Всё для Рики

Ясон Минк находился в своём кабинете в Башне Юпитер, выполняя свои обязанности без каких-либо подробностей, которые могли бы изменить его отстранённое выражение лица. Его взгляд был неподвижен, когда он анализировал информацию на различных экранах перед собой. Отсутствие Катце на Чёрном рынке вызвало значительную турбулентность в его упорядоченном мире, и поддержание контроля требовало больших усилий, несмотря на очевидную удачу, когда Катце сам подготовил несколько человек, чтобы заменить его на случай непредвиденных обстоятельств. Это были новые люди, но пока компетентные… Он мог пожертвовать выгодой и некоторыми условиями, ведь ценность Катце для его целей была выше, если он держал его в этой комнате и вынужден был продлевать ему жизнь — в этом не было сомнений. Он запросил медицинского андроида, чтобы сделать подобное возможным. За Катце ухаживали строго настолько, насколько это было необходимо, чтобы он выдержал операцию, которая вернула его в прежнее состояние. Он больше не был так болен благодаря основному лечению и переливанию крови; позволить Катце увидеть, что происходит во время операции, было тонким подарком со стороны Ясона. Он знал, что Катце поймёт: анестезия — это одноразовая любезность. Лишённый всех лекарств, Катце проснулся и понял, насколько несчастной была его жизнь. Что думал Рауль обо всём этом? Ясон надеялся, что тот придёт с новостями о Рики… иначе им не о чем было бы говорить, особенно после его нелепого и отчаянного плана сбежать через балкон, глупый Рауль! Словно взывая к его разуму, коммуникатор подал сигнал, сообщая, что Рауль Ам находится у дверей его кабинета и ждёт, когда можно будет войти. Ясон усилил охрану себя и всех объектов на своей территории, включая офис. После инцидента с Дана Бан Юпитер считала, что какие бы методы профилактики ни хотел усилить его любимый сын, все они будут только приветствоваться. Андроиды, следовавшие за ним по обе стороны, означали ответ на его собственные подозрения относительно людей, которые вместе с Раулем работали над освобождением Катце; хотя в живых из них уже не было ни одного, исключать их он пока не собирался. Он отдал приказ, и Рауль был допущен в кабинет. Они с самого начала смотрели друг на друга, когда пространство между ними сузилось. Ясон со всей серьёзностью изучал новый профиль Рауля. С тех пор как он вернулся, эта сердитая гримаса на его лице была характерна для него. С самого начала, много лет назад, он привык видеть в Рауле безоговорочную поддержку, свою тень, которая следовала за ним даже против его воли… он был ему как помощник. Без их нового, растущего и смертельного соперничества он привык полагаться на него. Оправляясь от повреждений, полученных в Дана Бан, под опекой силы Юпитер, он знал, что его обязанности выполняет Рауль, но ни разу не боялся, что его место займёт он, Рауль не собирался его вытеснять. Благодаря их долгой дружбе он доверял и говорил, зная, что его внимательно слушают, Рауль мог на него надавить, но делал это в меру. Кроме того, он был хорошим слушателем, чтобы поделиться важными делами или тайными планами, как доска, на которой собираются идеи. Он не делал никаких странных движений, которые могли бы вызвать подозрения, всегда располагаясь близко и позади. Настолько надёжно, что Ясон знал, на что можно опереться, например на стену или спинку стула. Он знал, что с ним не нужно считаться, пока что-то не случится и не потребуется его участие. Он не протестовал, когда его мнение игнорировали или просто оставляли без внимания его аналитическое восприятие. Амбициозный, но не настолько амбициозный, чтобы стремиться к высшей должности Амои или даже к самому высокому отделу в Башне Эос. Рауль всегда был ниже Ясона, но у него не было стремления блистать, несмотря на все его достижения и отполированность всех его успешных проектов. Рауль всегда и во всём занимал второе место, и у него это прекрасно получалось. Но дисбаланс наступил, когда Рауль молча принял решение о чём-то, что принадлежало Ясону. Осмелился пойти против него, вместо того чтобы, как всегда, учесть приоритеты друга и позаботиться о его интересах. И сделал это за его спиной, как будто они были чужими… Ясон не собирался забывать, что этот «новый Рауль» принимал рискованные решения, был его противником и, самое главное, хорошо скрывал свою ненависть за пустыми выразительными глазами. Вот вам и гордость и злость. Ясон мысленно похвалил его за стойкость, признав, что ему потребовалось немало сил, чтобы не поддаться примитивным инстинктам и не выплеснуть своё разочарование и поражение. То, что он не вскочил с поднятыми вверх кулаками и не упал на колени в мольбе, было достойно восхищения. Рауль, стоя перед столом, просто обрисовал ситуацию Рики в непримечательном тоне и монотонно перечислил состояние его здоровья. Рики извлекут из