Зависимые

Октябрь, 1992 год.

Первые недели после выписки дали Ире чёткое понимание того, что шанс выспаться у неё крайне невелик. По ночам дочка зачастую просыпалась, начиная громко плакать — Ира поднималась и шла в детскую, как только слышала малейшие звуки, доносящиеся из радио няни. Бывало, что Пчёлкин, проснувшись, тоже поднимался, давая ей возможность поспать, и за это Ира от души была ему благодарна. Женщина рассчитывала, что домашние хлопоты, дававшиеся во время беременности ей нелегко, станут полегче после родов, но она ошибалась. Нет, конечно, отсутствие огромного живота и возможность наконец-то нормально двигаться радовала, но теперь Ира задумывалась над приобретением ещё одной пары рук, которая пригодилась бы, чтобы успеть со всем справиться. Каждое утро начиналось с того, что Ира просыпалась, наскоро завтракала и кормила Юлю, которая, не иначе, как чувствовала, просыпаясь практически в одно время с ней. Затем она укладывала её спать ещё на пару часов, а сама в это время занималась скоростной уборкой и готовкой. Не то чтобы у них с Витей дома был бардак, но теперь, с появлением Юли, Ира стала как-то уж слишком придирчиво относиться к порядку. Каждая пылинка, замеченная ею, тут же поглощалась мокрой тряпкой. Муж, наблюдая за ней в такие моменты, посмеивался, заверяя, что для Юли пока ещё это не несёт никакого вреда — до того момента, пока она научится самостоятельно передвигаться по квартире и познавать окружающий мир со всеми деталями их жилища, ещё далеко. Но Ира только бросала на него предупреждающий взгляд, который мигом призывал его умолкнуть, и снова возвращалась к уборке. После домашних хлопот, ближе к обеду, Пчёлкина выходила на прогулку — благо, неподалёку от их дома ей удалось найти приличный парк. Компанию составляла Тома с Филиппычем, но делать подобные совместные прогулки каждодневно у них не получалось — поэтому, приходилось созваниваться заранее, договариваясь о времени встречи. По выходным — чаще всего, воскресеньям — Витя старался весь день провести дома, и тогда они гуляли вместе. В такие моменты, идя рядом с ним и наблюдая за тем, как Пчёла ведёт коляску, не сводя взгляда с дочки, Ире казалось, что она практически не узнаёт его. Но, если вдруг случался какой-то конфуз, мужчина сразу же превращался в прежнюю версию себя — ту, которую знали его братья «по оружию», как, например, было на прошлых выходных. Ира, вспоминая тот случай, до сих пор пребывала в некотором шоке с Витиной реакции. Они неспешно шли вдоль аллеи, сливаясь с обычными прохожими в толпе. Ире казалось, что в данную секунду они с Витей похожи на абсолютно нормальную семью, не обременённую риском, учитывая его профиль деятельности, или ещё какими-либо проблемами. Держа мужа за локоть, Пчёлкина бросала время от времени взгляды на встречных прохожих, так же прогуливающихся в парке в этот воскресный день: многие были с детьми. Молодые мамочки, видя их, улыбались, и Ира отвечала незнакомкам такой же улыбкой — просто потому, что было хорошее настроение, так почему бы им не поделиться? Но в какой-то момент, задумавшись о чём-то своём, женщина не сразу почувствовала, что что-то не так. Из собственных мыслей её выдернул плач дочери и голос мужа, пропитанный яростью: — Если ты щас не свалишь, я тебя сам здесь уложу, ты понял?! — Повернув голову, Пчёлкина увидела, что Витя грозно смотрел на какого-то мужика, сидящего в тени деревьев на лавочке. Расстояние между ними было небольшим, всего несколько метров, но Ира здорово перепугалась, когда мужик решил ответить крепким словцом. Вцепившись в руку Вити, она обошла его и остановилась перед ним, глядя в его глаза. — Не надо, — Юля в коляске заплакала сильнее, будто тоже