Зависимые

10 августа 1992 года

В просторной палате было светло — за окном уже вовсю начался новый день. Ира, проснувшись, потянулась в кровати и тут же облегчённо улыбнулась. Приличного живота, мешавшего ей прежде высыпаться, больше не было. Несмотря на то, что после родов она до сих пор чувствовала во всём теле слабость, Катя заверила, что в скором времени это пройдёт. Открыв глаза, она практически сразу почувствовала цветочный аромат и не ошиблась — повернув голову, Ира увидела громадный букет её любимых ромашек, похожих на кучу маленьких солнышек. Жёлтая серединка и белые, будто снег, лепестки, на которых в народе все почему-то часто гадают. А ей и гадать не нужно. Рядом с букетом лежала записка и гордо восседала большая плюшевая пчела, повёрнутая к ней — от одного вида она не смогла сдержать лёгкого смеха. Достал же где-то! Пчёлки над колыбельной в детской, пчела в качестве мягкой игрушки… Впрочем, она ничего не имеет против пчёл — в её понимании это было даже довольно мило и символично. Развернув записку, Ира прочитала:

«Родная, меня отказались поселить на ночь

в твоей палате, но я нашёл кратковременную замену.

Скоро приеду, люблю вас!

Ваш пчелиный муж и папа.»

Ира не переставала вчитываться в строчки, от которых на душе всё затапливало теплом и нежностью. Взяв в руки мягкую пчелу, она снова улыбнулась, представив, что эта игрушка явно через какое-то время перейдет в полное правление их малышки. И, скорее всего, станет самой любимой! Как ни странно, но на душе ей было легко — так, как ещё никогда в жизни до этого. Прокручивая в голове январские события, Пчёлкиной казалось, словно это была не она тогда: не она задумывалась о самой страшной ошибке, которую могла совершить из-за собственных противоречивых эмоций, накрывших её при осознании внезапной беременности. Теперь, когда всё было позади, ей не терпелось как можно скорее увидеть свою малышку и взять её на руки. В уголках глаз выступили слёзы, когда Ира подумала о собственной маме. Может, кому-то это покажется странным, но на протяжении беременности она словно чувствовала её поддержку. Пчёлкина не знала, как объяснить это словами, но у неё было ощущение, что покойная Евгения находится где-то рядом, словно наблюдает за ней и с улыбкой тихо произносит, что всё будет хорошо. Если бы только Ира могла сегодня позвонить ей и обрадовать вестью о том, что у неё есть внучка… И Ире казалось, что сегодня ночью мама приходила к ней. Просто приснилась — прямо в этой палате, вся в белом, с исходящим от неё неописуемым светом. Она сидела на краю кровати и смотрела на неё спящую, а когда Ира во сне открыла глаза и увидела её, Евгения лишь тихо улыбнулась, приложив палец к губам и поднялась на ноги, отходя к окну. Она не сказала ни слова — просто улыбнулась ещё раз и растворилась в воздухе, словно её и не было. Но ей отчего-то слишком сильно запомнился этот мерцающий белый свет, оставшийся после неё, который вскоре сузился до размеров крохотного шарика, похожего на светлячка. А потом и этот свет потух с восходом солнца, оставив после себя ощущение, что мама по-настоящему никуда не уходила. Может, и вправду она всё ещё рядом? Ира знает, что это звучит как-то не слишком правдоподобно, но, что, если это правда? Как люди говорят — близкие не уходят? Близкие живы, пока живёт память о них, и если это так, то память о Евгении всегда будет жить, пока живы она, Космос… Ей, по сути, выросшей без мамы, лишившейся её в раннем детстве, очень хотелось верить, что в этом есть какой-то смысл. От размышлений её отвлёк звук открывшейся двери — повернув голову, Ира увидела медсестру, которая привезла на кроватке для младенцев её дочку. Следом за ней в палату вошла и улыбающаяся Катерина. — Ну, как тут наша молодая мама, жалоб нет? — Всё замечательно. Хотя, я могла бы полежать и в обычной палате. — Это «комплимент за счёт заведения», — продекламировала Катерина, но Ира лишь покачала головой. Она знала, что Витя настоял на том, чтобы ей выделили отдельную палату со всеми удобствами. На противоположной от кровати стене, висел выключенный телевизор — вчера Ира не заботилась о том, чтобы что-то посмотреть, потому как усталость дала о себе знать сразу же, как голова коснулась подушки. Сейчас же, в нём и вовсе отпал весь смысл, потому что оторвать взгляд от дочери казалось нереальным. Как только медсестра передала малышку ей в руки, Пчёлкина не сдержала улыбки. Её кроху укутали в одеяльце, оставив только небольшую головку с открытыми глазками, носиком и губками, которые она умилительно причмокивала, глядя на неё в ответ. — Красавица моя… — А я говорила, что бояться нечего, — тётка Белова знала своё дело, не первый год работает с роженицами, — мы её на ночь оставили немного кислородом подышать, и всё замечательно. — Ира кивнула. — Ладно, корми свою красавицу, а мы позже ещё зайдём. Люб, пошли, — Катерина указала медсестре на выход, и они удалились из палаты, а молодая мама, кормя дочку, неотрывно наблюдала за ней. Время словно бы остановилось, замерло. Если бы кто-нибудь раньше сказал ей, что можно чувствовать настолько безграничную нежность к человеку, Ира бы не поверила. Но сейчас, глядя на их с Витей малышку, она понимала, что что-то в ней необратимо меняется — представить себя без этой крохи уже было нереально. После кормления, малышка уснула, и Ира осторожно, чтобы не потревожить её сон, положила дочку в кроватку. Сидя рядом, Пчёлкина продолжала смотреть на неё. Она не знала точно, сколько прошло времени, но, когда дверь открылась, она оглянулась и увидела Витю. Улыбка на её лице стала шире. Сам муж и молодой отец, что было заметно по его лицу, слегка нервничал от предстоящей встречи со своей дочкой. Накануне Витя не смог увидеть их малышку, хотя Катя уверила его, что девочка вполне здоровая, просто родилась немного раньше срока и нужно определить её в кислородную камеру. Пчёлкин поначалу порывался туда, чтобы глянуть хотя бы через стекло, но женщина остановила его, уверив, что посреди ночи его никто не впустит, а утро наступит быстро — тогда и полюбуется на свою уменьшенную копию.

