Заря Эребора

Ну что ж, она знала, что однажды (и скорее рано, чем поздно) что-то подобное случится, стоит порадоваться, что ее не зарубили на месте топором, посчитав каким-то демоном – тоже, наверное, следствие волшебного мира, а не древности нашего мира, где ей была бы прямая дорога на костер. - Привет, Торин! – повернулась Аврора с улыбкой. И наткнулась на ошарашенный взгляд гнома. Оно и понятно, конечно, какой еще можно ждать реакции от того, кто никогда ничего подобного не видел? И вот попробуй теперь внушить Дубощиту, что ничего особенного в этом нет. Хотя, пожалуй, объяснить можно, все-таки Балин, когда изучал контракт, доставал что-то вроде пенсне – значит, о корректировке зрения тут знают. Остается лишь одна, уже привычная, трудность, то есть малый словарный запас. - Это не глаз, - сразу отвергла самое ужасное Аврора и для верности протянула ладонь с линзой к Дубощиту. - Я уже вижу, - спокойно согласился гном, оглядев в первую очередь не руку девушки, но ее глаза, которые остались, разумеется, на месте, и лишь затем взглянув на линзу, не обнаружил в ней ничего знакомого, потому перешел к вопросам: – Что это за вещь? Зачем ты вставляешь ее в глаза? - Это для глаз, я вижу плохо… сама, а я вижу хорошо с ними. - У тебя плохое зрение? – голос Торина, и без того низкий, кажется, стал совсем глухим – очевидно, в его глазах девушка пала еще ниже, если такое вообще было возможно (но понять его можно, кому понравится узнать, насколько беспомощна навязанная девица?!). – И насколько... как сильно оно плохое? Что ты видишь без этих штук? - Плохо вижу, - честно призналась Аврора и, чтобы точно продемонстрировать, указала на комод в углу комнаты. – Там… все вещи не ясные. А буквы там… там нет, но если есть, не вижу совсем. Дубощит ошарашенно почесал бороду. - А с этими… - Как называется вещь… Балин читал ее… нет, с ней? - Очки (пенсне?), - Торин ответил, хотя, кажется, не понимал, отчего она спрашивает об этом, но сейчас Авроре и не принципиально было название самого предмета, ей нужно было объяснить принцип действия. - Эти очки… у них две вещи, да? Чтобы ее лучше поняли, девушка отыскала свой блокнот, грубо зарисовала очки, поясняя сразу: - Вот, это и это… как они называются? - Оправа и стекла (линзы?), - ответил Торин, указывая на соответствующие части предмета. – Зачем тебе это? - Это, - вновь показала Аврора линзу, - тоже стекло, но очень-очень… - Тонкое? - Да, тонкое. - Ладно. Ты с этими стеклами видишь хорошо? Тогда зачем ты их снимаешь? Тебе часто надо это делать? - Не могу носить всегда – глаза устают и… болят, - кажется, слова вновь вспомнились верные, с этими словами к ней часто последнее время обращались племянники Дубощита. – Я снима… снимаю? Каждый вечер. Торин что-то пробубнил, судя по новым звукам, это было на кхуздуле, а не на вестроне, и, судя по выражению лица гнома, это было то, что он, как король, даме переводить не должен. Ну, если ее вообще считают дамой, постепенно ее переведут в категорию не просто обузы, которая тарелку за собой помыть неспособна, но обузы-калеки, которую надо за руку водить к речке, чтобы не упала… - Гэндальф знает об этом? – хмуро спросил Дубощит. - Нет. Он… не хочет ничего знать. Я не хочу говорить, он не слушает. Я… я смогу, не думай! Торин чуть поморщился, но промолчал, видимо, был согласен с выводом девушки о том, что маг все равно поступит по-своему, хотя бы девушка оказалась слепой, глухой и немой. Да и пока, вроде бы, она этим не мешала никому. Вместо этого он обратил внимание на блокнот перед ним, который Аврора привычно достала на ночь, полистал пару страниц. - Ты быстро учишь язык. Тебе что-то знакомо из слов? - Нет, я просто умею учить языки. И мне это нравится. И Фили и Кили мне очень помогают, много говорят. - Сколько языков ты знаешь? - Я говорю на моем языке и еще на трех, отлично говорю, легко, и читаю на них хорошо, любое читаю, - пояснила Аврора. – И