почувствовала нависшую угрозу кровопролития. Ира наклонилась, чтобы посмотреть на дочку и успокоить её, всё ещё продолжая стоять между Витей и каким-то незнакомым мужиком. Когда дочка затихла, Пчёлкина выровнялась — мужика уже не было, а весь пыл, скопившийся в Витином взгляде, поутих. Тем не менее, на дне его зрачков она чётко видела, что он всё ещё недоволен. — Из-за чего ты с ним повздорил? — Из-за того, что он — баран. — Вить, — с лёгким упрёком, — давай не будем выражаться при дочке, хорошо? Пчёлкин вздохнул. — Извини, — на его лице проскочило чувство вины, — просто, когда вижу таких, кулаки сами чесаться начинают, чтоб пушку достать. Видите ли, не нравится ему, что ребёнок может заплакать, ему тишину подавай… Ира слабо улыбнулась уголками губ. — Стрельбы нам тоже не надо, да, Юль? — Дочка, открыв глазки, внимательно смотрела на отца. — Да и ты бы его даже без пушки победил, я уверена, — эти слова уже вызвали лёгкую улыбку. Витя слегка расслабился. — Ладно, пошли, ещё круг намотаем… В таком ритме она жила уже два месяца. Осень в этом году выдалась ранней, и на смену обжигающей жаре быстро пришли проливные дожди, накрывшие Москву в последних числах сентября — люди быстро сменили лёгкую летнюю одежду на кожаные куртки и плащи. Деревья облачились в яркую жёлтую и красную листву, и Пчёлкина, наблюдая за этой красотой, старалась чаще бывать на улице. Вдыхала воздух, пропитанный запахом листвы, и нередко наблюдала пробегающих в парке белок или детвору, которая расстроенно выпрашивала у уставших родителей провести ещё немного времени на прогулке. Сегодня Ира прогуливалась с дочкой в одиночестве — из-за резкой смены температуры Филипп немного простыл и Тамара осталась с сыном дома. Пчёлкина, одев дочку в тёплый вязаный комбинезон, подаренный бабушкой, медленно катила коляску вдоль проспекта. Несмотря на то, что рядом было довольно-таки шумно, малышка не просыпалась, и Ира от души позавидовала её крепкому сну, о котором она уже начала забывать. …Полчаса назад они вместе с Юлей были у Пчёлкиных-старших. Виктория Родионовна не могла налюбоваться девочкой, и всякий раз, когда они виделись, не хотела отпускать Иру, желая подольше побыть с ними. Даже Павел Викторович, который был человеком с закалённым характером, воспитывавший сына в ежовых рукавицах, млел, когда на его руках оказывалась внучка, и из строгого отца превращался в ласкового дедушку. Так было и сегодня — свёкор заявил, что будет играть с Юлей. Склонившись над ней, мужчина потряс погремушкой, ловя взгляд внучки на себе и не переставая ласково приговаривать «красавица моя». Ира, бросив на них взгляд, улыбнулась и вместе со свекровью направилась на кухню, пить чай. Виктория Родионовна, разлив по чашкам кипяток, спрашивала о том, как дела у них с Витей, как Ире живётся в роли матери. И хотя все эти вопросы задавались практически в каждую их встречу теперь, Ира с улыбкой отвечала, что у них всё хорошо, и они с Витей полностью счастливы. Однако, сегодня, ни с того, ни с сего, Виктория Родионовна после этих слов внезапно расплакалась. Ира поначалу растерялась, глядя на неё — собственная улыбка погасла. Осторожно коснувшись плеча, она попыталась заглянуть в глаза, но Пчёлкина-старшая старательно прятала их, утирая бегущие по щекам дорожки. — Виктория Родионовна, миленькая, почему вы плачете? Что-то не так?.. — Нет-нет, — всхлипывая, ответила она, продолжая вытирать слёзы. Ира поднялась с места и, взяв чистую чашку со стола, набрала воды. — Выпейте, пожалуйста, — Виктория Родионовна кивнула и сделала несколько глотков. Ира, присев перед ней на корточки, внимательно смотрела на свекровь. Мама Вити всегда была женщиной ласковой и сентиментальной, но