Всё для Рики

Время шло, и все кружащиеся в воздухе фигуры встали на свои места. На некоторые ушло больше времени, чем на другие, но, как и всё, что поднимается, как бы высоко оно ни находилось, оно спускается вниз, руководствуясь универсальным законом. Рауль знал, что каждая попытка защитить Катце повлечёт за собой ужасные последствия, но он не собирался подчиняться этому правилу. Он взял заботу о Катце и его выздоровлении в свои руки и позаботился о том, чтобы его тело чувствовало себя комфортно и здорово, вдали от тени боли, которая когда-то держала его в ловушке тьмы. В медицинской капсуле, заказанной Юпитер, лечили все травмы и болезни, возникшие в результате заточения и агрессии, которыми руководил Ясон. Такие, как крайнее истощение, черепно-мозговые травмы и микропереломы черепа, включая пробитые барабанные перепонки. А также восстанавливали последние участки его пищеварительной системы и выравнивали плохо зажившую лодыжку. Всё это происходило быстро и интенсивно, в дополнение к лекарствам, которые всё ещё применялись, чтобы привести его физическое здоровье в хорошее состояние. Катце сильно уставал из-за нагрузки на организм и подолгу спал. Это был единственный раз, когда Рауль позволил себе прикоснуться к нему, погладить по лицу и волосам. В это время они находились на этапе наблюдения, чтобы лучше понять и разобраться в психическом расстройстве Катце. Конечно, дальнейший анализ показал, что проблема была не органической. Всё в его теле было правильно устроено, и это было ещё хуже, потому что закрывало перед Раулем все пути. И свело их к единственной альтернативе. Не имея ничего патологического, что можно было бы подвергнуть лечению, но имея очевидные повреждения во внешней стороне его поведения… Оставался только самый печальный и неопределённый путь… лечить то, что нельзя увидеть. Соединять реальность с его душевным состоянием, направлять его мысли и, конечно, в итоге получится нормальное поведение. Рауль определил его психическое расстройство как синдром отрицания, который в конкретном случае Катце характеризовался тем, что пациент был убеждён в несуществовании или дисфункции собственных органов или частей тела. В конечном итоге этот синдром развился в результате длительного стресса, депрессии и шизофрении. Аналогичным образом тот же синдром объяснял, почему он не узнал Рауля, поскольку пациенты с этим заболеванием считали, что кто-то из их близких умер. Рауль предположил, что преждевременное обращение Орфея и Гидеона к Катце в больнице в какой-то мере объясняет то, что он не смог правильно его опознать. Показания Юпитер, которые она сделала, когда нашла его, стали для Рауля «окном», дающим представление о реальном положении вещей. Если бы он собрал все свои данные, то смог бы узнать истинные масштабы болезни Катце. Ведь для него мыслящая, сознательная часть его внутреннего «я» предполагала, что он оглох, не пытается говорить из-за отрезанного языка и не видит, полагая, что Ясон выколол ему глаза. Даже если бы он был совершенно цел… вмятины, оставленные на характерных чертах и уникальных качествах, отличавших его от других, в сочетании с постоянными унижениями и заточением деформировали его личность. В Амои не существовало лечебных учреждений для душевнобольных, но у Рауля были знания и желание направить выздоровление своей любви. Потому что пока… Катце свернулся калачиком в постели и не пытался ничего делать, иногда плакал, иногда просто смотрел на стену. Он всё ещё хромал без всякой физической причины. Он ходил, ведомый своим осязанием, хватаясь за стены в поисках того, что он знал, например, возможности выпить водопроводной воды и удовлетворить свои потребности. Температура его тела снижалась, несмотря на тёплую одежду, и у него случались панические атаки в зависимости от текстуры пищи, особенно он ненавидел влажную или сочную мягкость мяса или всё, что напоминало его. Это, безусловно, была травма, связанная с окончательной судьбой Кэла. С помощью