понимаю… семь. Могу немного понимать, немного говорить, но плохо, могу читать. - Это слишком много! – не поверил Торин. - Это просто, - возразила девушка. – У них много слов, они как… как один… они… как братья. - Похожи? И многие из них? - Да. Ваш язык сложнее. Нет моих слов… названия я знаю… кое-какие. Все другие слова новые. Торин вновь кивнул, он не казался убежденным, что-то тревожило и не нравилось ему, но Аврора не представляла, как это исправить, говорила она еще очень плохо, а пока гном не объяснит, что не так, она не сможет поговорить с ним. Ну даже на том уровне, насколько сейчас могла говорить. Его беспокоит ее зрение? То, что она девушка – среди стольких мужчин? То, что она слаба? Ее противостояние с магом? Слов не хватало даже для того, чтобы озвучить все эти вопросы. - Ты действительно знаешь все о нашем походе? – вдруг спросил Дубощит. – Ты можешь видеть будущее? - Не вижу… но знаю… только не все. - Как? - Была история, один человек написал, я ее читала. Не знаю, как он увидел. Я просто знаю ту историю. О тебе, Балине, Фили и Кили, Бильбо… обо всех. Написано не много, я помню не все… но помню, да. Торин вновь помолчал, почесал бороду, определенно он был недоволен навязанной ему спутницей, и буквально с каждой минутой был доволен еще меньше – если так будет продолжаться, уже не Аврора, а Дубощит задушит мага. Притом именно задушит, поскольку Гэндальф все равно ни на что не согласится, а терпение Торина удивительно, но точно не безгранично. - Ты можешь рассказать историю? – сдержанно спросил гном. – То, что помнишь, лучше подробно. - Да, но… мало слов, - вздохнула девушка. - Понимаю, не сейчас, но… - Торин помялся, а затем решился и выдохнул: - Можешь сказать, нужно ли нам идти? - Нужно ли? – не поняла Аврора. Что значит, нужно ли? Они же выступили в поход! Ну не хочет же Дубощит сказать, что развернется и вернется в Синие горы, если она скажет, что идея этого похода – плохая?! Наверное, она не так поняла. - Ты знаешь, куда мы идем? Нас ждет успех, нам повезет? Кажется… он и вправду допускает возвращение! Ждет ее одобрения этому походу, ждет подтверждения, что Смауг будет повержен! А что она должна ему сказать? Дубощит уверен, что главная опасность – дракон. И это логично, однако не в данном случае, поскольку по сути им Смауг ничем не грозит. Но не говорить же ему, что это вовсе не главный риск, что он идет к собственной смерти, попутно ведя к ней двух молодых парней, своих племянников?! А если сказать? Может быть, это выход? Это спасет их всех! Уж по крайней мере можно спасти Фили и Кили, которым Аврора так обязана, без которых она пропала бы уже за эти пару дней! - Вы сможете… вернуть дом, - осторожно начала девушка, еще и пытаясь отыскать верные слова. – Но… это не успех… не все… - Мы вернем Эребор, но это будет успехом не для всех? - Да, - уверенно подтвердила Аврора. - Кто-то погибнет от дракона? – предположил Торин. - Нет, дракон не может… не должен никого… умереть, - не стала обманывать гнома «провидица». - Дракон никого не убьет? Он умер и не опасен? – встрепенулся Дубощит, который продолжал видеть в этом главную опасность. – Но тогда чего нам бояться? Кто-то погибнет раньше? - Смауг не умер, - возразила девушка. Становилось все тяжелее, приходилось использовать какие-то знаки, подкрепляя каждое слово. – Но он не убьет никого… вас никого, другие… я не знаю, может быть, много, он… там город, люди… он убьет кого-то там, я не знаю, кого и… как много. - А! – гном стал совсем мрачен, но, судя по всему, объясняла она неплохо, понял он все верно: – Ты хочешь сказать, что дракон нападет на Эсгарот и в его огне погибнет кто-то из людей? - Да. И потом дракон… умрет. - Его убьет кто-то из людей? - Бард, сын… нет, не сын, много-много… после сын Гириона, - Авроре казалось, что она говорит какую-то чушь. - Бард, потомок Гириона, - подсказал слово Торин, по-прежнему хмуро что-то обдумывая, но при этом