медицинской капсулы, как только он достигнет необходимых показателей для пересадки нового лёгкого. На этот раз искусственного происхождения. — Ты понимаешь, Ясон, — начал Рауль с резкой ноткой в голосе, впервые с тех пор как он вошёл, — твой полукровка — человек и не может переходить от операции к операции, если он хочет выжить; он должен быть достаточно сильным, чтобы выдержать и заставить своё тело принять новые лёгкие. — Как долго? — Ясон обратил внимание на то, что имело первостепенное значение. Рауль поджал губы, сдерживая сильное оскорбление, которое хотело вырваться наружу. — Две недели, пока он не восстановится и не будут подготовлены лёгкие. Затем ещё один период для послеоперационного восстановления. Ясон побарабанил пальцами по столу, ровно два раза. Рауль лишь сузил глаза в ответ на этот нетерпеливый жест. Когда всё самое важное было сказано, Рауль переключил экраны, подтверждающие его слова, и в пространстве между ними появился ещё один. На него проецировалось изображение, связывающее их с комнатой Катце. — Прежде чем ты продолжишь, мой дорогой Рауль… — перебил Ясон, не глядя на экран. Катце, лежащий на боку на грязной кровати, с одними лишь необходимыми бинтами, был чем-то, что он, несомненно, видел. — Смотри. Ясон разложил на плоской поверхности стола множество фотографий, все они были выставлены на обозрение. Рауль проводил их скучающим и пустым взглядом, который не выдавал его смятенных мыслей. Это были лица, некоторые искажённые гримасой, людей, которых он знал, как преданных Катце. Все они были мертвы. Он ничего не сказал, и Ясон в очередной раз поаплодировал его стоицизму, но он знал, что это ненадолго. Он протянул через стол планшет с соответствующей информацией, связанной со здоровьем Рики. Рауль понял, в чём дело, — ему не нужно было читать или задавать вопросы, он понял, что хотел сказать ему Ясон. Его лицо приняло гневную гримасу, как и его внутреннее состояние. — Ты не посмеешь! Откинувшись на спинку своего высокого стула, спокойно и, не меняя своего уверенного выражения, Ясон произнёс: — Я сделаю это, Рауль. Я предупреждаю тебя. Ты знаешь, что я способен. Если ты снова потерпишь неудачу и Рики опять упадёт в обморок или с ним случится что-то похуже, я запихну своего нового питомца, эту странную химеру, в комнату Катце. У него будет жар, и я позволю ему изнасиловать его, пока он не разорвёт его на части. Не волнуйся… только до такой степени, что это можно будет восстановить. Планшет, стол, Ясон. Ему хотелось разорвать их голыми руками, Рауль видел, как он вонзает нож в его глаза, похожие на больное небо, и ему это нравилось. Но он вздохнул и фыркнул сквозь зубы, думая обо всех своих планах, он не мог потерпеть неудачу. Представление о его Катце, находящемся во власти десяти щупалец садистской химеры, искусной причинять боль, наполняло его грудь откровенной яростью, проклятый Ясон! — Я считаю, что, — ему удалось заговорить спокойным голосом, — для тебя полезно приобрести нового питомца, который будет соответствовать твоей личности. Но ты не будешь использовать этого монстра, чтобы пытать Катце, — сказал Рауль, откидывая назад прядь волос. — Ясон, послушай… — он снова глотнул воздуха, на секунду закрыв глаза. Это было очень важно. — Твой полукровка проснётся. Это займёт много времени, как я объяснил тебе с самого начала, но это произойдёт. Когда он проснётся, это будет Рики. Тот, кого ты знаешь и любишь. Ничто в его личности или в его теле не будет затронуто или изменено; но Катце, когда он выйдет из заключения… нет. Ясон позволил себе отмахнуться от неожиданной речи. Что имел в виду Рауль? — Катце… ты подверг его очень жестоким пыткам, в том числе тому, что ты сделал с Кэлом… — горло Рауля сжалось, не позволяя крику вырваться из его груди, регулируя дыхание, он продолжил: — Ты должен чувствовать себя отомщённым, верно? Скормив ему эту еду и снова кастрировав Катце… Самое интересное, Ясон, это то, как ты его не знаешь, ведь он служил тебе столько лет… Обладая невероятной силой духа и храбростью, Катце способен использовать боль и страдания, чтобы превратить их в возможность… Но длительным заключением и пытками я рисковать не буду! Он болен и ослаблен. Не говоря уже о бесчисленных психологических последствиях, которые ты оставил в нём… Прямо сейчас Катце, который однажды промелькнул у меня перед глазами — это далёкое воспоминание. Посмотри на экран! Ты видел рисунки, которые он нарисовал своей кровью на стене? Он начинает терять рассудок, разговаривая с этими абсурдными образами! Конечно, Ясон знал это. Очевидно, это было последствием того, что произошло во время заключения. Катце особенно разговаривал с той фигурой, у которой было две точки над глазами и кривая буква «u» в качестве рта. Он спорил с этим, как будто он был деловым партнёром. — Пройдёт две недели, и у тебя будет Рики, — сказал