Зависимые

Ира смотрела на Витю, продолжая сидеть напротив него на диване. Несколько секунд назад она закончила свой рассказ по поводу событий, случившихся сегодня утром в доме его родителей — и теперь видела на лице мужа озадаченность. Конечно, навряд ли такими новостями можно расслабить на ночь глядя, но откладывать разговор в долгий ящик она сочла неправильным. Витя должен знать о том, что происходит с его родными и близкими, как и любой другой нормальный человек, пожелавший предвидеть проблему заранее, чем потом решать её. — Она волнуется за тебя, отсюда весь этот стресс, — однако, из-за того, что волнение проскакивало и на лица Пчёлкина, легче не становилось. — И что ты предлагаешь? Рассказывать правду? — Вопрос был риторическим. Пчёла ни за что в жизни не посмел бы рассказать своим родителям хотя бы долю из того, с чем сталкивался ежедневно. Незачем им это знать. Для матери он всегда был её хорошим и милым сыном, и Пчёла хотел сделать всё, чтобы это оставалось правдой до конца её дней. — Нет. — Ира поддалась ближе, откинувшись тоже на спинку дивана. — Но ты мог бы уделить ей больше времени. Тогда, думаю, все эти опасения развеются. Витя сомневался. Он, при всей своей любви к матери, знал, что она может накручивать себя почём зря, переживая. Однако, слова Иры о том, что женщина разрыдалась прямо посреди разговора, ни с того, ни с сего, цепляли Пчёлу за живое. Он дорожил своими близкими, и не хотел, чтобы самые родные для него женщины проливали свои слёзы. Витя был готов собственноручно придушить того, кто стал бы их причиной, но в данной ситуации невольно оказался ею сам. — Думаешь, это действительно поможет? — Ты — её единственный сын, она тебя очень любит. Это поможет, — Ира подняла на него взгляд, — прояви к ней внимание, заботу. Женщины в принципе от этого тают, а любая мать будет рада, если её сын придёт просто так, без повода, подарит цветы, обнимет и скажет, что любит. Витя на секунду усмехнулся. Если он в самом деле заявится к матери в таком виде, с цветами, и скажет, что любит, то она, скорее всего, подумает, что он прощается. И в то же время в глубине души Пчёлкин почувствовал стыд — он очень редко дарил своей матери цветы, обычно — по каким-то праздникам. А просто так — безо всякого повода — разве что в детстве, и то, это был букет из осенних листьев. Внезапный телефонный звонок заставил его подорваться, чтобы взять трубку со стола — на это ушли считанные секунды. — Да? Белый, блин, ну я ж просил, Юлька спит… — Ира прислушалась и, придя к выводу, что дочка не проснулась, облегчённо выдохнула, поднявшись с места. Не задерживаясь, женщина направилась к выходу из кабинета. Витя, оставаясь наедине, проводил её огорчённым взглядом — момент опять пропал.

***

Время уже перевалило за полночь, но Даша никак не могла уснуть. Лёжа в кровати рядом с Космосом, наблюдавшим уже десятый сон, бывшая Старкова никак не могла выбросить из головы навязчивые мысли о проблеме, прочно укоренившейся в её голове. Она не могла прекратить думать о ней и всякий раз, прокручивая цепочку событий, Даша приходила к печальным выводам. Холмогорова всегда любила детей. С детства она часто опекала малышей во дворе, играя с ними, будучи самой старшей среди них. И даже после окончания школы, Даша не задумывалась над выбором профессии, подав документы в педагогический. Несмотря на возмущение матери, тогда ещё совсем юной девчонкой, едва достигшей совершеннолетия, поступила в Москву. Жизнь в общежитии была по-своему насыщенной, хоть и проходила, в большинстве своём, мимо бывшей Старковой — знакомство с Космосом в восемьдесят девятом переменило ход её жизни, сменив ориентир. Сын профессора астрофизики как-то быстро занял весомое место в её сердце, не вызывая при этом никаких сомнений. И хотя многие говорили Даше, что связывать свою жизнь с рэкетиром — это ошибка, она не желала жить чужим умом. Шла за своей судьбой, доверяя сердцу… Сейчас, после почти двух лет, проведённых в статусе замужней женщины, она всё ещё могла сказать, что ничего не изменилось. Даша любит Космоса и остаётся рядом с ним, несмотря на то, что его дорожку сложно назвать «правильной». Кто в их время в принципе живёт правильно? Девяностые, встретившие людей развалом Советского Союза, мало кому предоставили чинный выбор — большинство скрутило от безысходности до такой степени, что они хватались за всё, просто из желания выжить. Да и есть ли у неё право судить? Их жизнь с Космосом была ограждена от его каждодневного риска. Если бы Даша нервничала и металась, было бы только сложнее, поэтому она закрывала глаза на всё, как могла: и на его долгие отлучки, и на то, что по каждому звонку Саши Космос мог сорваться из дома, чтобы решать внезапно возникшие вопросы. Оставаясь молчаливой свидетельницей, Холмогорова не очень верила рассказам мужа о том, что их бригада набирает стремительные обороты на взлётной полосе жизни и скоро они все ни в чём не будут знать нужды: её главной нуждой оставалось иметь возможность просто прижаться к сильному плечу мужа, и не думать ни о каких проблемах. Но конкретно об этой проблеме не думать не получалось. С того апрельского разговора, когда они впервые заговорили о возможности стать родителями, Даша всерьёз отнеслась к их осознанному желанию иметь малыша. Тем более, что у друзей Космоса уже рождались детишки — годовалый Филипп вызывал явное умиление у всех, кто находился поблизости с мальчиком, а крохотная племянница мужа, появившаяся на свет в начале августа и уже ставшая Дашиной крестницей, заставляла сердце сжиматься от переполняющих эмоций. Когда Даша впервые взяла девочку на руки, её будто окатило волной этих незнакомых ощущений: крохотные ручки и ножки, голубенькие глазки, унаследованные девчушкой от отца, маленький аккуратный носик… Холмогорова любовалась малышкой, в глубине души завидуя белой завистью новоиспечённым родителям, которым судьба подарила такое чудо. Желание родить собственного ребёнка напоминало о себе и на работе — будучи воспитательницей в детском саду, Даша постоянно находилась в окружении детворы, ладить с которой было легко и приятно. А когда под вечер за ними приходили уморённые работой родители, бывшая Старкова видела, как на их лицах расцветали улыбки и они, разомкнув объятья, бежали навстречу к своим родным. Собственное сердце в этот момент затапливало теплом от чужого счастья и разрывалось от своей печали. Тест на беременность стал для неё самой жуткой пыткой. Даша исправно покупала их, один за другим, но результата не было. С замиранием сердца переворачивая и глядя на тоненький выделенный квадрат, Холмогорова видела одну полоску, после чего тест незамедлительно оказывался в мусорном ведре. Каждый раз после этих тестов Даша жутко расстраивалась, и Космос, замечая её настроение, как мог, пытался ей его поднять. Он задаривал её цветами, говорил комплименты, обнимал и целовал, убеждая, что у них всё получится в следующий раз. И Даша верила, изо всех сил пытаясь не падать духом, но собственные мысли её изводили. Каждый день она задавалась сотней вопросов. Почему у них не получается? Что они делают не так? Может, у них действительно есть какая-то проблема? Втайне от мужа, она даже записалась к врачу на приём и, отпросившись с работы, поехала в больницу. Гинеколог осмотрел её и подтвердил, что тесты сказали правду — беременности нет, но паниковать рано. Заявил, что нужно пройти обследование, сдать анализы, чтобы прояснить всю картинку. И вот, осталось только дождаться результатов, которые будут уже через несколько дней, но как выдержать? Если даже эти сутки Даша жила, как на вулкане, с мыслью: что, если проблема есть? А что, если это она… что, если проблема в ней? Все их дальнейшие попытки будут тогда попросту бесполезны? «Так, хватит себя нагружать, — внутренний голос рассуждал твёрдым тоном, подчиняясь здравому смыслу, — утро вечера мудренее, сама же сегодня сказку читала малышне. Ложись спать, загоняла ты себя уже вконец этими мыслями…» Даша перевернулась набок, остановившись взглядом на лице Космоса. Он крепко спал, повернув голову налево и обхватив подушку правой рукой. Греческие черты лица были расслаблены, а лунный свет, пробивавшийся в окно, светил прямо на мужа. Холмогорова невольно залюбовалась им и осторожно коснулась рукой тёмных взъерошенных прядей на голове. Поддавшись вперёд, Даша оставила лёгкий поцелуй на тёплых губах — муж, сквозь сон, улыбнулся и вытащил левую руку из-под подушки, обняв её и прижав ближе к себе. Чувствуя дыхание Космоса на своей щеке, бывшая Старкова прикрыла глаза и попыталась выбросить все надоедливые мысли из головы. Действительно — утро вечера мудренее…