очень точно угадывая то, что девушка хотела сказать, несмотря на всю ее путаницу и малое количество слов, то есть слушал он ее внимательно. – Но тогда чего опасаться нам? Что угрожает нам в походе? - Много, я… не знаю всех слов. - Это будет не скоро? - Одна – перед Ривенделлом, - честно призналась Аврора, даже радуясь к тому, что можно поделиться тем, что так тревожило ее. - Что нас там ждет? - Три больших… очень больших… - слов опять не хватало, девушка начинала даже раздражаться этой постоянной игре. – Что такое Эребор? - При чем тут? Это наш дом… - Да, но еще это… как это назвать? – она жестом попробовала показать конусообразную Одинокую гору. - А! Гора, - понял ее Торин. - Вот, - почти обрадовалась девушка, несколько уставшая от этой «игры». – Три очень больших горских… - Горных, - автоматически поправил гном. - Три очень больших горных, - приняла поправку Аврора. – Я… не знаю слово. Они будут горой утром. - Горой? – не сразу сообразил Дубощит, а затем поразился: - Камнем, ты хотела сказать? Горные тролли?! Только они превращаются в камень, если на них попадает дневной свет. Но ты, должно быть, ошибаешься, их давно никто не видел, а тем более здесь, так далеко на востоке! Часть слов пришлось вновь угадывать, но смысл возмущения гнома был ясен. Потому девушка лишь развела руками: - Я это знаю. Торин прошелся по комнате, пытаясь как-то смириться с тем, что услышал, или отыскать какие-то возражения. А что возразишь? Аврора не знала, что тут творится в Арде, бывали тролли на востоке или нет, но ведь оказались же в тех краях, если верить книге! Она просто рассказала то, что знала. - Ты поэтому не хочешь с нами идти? – спросил Дубощит. - И поэтому тоже. Но… у меня есть дом, есть… друзья… мало и далеко, но есть… еще есть дело за деньги… - Работа? – заинтересовался Торин, но не показал неприязни, чего можно было бы ожидать от короля. – У тебя есть какое-то ремесло? Женщины твоего народа и положения работают? Ну, вероятно, гном говорил о положении. Аврора готова была честно уточнить, что она далеко не принцесса и даже не принадлежит к богачам, но поняла, что потратит на это лишние полчаса, пытаясь описать каждое из слов и донести, как они соотносятся с ней, – а нужно ли это? Какая ей разница, кем считают ее гномы? Даже, пожалуй, хорошо, если не видят в ней безродную крестьянку, зачем терять вежливое и заботливое обращение? А к какому конкретно сословию относят, пока вообще неважно. После, если вновь зайдет об этом разговор и у нее будет достаточный словарный запас, честно объяснится. - Я работаю, - ограничилась подтверждением девушка, сосредоточившись на главной мысли, которую хотела донести. – И я учила языки, чтобы работать… Я здесь много дней – и я могу быть без работы. - Тебя лишат работы за долгое отсутствие? Аврора только кивнула, но это простое действие вновь вызвало тираду на кхуздуле от Дубощита, так что ненадолго девушка даже испугалась, что поняла что-то не так и подтвердила какую-то гадость. - Я поговорю с Гэндальфом, - буркнул он. - Спасибо… - Сколько тебе платят? – внезапно спросил Торин. – Ты можешь сказать, сколько ты потеряешь? - З-зачем? – пробормотала Аврора. Он хочет понимать, насколько много получают дамы ее положения, как он выразился? Или хочет разобраться в ценах ее мира? Так девушка сама плохо представляла цены этого мира, за это время она покупала несколько раз товары, но ориентировалась просто: если парни одобряли цену – она платила. - Я не могу тебе уплатить сейчас, - объяснил свой интерес Торин. – Наши деньги, те, что у нас есть при себе, рассчитаны на этот поход. Но я могу договориться и найти дополнительные деньги для тебя. - Мне ничего не надо, - обиженно надулась Аврора. - Если бы ты пошла с нами, я мог бы предложить тебе золото. Собственных других денег у меня нет пока. - Я не хочу золото, - упрямо покачала головой она. – Я хочу домой. - Я понимаю, - медленно протянул