Зависимые

Конец апреля, 1992 год.

Солнечный свет заливал спальню сквозь полупрозрачную ткань занавесок. Ира лежала в постели, укутавшись тёплым одеялом. Настенные часы показывали уже половину восьмого — по-хорошему, ей стоило бы уже покинуть объятья Морфея, который, судя по всему, не терял надежд обратно затянуть её в своё царство. На сегодня у неё назначено второе плановое УЗИ, на котором можно будет узнать пол их будущего малыша — к пятому месяцу беременности живот заметно увеличился. Из-за этого, конечно же, Ира чувствовала себя менее привлекательной; в её голове всё чаще появлялась ассоциация с Колобком, который сам съел целую лису — и, хотя до лисы лично она ещё не дошла, но перемены в питании тоже давали о себе знать. Если раньше, в процессе бесконечной работы и усталости, дабы не свалиться с ног, Ира могла упиваться кофе, то сейчас, даже от малейшего запаха — её воротило настолько сильно, что она не могла находиться в одном помещении с чашкой бодрящего напитка; а уж про сигаретный дым и вовсе не стоит упоминать. Поэтому для Вити возникло сразу два запрета, и если второй Пчёлкин мог понять, то от первого ему самому порой было тяжело воздержаться — они оба всегда были теми ещё кофеманами. Свою дозу бодрящего напитка он восполнял в офисе, подальше от беременной супруги и её чутких рецепторов. Но если к запаху кофе у Иры появилась острая непереносимость, то солёные огурцы стали её лучшими друзьями. Порой она могла проснуться ночью и отправиться на кухню, чтобы съесть парочку; а если Витя так же просыпался и выходил к ней, то нередко мог застать странное сочетание меню. Какой здравомыслящий человек будет есть солёные огурцы со сметаной? И пока Витя воротил нос, поражаясь её вкусовым предпочтениям, Ира, мысленно признавая его правоту, продолжала трапезу. Кстати, если говорить о рецепторах, то дело не только во вкусе, но и запахе. Её преследовал запах солёной, морской воды. Ира не могла объяснить себе эту аномалию, но даже одеколон Вити, который всегда пах исключительно хвоей и мятой, теперь воспринимался ею иначе. Впрочем, в этом был огромный плюс: встречая его после тяжёлого трудового дня в стенах квартиры, Ира зарывалась носом в воротник его рубашки и шутила о том, что не хочет его от себя отпускать. Она будто превратилась в мартовскую кошку — гормоны щедро ударили в голову, затуманивая всё. От его прикосновений по коже неизменно пробегали мурашки, казалось, будто бы Пчёлкин специально её дразнит, наслаждаясь этим — сам Витя клятвенно божился, что всё совсем не так, но по его хитрющей улыбке на лице Ира понимала, что ему это нравится. Но, вместе с тем, в её голове стали появляться странные и навязчивые желания. Если раньше Ира знала, что у беременных могут быть странности, то совершенно точно не подозревала, что эти странности так сильно отразятся на ней. Как, например, неделю назад, когда она посреди ночи разбудила Витю.

— Ты чего не спишь? — Сонный Пчёлкин со взъерошенными волосами на голове зажёг лампу, всматриваясь в её лицо в темноте спальни.

— Не могу уснуть.

— Почему? Что-то болит?

— Нет… Просто чего-то хочется, а чего — не пойму никак.

— Солёных огурцов?

— Нет. Хочется не в плане еды…

Рука Пчёлкина легла на её живот и стала медленно скользить ниже, но Ира его остановила. Не столько потому, что конкретно этого ей не хотелось — в последнее время опять хотелось, причём так, что она даже боялась, хотя врач заверял, что секс во время беременности не несёт никакой угрозы для ребёнка, — но потому, что озарение вдруг посетило её головушку.

— Вить, ты только не смейся, но я хочу понюхать мокрый асфальт.

— Мокрый асфальт? — Пожалуй, это вообще последнее, что Пчёла ожидал услышать. Ну, или первое из того, что он не ожидал.

— Да. Знаешь, как вот после дождя…

— Ир, ну где я тебе дождь сейчас достану?

— Не знаю… — Если бы можно было, Ира бы сама организовала ливень, который обрушился бы на Москву и после подарил бы ей тот самый блаженный петричор — Вить, а у тебя одеколон твой где?..