***

Очередной день пронёсся вихрем мимо неё. В заботах о дочке, Ира не заметила, как день сменился вечером. Уложив Юлю спать и дождавшись возвращения Вити с работы, она поставила перед ним тарелку с разогретым ужином. У неё же напрочь отсутствовал аппетит, поэтому Пчёлкина устроилась в гостиной с книгой, надеясь провести ближайшие несколько часов среди пожелтевших страниц. Полностью увлёкшись чтением, она не заметила, как, привалившись к дверному косяку, позади неё остановился муж. Наблюдая за женой, которая сосредоточилась на чтении, Пчёла разглядывал её. Тёмные волосы были собраны в небрежный пучок на голове, а шёлковая ткань домашнего халата позволяла увидеть неприкрытые ключицы и вырез на груди. Жена вздохнула и он заметил, как при этом её грудь поднялась и опустилась. Во рту пересохло и он сглотнул ком в горле. — Что за книга? — Резкий вопрос, прозвучавший около самого уха, заставил вздрогнуть. Чужое горячее дыхание обожгло кожу на шее. — «Этюд в багровых тонах», — этот ответ вызвал у Пчёлкина усмешку. — Соскучилась по детективным страстям? — Просто хочу расслабиться, — он на секунду завис, наблюдая за её губами. По подсознанию эхом пронёсся повтор: просто хочу расслабиться. Несколько секунд между ними висело молчание. Ира поймала себя на мысли, что под его взглядом в упор не может сконцентрироваться. — У тебя всё хорошо? — Голова раскалывается, — Пчёла покосился в сторону аптечки, которая лежала у них в коридоре, на шкафчике, — уже таблетку выпил, но чёт не помогает. Пойду, прилягу. Оставшись наедине с книгой, Ира попыталась снова погрузиться в чтение, но каждая попытка была провальной. Смысл ускользал от неё, абзац перечитывался по новой, а в ушах продолжал стоять Витин голос. Несмотря на усталость, которая давала о себе знать, Ира понимала, что мужу не легче, чем ей. Сейчас он лежит там один, в спальне, со своей головной болью, после тяжкого трудового дня, а она здесь… читает. Собственный голос совести неприятно уколол. Отложив книгу в сторону, Пчёлкина поднялась с места. Тихо прошла мимо двери детской в спальню. Он лежал на кровати, глядя в потолок и выглядя задумчивым, но, услышав, как скрипнула дверь, обратил на неё внимание. Ира подошла ближе, опустившись рядом на кровать, и предложила безо всякой задней мысли: — Хочешь, сделаю тебе массаж? — Ты же почитать хотела. — А теперь хочу сделать приятно своему мужу. Или ты будешь упрямиться? — Поинтересовалась она с лёгкой улыбкой, проскользнувшей на лице. Витя покачал головой — он никогда не будет против того, чтоб она ему сделала приятно. Он всегда «за»! Поэтому, присев на кровати, Пчёла отдал бразды правления в её руки. Ира ловкими движениями зарывалась пальцами в пшеничные пряди, массируя чувствительные точки. Витя прикрыл глаза, вовсю наслаждаясь процессом — противное покалывание внутри черепной коробки постепенно сходило на нет. Пчёла всегда знал, что массаж — это особый дар, которым обладает не каждый человек, но, видит Бог, даром этим Иру он не обделил. И сейчас, находясь полностью во власти движений её рук, мужчина хотел только одного: чтобы она не останавливалась. А ей и самой нравилось — она видела, что в последнее время Витя загружен, и хотелось сделать ему приятно, пусть даже в такой мелочи. Не чувствуя никакого подвоха, Пчёлкина скользнула руками ниже, к шее. Муж удовлетворительно промычал что-то нечленораздельное, вызвав у неё улыбку, но между делом она заключила строгим голосом: — Эта твоя сидячая работа тебя погубит, поэтому и болит всё. Ложись, — слегка подтолкнув его на кровать, Ира дождалась, пока Витя уткнётся лицом в подушку, и села сверху, принявшись дальше разминать его мышцы, скользя руками по спине. Пчёла уже откровенно кайфовал от таких действий — боль в голове испарилась, и сейчас по всему телу растекалось только удовольствие от каждого её движения. Сама Ира, чувствуя, что муж расслабился, не прекращала массаж, теперь уже поглаживая спину. Чувствуя тёплую кожу под пальцами, она и сама расслабилась, а потому совершенно не ожидала того, что в один момент Витя решит перевернуться. Это произошло так резко, что она успела только слегка вскрикнуть, как мужские руки уже оказались у неё на талии. В голубых глазах Пчёлкина было нескрываемое лукавство. — Кажется, кому-то уже полегчало, — удовлетворённо подметила Ира. — Ещё не до конца, — его пальцы потянули за узелок её халата, норовя развязать ткань, чтобы открыть доступ к груди, но Ира остановила его, положив сверху свою ладонь. — Значит, это был твой хитрый и продуманный план? — А ты против? По-моему, план более, чем