— Видела я её, как две капли воды, на тебя похожа, — Катерина улыбалась, расставляя руки в стороны, — дай обниму тебя, папка!

— Ей срок на тридцатое ставили, вроде…

— Торопилась, значит, с вами познакомиться!

— Кать, точно всё в порядке? — Витя смотрел на неё, пытаясь считать по лицу эмоции, но не видел ни грамма того, что от него что-то утаивают. — И с Ирой?

— И с Ирой, и с вашей принцессой всё будет хорошо. Что ты, сомневаешься в моей квалификации, не пойму? Обидно, Вить! — Катерина, как-никак, пошла в медицинский ещё тогда, когда самого Пчёлы на свете и в помине не было. — Выдыхай, папаша. Два восемьсот, пятьдесят один сантиметр!

Сейчас, стоя на пороге палаты, Пчёлкин всё ещё свыкался с мыслью, что стал отцом. И с каждым шагом в сторону Иры и их дочери, ему казалось, что мир сужается до размеров этой палаты. Впервые увидев свою дочку спящей в кроватке для младенцев, Витя оказался не готов к тому, что внутри что-то щёлкнет. Казалось, кто-то невидимый нажал на рычажок, о котором он не догадывался, и бывший рэкетир, а ныне — бизнесмен, который носит с собой оружие и наводит страх на врагов, безо всякого сожаления расправляясь с теми, кто встаёт у него на пути, в считанные секунды превратился в растроганного мужчину, не знающего, как совладать с собственными эмоциями. Ира, проследив за выражением его лица, улыбнулась и снова вернулась взглядом к дочке. — А вот и папка твой пришёл, — и это слово вдруг врезалось в кромку подсознания. Он теперь папа. Сглотнув ком в горле, Пчёла продолжал смотреть. Малышка причмокивала губками, не открывая глаз. — Только, кажись, он от твоей красоты дар речи потерял, — шепнула Ира снова, и Витя слегка вышел из собственного морока, когда жена взяла его за руку, — ну, что ты, совсем не хочешь взять её на руки? — А? — Он, наконец, перевёл взгляд на супругу, и та тихо рассмеялась его реакции. — С ума сойти, я не думал, что она такая… — Какая? — Всё так же, с улыбкой уточняла Ира. — Две ручки, две ножки, головка — всё, как у всех. Пчёла покачал головой, не соглашаясь с этими словами. Не как у всех. Его ребёнок просто не может быть таким же, как и все — он особенный. С этой минуты, Витя Пчёлкин ясно ощутил то, что эта девочка перевернула его мир и, по всей видимости, перевернёт его ещё не раз. Ира осторожно взяла малышку на руки и остановилась, глядя на Витю. Пчёлкин, в секунду растерявшийся, почувствовал страх перед тем, как дочка оказалась у него на руках. Она была настолько крохотной и уязвимой, что мужчина попросту боялся где-то что-то надавить или, упаси Боже, сломать, но Ира успокоила его, зафиксировав его руки в надёжном положении. Витя даже задался вопросом — откуда она знает, как правильно держать? И внутренний голос поспешил дать ответ: у женщин это, скорее всего, заложено на подсознательном уровне. Материнский инстинкт. Сердце сделало кульбит и на миг остановилось, когда кроха открыла глазки и посмотрела прямо на него. Витя всматривался в голубые ясные омуты и не мог подобрать подходящего слова, чтобы описать свои ощущения в данный момент. Осознание медленно, но верно приходило к нему: это — его дочь. — Принцесса… — Столь ласковый и пропитанный нежностью тон голоса прежде никогда не доставался даже Ире, но она ни капельки не завидовала. Наблюдая за мужем и дочкой, Пчёлкина чувствовала, как грудную клетку заливает безграничным теплом. Пожалуй, это состояние можно было назвать абсолютным счастьем. — А кто-то говорил, что будет мальчик, — как бы невзначай, решила