В их с Пчёлкиным истории появилась новая страница, полностью изменившая их привычный расклад жизни. Ира, как ею это и предполагалось, столкнулась с Витиным ультиматумом уйти из работы — и волей-неволей пришлось подчиниться, потому что теперь она была в ответе не только за себя, но и за их будущего ребёнка. Если Пчёла ещё мог, с огромным трудом, терпеть её отлучки и дежурства, а потом закипать и вываливать ей при разговорах всю правду-матку о том, что он думает о её роде деятельности и чем всё это закончится, то теперь Ира даже не стала с ним спорить. Умом она понимала, что он прав, да и, ночные вылазки на места происшествий — будь то убийство, грабёж или же ещё что — не лучшее занятие для беременной женщины. И всё же, несмотря на желание Вити проконтролировать сей процесс, Ира попросила его не сопровождать её в отделение. Ей, честно говоря, не хотелось слышать тех шёпоток и разговоров за спиной — посвящать абсолютно всех в реалии своей новой жизни тоже не имело смысла, но честно поговорить с Хрулёвым было необходимо.

— Разрешите? — Трижды постучав, Ира приоткрыла дверь, заглянув в кабинет. В помещении, как всегда, царил идеальнейший порядок, не было видно ни пылинки.

Небольшая стопка документов лежала в углу стола — отчёты сотрудников о проделанной за месяц работе. Ира знала, что где-то там, среди этих бумажек, есть и её отчёт, который Карпов стребовал с неё в срочном порядке, на два дня раньше срока. Причём, аргументировал это тем, что ему самому нужно проверить каждую буковку и запятую — вдруг, там куча ошибок, и кто их исправлять будет? Ира тогда на него посмотрела, как на полоумного, но отчёт сдала. И с удовольствием наблюдала за тем, как Карпов не нашёл, к чему придраться.

— Проходи. — Хрулёв кивнул и подал ей знак подождать несколько секунд — Ира только сейчас заметила прислонённую к уху трубку рабочего телефона. — Я решу этот вопрос. Так точно. Есть! — Отложив трубку, мужчина вздохнул. — Вот, звонят, интересуются, как там дело этого маньяка? Зверствуют, понимаешь ли, и не без причины. За последнюю неделю ещё два трупа! Что ты будешь делать… — Подполковник был явно не в лучшем расположении духа, и Ира это улавливала. На мгновение она замерла, не зная, как поступить, но внезапный вопрос сбил её заторможенность. — Да ты присаживайся, что там у тебя за бумага? К отчёту?

— Спасибо. — Она присела на ближайший из стульев и протянула её начальнику. — Нет, Николай Николаич, это не к отчёту…

Хрулёв забрал бумагу из её рук и стал вчитываться в содержимое строк. Хотя, там невооружённым глазом было всё понятно с первых секунд. Прямо по центру, после соответствующей шапки в правом верхнем углу, значилось одно-единственное слово:

«Рапорт»

— Не понял… — Николай Николаич поднял на неё взгляд, казалось бы, не веря собственным глазам. — Та-а-к. Час от часу не легче… И как это понимать? — Подполковник в данный момент даже не подозревал об истинных причинах этого поступка, поэтому, как любой другой начальник, хотел разобраться и выяснить все детали. — Мне казалось, твоя работа тебе нравится…

— Нравится, Николай Николаич. Ещё как нравится, просто…

— Ну что «просто»? Просто взяла и решила написать рапорт об уходе? — Хрулёв поражался подобному поступку. — Нет, я, конечно, понимаю, что работа у нас сложная, но кем мне тебя заменить прикажешь? У нас нехватка кадров жесточайшая, к тому же, у тебя дел куча незакрытых…

— Николай Николаич, все дела я передам другим следователям. Я бы очень хотела остаться, но я не могу. Жизненные обстоятельства так сложились…

Подполковник поджал губы, казалось, сдерживаясь, чтобы не заматериться. Ире в это мгновение от души было жаль Николая Николаича, на голову которого, помимо давления сверху, свалился ещё и её уход.

— А твои жизненные обстоятельства часом не Карпов устроил? — От этого вопроса ей стало на мгновение откровенно смешно. — Нет, вы поглядите на неё, она ещё и смеётся. Ира, я с тобой серьёзно сейчас говорю, скажи, как есть. Это он тебя довёл?