отличный. — Пчёлкин, приподнявшись, скользнул рукой теперь уже по обнажённой ноге, чувствуя, как гладкая кожа под его пальцами моментально покрылась мурашками. — Мы наконец-то вдвоём, никто не звонит, Юля спит, и у тебя хорошее настроение… — Его шёпот оборвался с поцелуем, доставшимся её ключицам. Ира чувствовала, что Витя правда этого хочет. Она и сама, честно говоря, жутко соскучилась по нему, но всякий раз, когда он к ней начинал прикасаться, она сторонилась. В её голове висел навязчивый образ — после родов фигура ещё не до конца восстановилась. Глядя на себя обнажённую в зеркало в ванной, Ира думала, что нужно ещё немного подождать. Из-за своих комплексов, она не могла просто взять и раздеться перед ним. К тому же, каждодневная усталость после выматывающего дня, состоящего из кучи домашних дел и ухода за Юлей, тоже давала о себе знать — чаще всего, единственным желанием вечером оставалось просто забыться в беспробудном сне. — Вить, может, не сейчас? — Вопрос, тихо прозвучавший в тишине, заставил его остановиться и оторваться от столь желанного, в данный момент, тела. Пчёла, как ему казалось, не верил собственным ушам. — Опять? Ты серьёзно? — Его голос, пропитанный сарказмом и иронией, и толикой зарождающейся обиды, был как никогда более красноречив. — Почему ты так этого избегаешь? — Я не избегаю. — Да уж конечно, — он горько усмехнулся, — как только я пытаюсь как-то к тебе прикоснуться, ты сразу же врубаешь задний ход. Я хочу знать, что всё это значит? Или я тебя чем-то обидел? Находиться под прицелом голубых глаз стало сложнее вдвойне. Всё ещё находясь верхом на супруге, Ира поднялась, собираясь слезть, но он не отпустил, притянув к себе ещё ближе, будто специально. Пальцы скользнули по лопаткам, оставляя щекочущее ощущение. — Что происходит? — Глядя ей прямо в глаза, задал честный, откровенный вопрос. Это ведь уже далеко не в первый раз. Если раньше Витя был готов подождать или хотя бы видел явную причину, мешавшую им побыть наедине, то сейчас он не понимал, почему она вдруг резко хочет всё прекратить. Ещё несколько минут назад она пришла к нему в спальню сама, она сказала, что хочет сделать ему приятно, и Пчёла уверен, что ей тоже понравилось сидеть на нём верхом, делая массаж. Что, блять, пошло не так? В какой момент? Ему просто интересно. — Ну чё ты молчишь? Если мне не изменяет память, раньше у нас с тобой таких проблем не было… — Я не готова. — По-моему, очень даже готова. Ты уже давно восстановилась после родов, — парировал в ответ, без промедления, продолжая смотреть прямо в глаза, — не нужно мне рассказывать байки о том, что тебе нужно ещё время, его было предостаточно. Что ты прикажешь мне делать? Я — вполне себе здоровый мужик, который не может не реагировать на тебя, как на свою жену. Ты реально думала, что всё закончится массажем, когда пришла ко мне в таком виде? — Да, потому что массаж не подразумевает секс, — эти слова заставили Пчёлкина рассмеяться. — А фразочки твои что подразумевают? «Хочу сделать тебе приятно», — передразнивая жену в этот момент, Витя чувствовал нарастающую в нём злость и обиду, — знаешь, мне как-то не по кайфу, когда меня динамят в открытую, так что с приятным ты прогадала, — с этими словами он отпустил её и поднялся с кровати, подхватив подушку. — Куда ты уходишь? — Вопрос нагнал его уже на пороге, заставив обернуться. — Высплюсь в другом месте, а ты можешь почитать и сделать себе приятно, — с сарказмом. Дверь негромко хлопнула, закрывшись за ним. Юля в детской не проснулась, продолжив спать, а Ира, почувствовав подступившие слёзы, с силой ударила ладонью по матрасу. Она понимала, что в этой ссоре целиком и полностью виновата сама, но подойти и сказать ему напрямую о причинах не могла. Признаться Вите в том, что располнела и боится его напугать своим голым телом? Заставить его сконцентрировать своё внимание на её имеющихся лишних килограммах? Он либо посмеётся над ней, либо не поверит и подумает, что она над ним издевается. Всё это время она сидела на жёстких диетах, практически ничего не ела, желая как можно скорее восстановить прежнюю форму, но это оказалось не так-то просто. Ира, никогда не страдавшая худобой, сейчас, глядя на своё отражение, ловила себя на мысли, что эти комплексы мешают ей. И Витя, конечно, прав — она своим приходом сама спровоцировала его на дальнейшие действия, а потом дала задний ход и таким образом зацепила его эго. Ира вышла из спальни и направилась в кабинет, чтобы поговорить с ним, но, дёрнув за ручку, поняла, что та не поддаётся. Витя закрылся изнутри, и там, за стеной, была тишина.