Рауль, обретая спокойствие в голосе. — Позволь мне войти в комнату Катце, чтобы вылечить его, — он говорил, глядя не прямо на Ясона, а на Катце на экране, который, лёжа на кровати на боку, держался за грудь, чтобы сдержать хриплый кашель, разрывающий дыхание. — Дай мне четыре часа в его комнате, чтобы залечить все его раны и дать ему окончательное лечение от его болезни. Он может заболеть чем-то другим, например, подцепить инфекцию. Ему недавно сделали операцию, и он лежит в своей крови, клянусь Юпитер! Посмотри на его ногу. Не говоря уже о том, что он страдает из-за нехватки обезболивающих. Боль доведёт его до безумия! Пока твой полукровка выздоравливает, а Катце умирает… Нет, Ясон. Ты должен улучшить условия его содержания во время изоляции: хорошая еда каждый день, горячая вода в душе, одеяла, одежда, больше не отключать отопление. Кроме того, не упоминай о том, что случилось с Кэлом, и не показывай ему фотографии его людей с Чёрного рынка. — И снова ты просишь невозможного, — Ясон сдерживал язвительные реплики, — так много внимания требуя к Катце, — (Рауль уже второй раз пытался сделать нечто подобное): — Чтобы сохранить ему жизнь и здоровье, в пределах разумного, я могу послать медицинского андроида — того самого, который его кастрировал! Дыхание Катце — это все, что мне нужно для моей цели. Что он думает или чувствует — не моё дело. — Говори, Ясон, — Рауль соединил взгляды с тем, кого в лучшие времена считал своим другом, удерживая его на дуэли двух воль. — Говори мне и оставь Катце в покое. Чего ты хочешь? Ясон снова побарабанил пальцами по столу. В каком-то смысле Рауль был прав, ущерб, нанесённый Катце, увеличивался в геометрической прогрессии, сколько ещё он сможет выдержать? Ему не хотелось, чтобы тот погиб случайно, и теперь, когда он знал, что его используют для манипулирования Раулем… Ясон не собирался забывать, что он знал и Катце, что бы ни говорил Рауль, и его готовность покончить с собой, когда ситуация выйдет из-под контроля. Ясон не хотел ждать, пока Катце сделает какую-нибудь глупость. Был ли это хороший способ оправдать его надежды? Плюс, было бы весьма интересно увидеть, как они взаимодействуют при таких обстоятельствах. Они оба были сломлены… И у него был такой взгляд: тот, кто всегда поддерживал его, помогал ему, стоял за его спиной, не имея никаких других устремлений, и сейчас бросал ему вызов. Его непокорность, гордость, ненависть, которую он излучал… От Рауля. — Тогда я буду делать всё, что захочу, — окончательно уверился Ясон. У него на уме было много вещей, которые могли бы переломить ход мыслей Рауля. — Сейчас у меня нет времени на отвлекающие манёвры такого масштаба. Через четыре дня ты сосредоточишься на Рики, а до тех пор не будешь ничего уточнять. Я буду ждать тебя в Апатии. В моём доме, разумеется, до наступления ночи. — Ясон был конкретен в своих словах, но взгляд, охвативший Рауля, был похож на язык, облизывающий его с ног до головы. Интенсивный и откровенный. Очевидно, Рауль понял, что означают его глаза, бегающие по телу, и ухмылка на губах Ясона: — Просто это маленькое отвлечение, пока ты посвящаешь себя Рики, и чтобы дать тебе понять, что при нашей встрече я не буду милым. — Я ничего от тебя не жду. — Хорошо! У вас будет три часа. Все это время я буду наблюдать за вами по камере, а у дверей будут стоять андроиды. Одна глупая попытка — и Катце умрёт у тебя на глазах. Ты видел его ошейник? Через него я могу сделать с ним очень интересные вещи. — Это не всё, я хочу ещё кое-что. Когда я доставлю тебе твоего полукровку в сознании, я хочу получить Катце в собственность, немедленно. — Его в собственность? — Было слишком много просьб, которые звучали как требования. Но, конечно, здесь у него было преимущество. Рауль мог владеть либо гробом, либо пустой оболочкой. А пока он мог поставить Рауля на колени, в буквальном смысле этого слова: — Хорошо, я отдам его тебе, если ты будешь приходить в мою постель каждый раз, когда я тебе скажу, и не один раз. Рауль не ответил. Это не стоило того. Он выключил экран, сосредоточившись на том, что его ждёт впереди. Увидеть Катце… — Я хочу пойти в его комнату, — сказал Рауль, глядя не прямо на Ясона, а на небо за окном. Лучи молний освещали каждый уголок. — Конечно, нет, завтра, — услышал он прекрасно модулированный голос. — Раньше, Рауль… Он посмотрел на Ясона, который удобно откинулся в кресле. В его глазах был блеск, как в битом стекле; в его тоне было что-то такое, от чего у него по коже поползли мурашки. Конечно, он не показал этого, а лишь стиснул зубы. — Мы оба заняты, но я не понимаю, почему я должен ждать так долго, чтобы получить что-то для себя. Ты ведь знаешь, как я узнал о твоих отношениях с Катце? Подойди ближе, и я доставлю тебе удовольствие пососать настоящий член. Никогда прежде глаза Рауля не выглядели такими