— Николай Николаич. — Прикрыв рот ладошкой, Ира попыталась принять снова серьёзное выражение на лице, но ей это давалось с трудом. Собравшись, она добавила: — Поверьте, это уж точно не из-за Карпова. И вообще, с чего вы взяли, что он имеет к этому хоть какое-то отношение?

— Ты сейчас кого пытаешься обмануть? А то я не знаю будто, как и всё отделение, как он относится к своим подчинённым, в особенности, прости, конечно, к женщинам.

— Но вы ведь его назначили на эту должность, значит, разглядели в нём руководителя.

— Разглядел, да только не я… — Хрулёв вздохнул. — Ты можешь мне как есть объяснить, что происходит?

— Николай Николаич, — Ира посмотрела Хрулёву прямо в глаза и, вздохнув, ответила: — я жду ребёнка от своего будущего мужа.

В кабинете повисла пауза. Ира несколько секунд наблюдала за тем, как Хрулёв смотрел на неё, потом посмотрел снова на бумагу и, переведя на неё взгляд, всё же улыбнулся.

Николай Николаич всегда был мужчиной мудрым и понимающим, а посему, даже в этой ситуации, несмотря на завал по работе, понял её и отпустил. Принял рапорт, подписал, но заверил, что если Ира когда-нибудь надумает вернуться, с радостью возьмёт её обратно на работу. У неё же при этом что-то внутри сжалось, когда она посмотрела на подполковника — он с самого первого дня относился к ней по-человечески и был одним из немногих, кто ни разу, ни словом, ни делом не попрекнул её за то, какой жизнью и с кем она живёт. Всё ведь, как ни крути, известно и понятно…

Когда, получасом позже, Ира собирала свои вещи в кабинете, стараясь ничего не забыть и поражаясь тому, как много их, оказывается, скопилось за полтора года — хватило на целую вместительную коробку — её уединение было неожиданно прервано. Впрочем, так ли неожиданно?

— Вещи собираешь? — Этот голос она узнала бы из тысячи, так хорошо он ей запомнился за всё это время. И одному Богу только известно, как Ире всегда хотелось забыть его. Теперь, вот, представилась такая возможность.

Кто ещё, как не этот человек, по достоинству оценит привалившее ему счастье с её уходом?

Бросив взгляд на Карпова, облокотившегося о дверной косяк, Ира хмыкнула.

— Я-то вещи собираю, а вот ты что здесь забыл? Решил ядом брызнуть напоследок? — Положив в коробку чашку, Ира обернулась к своему бывшему начальнику.

— Ну почему же, попрощаться. — Эти слова отчего-то заставили её усмехнуться.

— Только не говори, что тебе жаль, — Ира, скорее, поверит в то, что Карпов сейчас счастлив, наблюдая за её уходом.

Ну или в то, что ему, на самом-то деле, плевать, почему и куда — лишь бы не возвращалась.

Тишина затянулась до неприличия, впрочем, Ира не обращала на это ровным счётом никакого внимания.

— Да нет, не жаль, — Карпов, наконец, передёрнул плечами, — тебе, думаю, тоже.

— Ты обо мне ничего не знаешь, Стас, а вот тебя я вижу насквозь, — Ира была уверена в том, что Карпов вечером устроит себе шикарный праздник. Пусть радуется.

Чем бы дитя не тешилось, лишь бы… не попадалось ей на глаза.

— Самоуверенное заявление.

— Разве? По-моему, ты себя отлично показал за это время, — ущипните её, пожалуйста, если Ира имеет хотя бы малейший повод сомневаться в том, что Карпов её терпеть не мог эти полтора года, — так что можешь порадоваться, минус одна.

— А я рад. — Карпов посмотрел ей прямо в глаза, кивая. На его губах появилась тень усмешки. — Так что прими мои поздравления, бывший следователь Холмогорова. Или ты уже успела стать Пчёлкиной? — Его взгляд зацепился за женскую руку, на которой красовалось кольцо. — А нет, это ещё не обручальное. На свадьбу, как, приглашение ждать?