***

Прошло два дня.

Её тёмные пряди щекотали его спину. Ира нависала сверху, массируя ему плечи, и Витя мгновенно перевернулся. — Ты скучала по мне? — Его вопрос вызвал сорвавшийся с женских уст смешок. — Очень, — Ира поцеловала его прямо в губы, сама, позволив ему развязать узел её халата, который сейчас был, откровенно говоря, лишним. Его ладони скользнули по обнажённым женским плечам, и Пчёла, оторвавшись от поцелуя, окинул взглядом грудь. Глаза скользнули по набухшим, от возбуждения, ореолам и он захотел прикоснуться к ним, но Ира вдруг остановила его. — Я хочу попробовать сегодня кое-что новое, — эти слова только усилили его возбуждение, вызвав немалый интерес, — думаю, тебе понравится… Её рука коснулась резинки боксёров, залезая внутрь. Пчёлкин закусил губу, когда она, уже вытащив его член наружу, прошлась по всей длине ствола. Прежде Ира никогда в жизни не доставляла ему такого удовольствия, и сейчас он несколько растерялся, но не подумал о том, чтобы остановить её. Он наблюдал за тем, как она медленно наклонилась перед ним и вдруг коснулась чувствительной головки кончиком своего языка. Пчёлкин почувствовал, как собственный член становился всё более твёрдым, внимая её манипуляциям. При этом в карих глазах стали блестеть чертята, которые намекали, что она явно не планирует останавливаться. Полностью захватив головку губами, Ира наклонилась ещё ниже, и с его губ сорвался стон. Это заставило её снова улыбнуться — продолжая помогать себе рукой, скользившей по длине, жена снова и снова облизывала его член, при этом щекоча кончиком языка затвердевшую кожу. На несколько секунд отстранившись, она ускорила движения рукой. Вверх, вниз. Вверх. И снова вниз. Пчёлкин смотрел на неё, будто завороженный, и в какой-то момент прикрыл глаза, не прекращая наслаждаться происходящим. — Тебе нравится? — Тихий голос, долетевший до ушей, выдернул его из этого состояния и Витя открыл глаза, желая притянуть её к себе ближе, чтобы поцеловать. Однако, вместо Иры перед лицом резко возникла Жданова и Пчёлкин отшатнулся, подорвавшись с кровати. — Я умею и не такое, в отличие от твоей жёнушки. — Усмехаясь, Вика поманила его к себе пальцем. — Ну, что ты ждёшь? Мы же оба этого хотим… Мужчина резко подорвался, распахнув глаза. То, что он видел только что своими глазами, Пчёла мог бы причислить к кошмарам его жизни из-за настигшей концовки. Сердце грохотало в ушах, отбивая свой ритм, и только бросив взгляд на часы на стене, Витя понял, что это, в действительности, был только сон. Спустив ноги на пол, он выдохнул и попытался избавиться от противного наваждения. Боль в паху говорила о том, что его возбуждение, в отличие от действий во сне, было весьма настоящим, а обстановка кабинета услужливо напомнила о произошедшей два дня назад ссоре. Уже вторую ночь Витя ночевал в кабинете, запираясь изнутри, чтобы у Иры не было шансов его потревожить — она так и не объяснила ему внятных причин своего поведения, и Пчёлкин злился на супругу за то, что она вела себя с ним, как с нашкодившим мальчишкой. А теперь, вот, ещё и это. Дожили, блять, в его эротических снах появилось новое лицо — лицо той, которую Витя Пчёлкин совершенно точно не хочет. Ни капельки. Ни грамма. Какого хрена? Рука потянулась к пачке сигарет, лежавшей на столе, и он закурил. Сна уже не было ни в одном глазу, ему требовалось срочно выпустить весь этот пар и выдохнуть. Напряжение, сковывавшее его, некстати подбросило воспоминание о сегодняшнем утре. Пчёлкин заявился в офисе ровно в девять утра, будучи злее чёрта, являвшегося исчадием ада. Люда, увидев его в приёмной, сразу поняла, что сегодня лучше не попадаться на глаза одному из её боссов — одного взгляда было достаточно, чтобы любой человек убедился, что к Вите не стоит сейчас соваться ближе, чем на километр, — загрызёт. Несколько чашек кофе, которые секретарша приносила ему, тут же скрываясь долой из глаз, покрыли собой остатки сонливости после практически бессонной ночи. Наверное, ближе к обеду, он мог бы сказать, что уже вошёл во вкус и почти утратил желание бросаться на первых встречных, разрывая их по частям, но кто ж знал, что оно напомнит о себе в момент, когда Витя откроет дверь, выходя в приёмную, и столкнётся взглядом не с одной, а сразу с двумя блондинками? Виктория Жданова в его офисе, собственной персоной. Пчёла честно хотел выругаться сквозь зубы и вытолкать её к чертям собачьим из этого помещения. Сама же Жданова, как ни в чём ни бывало, поздоровалась с ним и сказала, что пришла исключительно по делу — ну да, блять, по делу вот так пуговицу верхнюю расстегнула, открыв вид на своё декольте. Видите ли, рядом с их офисом, через дорогу, кого-то грабанули и Жданова заходила узнать по поводу камер.

— Я видела, что у вас как раз висят при входе, — голубые глаза светились, а на губах заиграла озорная улыбка, — может, ты покажешь мне записи?

— Я здесь камерами не занимаюсь, — отрезал Пчёлкин и обернулся к Люде, которая за компьютером уже во второй раз раскладывала пасьянс, — кофе мне принеси.