Дубощит. – Я надеюсь, что смогу тебе помочь. Особенно если ты поможешь нам. - Ты хочешь знать про поход? Я расскажу, что смогу. - Хорошо, я подожду, когда ты будешь лучше говорить. - Тебе сказать об опасности? Тролли никого не убьют. - Нет, - вновь удивил ее Торин, покачав головой. – Ты сказала главное, об остальном расскажешь по пути. - Л-ладно, - растерянно отозвалась девушка. - Ты очень устаешь? – сменил тему гном. - Сейчас не очень. Я научусь. Я могу спросить? – Аврора дождалась подтверждающего кивка гнома и продолжила, желая прояснить ситуацию: - Я не могу говорить ни с кем кроме Фили и Кили? И тебя? - Почему? - Ты… злился… на Бильбо. - Нет, ты можешь говорить с ним и с другими, - ответил Торин, но девушке показалось, что говорил он несколько… смущенно? Странно для такого уверенного в себе лидера, Дубощит не походил на того, кто мучается сомнениями. Впрочем, настаивать Аврора не стала, поблагодарила и отправилась спать, пользуясь тем, что гном пожелал ей доброй ночи и ушел. *** Предположения девушки были недалеки от истины. Дело в том, что Торин отправился лично поговорить с ней, чтобы получше разобраться в происходящем. Шел второй день ее пребывания в этом мире, не считая вечера появления тут… ну если верить ее собственным словам, при этом Аврора – и это Дубощит слышал сам по ее беседе с хоббитом – очень неплохо изъяснялась на вестроне. И вдобавок определенно стремилась общаться со всеми, не считая волшебника. Вопреки тому, что Торин сам говорил Двалину об отсутствии другого выбора у девушки, сомнения и подозрения в отношении нее были сильны. Что если это чья-то шпионка? Было бы куда разумнее, конечно, придумать более правдоподобную историю своего прихода в Шир, однако якобы незнание языка позволяло ей слушать любые разговоры, рассчитывая на открытие тайн гномов. Было еще подтверждение истории появления от Гэндальфа, но Дубощит предпочитал доверять себе и своим друзьям, мага он знал слишком мало, чтобы во всем на него полагаться, а уж после выходки с девушкой и хоббитом и подавно. У волшебников всегда свои собственные цели, помогать же гномам Таркун не обещал. Обнаруженное этим вечером полностью обезоружило Торина, заставив чувствовать досаду на собственные подозрения. Девушка ничуть не лгала, так притворяться было попросту невозможно, поговорив с ней, Дубощит убедился, что фразы она использует простые, слова набирает постепенно, так когда-то он учил синдарин (правда, гораздо медленнее, желания изучать эльфийские языки у него не было). Раз в своем мире она знала много языков, то удивляться тому, что она быстро учит этот, не приходится. Такая, пожалуй, и кхуздул выучит… выучила бы, но с этим ей никто помогать не станет. Но уж вестрон определенно не станет для нее сложностью, до Ривенделла она сможет все рассказать, что знает. Самым ужасным было зрение Авроры. Торин растерялся, услышав признание девушки о том, как плохо она видит. С одной стороны, в этой ситуации женщина еще более нуждалась в помощи и защите – и гном испытывал жалость и желание оберегать спутницу. С другой же, добавление в отряд настолько беспомощного члена попросту злило Дубощита. Что ему делать в походе с девушкой, которая разве что не слепая?! Это пока дорога спокойна, но это может измениться в любой момент! А Аврора не в силах сама влезть в седло, не может ехать иначе, чем шагом, и, более того, вообще может не заметить корень на дороге! Желание поругаться с магом было по-настоящему нестерпимым. Дубощит отправился бы немедленно к волшебнику и выплеснул бы на него злость… Если бы только Торин не знал заранее, что услышит: что волшебник пока ничего не может сделать, им надо добраться до проклятых эльфов, только там то ли у Гэндальфа будут силы, то ли владыка Ривенделла поможет… Магу нет дела до проблем гномов. Тем более, пока проблем, собственно, и не было, все это было лишь в воображении лидера отряда. Пришлось подавить злость и напомнить