— Не переживай, тебя в списках приглашённых уж точно не будет. Зачем тебе отрываться от своего любимого занятия, Стас? Ходи по отделению, строй из себя большого начальника и придирайся на здоровье к каждой запятой. Ты же от этого кайф получаешь, не так ли? — Ира грустно улыбнулась, глядя на него. — Я, конечно, могла б тебя предостеречь, чтоб ты пупок свой не надорвал, но кто я такая, чтоб что-то указывать здесь? Всего лишь бывший следователь. Так что счастливо оставаться, — подхватив коробку в руки, Ира прошла мимо, слегка подвинув плечом замершего Карпова.

Уже оказавшись на улице, она невольно стала свидетельницей чужого разговора, пройти мимо которого у неё не было шансов.

Мерседес Пчёлкина был припаркован прямо под крыльцом и, увидев его, Ира подошла ближе. Около машины, к её удивлению, рядом с Пчёлой стояла Жданова.

— Не меня ждёте? — Подойдя ближе, Ира отдала коробку Вите, который определил её на заднее сиденье машины, а сама посмотрела на Вику.

— Тебя, — Жданова кивнула, чуть улыбнувшись уголками губ, — до меня уже долетела новость, что ты рапорт подала. Стало быть, можно поздравить?

— Нет, ну, что за почта? Я ещё не успела до дома добраться, а уже все всё знают! — Ира поражалась той скорости, с которой разлетались слухи в их отделении. — И какая сорока на хвосте донесла до тебя эту новость?

— Ты лучше спроси, какая сорока ещё не в курсе, их единицы.

— Ну да, болтуны…

— И всё же. Поздравляю, — Жданова протянула ей руку и Ира ответила коротким рукопожатием в ответ, — а на тех, кто много болтает, не обращай внимания. Злые языки всегда будут обсуждать тебя за твоей спиной.

— Да нам плевать на них с высокой колокольни, да? — Пчёла встрял в разговор, приобняв её за талию. Ира кивнула.

— Ладно. Счастливо…

— Пока. До свидания, Виктор. — Жданова улыбнулась Пчёлкину.

— Всего хорошего, — Пчёла улыбнулся в ответ, изобразив улыбку во все тридцать два. Ира была готова поспорить, что причина не столько в том, что ему понравилось пообщаться с её адекватной, теперь уже бывшей, коллегой, сколько в том, что Ира, наконец-таки, послушалась его.

Со службой в милиции покончено, и Пчёла уверен, что этот факт — вечный. Ира не вернётся на работу следователя, о которой теперь, ввиду всех обстоятельств, не может быть и речи.

А сама Ира на секунду оборачивается, бросая взгляд на крыльцо ОВД «Щукино». Затем, чтобы не заставлять чересчур долго ждать своего будущего мужа, всё же садится на переднее сиденье мерседеса, пристёгивая себя ремнём безопасности, и — снова — не замечая одного человека, провожавшего её взглядом из окна своего кабинета…