— Виктор Палыч, а он закончился, — сука. Ещё одна неутешительная новость. Как же не вовремя!

— Если хочешь, можем вместе выпить кофе, здесь есть кафе за углом, — Жданова задержала на нём взгляд, скользнув им сверху вниз по мужской фигуре.

— Нет, спасибо, обойдусь.

— А что так?

— Боюсь, глядя на тебя, выблюю этот кофе к херам. — Эти слова резко стёрли улыбку на Викином лице и заставили Люду слегка недоумевающе покоситься на них двоих. — Чё сидишь? — Вопрос адресовался уже непосредственно секретарше. — Дуй в магазин за кофе, даю десять минут!

Пчёла прекрасно понимал, чего та добивалась — глазки ему строила, пуговицу свою расстегнула и вела себя перед ним так, словно одним своим видом говорила: выеби меня. Нагни на этом грёбанном ресепшене и выеби. А потом ещё и Люда с какого-то хрена угостила её яблоком, и Жданова стояла в приёмной, грызла эти порезанные дольки и провоцировала его. Витя спецом закрылся у себя в кабинете, чтобы не видеть её, и курил до тех пор, пока Люда не принесла ему четвёртую чашку кофе. Только под вечер, возвращаясь домой, Пчёла слегка успокоился и отошёл от визита Ждановой в офис, но дома, столкнувшись взглядом с Ирой, не произнёс ни слова. Зашёл в детскую, чтобы глянуть на Юлю, которая ещё не уснула. Немного поиграв с дочкой, тряся при этом над ней погремушкой, мужчина удалился к себе в кабинет и больше не выходил оттуда. Сейчас же, проснувшись от кошмара и скурив сигарету, Пчёла чувствовал, что ему нужен душ. Холодный и бодрящий душ, иначе он так свихнётся. Поднявшись на ноги, мужчина покинул кабинет. Во всей квартире, как ему казалось, стояла тишина — за окном была глубокая ночь. Однако, стоило ему выйти в коридор, ведущий к ванной, как Витя услышал доносящийся из-за двери шум воды. Проходя мимо спальни, он убедился, что это не слуховая галлюцинация — Иры там не было, и на кровати царила пустота. Он уже хотел развернуться и пойти обратно в кабинет, но внезапно, помимо звука льющейся воды, он услышал стон. Это заставило его остановиться на месте. Пчёла поморгал, тряхнув головой, не веря происходящему. Ему же это сейчас показалось, правда? В опровержение его собственным мыслям, стон повторился — и на этот раз уже громче. Собственный член в штанах затвердел. «Блять, да ну нахуй» — пронеслось у него в голове. Витя Пчёлкин не был бы Витей Пчёлкиным, если бы в эту секунду спокойно отправился в кабинет досыпать положенное время до утра, потому что, во-первых, после такого заснуть будет, мягко говоря, непросто, а во-вторых, это просто какой-то сюр, в который нельзя было поверить до конца, не увидев всё своими собственными глазами. Тихо приоткрыв дверь, он заглянул внутрь. В нос ударили клубы пара, а из ванной, ограждённой шторкой, снова донеслись стоны. Сей момент отказывался восприниматься Витей адекватно, эмоции смешались на его лице небывалым сочетанием, и на несколько секунд он выпал из этой жизни, отказываясь воспринимать эту реальность. Размытый силуэт за шторкой чётко показывал ему, что в этот момент там происходит, а все эти стоны были лучше любых объяснений и подтверждений вместе взятых. В моменте ему захотелось одёрнуть эту чёртову шторку и заставить Иру посмотреть ему в глаза, а потом присоединиться к ней и вбиваться в неё до изнеможения, но он себя сдержал. Информация, которая теперь завертелась в его сознании, была ошеломляющей. Значит, вместо того, чтобы прийти к нему, она решила в одиночку доставлять себе удовольствие? Оригинально, ничё не скажешь. Сжав зубы, Пчёла захотел выругаться, но вместо этого покинул ванную, бесшумно прикрыв за собой дверь. Нет, обнаружить её вот так — это было бы слишком просто. Слишком… гуманно, он бы даже сказал. Примирительный секс, который Ира ему предложит в таком состоянии, не покроет всех тех убытков, нанесённых его мужскому эго, здесь нужно что-то другое. Что-то более изощрённое, чтобы раз и навсегда выбить из её головы саму идею динамить его подобным образом. Она пожалеет, что затеяла эту идиотскую игру.

***

Выключив воду, Ира несколько минут пролежала в ванной, приходя в себя. Раньше она никогда не снимала напряжение таким способом, но сегодня не выдержала. Сны с участием Вити окончательно выбили её из колеи — и в этих снах он называл её самой красивой. Если бы она могла, то, конечно, полчаса назад отправилась бы к нему в кабинет, но знала, что он закрылся там изнутри. Прокручивая собственные ощущения, Пчёлкина признавала, что ей не понравилось. Вернее, понравилось, но всё равно это не шло ни в какое сравнение с Витей и с тем, как это всё ощущалось рядом с ним. Вылезая из ванной, брюнетка бросила взгляд на своё отражение, протерев запотевшее зеркало напротив двери. Кому скажешь — не поверят. Стыд. Завернувшись в полотенце, женщина покинула ванную и на выходе погасила свет, дотянувшись до выключателя из ванной в коридоре. На цыпочках идя в спальню, Ира поняла для себя одно: дальше так продолжаться не может. Ещё одной ночи, которую Витя проведёт в кабинете, глядя на неё перед этим волком по возвращению из офиса, она просто не выдержит.