напомнить, не переставая сверкать улыбкой, — но она вас перехитрила, да? — Подмигнув дочери, Ира осторожно поправила головку, чуть придерживая её, чтобы Витя успел подвинуть руку. — От своих слов не отказываюсь, мальчик будет, но попозже, — и то ли Витя шутил, то ли был настроен серьёзно; по тону его голоса не представлялось возможным разобрать, но лучше перестраховаться: — Тогда сына рожаешь ты, чтобы всё по-честному, — вспоминая все муки беременности, Ира, положа руку на сердце, могла с уверенностью заявить, что в ближайшие несколько лет будет очень внимательно наблюдать и контролировать вопрос пополнения в их семействе. — Не получится, тут от тебя многое зависит. — Витя кивнул на малышку, которая продолжала наблюдать за родителями, переводя глазки от мамы к папе и наоборот. Дети, конечно, в таком возрасте не способны ничего понимать, но Ире уже сейчас казалось, что их дочка интуитивно всё чувствует. И в будущем папка станет её явным фаворитом. — Ну, ладно, сейчас у нас есть вопрос поважнее на повестке дня. — Ира, облокотившись на плечо Вити, перевела на него вопросительный взгляд. — Как назовём? — А какие у тебя есть предложения? Пчёлкин поджал губы. Честно говоря, над выбором имени до этого момента он не особо задумывался, предполагая, что какие-то варианты будут предложены супругой. — От меня ей достанутся фамилия и отчество, так что имя на твоё усмотрение, — Витя был готов согласиться на любой вариант, который она предложит, потому что для него дочка всё равно прежде всего будет принцессой. Принцесса Викторовна Пчёлкина — если бы можно было, он бы прям так и записал её, но Витя боялся, что их неправильно поймут работники ЗАГСа, которым придётся принимать заявление. — Знаешь, у меня есть один вариант, но сначала я хочу кое с кем посоветоваться, — брови Пчёлкина заинтригованно приподнялись вверх от этой фразы. — И с кем, позволь узнать, моя жена будет советоваться? — С папой, — честно ответила Ира, — ты, кстати, уже сообщил всем нашим? — Ещё ночью. — Витя, разбудив академика Холмогорова полуночным звонком, поначалу рисковал разволновать старика, но, когда Юрий Ростиславович услышал благую весть, его сердце только обрадовалось. — Тебя уже горят желанием навестить, — Пчёлкин кивнул в сторону окна и Ира подошла поближе, одёрнув занавеску. Внизу, под окнами роддома, уже стояла немалая компания из пяти лиц, радостно выкрикнувшая поздравления, которые Ира смогла услышать даже несмотря на плотно закрытое окно в палате. Улыбнувшись, Пчёлкина помахала рукой делегации, которая ожидала момента, чтобы их впустили в здание — Космос, Даша, Тамара, папа и Виктория Родионовна светились улыбками на лицах. — Филу, кстати, тоже позвонил, он просил поздравить и обещался успеть на выписку, — в данный момент Валерка находился на съёмках в Питере, где был задействован каскадёром, — как-никак, будущий крёстный папка! — Ну, раз обещал, то успеет, Валерка слов на ветер не бросает, — сомневаться в этом Ире не приходилось, — а пока, вон, будущая крёстная полюбуется, — Ира, переняв малышку из рук мужа, осторожно приблизила её к окну, чтобы стоящие внизу смогли рассмотреть свёрток. Даша, которой и была уготована роль крёстной мамы, увидев малышку, не сдержала слёз. Самой ей так же хотелось почувствовать все прелести рождения собственного ребёнка — тем более, что после того весеннего разговора с Космосом, они усиленно работали в этом направлении. Но пока не получалось. Всякий раз, делая тест, бывшая Старкова с замиранием сердца наблюдала