Дэна они заставили Катце питаться самостоятельно. Не прекращая разговора и приглашая его к визуальной связи, они подавали ему еду, используя то чувство, на которое он лучше всего реагировал. Его осязание. Это было начало пути к его центру. Постепенно они должны были соединить его мозг с реальностью. Бывали моменты, когда Рауль задавался вопросом, сколько же на самом деле осталось от Катце. Любовь всей его жизни была в полной депрессии, настолько, что не замечала, что физически находится вне той комнаты. Рауль полагался на некоторые лекарства и ежедневно наблюдал за прогрессом. Дэн очень помог ему, ведь он посвятил себя исключительно Катце и помощи в его реабилитации, он был полон решимости добиться его выздоровления. Рауль жалел, что не может уделять больше времени лечению своего любимого, но он должен был удовлетворять Юпитер, выполняя свои обязательства. Но когда настал тот день и Катце оказался рядом с ним… Он перенёс резиденцию Катце и Дэна в Апатию, где преобладали широкие открытые пространства и где они были далеки от неизбежных встреч. Когда Юпитер снова восстановила Ясона Минка в звании Первого из Тринадцати, пришлось переехать. Внешность и имя были те же, но его память оборвалась в период до встречи с Рики, и он ничего не помнил о своём домашнем полукровке. Его создатель считала, что именно в тот промежуток времени, когда он жил с ним, они отклонились от его идеального поведения. Что касается Катце, то Ясон помнил его как своего фурнитура и нового представителя, которого он выбрал для Чёрного рынка. Однако теперь эта сфера находилась в ведении Рауля, и Катце не играл в этом роли… Конечно, новый Ясон знал всё, что произошло с его предшественником, и, судя по его Элитному совершенству, эти деяния соответствовали другому, а не ему. Они не имели к нему никакого отношения. Для Рауля это было немного сложнее, поскольку интерес к экономике Амои был естественным для Ясона, а Чёрный рынок был важным источником дохода. Но Рауль больше не был Вторым Блонди, довольствующимся ролью советника; он навязывал свои приоритеты и не имел времени общаться с Ясоном по вечерам или где-либо ещё. Ясон понял, что Рауль изменился, он больше не был его другом и верной опорой. Была какая-то развитая сила, которая удерживала его от обсуждения деликатных тем. Катце не был его собственностью, и он не мог даже спросить о нём… Размышления Ясона на эту тему заслуживали продолжения. Он не был доволен результатами мира, в котором проснулся. Однако из-за своих обязанностей Рауль не имел возможности посещать Апатию и встречаться с Катце, ему нравилось общаться с ним (даже если в ответ он получал лишь кивок), или вместе перекусывать. Он также читал вслух (а его рыжий внимательно слушал), намеренно выбирая информацию о проблемах, связанных с Чёрным рынком, документами и контрактами, которые ранее принадлежали Катце. Иногда Катце ничего не делал, просто слушал, но лучше всего было наблюдать, как он подключается к компьютеру, который ему предоставил Рауль, и управляет им, не такими ловкими руками, как раньше, хотя и не совсем потерянными. Его находчивость и умение всё ещё были на месте. Рауль сократил часы работы за компьютером, поскольку это не давало Катце возможности взаимодействовать с окружающей средой. Легко было проводить время, сидя перед экраном в темноте и изолируя себя, но на данном этапе это не пошло бы ему на пользу. Его терапия заключалась в создании и предоставлении ему условий, в которых он мог бы проработать и исправить свои недостатки, такие как отсутствие зрительного контакта и вынужденная немота. Конечно, прогресс был, и его хватало, чтобы Катце самостоятельно вставал с кровати и выходил из комнаты, искал свет за занавесками в гостиной и грелся на солнце по утрам. Просто выглядывая из окон, он приходил к тому, что искал одного из них и сопровождал своё пребывание поблизости каким-нибудь перекусом. Именно в такие моменты Рауль видел все свои достижения и питал надежду на них… Дэн