***

На небольшом столике в гостиной была бутылка вина, два бокала и свечи с фруктами. Юлю она предусмотрительно отвезла на ночь к Пчёлкиным-старшим, которые были только рады побыть с внучкой, да и, наверное, понимали, что точно так же их сын и невестка будут рады остаться наедине. Ещё после обеда она позвонила ему в офис и попросила приехать пораньше. Витя поначалу не понял, что такого стряслось, но после вполне однозначного намёка пообещал, что не станет задерживаться. Ира перебрала весь свой шкаф, чтобы выбрать подходящий комплект нижнего белья и платье. В тот момент, когда Витя позвонил в дверь, она уже полчаса находилась в квартире одна, будучи полностью готовой к его приходу. Выбросив всё своё волнение и ненужные мысли, она пошла открывать, напоследок побрызгав на себя любимыми духами Вити с лёгкими цветочными нотками — как-то раз, ещё во время беременности, он привёз ей этот флакон из своей командировки, но тогда она была слишком привередлива к запахам, зато сейчас могла наслаждаться. — Как прошёл день? — Сносно, — Витя не мог оторвать от неё взгляда, как только оказался на пороге. Тем не менее, Пчёлкин не спешил переходить к тяжёлой артиллерии. По пути домой он успел заехать в один магазинчик, и сейчас решил растягивать ощущения, точно зная, что Ира не подозревает, чем закончится сегодняшний вечер. — А у тебя как? — А я соскучилась, — честно произнесла Ира, поддавшись вперёд. Брови Пчёлкина от услышанного приподнялись вверх. — Я думал, тебе скучать без меня не придётся. — Что? — Да нет, ничего. Просто неожиданно, — он улыбнулся, решив не раскрывать всех карт сразу. Если уж играть, то играть до конца. Следующие полчаса они потратили на распитие вина и лёгкую, непринуждённую беседу. Ира никак не решалась затрагивать в разговоре темы своего странного поведения в последнее время, а Витя решил подыграть ей, и потому делал вид, что всё замечательно. Когда она поднялась с дивана, потянув его за собой в сторону спальни, он даже не подумал о том, чтобы высказать каких-то возмущений — напротив, полностью поддержал её инициативу. Уже там, его руки с лёгкостью расстегнули молнию её платья, и ткань упала вниз, обнажив её тело. В этот момент Ира слегка вздрогнула, но не подала виду, желая перебороть собственные заморочки. Её руки стали расстёгивать пуговицы на его рубашке, пока он медленно покрывал поцелуями женскую шею, оставляя влажные следы, а спустя несколько секунд она избавила его от этой рубашки. Витя тут же подхватил её на руки и уложил на кровать, нависая сверху. Рука Иры потянулась к ремню его брюк, и Пчёлкин не стал её останавливать, скользнув ладонью ей под спину, чтобы расстегнуть ненужный сейчас бюстгальтер. — Ты такая соблазнительная… — Его тихий шёпот на ухо на неё действовал, словно гипноз. Ира чувствовала, как всё её тело буквально расслабляется и, в то же время, от макушки до пяток начинают разбегаться мурашки. Чувствовала его тёплое дыхание справа и медленно сжимающую её глаза повязку, которую Витя внезапно решил на неё надеть. Она даже не заметила, когда та успела оказаться у него в руках? — Для остроты ощущений. — И в этих трёх чёртовых словах явно была какая-то магия, заставившая узел внизу живота закручиваться сильнее. У него же в ушах до сих пор звучали её слова: «Сегодня я разрешу тебе сделать со мной всё, что захочешь.» Глупо было бы упустить такой шанс. Ира почувствовала, как он завёл её руки вверх, над головой, а спустя несколько секунд раздался щелчок — меховые наручники надёжно зафиксировали её, при этом не давя на нежную кожу запястий. — Тебе удобно? — Тихо поинтересовался Пчёлкин, и Ира кивнула, сглотнув ком в горле. Острота ощущений, кажется, ей обеспечена. И хоть у неё не было возможности наблюдать, но оттого каждое прикосновение и полная непредсказуемость последующих действий с его стороны словно отдавало по телу разрядами тока, делая все эти ощущения ярче. Почувствовав, что пальцы Вити подцепили край её трусиков, она слегка приподняла таз, помогая ему избавить себя от нижнего белья. Сам Пчёлкин в эту секунду любовался её телом, полностью находившимся в его власти — и от осознания этого факта, ему сносило крышу гораздо больше, чем когда бы то ни было раньше во время их близости. Предвкушая все те моменты, которые ждут их сегодня ночью, мужчина собирался заставить её заполнить помещение стонами и полностью позабыть обо всём. Но сперва, конечно же, пожалеть о некоторых действиях. Нависая сверху, он покрывал её тело поцелуями, начиная с шеи. Губы скользили всё ниже и ниже, задев нагую грудь, затем — живот, но не останавливались. Мужчина осторожно развёл женские ноги в стороны, устраиваясь между ними. Ира замерла, всё ещё будучи более-менее спокойной — хотя это, как он был уверен, ненадолго, потому что в следующую секунду, вновь наклонившись, Пчёлкин принялся массировать её клитор круговыми движениями, а спустя несколько минут осторожно ввёл в неё один палец. По спальне прокатился первый стон, вызвавший у него удовлетворительную усмешку. Витя наблюдал за каждой эмоцией, сменяющейся на её лице — Ира закусывала губу, а её мышцы напрягались и снова расслаблялись, когда он понемногу то ускорял движения, то снова замедлял их. У неё было полное ощущение, что он поставил перед собой задачу свести её с ума, но по-настоящему Ира почувствовала сумасшествие, когда Витя коснулся её языком прямо там. С новым, более громким, стоном, сорвавшимся с губ, она вдруг дёрнулась от неожиданности — щекочущее ощущение между ног вызвало дрожь по всему телу, но руки мужа тут же вернули её в прежнее положение, придавив к постели так, что теперь она практически не могла шевелиться. Язык снова коснулся разгорячённого лона, задевая кончиком самые чувствительные участки. Такой пытки он ещё никогда не устраивал для неё в постели — какие бы мысли не проскакивали у неё в голове в этот момент, их разом