пустыми, лишёнными каких-либо эмоций. На шее у него висел металлический ошейник. Какая новинка! К нему прилагалась тяжёлая цепь, прикреплённая другим концом к стене над матрасом. Цепь была достаточно длинной, чтобы он мог добраться до ванной… хотя бы так, верно? У него был выбор: ползти или умереть. Его вывихнутая нога была довольно тяжёлой. И болела ужасно. Погрузившись в темноту, Катце сумел контролировать дыхание и, стараясь не шевелиться, разве что моргать, укрылся от боли в промежуточном чувстве терпимости, хрупком, как вуаль, которая может порваться при малейшей неосторожности. Проклятый кашель… Отключившись от всех мыслей, не связанных с болью, его разум привёл к нему Рауля. Его Блонди… Представить, что из-за его заточения он страдает… Он знал его более чем достаточно хорошо, чтобы представить, какую боль испытывает его грудь. Все муки, которые он испытывал… для него, нет… всё должно было быть не так. Катце прикидывал, хватит ли у него сил, чтобы обмотать цепь вокруг его шеи и… Дверь открылась, но это не мог быть андроид-медик, который несколько раз заходил проверить раны, оставшиеся после операции. В дверном проёме показался внушительный силуэт — Ясон?! Катце почувствовал, как дыхание вырывается из груди, а всё тело заходится в бешеном ритме… Сердце бешено колотилось. Он чувствовал, что сейчас упадёт в обморок… Он был в панике! Он так боялся следующего визита Ясона. Он хотел обмануть себя, убеждая, что не сдастся, что сможет устоять… Но фигура в дверном проёме раздвоилась, заставив Катце несколько раз моргнуть — неужели это были два человека? Сквозь полумрак комнаты он не мог разглядеть похожие силуэты, заслонённые подсветкой коридора. Одна из них начала становиться более резкой, выделяя преобладающую пульсацию… от невероятного удивления при виде Рауля! Катце заставил себя, несмотря на дискомфорт, немного приподняться на матрасе. Ему удалось вылечить Рики? Все кончено?! — Три часа, Рауль, — проговорил Ясон от двери, закрыв её снаружи, и позволил тусклому свету осветить комнату. Картина, представшая перед ним, разорвала его сердце на стольких уровнях, что заставила две слезы быстро подступить к его глазам и скатиться по щекам. Он знал, каков он, но ничто не могло сравниться с тем, чтобы видеть его в нескольких шагах от себя. Когда Рауль закончил приближаться, дрожащими ногами он позволил себе упасть на колени на пол, оставшись с его телом, опирающимся на край матраса. Он взял холодную руку Катце в свои, не позволяя их взглядам оторваться друг от друга. — Любовь моя… Моя жизнь, — Рауль другой рукой прижался к щеке Катце, который слегка улыбался ему одной стороной своих сухих губ. — Прости меня, любимый… Прости меня. Я вытащу тебя отсюда. Катце закрыл глаза, давая волю слезам, приближая тёплое прикосновение его лица, прикосновение, которое он так любил и жаждал — к его коже. — Рауль, — произнёс он надтреснутым и хриплым голосом, наслаждаясь тем, что может произнести его имя и быть услышанным им. Он не знал, как это возможно, чтобы он был так близко, не мог представить, что он сделал, чтобы получить этот дар, но не собирался омрачать этот момент вопросами… Увидеть Рауля… Возможно, в последний раз… Разве он не знал всегда, что его счастье — взаймы? Он удержался от слёз, когда Блонди достал что-то из принесённого им портфеля. — Это будет небольшой укол. — О, Рауль… Мне нравятся эти сладости, они хорошие? — спросил он, изо всех сил стараясь быть оптимистом, пока Блонди дезинфицировал ему руку и вводил обезболивающее. — Да, боль скоро утихнет, — он всё равно не мог дать ему слишком сильное лекарство, Катце был слишком ослаблен, чтобы усыпить его, не уделив сначала внимание его энергии. — Да… Этого мне достаточно. Он снова подошёл к Катце, который не сводил с него глаз, и поцеловал его в лоб. Желанная близость, которую можно было представить только в мечтах, успокаивала биение их сердец. Близость друг к другу помогала, остальное не имело значения. Губы Рауля легли, как прикосновение бабочки, на кожу его щёк, он наполнил нос рыжего своим приятным сладковато-миндальным запахом, несколько волосков упали на его обнажённую кожу, и пространство между ними ещё больше сузилось. Катце слегка отстранил его лицо, когда Рауль намеревался поцеловать его в губы. Поцелуй пришёлся на один конец его закрытого рта. — Ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Он опустил взгляд, чувствуя себя смущённым. Он никогда не мог забыть, ни при каких обстоятельствах, что Рауль Ам был Блонди. — Я всё это время не мог вымыть рот. Я, должно быть, выгляжу как дохлая крыса, — сказал он, представляя, какое отвращение испытает Рауль при виде всей этой картины. Катце знал, что всё, чем он когда-то был внешне и внутренне, ушло в прошлое. Не только его внешний вид, даже запах, который он источал. Пот, высохшая слюна, слезы, кровь и жидкости