Очнувшись от воспоминания двухмесячной давности, Ира поднялась с постели и пошла собираться. Известие о её беременности перевернуло, в общем-то, не только их с Витей жизнь, но и жизни окружающих. Её наперебой все заваливали заботой и беспокойством, и порой у Иры складывалось стойкое ощущение, что она какая-то хрустальная ваза, которая может разбиться от малейшего ветерка, или тяжелобольная пациентка, а не просто беременная женщина. Будущие дедушки и бабушка, узнав о её положении, будто сговорились: они не забывали звонить ей каждый день, спрашивая о её самочувствии — даже прежде совсем не сентиментальный, прошедший войну, Павел Викторович не остался равнодушным. Особенно это проявлялось в том факторе, что в их с Пчёлкиным квартире с завидным постоянством пополнялись запасы с дачи Пчёлкиных-старших. А уж когда Виктория Родионовна узнала, что Иру тянет на солёное, то те самые баночки хрустящих огурцов, за которые ночью она могла бы продать душу дьяволу, быстро перекочевали в их владение. А собственный отец звонил ей со своего университета, прямо с кафедры, в промежуток между парами, чтобы узнать, как она себя чувствует. Ире, конечно, подобная забота была приятна, но со временем звонки с перерывами на полчаса, а то и меньше, стали как-то тяготить. Как-то раз даже дело дошло до того, что она зачем-то позвонила свекрови, но та не взяла трубку. А когда впоследствии Виктория Родионовна решила перезвонить, Ира, будучи в душе, не услышала звонка. Как итог, спустя полчаса дверь ванной открыл Пчёла, который, проезжая неподалёку после разговора с матерью, решил заехать домой, дабы удостовериться, что с ней всё хорошо. Удостоверился так, что потом опоздал на свои переговоры. Что же касается остальных, то, во время Витиных командировок, которые он старался по максимуму сокращать, Иру старались так же не оставлять одну. Тома приходила к ней вместе с Филиппычем, развлекая разговорами; Ира наблюдала за подрастающим крестником и с каждым днём всё больше свыкалась с мыслью, что скоро у неё тоже будет свой малыш. Космос, узнав о том, что он будет дядей, за первые три месяца, кажется, скупил половину детского мира — вторую половину всерьёз намеревался скупить Пчёлкин. И хоть Ира пыталась им сказать, что покупка вещей до родов — примета плохая, они её мало слушали. Апогеем всех этих событий стало то, что Витя ей сообщил о покупке новой квартиры. Услышав о том, что они планируют переезд, Ира не на шутку озадачилась, каким таким чудом у Пчёлы на всё это хватит денег, но он сказал, что ей об этом думать в принципе не стоит. К тому же, раз уж они не стали тратиться на свадьбу и устроили простую роспись с посиделками после в кругу самых близких друзей, то могут себе позволить… Их новое жильё будет находиться на Смоленской площади — большая, трёхкомнатная квартира с гостиной, спальней и детской. Ира, побывав там ещё в апреле, поразилась тому, с каким размахом Витя затеял ремонт — казалось, что каждую свою свободную копейку Пчёла вкладывает именно туда. Бригада, нанятая им, трудилась сутками напролёт, поскольку сам переезд мужчина планировал осуществить ещё до рождения их ребёнка. Ира, как ни старалась его переубедить в том, что острой необходимости спешить куда-то совершенно нет, потерпела фиаско и молча приняла действительность таковой, какая она есть. Хотя ей, честно говоря, было жаль переезжать из квартиры на Патриарших. Всё же, с этими стенами было связано немало воспоминаний, причём, довольно тёплых и хороших. Ей в принципе нравился этот район, нравился парк с озёрами, уточками; но, глядя на усердия Вити, она поняла, что спорить бессмысленно. Да и ей, конечно же, было приятно, что он так серьёзно подошёл к сложившейся ситуации, но порой она поражалась тому, насколько сильно он менялся на глазах. Будто бы превратился в совсем другого человека, который показывал всё своё переживание за неё, контролируя буквально всё. Собираясь в больницу, Ира скользила взглядом по стенам, которые уже на следующей неделе опустеют — если верить Витиным прогнозам, то рабочие закончат ремонт со дня на день, а это значит, что уже в конце месяца они переедут и распрощаются с этой квартирой раз и навсегда. Размышления прервал звонок домашнего телефона — во избежание чьих-то надуманных переживаний, Ира подняла трубку и услышала на том конце провода голос Космоса: — Будущим матерям доброе утро! — Будущим дядям тоже, — улыбка появилась на лице сама собой, — так приятно, чёрт возьми, что столько внимания сразу! — Позитив всегда нужно и можно преумножать! — Космос не жалеет ни сил, ни времени для близких людей. — Кстати, о позитиве. Карета уже подана, верный слуга ждёт вас, чтобы домчать по известному адресу. — Серьёзно? — Ира выглянула в окно и убедилась в его словах: знакомый линкольн уже припарковался под окнами. — Кос, ну я ж не дитё малое, ей-Богу, могу и сама добраться… — Все вопросы исключительно к будущему папаше, я лишь гонец с большой просьбой… — Уезжая в командировку, которую, вопреки всему, отложить было нереально, Витя попросил друга проконтролировать то, чтобы Ира без приключений добралась на плановое УЗИ и обратно. А Космос в ответ заявил, что помочь сестре и будущему племяннику — святое дело! Ну, или племяннице — о чём она не уставала напоминать, потому что все вокруг, сговорившись, пророчили им с Витей сына… Ира вздохнула, признавая, что всё опять-таки решили за неё. Много заботы не бывает?.. — Жди, косматый, пять минут и я спущусь! — Ловлю на слове, — Космос отключился первым, давая ей назначенное время на сборы. Даже беременность не повлияла на Ирину черту пунктуальности — опаздывать она по-прежнему не любила, поэтому, оказавшись в машине старшего брата, перебросила свою сумку на заднее сиденье и поймала лукавый взгляд голубых глаз, прежде чем поцеловать его в гладковыбритую щёку. — Если ты сейчас спросишь о том, как моё самочувствие — получишь в лоб… — Как твоё самочувствие? — Космос отстранился от шутливого пинка в бок, усмехнувшись. — Ладно-ладно, спрошу иначе: как дела? — Тебе рифмой или прозой? — Первый вариант уже вертелся на языке. — По-честному, — Космос завёл машину, выезжая со двора, — мне можно обо всём сказать, ты ж знаешь! — А если по-честному, то лучше всех, — несмотря на перепады настроения, которые давали о себе знать, Ира осознавала умом, что её любят и желают добра, — мне в жизни, Кос, свезло — поверишь?.. — С таким братом всем свезло бы… — Скромен до неприличия! — А дядькой буду вообще суперским! — Космос не испытывает ни капли сомнения в том, что у его племянника будет всё самое лучшее, и ради этого не только Пчёла, но и он сам готов разбиться в лепёшку. — Все обзавидуются! — Поверю тебе на слово, — если уж в этом мире есть человек, помимо Вити, с которым Ире спорить бессмысленно, но порой она наступала на одни и те же грабли, так это Космос. Упёртый до невозможного; порой, в каждой бочке — та ещё затычка; но… Старший брат. Родной и незаменимый, и этим всё сказано. — Лучше скажи, когда ты сам меня осчастливишь, — Ира, если говорить начистоту, думала, что Космос и Даша обзаведутся своим продолжением раньше них с Витей, потому что они как-то больше смахивали в её голове на семейную пару. И кто умудрился так сильно спутать все карты, переиначив сценарий судьбы? — Всему своё время, — Космос не собирался отставать от друзей и в его голову приходила мысль о том, чтобы у них с Дашей появился ребёнок, но пока это были только мысли. Которым ничто, по сути, не мешает стать реальностью. Не мешает ведь?.. — Мы ж не думали, что вы нас обгоните с Пчёлой, хитрые… — Да мы, если честно, тоже так не думали, а оно вышло! — Но ты ж не жалеешь? — Космос бросил на неё взгляд, продолжая следить за дорогой и плавно поворачивая руль, смещаясь на соседнюю полосу движения к повороту. Линкольн сбавил скорость, притормозив перед светофором, который загорелся красным. Пешеходы стремительно перебегали через дорогу, используя свои положенные тридцать секунд времени. Ира бросила взгляд на парк, около которого они проезжали. Молодые мамочки уже гуляли вместе со своими детьми. Кто-то был в коляске, кто-то уже вовсю бегал по детской площадке, размещённой в тени деревьев. Совсем скоро эта участь ждёт и её. — Нет, — и, как ни странно, но это было действительно правдой. У Иры не было ни капли сомнения или желания сказать это, чтобы просто успокоить брата. Она действительно не жалела и поражалась этому. — Значит, всё правильно, — Космос улыбнулся, подмигнул и, как только светофор перед ними вновь загорелся зелёным, дал по газам. Ира тоже улыбнулась — всё правильно.

