов из отдела «ЗОЖ». Эти семена чиа и протеиновые коктейли у меня уже вот где, — она выразительно чиркнула пальцем по горлу. — Твоя бы воля, ты бы жила исключительно на попкорне и алкоголе, — фыркнул Кроули. — Ну, до сих пор же это как-то работало, — пожала плечами Вельзевул. — Да, не забудь рассказать своему приятелю про камеры, — она подошла к входной двери, постояла несколько секунд, приложив к ней ухо и прислушиваясь, потом решительно повернула ключ и выскользнула наружу. Бармен тоже встал и тщательно запер за ней замок. — Как она собирается выйти? — недоуменно поинтересовался Азирафель. — Там же спуск в кухню, и обе двери просматриваются. И тут же спохватился: — Если уж на то пошло, как она вообще сюда вошла мимо меня? — Я же говорил, ангел, мы очень хорошо знаем этот район. Азирафель сокрушенно покачал головой и мстительно осушил бокал Кроули. На удивление, тот и не подумал возражать.