планировал мероприятия, основанные на его реабилитации и лечении, которые включали различные аспекты, и именно так он обнаружил, что Катце также любит выполнять небольшие задания. Все усилия стоили того в те моменты, когда небольшие достижения сияли сами по себе. Они были сильнее, чем бессонные ночи с паническими атаками из-за кошмаров; сильнее, чем рецидивы с едой и его неожиданный отказ от определённой текстуры или цвета; сильнее, чем отчаяние, когда он причинял себе боль, постоянно ударяясь головой о стену. Он ещё не говорил, не вступал в зрительный контакт с другими людьми, но связывал предметы и звуки с ситуациями в своей реальности, то есть Катце уже откликался на своё имя и понимал инструкции. Это означало, что постепенно, с помощью терапии, его мозг начал осознавать, что он не лишён чувств, и устанавливать связь с окружающей средой… Рауль всегда был настроен позитивно, потому что знал, насколько велик ущерб, нанесённый Ясоном, и чувствовал огромное разочарование в себе за то, что не спас его раньше. В частности, была одна ситуация, когда Катце принимал ванну с помощью Дэна. Страх прикосновений был преодолён, поэтому Дэн иногда вмешивался или просто смотрел, как это делает Катце. Но когда Катце вылез из ванны, он с грохотом упал. Он был слишком тяжёлым, чтобы Дэн мог его поднять; видимо, он повредил запястье, потому что оно выглядело вывихнутым. Дэн поспешил в студию Рауля, чтобы попросить его немедленно придти. Рыжеволосый мужчина попытался встать, но ему помешали. — Катце! — отчаяние прозвучало в голосе Блонди, когда он подошёл к нему и помог, обмотав его полотенцем. — Тебе очень больно? Получив кивок в ответ, он подвёл его к кровати. Возможно, дело в том, что его оставили на матрасе, в ощущении наготы или в сходстве физической силы Рауля и Ясона, когда он почувствовал его близость и боль в своём теле. Кроме того, Рауль принялся проверять его раненую руку, максимально усиливая все остальные ощущения. Это всё или, может быть, ничего из вышеперечисленного, вызвало истерический кризис, который закончился тем, что Катце вкололи снотворное. Когда Катце предпринял первую попытку самоубийства, Рауль воспринял это как благо, как извращённый знак того, что Катце знал и осознавал, что его жизнь была несчастной и адской. Если он и стремился умереть, то только потому, что внутри него всё ещё жил кто-то, кого ранили воспоминания, и поэтому обратное могло бы вернуть нужные воспоминания, подпитать его желание остаться в живых и найти цель для этого. Кроме того, Катце потратил время и силы на подготовительные действия, чтобы достичь своей цели, он проявил инициативу, изучая своё окружение и проверяя расписание окружающих его людей, чтобы, когда придёт время, осуществить задуманное. Но его никогда не оставляли одного, даже если Катце в это верил. — Он вернулся в Керес, и всё в порядке, Катце, — спокойно ответил Рауль, когда однажды утром Катце закатал рукав своего свитера и показал, что у него на предплечье написано маркером имя «Гай». Как он повторял это перед Ясоном. — Как и ты, Гай был ранен, но тоже выздоровел и вернулся домой. Ты беспокоился о нём? — Как правило, Рауль пытался добиться какого-то словесного ответа, выходящего за рамки движений головой, но Катце только кивнул. — Ты тоже выздоровел, посмотри на меня, любовь моя, это Рауль. Не обращая внимания на последнюю реплику, Катце обхватил его противоположную руку, прижав её к себе. Несколько минут он плакал с улыбкой на лице, прижавшись к подушкам на кровати, а когда успокоился и позволил Раулю вытереть слёзы, они отправились в гостиную завтракать. Конечно, были и раны, которые понимал только Катце, молча перенося их. Со временем, чувствуя или не чувствуя его тяжесть, Гай стал понимать, что это не так. Просто приятное ощущение того, что он сделал то, что должен был сделать, заставляло его держать Рики дома. Он присматривал за ним и не позволял никому знать о его местонахождении, а если к нему заходил монгрел, даже