***

— Жалоб нет? — Леонид Андреевич, проводя УЗИ, мимолётно бросал на неё взгляд, пока Ира, оголив живот, лежала на кушетке и всматривалась в экран, на котором было видно её ребёнка. — Чересчур заботливые родственники — это, скорее, не жалоба, а временные трудности, — мужчина улыбнулся, кивая и продолжая исследовать её живот, водя по нему прибором. — Забота — это как раз то, в чём нуждается будущая мать и её ребёнок, так что они молодцы, если окружили вас этим. — Ира хмыкнула и покосилась на Космоса, который решил зайти вместе с ней. Леонид Андреевич поначалу удивился, поскольку раньше на приём Ира приходила в компании Вити, но, услышав, что это будущий дядя, который хочет тоже взглянуть на своего племянника, позволил остаться. — Первые шевеления уже чувствовали? — Пока ещё нет. А что, там какие-то проблемы? — Ира снова бросила взгляд на экран. — Нет, никаких проблем. При первой беременности обычно ощущают шевеления с двадцатой недели, а у вас же только конец девятнадцатой, но я решил уточнить на всякий случай. В целом, плод развивается согласно сроку, никаких отклонений нет. Пол малыша узнать хотите? Космос, казалось, выпрыгнул бы из штанов, чтобы узнать эту информацию, но Ира покачала головой. — Пусть это будет сюрпризом для всех, а то уже и без того всем кажется, что все всё знают, — Леонид Андреевич кивнул, принимая её решение. — А дяде по секрету можно сказать? — Не верьте ему, он этот секрет всем разболтает… — Так, хорошо. В таком случае, можете вытираться, вот, — он протянул ей салфетку и Ира вытерла ею живот от геля, — и, как всегда, никаких волнений, стресс вам строго противопоказан. Так что, будущий дядя, поберегите свою сестру и передайте то же самое будущему отцу. — Будущий отец так бережёт, что я по его милости везде хожу с будущим дядей. Спасибо вам, Леонид Андреевич, — Ира поднялась с кушетки и, забрав снимок со стола, направилась следом за Космосом на выход из кабинета. Врач, проводив её взглядом, только ещё раз улыбнулся, радуясь тому, что его пациентка сделала правильный выбор.