Ира уж точно никогда бы не подумала, что она может так резко расплакаться при простом разговоре. — Точно всё хорошо? У вас ничего не болит? — Свекровь покачала головой. Унять слёзы было не так-то просто — Ира осторожно надавила на дно чашки, подвинув её ближе. — Выпейте ещё воды. Только когда чашка опустела, женщина отставила её в сторону и посмотрела на Иру. Слёзы отступили. Сглотнув ком, свекровь горько улыбнулась. — Ты извини, что я тебя напугала, просто… Я за Витю так переживаю, — признание выбило из колеи. — Почему? — Не знаю. Неспокойно мне как-то на душе, сны тревожные сниться стали… Я ведь, если честно, всё время за него боюсь. Чем он занимается — не знаю, а деньги, все эти подарки, обеспечение — это же целое состояние. Время сейчас неспокойное, сама знаешь. Я же даже и не надеялась, что у Витеньки когда-то семья появится своя, а теперь вот у вас дочка, и вроде всё хорошо, но мне почему-то так страшно за него… Ира погладила свекровь по плечу, не зная, что сказать. Ей-то было хорошо известно обо всём, с чем связана жизнь её мужа — каждодневный, неприкрытый риск. Не тая в себе иллюзий, Пчёлкина много раз представляла, что каждая его отлучка может закончиться плохо. Теперь, когда у них была Юля, Ира переживала ещё больше, но, как бы там ни было, знала, что с Витей на эту тему бесполезно разговаривать. Он уже давно сделал свой выбор, и жил по законам, которые были далеки от понимания его родной матери. А Виктории Родионовне нельзя было говорить правду — свои дела Пчёла тщательно скрывал от родителей, и Ира не собиралась выдавать его тайну, понимая, что это повлечёт за собой ещё более серьёзные нервы. — Виктория Родионовна, с ним всё хорошо. И будет всё хорошо, я уверена. — Хотелось бы в это верить, Ирочка… — Вам не о чем беспокоиться, правда, — и хотя сейчас в её словах отчасти была ложь, за которую Ира себя ненавидела в этот момент, но она просто не могла по-другому, — не нужно плакать. А потом Виктория Родионовна вдруг обняла её, и Ира прижалась к свекрови, погладив по голове, словно маленькую девочку. Сердце внутри при этом рвалось на части от осознания, что она ей соврала. Врать Ира не любила, а врать матери Вити, которая когда-то отнеслась к ней, словно к родной дочери, после смерти её собственной мамы… Но она убедила себя, что так будет правильно. Виктории Родионовне нельзя нервничать — после пережитого сердечного приступа в восемьдесят седьмом врачи ясно дали это понять… Сейчас же, идя по улице, она всё ещё пребывала в некотором оцепенении, прокручивая слова свекрови у себя в голове. Воспоминания пятилетней давности живо возникли перед глазами, словно всё было только вчера.

Двери, которые были закрыты уже несколько часов, изводя своей тишиной и излишней молчаливостью четырёх людей, резко открылись и оттуда выбежали медсестры с каталкой. Витя, увидев мать, которую увозят куда-то, вцепился в двух девушек в белых халатах, пытаясь добиться правды, но те лишь молчаливо погнали дальше, не сказав ни слова. По лицу парня было видно, что он готов сейчас разгромить всех и вся, но Павел Викторович не собирался с этим мириться, и только надавил на плечи сына, чтобы тот сел на место, а сам встретил мужчину, выходившего из операционной.

— Доктор! — Все сразу же оживились, взглянув на него, — Как всё прошло? — Спросил Павел Викторович. Его глаза выражали такое, отчего у Иры встрял в горле ком.

— Относительно хорошо. Нам удалось купировать приступ до конца, но инфаркт — дело серьёзное. Сейчас ей лучше не нервничать, мы будем наблюдать вашу жену, нам понадобится несколько дней для того, чтобы давать какие-то дальнейшие прогнозы. Сейчас её жизни ничего не угрожает.

Все, как один, облегчённо выдохнули.