себе, что пока зрение спутницы им не мешало, ее слабость и стоны хоббита были куда более обременительны. Торин дал себе слово поговорить завтра с Гэндальфом как можно спокойнее, но… достаточно твердо настоять на том, чтобы волшебник исправил то, что натворил. Пусть хотя бы своей магией исправит девушке зрение, раз не может отправить ее домой – хоть как-то же должен он помочь своей подопечной! Вдобавок получалось, что их спутница содержала себя сама в том мире, а теперь из-за них лишалась заработка. Дубощит видел два решения этой проблемы. Либо потери Авроре должен был компенсировать Гэндальф (чего, к сожалению, они не подумали записать в контракт – это надо отдельно обсудить с Балином), как тот, кто виноват в ее несчастьях и потерях. Торин, в свою очередь, был готов уплатить магу из того золота, которое было в Эреборе, если волшебник поможет им с возвращением дома. Либо гном мог поговорить с лордом Элрондом, как король с королем, попросив владыку о займе, который Торин ему вернет после возвращения Одинокой Горы – но это если девушка действительно поможет с их будущим. Пока Король-под-Горой позволил себе «забыть» о проблеме, отложив ее решение на время и обсудив все в деталях с Балином. Еще Аврора упомянула о чьей-то гибели в походе, имен и обстоятельств она так и не назвала, Дубощит, который поначалу хотел узнать все, что только можно, решил подождать. По ее словам получалось, что пока никаких опасностей нет, значит, подробности можно будет разузнать и позднее. Потому, когда в завершение их разговора Аврора собиралась вернуться к этой теме, гном не стал это продолжать. Главное же Торин услышал – Эребор они себе вернут. Было еще много непонятного. Дракона убьет потомок Гириона, но до того Смауг успеет навредить жителям Эсгарота – единственное, что было определенно в истории. В остальном же поход будет наполнен опасностями, не очень понятно, какими. Однако же это не имело значения: когда Дубощит затевал это, он понимал, что они столкнутся со множеством врагов, никто не выступал на увеселительную прогулку. Последние годы даже торговые караваны все чаще сталкивались то с бандитами, то с орками, а уж поход через все Средиземье был сопряжен с трудностями – это понимал каждый из членов отряда. Что и говорить о столкновении со Смаугом – никто из гномов этого не хотел, но любой допускал, что это может случиться. Они вышли, чтобы вернуть свой дом и свои богатства. Торин для этого созвал поход, не скрывая, во всяком случае от своего народа, эту цель. И ему было совершенно неважно, какой ценой это будет. Дубощит не видел смысла уточнять у Авроры, не станет ли он одним из тех, кто сложит голову ради этой цели (хотя соблазн и был). Однако он готов был умереть, чтобы его народ вернулся в родной дом, чтобы его сестра вновь была принцессой Эребора, великой Одинокой Горы, а не нескольких палат, чтобы его племянники узнали, как жили их предки, а не вынуждены были ютиться в домах людей или неуютных пещерах, годы и годы своей жизни тратя на то, чтобы сделать их жалким подобием тех комнат, что достойны имени Дуринов… Это была еще одна цель этого разговора, это была главная причина, почему он заговорил об этом с Авророй: пока отменить поход еще было возможно, они только выступили, их возврат еще не будет чем-то особенным. Король-под-Горой был настроен идти, он не зря говорил это Балину. Однако, узнав о том, что их спутница может предсказать будущее, Торин не мог не поддаться этому соблазну. И если бы девушка сказала, что все они сгинут в пламени дракона, Торин отступил бы, пользуясь тем, что они не так далеко от Синих гор. Либо перенес бы выступление в поход, может быть, попробовал бы привлечь к нему еще кого-то, если бы Аврора сказала, что для победы им не хватило помощи. Но теперь все было решено, никакой дороги назад, он вернет Эребор… Даже если возрождать его будут Дис с сыновьями. И спасибо девушке, что она это подтвердила.