Ясона. — Не говори ерунды, — Рауль успокоил сердце от неожиданного отказа и потянулся к вожделенным губам. На это ответили глубоким и медленным поцелуем. — Если бы я мог, я бы подскочил к тебе и обнял тебя, — сказал Катце, едва их губы разомкнулись, — но… чёрт, у меня всё ещё всё болит. — Дай лекарству немного времени, любовь моя. Поглаживая его тусклые волосы, от макушки до самого низа — никогда прежде он не видел их такими длинными, — Рауль собрал воедино свою объективность и ловкость — у них было мало времени! — Жизнь моя, послушай, Ясон разрешил мне войти на три часа, и это специально для того, чтобы обработать твои раны и дать тебе лекарства от твоей болезни, — разговаривая с ним, Катце смотрел в зелёные глаза, которые он так любил и которые долгое время были его светом… Его сердцу было радостно находить тепло и убежище в ясности их блеска, даже в этих обстоятельствах он хотел запечатлеть в своём воображении каждый дюйм любимого лица. Чтобы поддержать его в том, что осталось от его сил. — Мы пришли к соглашению: он больше не причинит тебе вреда, у тебя будет еда каждый день, и это будут хорошие порции; в душе будет горячая вода, и он включит отопление, чтобы температура была комфортной. Он не согласился дать тебе одежду или одеяла, но я могу оставить тебе большое полотенце. — Благодарю. Тогда это будет как оплачиваемый отпуск, — у Катце был жалкий вид, и куда бы Рауль ни посмотрел, он находил хрупкость. Он не собирался описывать его внешность… Помимо очевидной худобы, по всему телу были различные синяки — результат его последней стычки с Ясоном, смешанные и переплетённые со следами засохшей крови. Но то, что заставило его влюбиться в него с самого начала, осталось нетронутым. Его Катце… всё, что было им. За усталыми веками его золотоглазый взгляд сиял силой. На ближайшей стене у него были странные рисунки. Рауль избегал пристально смотреть на эти красноватые мазки, которые свидетельствовали о тревожном состоянии его психики, но он не мог винить его. То, что произошло между этими стенами, выходило за рамки ужасного кошмара. — Почти как отпуск, когда всё закончится, у нас будут настоящие каникулы, любовь моя; они будут очень, очень долгими, и мы сделаем всё, что ты захочешь. Все будет хорошо, Катце, Ясон не сможет меня обмануть, потому что я буду все время смотреть на тебя! — У тебя есть связь с комнатой? — Да, — сказал Рауль, не было смысла лгать ему, — с самого начала. Катце удалось утешительно сжать руку Рауля, понимая, как мучительно было Блонди наблюдать за всеми пытками и унижениями, не имея возможности хоть как-то вмешаться. Он знал его так хорошо, что мог представить его боль и беспомощность. — Мне нужно знать больше, — сказал Катце со страхом в голосе, — Кэл, как он? Не отрывая взгляда, Рауль говорил то, что считал нужным для Катце в данный момент — ничего не стоило донести до него правду. Психологическая стойкость Катце была важна, чтобы выдержать то время, которое им оставалось провести в разлуке. — Ясон сурово наказал его, но ты же знаешь Кэла. Затем он продал его другому Мастеру, Ониксу, живущему в Башне Юпитер. Теперь он служит у него. — Он продал его Ониксу? Правда? — Да. — Я рад слышать, что он выбрался отсюда. Не стоило позволять ему вмешиваться. Ясон мог убить его. — Чувство уважения Кэла к тебе в любом случае заставило бы его действовать в одиночку. Катце почувствовал, как тяжесть свалилась с его груди… Кэл был его другом, и он проявил слишком много храбрости ради своего дела. В кошмарах ему снились тысячи способов, которыми Ясон мог бы разорвать его на части. — Ты прав, обними меня. Я так боялся за него. Рауль кружил вокруг него без колебаний, стараясь не спровоцировать болезненные движения. Когда они коснулись друг друга щеками, то инстинктивно позволили губам встретиться. Когда они разошлись, Рауль поцеловал его закрытые веки, вытирая солёные слёзы. — Любовь моя, я начну. Прежде чем приступить к лечению травм, он собирался заняться повреждённой лодыжкой, которая распухла и покрылась синяками. Если не предпринять никаких мер, сдвинуть Катце будет невозможно. Затем он перевяжет и очистит раны, оставшиеся после операции по кастрации. Затем он обработал бы его анальную область и, наконец, позаботился бы о других мелких деталях. Снова достав что-то из портфеля, он на мгновение отвернулся от Катце, который продолжал смотреть на него. Молчание не было тягостным, оно скорее текло между ними, как прохладная, гармоничная река сочувственных взглядов и понимания. Свежей салфеткой Рауль осторожно протёр деформированную опухолью область стопы. Запуск портативного сканера подтвердил его подозрения: переломы и разрывы связок… Сосредоточившись на том, что он может сделать, и подавив обиду на Ясона, он надел на колено эластичный чулок из специального материала, который прилипал к коже, не причиняя