— Скажите, а к ней можно? — Спросил Витя. И отблеск надежды в голубых глазах разбился о настояния врача:

— К сожалению, нет. Приходите завтра, думаю, к тому времени она очнётся. Но я не рекомендовал бы посещения толпой. Только по одному, максимум — двое.

— Спасибо вам, — поблагодарил Павел Викторович.

Из воспоминания, уже во дворе, Иру выдернул женский голос. Повернув голову, она поначалу даже не поверила своим глазам — перед ней стояла Виктория Жданова собственной персоной. В последний раз они виделись ещё тогда, зимой, когда Ира забирала свои вещи из отдела — и после того дня им как-то ни разу не удалось пересечься. Работая вместе, они не стали подругами, хотя сумели найти общий язык друг с другом как коллеги. — Привет, молодая мать, — Вика улыбнулась и кивнула на коляску, — твоё чудо? — Да, — подтвердила Ира, с улыбкой глянув на всё ещё спящую дочь, — а ты здесь что делаешь? — А я как раз к тебе собиралась, — эти слова вызвали немалое удивление. — Ко мне? — Ну да. До меня просто только сейчас дошла новость о том, что ты уже родила, — враньё. Вика знала об этом раньше, но не собиралась как-либо использовать эту информацию, а сейчас в её голове просто возникла идея, которую, как была уверена Жданова, будет интересно попробовать, — поэтому, вот, подарок для маленькой красавицы. У тебя же дочка, если не ошибаюсь? — Дочка, — в руках у Иры оказался миленький, розовый чепчик. Сказать, что данный подарок был неожиданным — не сказать ничего. Но приятным. — Да, кстати, вот ещё, — Жданова протянула ей книжку, — это со сказками детскими, с рисунками. Макс просил передать, просто он сегодня на дежурстве, поэтому я в качестве посыльной. Дашь на малышку взглянуть? Ира потеснилась, позволяя Вике мельком заглянуть в коляску. В этот момент Юля проснулась и стала плакать, привлекая к себе внимание. — Настоящая красавица. — Вся в отца. — Ответила Ира, положив книжку в сумку внизу коляски, а сама склонилась над дочкой, приходя к выводу, что кое-кого явно нужно переодеть. Уходить вот так и оставлять Жданову во дворе, после вручённых подарков было как-то неловко, поэтому она кивнула Вике в сторону подъезда, доставая из кармана ключи. — Ты не торопишься? — Да нет, у меня времени свободного вагон и маленькая тележка, — Вика улыбнулась, скользнув взглядом по двору. — Пойдём, я тебя чаем угощу, поболтаем немного. Расскажешь последние новости, как там на работе, — услышать о бывших коллегах отчасти было интересно. — Я с удовольствием, если твой муж не будет против гостей. — Он на работе, так что против быть некому.

***

Время за разговорами пролетело незаметно. Ира расспрашивала Вику о работе, о том, что происходит в отделе, кто и как. Жданова успела рассказать о Карпове, который несколько изменился и стал более лояльным к сотрудникам — в это сложно было поверить, но Ира не стала придавать подобному большого значения. Рассказала и о Грише с Максом, которые частенько её вспоминают, и о том, что на место Иры пришла новая сотрудница, Василиса Михайлова. — Слушай, — когда они уже вдоволь обо всём наговорились, и сама Вика расспросила её, каково ей быть молодой матерью, Жданова вдруг спросила: — не подумай, что я засланный казачок, но мне интересно — ты больше на работу не вернёшься? Ира отпила глоток чая и отставила чашку в сторону. Эта тема ни разу не оговаривалась между ней и Витей с февраля месяца, и Ира была больше, чем уверена в том, что, если она заговорит с ним про свою работу, реакция будет однозначной. — Не знаю, — ответила, как есть. Жданова наблюдала за ней, поджав губы, но сама Пчёлкина на неё не смотрела, проведя подушечками пальцев по ручке чашки, — а что, в отделе уже кто-то ждёт моего триумфального возвращения? Вика