за полоской, ожидая проявления ещё одной, осчастливившей бы их с Космосом ролью будущих родителей. — А чего они внизу стоят-то? — Так время посещения с одиннадцати, а сейчас только десять, — Ира, глянув на Витю, усмехнулась. — Тебя, значит, впустили? — Пробился с боем, пришлось охранника на входе вырубить. Представляешь, твердил про распорядок, зараза, — Пчёлкина рассмеялась. Уложив снова засыпающую дочку в кроватку, она обернулась к мужу, взглянув ему прямо в глаза. — Ты — неисправимый балагур… — Пускай. Балагур и профессорская дочка — повезло ей, как думаешь? — И скромняга, каких свет не видывал… — Иди ко мне. — Пчёлкин заключил её в свои объятья, и Ира охотно ответила на них, обнимая его не менее крепко. — Ир… — М? — Я тебя люблю, — эти слова сорвались с его языка легко и просто. Ира, отстранившись, снова улыбнулась. — Беременность сделала меня сентиментальной, а теперь сентиментальным стал ты, — в тоне её голоса слышалась шутливая интонация, которая поутихла, когда Витя вдруг прижал её ближе к себе. Теперь они соприкасались лбами друг к другу, стоя посреди палаты. В его голубых глазах Ира не уловила ни намёка на то, что сейчас подходящий момент для иронии. Пчёлкин выглядел серьёзным — настолько, что это даже могло бы её напугать, если бы она не знала наверняка, что эмоции у них сейчас плещут через край. — Поцелуй меня, — попросил он, и она сократила последние крохи расстояния между их лицами. Витя чувствовал её дыхание над своей верхней губой и продолжал всматриваться прямо в глаза. Ира, будто нарочно, желая его лишний раз завести, помедлила, прикусив нижнюю губу. И, почувствовав, как мышцы его плеч напряглись, поцеловала прямо в губы, обезоруживая. Пчёла быстро, как и было ему свойственно, перехватил инициативу на себя, углубив поцелуй. Ира почувствовала как его рука, обхватившая её за талию, сжала ткань халата, что был накинут на её тело, прижимая ещё ближе к себе. Настолько, что она ощутила каждую напряжённую мышцу на его теле, из-за чего спешно отстранилась. — Между прочим, меня нельзя ещё так провоцировать. — Это не провокация, это аванс. Я соскучился. Но подожду, пока мы вернёмся домой и тебе будет можно, — Пчёлкин всё понимал, просто за последние несколько недель в его голову несколько раз приходили мысли, в которых было, мягко говоря, мало приличия. Очень мало. Тем не менее, он не собирался давить на Иру, принимая в расчёт то, что после родов нужно время на восстановление. — Выписка будет только послезавтра, — Катя, ещё вчера, зайдя к ней в палату, прежде чем Ира отключилась, успела сообщить, что в роддоме их продержат всего три дня. Ничего удивительного, стандартные правила. Немного понаблюдают и отпустят домой, а Витя за это время ещё получит шанс выспаться напоследок. — Значит, до послезавтра я здесь, — его руки, обхватившие её за талию, не двигались, согревая теплом. — Ты сошёл с ума, — ласково прошептала Ира, склонившись к его уху и понизив голос до шёпота: — как же твои контракты и договора? — Подождут, у меня дочка родилась. — Мужчина, кто вы и что вы сделали с моим мужем? — Иронично спросила Ира. Ей, конечно, было приятно, что Витя хотел уделить им с дочкой всё своё внимание, но она понимала, что если он сейчас пропустит эти несколько дней, то потом, после выписки, они не увидят его гораздо дольше. Дела, всё же, имеют свойство накапливаться, и Вите потом придётся их разгребать с усиленной скоростью. Пчёла оставил её вопрос без ответа, снова бросив взгляд на мирно спящую малышку.