выталкивало из подсознания, оставляя только сладостные ощущения от его действий и уже вовсю давящий узел внизу живота. Собственное тело непроизвольно выгнулось дугой и тут же почувствовало лёгкое нажатие внизу живота, призывавшее опустить таз. Пчёла упивался ею в этот момент. Женские стоны, достигающие его сознания, казались самой настоящей усладой для ушей. Его руки скользнули выше — и принялись играть с ореолами сосков, лаская их подушечками пальцев и принося ещё больше щекочущих ощущений. Ира Пчёлкина окончательно распрощалась с собственным рассудком. Узел внизу живота уже не просто ныл, он начинал болеть, и боль эта усиливалась с каждой секундой, заставляя постоянно дёргаться, но все её движения были скованны мужской хваткой и наручниками, надёжно удерживающими её собственные запястья. Возбуждение нарастало с каждой секундой, и когда Ира уже понимала, что близка к развязке, он внезапно остановился. — Нет… Вить, пожалуйста… — Пчёлкина в нетерпении заёрзала на кровати и почувствовала его руку на своей коленке. — Что «пожалуйста»? — Как ни в чём ни бывало, спросил он. Его голос над ухом, отдающий хрипотцой от возбуждения, вызвал новый скоп мурашек по её телу: — Повтори, я не расслышал. — Не останавливайся… — Ты хочешь меня? — Его пальцы ловко достали из прикроватной тумбочки небольшой квадратик. Ира услышала звук раскрывшегося презерватива и закусила губу. — Хочу… — Уверена? — Чёрт возьми, она никогда и ни в чём в жизни, кажется, не была уверена так, как сейчас. Эти ощущения сводили её с ума, но вырваться из импровизированного плена она не могла, а когда Ира попробовала в очередной раз пошевелить ногой, Витя внезапно сжал её за лодыжку и склонился. — Д-да… — Подрагивающим голосом ответила она. — А что ты делала в ванной? — Новый вопрос, застигнувший её врасплох, вызвал удивление. Его палец снова проник в неё, и Ира выгнулась дугой, подстраиваясь под его движения, будучи уже очень мокрой внутри. — Я тебя видел ночью, — прошипел он на ухо, — тебе понравилось? Отвечай. — Ничего, я… — Ничего? — С усмешкой переспросил он, и Ира почувствовала его дыхание на своих губах. — Ты в курсе, что я не люблю, когда меня обманывают? — И снова он резко остановился, заставив её пожалеть обо всём сразу: и о том, что было в ванной, и о том, что сейчас она никак не влияет на эту ситуацию, находясь в его власти. — Ты хотела развлечься в одиночку, не так ли? — Хватит, пожалуйста… — Мне остановиться? — Его зубы прикусили её мочку уха, а новый вопрос вызвал раздражение. Ира понимала, что этим разговором Пчёла решил убить двух зайцев сразу: он хотел прояснить для себя правду и наказать её этим ожиданием, не сбавляя степени возбуждения. — Я не могу больше… — Ты не ответила, — напомнил он. Несмотря на то, что собственный голос уже был хриплым от возбуждения, Пчёла продолжал ждать, — тебе понравилось? Лучше, чем со мной? — Он скользнул членом по половым губам, из-за чего Ира выгнулась дугой. Снова. — Нет… — В самом деле? — Ира чувствовала, что он нависает над ней и попыталась было подняться, чтобы поцеловать его, но Витя ловко отодвинулся. Сегодня они играют по его правилам. — Мне казалось, что тебе было очень хорошо, ты так громко стонала… — Новая порция поцелуев в шею заставила пальцы на ногах согнуться. По всему телу прокатилась дрожь, она в нетерпении заёрзала и тут же почувствовала его руку, снова скользнувшую ниже, к промежности. — Попроси меня, и я прекращу твою пытку. — Пожалуйста! — Просишь? — Я не могу уже, правда… — В отчаянии произнесла Ира, чувствуя, что слёзы готовы брызнуть из глаз. — Что, прям совсем-совсем не можешь? — Он издевался над ней. Его губы мазнули по её собственным губам, но не дали затянуть в полноценный поцелуй, отстранившись. — Уже не хочется не подпускать меня к себе, наигралась? — Подушечка его большого пальца нарочно надавила на бугорок и её собственные руки сжались в кулаки, врезавшись полумесяцами ногтей в нежную кожу ладоней. — Я чувствовал то же, что и ты сейчас, когда ты сбегала от меня, стоило мне к тебе прикоснуться… — Палец исчез. — Знаешь, в каких позах ты мне снилась? — Снова надавил. — Может, мне и сейчас уйти, чтобы ты сама себя развлекла? — Нет! — Ответ был молниеносным. — Не уходи… Он, конечно же, блефовал, потому что уйти от неё такой было нереально. Убрав хватку с клитора, Пчёлкин скользнул взглядом по женскому телу. Она была перед ним, абсолютно голая и беззащитная — и в эту секунду хотела его больше всего на свете. Выгибалась и отчаянно хныкала, призывая его войти в неё как можно скорее. Мысленно Ира прокляла себя, прокляла его и прокляла чёртовы наручники. Она в очередной раз дёрнулась, почувствовав, как набухшие соски коснулись его тёплой кожи. Член снова скользнул по половым губам и теперь Пчёлкин уже не сдержался, толкнулся во всю длину, полностью заполняя её собой изнутри. — Не останавливайся… Он не останавливался, потому что не смог бы себе уже этого позволить — вколачивался в неё, набирая бешеный темп и зная, что им двоим это совершенно точно нравится. Стенки её влагалища сжимали его член, и звуки толчков вместе со стонами наполняли спальню. Двигаясь бёдрами ему навстречу, Ира чувствовала его губы, покрывающие поцелуями её шею, и ладони, сжимающие грудь и талию с такой силой, что, наверное, должны остаться синяки. «Плевать, — решила она про себя, — лишь бы он не останавливался, иначе я окончательно сойду с ума.» В какой-то момент её ноги сомкнулись у него на пояснице, притягивая ещё ближе к себе — Витя, нависая сверху, поцеловал её в губы, ненадолго заглушая их стоны. И она ответила на поцелуй, слегка прикусив его нижнюю губу, — специально, любит ведь так выводить его из себя ещё больше, — во рту моментально появился металлический привкус, а спустя полсекунды — его ладонь, в отместку за содеянное, с громким шлепком ударила её по заднице. Здесь и сейчас они растворялись