усмехнулась уголками губ. — Думаю, да. — Ложь. — Ты хороший следователь, и Хрулёв бы явно обрадовался твоему возвращению. Да и остальные… — Возможно, — Ира помнит, что Николай Николаич ей твёрдо сказал: если она захочет вернуться, двери будут открыты. Насчёт Макса и Гриши она не сомневается ни на секунду — те тоже обрадуются. Положа руку на сердце, Пчёлкина любила свою работу и ей нравилась она, несмотря на то, что, по большей степени, это был риск. Но Ира слишком хорошо помнит те моменты, которые могли дорого ей обойтись. Помнит загородный дом и подвал, в котором её вырубил и хотел убить маньяк. И банку с глазами, подброшенную на порог их с Витей прошлой квартиры — тоже помнит. — Хотя я понимаю, почему ты так всё решила, — Вика кивнула, — твой муж явно будет против. Но, с другой стороны, сейчас ты в декретном отпуске, а рано или поздно он закончится. Не сидеть же всю жизнь в четырёх стенах… — Я и не собираюсь провести всю жизнь в роли домохозяйки, — Ира знает наверняка, что не сможет так. Каждодневно заниматься лишь уборкой, готовкой, стиркой и сидеть с ребёнком — не для неё. Понятно, что Юля подрастёт, пройдёт время, и её можно будет отдать в детский сад, потом она пойдёт в школу. Этот вопрос рано или поздно нужно будет поднять, но пока ещё слишком рано, — время покажет. В любом случае, я сейчас хочу быть с дочкой и с мужем, а наша работа — это сплошные дежурства и нервотрёпка. Жданова снова кивнула, поджав губы. В этот момент как раз раздался звонок в дверь, разрушая немного неловкий разговор. — А это, наверное, Витя. Извини, я на минутку, — Ира, поднявшись с места, вышла в прихожую и, посмотрев в глазок, тут же провернула ключ в замке, — я гляжу, ты сегодня тоже решил вернуться пораньше. — Да, вырвался к своим девчонкам, — муж поцеловал её в щёку и разулся, — жутко соскучился по моей малышке, где она? — Спит, — сообщила Ира, опершись рукой на стену. — Спит? — Спросил Пчёлкин. При этом его брови чуть приподнялись, и в глазах промелькнуло лукавство. — Так значит, я очень вовремя… — Сбросив пальто и повесив его на крючок, мужчина мигом оказался рядом. Ира заметила, как в голубых глазах заплясали знакомые чертята. — Может, тогда не будем её пока будить и побудем наедине? — Его пальцы мазнули по животу, оставив щекочущее ощущение. Ира хотела отстраниться, но позади неё была стена, а Витя находился слишком близко. — Не получится, потому что у нас гости, — новость вызвала удивление. Витя покрутил головой по сторонам, но никого не увидел. — С Томкой чаи распиваете? — Почти угадал. Распиваем, но не с Томой, — Ира, выпутавшись из кольца рук, обвивающих её за талию, потянула его за руку в направлении кухни. Пчёла мог бы сказать, что у него в голове есть ещё много вариантов, с кем Ира могла бы распивать чай, сидя у них на кухне: например, с отцом; с Космосом, который удрал сегодня из офиса на час раньше самого Пчёлы; или с Дашкой, которая полюбила свою крестницу, как родную. Но все эти варианты оказались провальными, потому что на кухне он столкнулся глазами с другой. С той, с которой, как ему казалось, у него вообще уже не будет никаких пересечений. Виктория Жданова, отставив чашку в сторону, подняла взгляд и увидела его — и на губах у неё возникла радостная улыбка, обнажившая ровный ряд белоснежных зубов. А у Вити в голове проскочило чёртово воспоминание о том, как эти губы врезались в его собственные, и по спине пробежал липкий холодок. — Привет, — Вика поздоровалась первой, и Пчёла, слегка растерявшись, кивнул в ответ. — Неожиданная гостья, — глянув на жену, признал мужчина. — Мы во дворе столкнулись, Вика принесла подарки для Юли и поздравила, а я решила её угостить чаем. — Очень вкусный, кстати, — Жданова