боли. — Чёрт, мне это нравится, — прошептал Катце, увидев, что Рауль только что надел на него медицинский восстанавливающий корсет. Он уже не в первый раз использовал этот вид лечения для ускорения восстановления и облегчения боли, вызванной повреждениями костей. Рауль улыбнулся краешком губ и погладил рыжие волосы, заметив гримасу облегчения, которая смягчила черты лица Катце. Действие этих медицинских инструментов было мгновенным, они будут действовать до тех пор, пока он не придёт в себя, и не будет никаких проблем, если он примет ванну. Он не хотел лечить его травмы таким способом, Катце требовалось дальнейшее наблюдение и лечение в лучших условиях. Медицинская сетка будет работать, но не заменит уход в больнице. Рауль снял с себя халат и сложил его в несколько раз в подушку, которую положил на пол рядом с кроватью. — Любовь моя, я должен поднять тебя на минутку. Обеими руками — одной за спину, придерживая его за талию, а другой за колени, — Рауль поднял Катце гораздо легче, чем в предыдущих ситуациях, но не стал упоминать ничего, связанного с его тревожной потерей веса; очень осторожно, чтобы не причинить боли в изуродованной промежности, он держал маленький пузырёк на конце канюли, торчащей сквозь слои бинтов. Он оставил его на мгновение, частично лежащим на подушке и прислонившимся к стене. Пришлось нести с собой тяжёлую цепь, висевшую у него на шее, но Рауль старался, чтобы она не мешала. Убедившись, что Катце не потеряет равновесие, он заторопился. Перевернул матрас, оставив под ним окровавленную поверхность. Продезинфицировал поверхность и накрыл её стерильной салфеткой, которую потом выбросил. Он отнёс Катце и уложил его на спину, помогая ему при каждом движении. Они оба не обращали внимания на звон цепей. Было слишком тоскливо, чтобы обращать внимание на каждую деталь. В портфеле, который он принёс с собой, предварительно проверенном Ясоном, находились все необходимые медицинские инструменты и кое-что ещё, что было необходимо для начала работы. Прежде чем приступить к медицинским процедурам, Рауль прижимал Катце к груди, пока тот не пришёл в себя настолько, что можно стало накормить его сытным супом, наполненным формулами, в которых нуждалось его измученное тело. Он был тёплым и приятным на вкус. Он вводил ложку за ложкой, не торопясь, давая ему время, а также отправлял в рот кусочки специально приготовленного хлеба с необходимыми витаминами. Катце не мог вспомнить, когда в последний раз ел что-то настолько вкусное и согревающее желудок изнутри. Казалось, его мозг забыл хорошие ароматы, ласкающие чувства… Приятно было чувствовать Рауля рядом и есть. Когда ложка остановилась, он не удержался и спросил: — Есть ли ещё что-нибудь, пожалуйста? — Да, я принёс ещё. Я дам тебе это после того, как обработаю твои раны, любимый. Если ты съешь всё сразу, это будет тяжело для твоего организма, — сказал он, поглаживая его по плечам. Катце кивнул и закрыл глаза от поцелуя на его губах. Когда всё было готово, Рауль снял повязки, закрывавшие его пах, и, детально осмотрев результат, заметил, что медицинский андроид проделал аккуратную работу, запрограммированный так, чтобы оставить Катце таким же, как нынешняя «мебель» в Эосе. Теперь у него больше не будет пустого мешочка с яичками или отрезанного остатка пениса, как раньше, когда так делали молодых фурнитуров. Теперь его пах, когда он полностью заживёт, будет гладким, пустым местом, в котором останется только маленькое отверстие уретры. В его голове говорил рациональный разум Рауля, который должен был сохранять спокойствие и не позволять себе поддаваться нарастающей внутри него боли, он хотел пролить слезы, видя перед собой изувеченного Катце, его горло сжалось, не в силах проглотить рождающийся в сердце крик… Но он не мог этого сделать. Катце закрыл лицо руками. Он должен был быть сильным… ради него, ради них обоих… Он отбросил все бинты и осторожно вынул канюлю. — Сколько раз андроид приходил, чтобы вылечить тебя? — Я не уверен. Раньше у меня сильно кружилась голова. Может быть, раз или два. — Любовь моя, послушай, я помогу тебе принять ванну прямо сейчас, ты согласен? Я не могу их оставить, но я принёс шампунь и мыло… Не волнуйся, — Рауль понял удручённую гримасу на лице Катце и быстро добавил: — Ты не останешься мокрым, Ясон разрешил оставить полотенце, а в душе включена опция сушки. Лучше попробовать с Раулем, чем делать это в одиночку. Кроме того, он знал, что это необходимо, потому что по ногам и другим частям тела бежали полосы засохшей крови. Хотя андроид, делавший операцию и проводивший исцеление, был запрограммирован на основы, он продезинфицировал обрабатываемую область и больше ничего. Катце прижался к шее Блонди и, стоя на одной ноге под душем, ощутил приятное чувство тёплой воды, скользящей по всему телу. После того как он немного погрузился в тёплые