друг в друге, будучи сконцентрированными на своих ощущениях и получая истинное удовольствие от происходящего. Резко выйдя из неё, он заставил перевернуться на живот — Ира опёрлась локтями на подушку, чувствуя, что собственные руки из-за наручников теперь переплелись накрест. Пчёлкину же открылся сзади весьма соблазнительный вид её ягодиц. Заведя руку под живот, он слегка потянул её назад, заставив изменить положение. Ира послушно выгнулась, ожидая того момента, когда он снова войдёт в неё и, хвала всем Богам, в этот раз ему не пришло в голову изводить её своими разговорами. Почувствовав спиной его грудь, Ира вскрикнула — Витя снова набрал бешенный темп. Сейчас в его действиях не было ни ласки, ни нежности, но ей этого и не хотелось. Чем сильнее он вколачивался в неё, тем больше приносил наслаждения, и даже хватка его левой руки на её шее, слегка сжавшая нежную кожу, не доставляла сильного дискомфорта. Правая ладонь мужа уверенно устроилась у неё на груди и брюнетка почувствовала, как пальцы снова начали играться с чувствительной горошиной. — Тебе хорошо сейчас со мной? — Спросил он её резко, не сбавляя темпа. — Ответь: хорошо? — Д-да, — ни капли сомнения, — хорошо… Яркий оргазм накрыл одновременно — Пчёлкина, слыша его стон, полный удовольствия, растворилась в волновых ощущениях, полностью окутавших её сознание и тело. Пальцы на ногах свело судорогой, и на следующие секунд двадцать она полностью выпала и из этого мира, и из этой жизни. Она могла бы поклясться чем угодно, что никогда не испытывала таких ярких ощущений. Единственным напоминанием теперь была приятная ноющая боль в мышцах — более сильная, чем обычно. Окончательно в себя пришла, почувствовав, что руки больше не скованны в движениях — Витя, перевалившись с неё набок, расстегнул наручники и приподнял повязку с глаз. Они лежали на кровати рядом друг с другом, восстанавливая порядком сбившееся дыхание. Наконец, Пчёла первым нарушил тишину: — Ну что, я был великолепен? — Не то слово… — Повисла пауза. — А где ты достал наручники? — Места знать надо. — Пчёла усмехнулся и повернулся набок, подперев голову рукой. — В следующий раз опробуем тогда без повязки. — Ты собираешься меня приковывать к постели каждый раз? — С лёгкой улыбкой спросила Ира. — Только если ты снова будешь себя плохо вести, — положа руку на сердце, Витя мог спокойно признать, что ему понравилось такое наказание, — или можешь просто попросить меня повторить. — Оставим это нашим экспериментом под настроение… — Ира опустила голову на его грудь, прикрыв глаза. Положив одну ладонь ему на грудь, она чувствовала, как сильно бьётся его сердце. В ушах отголосками звучали его слова о том, что он видел её ночью. Щёки заливал румянец — Ира чувствовала стыд, накрывший её с головой. Тогда, в ванной, когда всё закончилось, она подумала, что это не идёт ни в какое сравнение с Витей. Ей не хватало его близости, не хватало каких-то фразочек и не хватало физического воздействия, которое сегодня она получила с лихвой. Несколько минут спустя, проведённых в тишине, она, приподнявшись на локтях, посмотрела Вите в глаза. Чувствовала, что нужно что-то сказать, но как начать, толком и не знала. — Прости, я… Я должна была тебе сразу сказать, что комплексую из-за лишнего веса после родов. — Он смотрел на неё в ответ, и Ира в этот момент чувствовала себя максимально по-идиотски. Зато теперь она могла сказать, что в полной мере осознала всю степень его ощущений. — Правда, у меня было такое ощущение, что, если ты меня такой увидишь, тебе будет противно или… — Она не договорила, почувствовав его палец на своих губах. В голубых глазах полыхнули недобрые искры. — Никогда больше не вздумай так говорить, слышишь? — Пчёлкина поражало и возмущало то, что она могла хотя бы на секунду допустить себе подобные мысли. — Не знаю, где там твои лишние килограммы, потому что я до сих пор перед собой вижу красивую и сексуальную жену. Я — твой муж, и я не хочу, чтобы ты меня стеснялась, это понятно? Ира, глядя ему в глаза, едва заметно кивнула. — Ты больше на меня не злишься? — Злюсь, — признался он, глядя ей прямо в глаза. И, прежде чем она успела сказать что-то ещё, повалил её на кровать, снова нависнув сверху, принявшись при этом щекотать, — ещё как злюсь, дурёха ты моя! Ира засмеялась, попытавшись выпутаться из его рук, заранее признавая, что это бесполезно. Поэтому практически сразу капитулировала, позволив ему поцеловать себя в губы — и на этот раз уже смогла обнять его руками за шею, когда Витя прижался ближе. Спустя несколько минут их общий смех затих и в спальне снова воцарилась тишина. Ира лежала на спине, глядя в голубые глаза Вити, продолжавшего нависать над ней. Его ладони разместились по обе её стороны, блокируя ей возможные пути бегства, но сбегать от него она больше не собиралась. — Я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь, — неожиданно произнёс Витя, будучи уже вполне серьёзным. Выражение его лица заставило её подавить улыбку, которая пыталась прорезаться на лице, и задать ответный вопрос: — Какую? — Её ладони скользнули по его спине, остановившись на крепких широких плечах. — Мне никто, кроме тебя, не нужен, — эти слова, достигнув её ушей, врезались в подсознание и осели в недрах памяти так, что Ира поняла: даже если когда-нибудь захочет, не сможет забыть ни этого взгляда, ни этого тона голоса. Но она никогда этого не захочет. — И если я ещё раз услышу, что ты думаешь о себе подобным образом или сомневаешься в том, что значишь для меня… — В его голосе прорезались угрожающие нотки. Не такие, какие от него слышали враги. Но звучало внушительно. — Клянусь, я заставлю тебя пожалеть в сто раз сильнее, чем сегодня. — Он не отрывал от неё глаз, продолжая это говорить. — Ты меня поняла? — Поняла, — тихо, но уверенно ответила Ира, и тут же почувствовала мужские губы, захватившие её вновь в свой плен.