кивнула на упаковку. — Витя его из Германии привёз. — Сообщила Ира, улыбнувшись. Пчёла неотрывно смотрел на Жданову, ловя на себе её весёлый и лукавый взгляд. Из короткого оцепенения его вывел голос жены: — Ты голодный? — Да. — Тогда я сейчас всё разогрею, две минуты, — Ира отвернулась к холодильнику, вынимая оттуда кастрюлю. — Из Германии, значит? А я никогда там не была… Там, наверное, очень красиво? — Взгляд метнулся к Пчёлкину. — Красиво, — едва ли не процедил сквозь зубы в ответ. Витя пересёкся взглядом со Ждановой, и та уже было открыла рот, чтобы что-то сказать, но её опередил детский плач, доносящийся из радио няни. Извинившись, Ира удалилась в детскую, оставив их на кухне наедине. — Ты выглядишь напряжённым. — Вика не собиралась молчать и, проводив брюнетку взглядом, затеяла разговор первой. При этом её глаза уже вовсю скользили по фигуре Пчёлкина, подмечая его состояние. Мышцы по всему телу словно окаменели, а выражение лица, ещё несколько секунд назад казавшееся маской, треснуло, обнажив не лучшие эмоции в арсенале мужчины. — Неприятности на работе? — Зачем ты пришла сюда? — Прямой вопрос требует прямого ответа. С той самой ночи Витя не пересекался с ней, и не собирался. Но он понимал, что никакой дружбой в сторону Иры от Ждановой не пахнет — друзья так себя не ведут. — Пришла поздравить, или это запрещено? — Вика поднялась с места. Голос её был пропитан невинностью и непониманием, будто бы ничего такого в этом нет. Конечно, блять, ничего такого — сначала она к нему полезла целоваться, а теперь строит из себя подружку века. И самое мерзкое в этой ситуации то, что Ира ни черта ни о чём не догадывается, иначе вышвырнула бы её из этой квартиры, спустив с лестницы вниз. А если бы догадалась, то следом полетел бы и сам Пчёла — замкнутый круг. — Тебе заняться нечем? Подойдя к нему ближе, Вика всматривалась в голубые глаза Пчёлкина, по которым она без труда могла прочитать недовольство. Нет, правда — как только он её увидел, тут же переменился в лице. И если при своей жене Витя ещё пытался как-то держаться, то сейчас, когда они остались наедине, все эти эмоции выползали наружу. И ей это нравилось. — А ты хочешь найти для меня подходящее занятие? — Тон, каким она это спросила, был весьма не двусмысленным, словно бы в эту секунду Вика говорила не о занятии, а о позе. Об очень непристойной позе. В женских глазах блеснули искры, а её рука на долю секунды прикоснулась к его плечу — Витя одёрнулся, заставив её пальцы исчезнуть. — Я хочу, чтобы ты ушла и больше здесь никогда не появлялась. — Глаза в глаза. И тон, какой от него слышали только на работе. Приказной и непоколебимый. — А если я не захочу уходить? — Ей просто стало интересно, что он сделает. Каковы будут его действия в этом случае? Приблизившись ещё чуть ближе, Вика, не слыша приближающихся шагов с коридора, шёпотом спросила: — Неужели ты расскажешь своей жене о том, как мы чудесно развлекались в ресторане и после…? — Чего ты хочешь? «Тебя.» — Промелькнуло у неё в голове, но Вика отстранилась. — Расслабься, я не собираюсь лезть в вашу жизнь. С коридора послышались шаги и Ира вернулась на кухню. — Ладно, я, пожалуй, пойду, — Вика улыбнулась, — была рада поболтать. — Спасибо ещё раз за подарок, передавай всем привет. Пойдём, я тебя провожу, — Ира кивнула в сторону прихожей. Уходя, Жданова оглянулась прямо на него — Пчёла показательно отвернулся к окну, не желая вступать с ней в зрительный контакт. Спустя несколько секунд замок щёлкнул, и Ира вернулась на кухню, но Витя покачал головой и сказал, что он совсем забыл и ему нужно срочно позвонить. Удалившись в кабинет, Пчёлкин достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет и, сев за