***

Когда изобилие гостей, рассыпающихся в поздравлениях, стало подходить к концу, Ира осталась в палате вместе с отцом. Юрий Ростиславович, глядя на собственную внучку, всё ещё не мог поверить, что этот счастливый день — не сон, а реальность. Он стал дедом. Для академика сие событие оказалось настолько волнительным, что желание увидеть свою дочь и внучку воспрепятствовало его сегодняшнему появлению в стенах ВУЗа, где уже началась усиленная подготовка к новому учебному году. Впрочем, на кафедре, узнав о причине, по которой он не смог выйти на работу, его так же все поздравили и вошли в положение. Одного взгляда на внучку Юрию Ростиславовичу было достаточно, чтобы признать, что малышка внешне была абсолютной копией отца. Тем не менее, это не отнимало умиления и восхищения, переполнявшего его изнутри. — Насчёт чего ты хотела посоветоваться, дочка? — Когда все уходили, Юрий Ростиславович подумал, что ему тоже пора, но Ира попросила его задержаться. — Мы с Витей ещё не определились с именем, но у меня есть один вариант, хотела узнать, как ты к этому отнесёшься… — Что за вариант? — Продолжая смотреть на внучку и расплываясь в улыбке, Юрий Ростиславович едва ощутимо укачивал её на руках, вспоминая, как когда-то, точно так же, было с Космосом и Ирой. — Евгения, — всего одно имя произвело неизгладимый эффект, заставив академика оторвать взгляд от внучки и посмотреть на собственную дочь. Семь букв всколыхнули внутри старую рану. Свою покойную супругу Юрий Ростиславович очень сильно любил, и долго не мог смириться, когда её не стало. А сейчас, услышав от Иры это имя, мужчина почувствовал, как внутри него что-то дрогнуло. Какие-либо объяснения здесь были излишни. — Знаешь, у меня тоже есть один вариант, — вдруг произнёс он, всё так же глядя на неё и ловя себя на мысли, что Ира не догадывается, как сильно сейчас она напомнила ему свою мать. Она была похожа на неё. На женском лице, после этих слов, промелькнул интерес. — Когда твоя мама была беременна Космосом, мы ждали девочку — во всяком случае, врачи думали, что будет дочка. — Ира улыбнулась, представив, что брат навряд ли догадывается об этом факте. — И твоя мама тогда придумала имя, оно ей очень нравилось. Юлия. Юлия Юрьевна Холмогорова — не сбылась, но Юлия Викторовна — вроде, звучит? — Юлия Викторовна, — повторила Ира. Малышка на руках деда шевельнулась, приоткрыв глазки, словно бы указывала на то, что имя тоже пришлось ей по вкусу, — действительно, звучит… Погоди, пап, а почему я тогда Ира, а не Юля? — Потому что тебе имя выбирал Космос. — Это как? — Ира что-то слабо верила, что её брат, которому было полтора года на момент её рождения, мог заявить родителям, что желает дать имя своей сестре. — Ну, мы с мамой не могли выбрать, написали на бумажках, а Космос вытянул — «Ирина». — С ума сойти, — она даже и не думала, что родители настолько творчески подошли к процессу выбора имени, — интересно, а Юля среди тех вариантов была? — Я уже, если честно, и не помню всех вариантов, — Юрий Ростиславович знал одно: в тот момент, когда их дочь получила своё законное имя, Холмогоровы были счастливы, а это являлось главным. Когда Катерина снова заглянула в палату и сказала, что время посещений подходит к концу, Юрий Ростиславович поднялся с места, поцеловал дочь в щёку, улыбнулся внучке и ушёл. Ира же, откинувшись на подушки, снова посмотрела на свою принцессу и поняла, что в их случае, девочка отчасти сама выбрала себе это имя. Что ж, значит, так тому и быть — Пчёлкина Юлия Викторовна. Их маленькая принцесса. Пчёлка.