ласки, пальцы Рауля, которые он запустил в его волосы с нанесённым на них шампунем, вернули его к реальности. Катце позволил себе это сделать, он был достаточно сильным, чтобы стоять на одной ноге и держаться за Рауля. Он закрыл глаза и наслаждался мимолётным блаженством от близости Блонди, тёплой воды и других ощущений, которые очищали его тело от боли и насилия. Вскоре вода, падающая на гладкий пол, перестала быть бледно-розовой и стала казаться кристально чистой. Рауль, раздевшийся до простой рубашки и брюк, тоже был немного мокрым от мелких капель, попавших на его волосы и одежду, но это был мимолётный и минимальный дискомфорт. Выключив воду, он укутал Катце большим пушистым полотенцем после того, как высушил его волосы автоматическим феном. Они оба воспользовались моментом комфорта и тишины, чтобы поддержать друг друга и почувствовать близость, в которой оба так нуждались. — Ты прав, я чувствую себя лучше, — сказал Катце, всё ещё слабо улыбаясь. — Да, любимый, я знаю, — сказал Рауль, глядя на часы на своём коммуникаторе: до разлуки оставались считанные минуты, и всё, чего он хотел — это расплавить Катце в неразрывных объятиях… Но, как и остальное в этом безумии, всё зависело от Ясона. Лёжа на стерильном одеяле, Катце развёл колени в стороны, полусогнув ноги. В эти минуты он не хотел обращать внимания на свои раны, боль напоминала о том, как они появились. Катце хотел потерять себя в образе красоты, которым был Рауль, излучающий свой собственный свет, вспыхивающий красками между серыми стенами, но не мог усидеть на месте. Он закрывал лицо руками, особенно рот, или прятал мокрый взгляд под предплечьем. Время от времени Рауль поглаживал его по животу или бедру, чтобы немного успокоить, особенно после того, как причинял сильную боль, проводя исцеление, полностью исключающее возможную инфекцию. — Глупый член раздора! — пробормотал Катце, глядя на свой лобок. Он привык к своей прежней анатомии, но наличие пениса и яичек снова улучшило его самоощущение и надежды на завершение отношений с Раулем. Теперь же, увидев результат под бинтами… — Любовь моя… — Рауль поцеловал руки Катце, которые тот снова прижал к глазам, скрывая боль в них. — Это не из-за твоего восстановления. Ясон всё равно бы возразил, узнав о наших отношениях. Да, Рауль был прав. — Я знаю, — несколько секунд они смотрели друг на друга, думая о том, что у них было… — Мне всё равно, что думает Ясон, я с тобой, Рауль Ам. Рауль почувствовал, как его грудь переполняет любовь к этому человеку… Он уже был готов отдать всего себя ради спасения Катце. В отличие от чувств Ясона к Рики, Рауль любил его, не ожидая ничего взамен. — Независимо от обстоятельств, я никогда не смогу оставить тебя, — Рауль поцеловал его губы, — любимый, когда всё закончится, Ясон больше не будет твоим господином. Мы сможем уехать далеко отсюда. Вопрос о том, как он это получит, не дошёл до его губ, Катце закрыл глаза, и слезы потекли сами собой. Это было слишком. Он хотел верить в Рауля, но в праведности и честности своего элитного воспитания тот не знал о чудовищном уме Ясона, который был открыт для него. — Лучше продолжить, — сказал Рауль, не упуская возможности погладить его по лицу, вытирая слёзы. Он знал, что последующие действия будут столь же напряжёнными для его эмоций. Осторожно он помог Катце перевернуться на бок, чтобы обработать место, где Ясон сам нанёс столько повреждений. Катце не мог сдержать слез: боль от осмотра и исцеления не только заставила его вновь пережить страшный опыт, но и осознать, что, несмотря на все обещания, этому кошмару, похоже, не будет конца. Помогая ему лечь на спину, Рауль заметил, что Катце выглядит очень измученным. Он погладил его по голове, чтобы успокоить, а затем заговорил: — Я закончил. Ты очень хорошо справился, любимый. Чтобы паховая область заживала гладко, я надену ещё одну сетку ускоренного заживления, — проводя рукой между его ног, Рауль натянул на него похожее на нижнее бельё одеяние из белой сетки и мягкого материала. Оно позаботится о ранах от кастрации, а также об анальной и перианальной области. — Без канюли ты сможешь отныне ходить туалет. Тебе не будет больно справлять нужду. Интенсивная лечебная сетка на твоей ноге полностью сдуется через два дня, но ты все равно не сможешь ходить, понимаешь, милый? Попробуйте пошевелить пальцами ног, если это не причинит тебе боли, и лодыжкой тоже, — Катце озабоченно кивнул головой, он знал, как работает эта медицинская опция, но сейчас, когда он был заперт и один, всё было иначе. Раньше у него всегда были рядом обезболивающие таблетки и возможность попросить о помощи. — Инъекция, которую я сделал тебе в самом начале, снимет все неприятные ощущения, а колготки получили новую функцию, в них встроено устройство, которое будет давать тебе обезболивающие и анальгетики, чтобы ты не испытывал