столом, закурил прямо в помещении. Злость бурлила в нём и, казалось, в эту секунду он может сорваться, не глядя. Вите просто не хотелось, чтобы Ира попала под эту раздачу. Выдохнув сизый дым в воздух, Пчёла снова и снова прокручивал воспоминание о том чёртовом поцелуе и о ночи, проведённой в ресторане. Он успел тысячу раз пожалеть, что вообще поехал туда в тот день. Первое время после того, как он вернулся домой, его съедала собственная совесть, и он, как мог, пытался с ней бороться, заглушить этот голос, уделяя Ире как можно больше времени. Даже сегодня, отлучившись пораньше, мужчина рассчитывал, что они побудут вдвоём, и этот вечер пройдёт совершенно по-другому. Тем более, что он реально скучал по ней. За все эти почти два месяца, с момента рождения Юли, Ира ни разу его к себе не подпустила. Так уж как-то получалось, что, едва он предлагал ей побыть вдвоём и она соглашалась, им всё время кто-то или что-то мешало. То дочка просыпалась, и Ира шла к ней в детскую, выпутываясь из его рук; то ему кто-то звонил на телефон, и от этого звука неизменно просыпалась Юля. Пчёла уже чувствовал себя каким-то озабоченным девственником, которому всерьёз стали сниться эротические сны с участием его жены. А сейчас, со стороны Ждановой, все эти взгляды и улыбки — это была чистой воды провокация, и Пчёла это понимал. Он сам в своё время стольких девчонок по молодости кадрил, что подобную схему ни с чем не спутает. И осознание того, что она заявилась к ним в квартиру, и Ира с ней мило беседовала, как будто они реально подружки какие-то, выводило его из себя. Мужчина не засекал, сколько времени он сидел так, затягиваясь очередной сигаретой и размышляя, но в пепельнице на столе появилось три свежих окурка, когда дверь кабинета открылась и он увидел на пороге жену, нарушившую его одиночество. Ира перед этим несколько минут топталась на месте перед закрытой дверью, не зная, что случилось. Такая резкая смена настроения Вити заставила её волноваться — как только Жданова ушла, на нём будто лица не было. Может, он при ней держал маску? Хотя нет — какой смысл, если Витя, ещё не зная, что у них гостья, светился улыбкой и был полон планов на этот вечер? Пчёлкина знала, что муж, находясь в кабинете, не любит, когда его беспокоят и отрывают от дел, но сейчас всё же вошла, приковывая к себе его взгляд. Голубые глаза скользнули по вырезу атласной ночной рубашки, в которую Ира уже успела переодеться, пока он был здесь. Пчёла сглотнул вязкую слюну, скопившуюся в горле от этого вида — хотя ещё несколько секунд назад, после выкуренных подряд сигарет, ему казалось, что в горле у него пересохло. Мужчина поймал себя на мысли, что жене жутко подходит этот бордовый цвет. — Вить, всё хорошо? — С лёгким сомнением в голосе поинтересовалась Ира, глядя на него. Но он, казалось, не расслышал этого вопроса. Его взгляд скользнул по её ногам, остановившись на округлых бёдрах, едва прикрытых тканью ночной сорочки. — Я хотела поговорить с тобой… Пчёлкин поднялся с места, подходя ближе. Ира наблюдала за ним и пыталась понять, что происходит. Голубые глаза потемнели на несколько оттенков. — Давай поговорим, — согласился он и, в мгновение прижав её ближе к себе, поцеловал. Ира на секунду оторопела, ответив на его поцелуй — такому напору было сложно противостоять. Однако, почувствовав его руку, скользнувшую по бедру выше, под ткань ночной рубашки, женщина отстранилась. — Вить, правда, — Пчёлкин мазнул губами по её щеке, спустившись ниже, к плечу и к шее. Одна его рука, слегка намотав её волосы на кулак, оттянула их назад, открывая вид на шею, которую он тут же стал покрывать поцелуями. Он словно попал под какой-то гипноз её тела, от которого не мог оторваться. Два