***

Сумерки уже сгущались над Москвой. Город медленно погружался во мрак, несмотря на многочисленные огни улиц и суету, которая продолжала твориться на дорогах. Сразу после больницы Ира, отправившись домой, занялась приготовлением ужина и уборкой, ожидая приезд Вити — самолёт из Германии, к их общему сожалению, должен был приземлиться только вечером, что существенно мешало будущему отцу присоединиться к ней на плановом УЗИ. Расставив посуду на столе, Ира достала две длинные свечки, зажгла их и погасила в гостиной свет, чтобы обстановка была более романтичной. Настенные часы показывали уже половину девятого, но Вити всё не было. Коротая время в ожидании, Ира решила выбраться на балкон, чтобы оттуда заранее увидеть его появление. Свежий весенний воздух хлынул на неё потоком — последние лучи солнца, скрывшегося за горизонт минут двадцать назад, оставили на небе яркие пурпурные полосы, заставляя её невольно любоваться видом. В голове снова прозвучал вопрос Космоса, а на смену ему — другой голос, женский и не менее заботливый. Ира никому об этом не говорила, но она до сих пор, во всех точностях, в малейших деталях помнила тот февральский сон, в котором она увидела собственную мать. Помнила её наставления и заверения о том, что у них с Витей обязательно всё получится, что боятся — это совершенно нормально, потому что к ним грядут большие перемены. Перемены, которые не просто меняют расклад привычных будней, а которые меняют абсолютно всё — раз и навсегда. Взгляд упал на обручальное кольцо, что красовалось на безымянном пальце правой руки.

— Согласны ли вы, Пчёлкин Виктор Павлович, взять в жёны Холмогорову Ирину Юрьевну?

— Согласен.

— А вы, Холмогорова Ирина Юрьевна, согласны ли взять в мужья Пчёлкина Виктора Павловича? — Вопрос, озвученный регистратором, вывел Иру из размышлений и она посмотрела на Витю.

Тот едва заметно сжал её руку в своей.

— Согласна.

— В таком случае, прошу вас обменяться кольцами. — Космос подал бархатную коробочку и Витя, открыв её, взял её кольцо в свою руку.

Несколькими секундами позже, надевая точно такое же обручальное кольцо на его руку, Ира почувствовала, как изнутри её слегка пробивает дрожь.

— В присутствии гостей и с вашего согласия, ваш брак регистрируется. Правом, данным мне государством, объявляю вас мужем и женой. Можете поздравить друг друга. — Ира не успела толком сообразить, как Витя поддался вперёд. Она только на секунду подняла на него взгляд, не веря, что это происходит с ними на самом деле, а после поцеловала его.

Где-то позади них по залу прокатились аплодисменты от друзей и родителей, которые стояли и наблюдали за ними, сияя улыбками.

От навеявшего воспоминания, она улыбнулась. И хоть пышного торжества со свадьбой ей не хотелось, но потом, всё же, они устроили застолье для своих, на котором Ира не избежала кучи поздравлений, пожеланий и наставлений. Вместо громадного свадебного платья она выбрала простое, белое платье, которое теперь, из-за живота, ей было тесноватым, но зато после родов она ещё не раз сможет его надеть. Шикарного банкета в ресторане не было, но кто сказал, что от этого день их с Витей свадьбы стал менее запоминающимся и счастливым? И даже когда к концу вечера к ней подошёл Саша, чтобы украсть пару минут на разговор и поздравить, Ира не испытала ни капли грусти. Белов, впрочем, выражал тоже только радость.