никакого дискомфорта. Раулю удалось улучшить его состояние во время заключения, и он не мог даже представить, как ему это удалось: он так устал физически, что его мысли стали тяжёлыми и вялыми. Он лишь покорно кивнул головой. Он предвидел, что ему понадобится много выдержки и спокойствия, чтобы поддержать себя и своё сокровище, но Рауль также хотел поддаться безумию Ясона, которое оставило на Катце карту, полную ран, на его теле и в его душе… Но он знал, что если кричать и нападать на Ясона сейчас — для них не будет благоприятного исхода. Ещё немного… Он проверил грудь и спину Катце, обратив особое внимание на звук, который издавали его лёгкие при дыхании; они были избиты днями болезни без всякого облегчения. Он провёл по ним прибором с достаточной точностью. — Сейчас, — продолжал Рауль, проводя пальцами по щекам и говоря так спокойно, как только мог. Как же он жаждал момента, когда можно будет покончить со всеми своими неудобствами, — я введу тебе лекарство для лёгких, оно сильное и довольно эффективное. Я запрограммировал сетки так, что в течение нескольких дней они будут обеспечивать тебя необходимой дозой, чтобы у тебя не было рецидива этой болезни, — Рауль ввёл коричневую жидкость в длинную мышцу ягодицы. Он пару раз потёр ватный тампон, пока они молчали. Катце чувствовал себя неловко и смущённо, но ничего не сказал, он дорожил каждым бесценным и любящим мгновением Рауля, не было большего доказательства его чистых чувств к нему. Он терпеливо ждал, не смея ничего сказать, когда Блонди начал стричь ему ногти на ногах и руках, они были очень отросшими, расчесал его волосы, которые уже спускались ниже подбородка, и, наконец, предложил ему тарелку с едой. Закончив есть так же, как и в первый раз, Катце почувствовал усталость и тяжесть, но это была не та больная, голодная усталость, которую он испытывал все предыдущие дни. Ему было тепло, желудок был полон и удовлетворён, тело было чистым и испытывало меньше физического дискомфорта с тех пор… трудно сказать, с каких пор. И присутствие Рауля рядом с ним… — Спасибо, спасибо, что пришёл позаботиться обо мне, — сказал он, когда Блонди закончил укладывать в пластиковый пакет, который он также заберёт с собой, остатки использованного медицинского материала и другие отходы. Рауль убрал свои вещи и лёг рядом с ним, не обращая внимания на присутствие цепи между ними, они тесно и утешительно обнялись лицом друг к другу, пытаясь заполнить свои зрачки образом другого. Катце удалось изобразить улыбку только на одной стороне лица, и он говорил спокойно, несмотря на всё, что было у него в груди. Всепоглощающая боль. — Рауль, это… наше прощание. Рауль закрыл глаза, сдерживая слёзы при виде суровой реальности, которая им не принадлежала. Для тех, кто не может принять решение, единственное, за что можно держаться, — это хорошие воспоминания. — Я вытащу тебя отсюда, любимый… Я вытащу. — Я знаю, что ты сможешь исцелить Рики. Но всё же… Ничто не гарантировало, что Ясон сдержит своё слово. Даже последнее обещание — отдать ему его имущество — ничего не значило в его мире. Рауль крепче сжал его в объятиях, собираясь с силами, чтобы высказать свою боль, свою безнадёжность. — Нет, любимый. Я вытащу тебя отсюда. Клянусь. Надейся и верь мне. Катце тоже обнял его, закрыл глаза, позволяя губам и разуму играть друг с другом, и изобразил лёгкую улыбку. — Я люблю тебя, Катце, — он поцеловал макушку его рыжих волос. — Я люблю тебя, Рауль Ам. Проводить знакомыми пальцами по волосам, плечам и коже талии было так приятно. Запах Рауля, безошибочный и резкий даже для человека, забывшего вкус, его миндальный аромат был таким сладким, что он чувствовала его вкус на кончике языка. Зелёные глаза Рауля, которые он так любил, и его идеальные полные губы. Медленное моргание… медленное моргание… глаза закрыты. Он не хотел засыпать, но тепло его тела было предательским, защитные объятия убаюкали его, и он погрузился в лёгкий сон. — Я должен идти. Он хотел сказать ему «нет», останься ещё немного или навсегда, и что им обоим лучше убраться отсюда… Это было глупо, но он лишь кивнул головой, не в силах вымолвить ни слова. Его руки не повиновались желанию притянуть Рауля ближе к себе. — Я должен идти, любимый. Я люблю тебя. Ласковые движения по голове, по контуру лица, тёплое дыхание на губах. «Я тоже тебя люблю», — неслышно ответил он. Он хотел открыть глаза, чтобы в последний раз увидеть Рауля. Чтобы хоть частичка его сладости осталась с ним, но усталость тащила его вниз по склону, пока он безнадёжно не провалился в темноту. Когда он проснулся, он был один, и пространство рядом с ним было холодным. Он сразу понял, что это был не прекрасный сон, потому что на его коже остались следы заботы Блонди. Но всё же… Катце долго плакал на матрасе, зарывшись в него лицом. Ясон был слишком жесток, играя с его надеждами.