месяца. Два грёбаных месяца Пчёла мог только представлять себе, как войдёт в неё и сорвёт с губ громкие стоны. По ночам, засыпая в одной постели с Ирой, ему казалось, что он едва может сдерживать себя. Нередко она говорила ему о своей усталости, и Пчёла понимал, что нужно время. Он был готов подождать, но сейчас, когда она пришла к нему сама, в таком откровенном наряде, у него сорвало крышу. — Я так соскучился, — прошептал он ей на ухо, снова пробираясь рукой под ночную рубашку, цепляя подушечками пальцев её нижнее бельё. Пчёлкин сел на диван, утянув жену за собой, усадив её прямо к себе на колени. Ира чувствовала всю серьёзность его возбуждения, которая уже выпирала сквозь ткань штанов. — Вить, подожди, — чувствовала и ласки, на которые её тело начинало отзываться, но разум не хотел утихать. Она пришла сюда, чтобы поговорить с ним по-нормальному, в том числе — о его матери. Их разговор тоже всё никак не выходил у неё из головы, поэтому толком расслабиться, несмотря на все его старания, у неё не получалось. — Я уже ждал этого два месяца, — хрипло проговорил Пчёла, глядя ей прямо в глаза. Его руки крепко прижимали её к себе, не отпуская, — и я больше так не могу… — Нам нужно поговорить, это касается твоей мамы! — Ира использовала последний аргумент, который, как ей казалось, мог бы его остановить. Витя на секунду замер. — Вернее, даже не только её, но и тебя. Прикрыв глаза, мужчина вздохнул. В эту секунду Пчёлкин не хотел ничего больше, кроме как просто побыть со своей женой вдвоём, заставить и её, и себя забыть обо всех проблемах хотя бы ненадолго. Тем не менее, слова о матери слегка выбили его из колеи — настроиться на прежний лад теперь было сложнее. Откинувшись на спинку дивана, он ослабил хватку и Ира тут же слезла с его колен, облегчённо выдохнув. Тишина в кабинете воцарилась ненадолго, буквально сразу же прервавшись вопросом с его стороны: — Что случилось?

***

Виктория Родионовна не могла уснуть. В последнее время женщину преследовали кошмары с участием её единственного сына. Материнское сердце сжималось в страхе за своего ребёнка, а всякий раз, стоило ей закрыть глаза и увидеть во сне одну и ту же картинку, как воздуха в лёгких переставало хватать. Какая-то змея заползала прямо на её Витюшу и душила его, а он не мог от неё освободиться — и всякий раз Пчёлкина-старшая просыпалась в ужасе и страхе, словно бы эта змея душила её саму. Павел Викторович уже несколько раз просыпался вместе с ней по ночам, пытался успокоить и убедить, что всё это лишь сон, но без толку — слёзы быстро появлялись в глазах, и женщина рвалась к телефону, чтобы позвонить Вите. А сегодня, когда Ира с Юлей навестили их, Виктория Родионовна не выдержала и расплакалась уже при ней. Ей казалось, что и сын, и невестка что-то скрывают от неё. Нет, конечно, после разговора с Ирой, ей стало полегче и она всячески себя убеждала в том, что это — просто нервы, но сейчас, снова проснувшись из-за этого кошмара, Виктория Родионовна поняла, что это какой-то дурной знак. — Паша, а вдруг, с ним что-то случится? — Вик, ну, что с ним может случиться? Я тебя умоляю, не нужно нагнетать. Он уже наверняка дома, вместе с Ирой и Юлей. — Нет, я всё-таки позвоню, — женщина уже хотела подорваться с постели, но муж её остановил. — Не вздумай, накрутишь его почём зря. Хочешь, чтоб они с Ирой сюда сейчас посреди ночи приехали? Или Юльку разбудишь звонком — пускай молодёжь спокойно выспится. Виктория Родионовна только вздохнула. Павел Викторович повернулся на бок, прикрыв глаза и постепенно погружаясь снова в сон, а она всё никак не могла последовать его примеру. Всматриваясь в черноту ночи за окном, женщина чувствовала нарастающее предчувствие. И оно было плохим.