— Я уверен, что у вас всё сложится. — Саша дополнял свои слова кивками, стоя рядом с ней на кухне, пока остальные заседали в гостиной во главе с женихом.

Ира, отлучившись буквально на несколько минут, и не ожидала, что он решит застать её для личной беседы, а теперь, стоя напротив, выслушивала его поздравления. — Во всяком случае, я вам этого искренне желаю.

— Спасибо, — Ира, взяв в руки небольшое влажное полотенце, стала его аккуратно складывать, после чего умостила сохнуть на кухонную батарею.

В её интонации и в действиях не было ни капли прошлой боли. И Белов, глядя на неё сейчас, это понимал. Как, впрочем, понимал и тогда, в девяностом, когда услышал от Космоса, что они с Витей сошлись.

— Знаешь, я думаю, ты сделала правильный выбор. Он тебя любит.

— Я тоже так думаю. — Ира улыбнулась. — И ни о чём не жалею, Саш. — Она по глазам видела, что он хочет сказать, но не решается, поэтому решила сказать сама. — Что было, то было. Главное, что сейчас мы все счастливы. Пойдём к ним, — ей больше нечего ему сказать.

За своими размышлениями и воспоминаниями, Ира, похоже, проворонила тот момент, когда Витина машина появилась во дворе. Очнулась только тогда, когда услышала его шаги в коридоре и, бросив взгляд вниз, увидела уже припаркованный мерседес в свете зажжённых фонарей. Витя, оказавшись в гостиной, присвистнул от увиденной картины. — Вот прям видно, что меня тут ждали! — Ты даже не представляешь, как сильно, — Ира, очутившись в его объятьях, не стала прятать улыбки. Вдохнула его одеколон, который по-прежнему пах для неё нотками моря, и поцеловала в губы, — тебя не было всего три дня, а я успела соскучиться, представляешь? До чего доводит эта сентиментальность… — Пока слабо представляю, — Витина рука легла на её живот, уже привычно поглаживая его, и в эту секунду случилось то, чего Ира никогда прежде не чувствовала, из-за чего вдруг вскрикнула. Ощущение было непривычным, но вполне объяснимым — ребёнок внутри неё впервые толкнулся. Пчёла, тоже обратив на это внимание, снова приложил ладонь к животу. Несколько секунд затишья, во время которого, кажется, Ира даже забыла как дышать, и… Опять! Бум. — Кажется, не только я соскучилась, — она подняла на Витю взгляд, оторвав его от мужской руки на собственном животе. На лице Пчёлкина застыла смесь эмоций. — Погоди, дай ещё, — он снова приложил ладонь, не желая отпускать. Бум-бум. От двойного удара у Иры аж дыхание перехватило. — Хватит пинать меня, эй, — впрочем, маленький человечек внутри неё, остался безучастным к этой просьбе, явно предчувствуя, что папке это по душе. Витя улыбнулся. — Слушай, а уже сказали, кто будет? — Я решила не узнавать. Пускай повисит интрига. — И всё-таки я уверен, что это мальчик. Вон, как пинается! — Девочка тоже может быть такой бойкой. — Одна бойкая сейчас как раз стоит передо мной, да? Витя потянул её за руку, заставив оказаться на его коленях сверху. — Хочу заметить, что эта бойкая приготовила тебе ужин, который сейчас остынет… — Ничего, я потом разогрею. Меня не было всего три дня, а я уже соскучился, представляешь? — Передразнил он, чем вызвал улыбку. Ира, почувствовав щекочущие поцелуи на шее, рассмеялась. — Хитрюга… — Зато твой. — Неоспоримый факт, но я настаиваю на ужине. Мы голодны. На дне голубых глаз его зрачков разгорелось сожаление. — Беременным отказывать нельзя. — Аргумент на все двести процентов. Давай ужинать, — Пчёлкин оставил на её губах короткий поцелуй и, отстранившись, заверил: — но учти, что на этот вечер у меня обширные планы, в которых ты принимаешь непосредственное участие, — и с этим, опять же, бесполезно было спорить.