из Бизонов, Гай накрывал его простыней. Это было сделано не для того, чтобы избавить себя от объяснений, напротив, он хотел позаботиться о гордости Рики. Что бы Гай ни делал, с тех пор как познакомился с ним, это всегда было ради Рики. Он сказал, что собирается отключить своего друга, но это был не просто друг. Это был Рики. Когда его пальцы указали на нужную кнопку, у него закончился воздух, он не мог дышать. Вот и всё. Это он должен был умереть, а не наоборот. Не имея возможности закончить действие, он пообещал себе, что сделает это завтра или позже. В любом случае, Рики выглядел прекрасно и, похоже, был не против провести ещё пару часов в своей комфортабельной капсуле. Чуть больше или чуть меньше. Но хорошо, что он этого не сделал и подождал какой-то веры или надежды. Нужно было только время, чтобы расставить всё по местам, даже самые невозможные и возможные вещи. Рики захлопал своими длинными чёрными веерообразными ресницами и проснулся. Он присоединился к миру в море смятения. Первое, что ему хотелось сделать, это почесать своё тело, потому что оно сильно чесалось, но он продолжал смотреть через стекло на… да, это был Гай. Стоя на коленях на земле, со смазкой в руках, он ремонтировал байк. Это был Гай, хотя он выглядел немного иначе. Почувствовав что-то, словно импульс, Гай поднял глаза и отодвинулся на несколько шагов… Какой страх! Но нет… на самом деле Рики наблюдал за ним изнутри. Ему потребовалось больше нескольких секунд, чтобы сформулировать мысль, пока он в шоке смотрел на него. Увидев эту глупую гримасу, Рики улыбнулся шире и спокойно постучал по стеклу, чтобы тот помог ему выбраться. — Это невозможно! Рики… ты проснулся… Гай со слезами на глазах побежал вытаскивать его оттуда, но у Рики не было ответа на эту бурную реакцию. Что же он ответит? «Да, я проснулся». Он не знал, как вообще туда попал. Когда Гай обнял его и сказал несколько быстрых, сбивчивых слов, он убедился, что хочет знать всё, что произошло, в мельчайших подробностях. Он чувствовал в своём летаргическом теле, что долгое время спал в мирном покое тихих снов, не испытывая никакого желания бежать, а когда проснулся, то оказался в Кересе… Он улыбнулся. Иногда это случалось, обычно в комнате или снаружи, на полной свободе, что-то происходило. Они просто отдавались друг другу. Как и во всём остальном. Сила любви боролась с доброжелательной фигурой Ясона Минка, а затем с густой тьмой, поселившейся в центре каждого из них. И любовь победила. Рики победил. Гай победил. Победили Рауль и Катце. Солнечный день, идеально подходящий для прогулки в саду. Рауль берёт Катце с собой, усаживая его в раздвижное кресло. Прошлая ночь была полна бессонницы и слёз, поэтому солнечный свет и свежий воздух пойдут ему на пользу. Рауль отходит назад, чтобы расставить еду на соседнем столе. Где-то вдалеке поют птицы, а солнце светит ему в глаза. Катце раздражённо моргает, заметив дискомфорт над своими зрачками. Птицы взлетают и парят в небе, Катце замечает, как они улетают вдаль, удаляясь сквозь облака. Он действительно может их увидеть. Он смотрит вниз и оказывается перед садом красных роз, его сердце замирает, когда он осознает, что у него было воспоминание… розы похожи на них… они двое, вместе. — Вот, дорогой, я принёс тебе финики, твои любимые. Фрукт выпадает из рук Рауля, когда он замечает его взгляд, его собственные золотые глаза… и они медленно наполняются слезами… Катце улыбается и подходит к Раулю. Идёт уверенно, прямо и не хромая. Задержав дыхание, чтобы не прерывать этот момент, Рауль чувствует, как бледная рука Катце гладит его лицо, пока он смотрит на него. — Зелёный. Это первые слова, которые он услышал за долгое время. — Что?.. Что значит зелёный, милый? Они улыбаются, глядя друг другу в глаза. — Зелёный — это хорошо. Катце обнимает его, и Рауль чувствует, что он жив, что он может, что он существует. — Рауль, ты нашёл меня. Его тоже обнимают, и они плачут. Потому что Катце выздоравливает.

Конец