Зависимые

Июнь, 1991 год

Окончание первого месяца лета ассоциировалось у Иры с суматохой. С того самого момента, как Витя рассказал ей о грядущей поездке к морю, она задалась целью хорошенько подготовиться. Выходные и свободное время по возможности растрачивались на покупку вещей, необходимых для поездки, среди которых базовой потребностью был купальник. Ира, которая прежде видела море своими глазами очень давно, лет в пять, предвкушала поездку, представляя, как они с Витей будут отдыхать, забыв обо всех делах, а Пчёлкин, который и вовсе на море ни разу в жизни не был, загорелся этой идеей, кажется, ещё больше неё самой. Тридцатого июня они с Витей прибыли в Шереметьево, полностью свободные на ближайшие две недели. Претерпевая жару — столбики термометров поднялись выше отметки двадцати пяти градусов по Цельсию — сдали багаж и прошли регистрацию на рейс. Людей было неимоверное количество, так что даже яблоку негде было упасть, и Ире, глядя на всю эту толпу, казалось, что в самолёте на всех попросту не хватит места. Сама она испытывала желание уже как можно скорее оказаться на борту самолёта и сесть на отведённые им места, чтобы, наконец, расслабиться. От одной мысли, что ближайшие несколько часов им предстоит провести в полёте, её коленки слегка подгибались — Ире, испытывающей страх перед высотой, это казалось настоящим испытанием, однако, она была готова пройти через него, чтобы увидеть море. Подумать только: четырнадцать дней и пятнадцать ночей, они с Витей — только вдвоём, а вокруг — море, солнце, чайки… Как в сказке. Ире, после всей пережитой за последние пару месяцев нервотрёпки, связанной с работой, кроме этого больше ничего не было нужно. Приветливый бортпроводник встретил их на борту, взглянул на билеты и указал направление, а дальше уже стюардесса помогла найти необходимые места. От взгляда Иры не укрылось то, как стройная рыжеволосая красотка в форме улыбнулась Вите, предложив принести что-нибудь выпить, и как Пчёлкин, усмехнувшись, заявил, что в случае чего обязательно обратится к ней. Стюардесса отправилась восвояси, а Ира, опустившись на своё место у иллюминатора, выглянула в окошко. Взору предстала взлётная полоса, залитая солнечными лучами. Остальные пассажиры либо уже расселись на своих местах, либо продолжали проходить на борт, минуя по проходу ряды с сиденьями и выискивая своё среди кучи мест. Пчёла, заметив её заторможенность, переплёл их пальцы. На его лице красовалась совершенно искренняя улыбка — у Иры не было ни капли сомнения, что этой поездкой Витя планировал наслаждаться по полной программе, особенно, учитывая тот факт, что в последнее время его не устраивало их редкое совместное времяпрепровождение. Ира пообещала Вите, что, как только у неё начнётся отпуск и они отправятся на совместный отдых, она будет находиться полностью в его распоряжении. Когда бортпроводник и стюардессы попросили всех пристегнуться и ознакомиться с инструкцией, находившейся в небольшой сеточке, прикреплённой к спинке каждого сиденья, Ира подумала о том, что эта поездка должна многое изменить. Это — своеобразный шанс напомнить Вите о том, что она его любит, и что ей дороги их отношения, потому что из-за своей работы она действительно многое упускала до этого момента. Теперь собиралась наверстать. В тот момент, когда шасси оторвались от земли, её пронзило странным ощущением, доселе незнакомым: прежде Ира никогда не летала на самолётах и не понимала, каково это — находиться в небе. Высота с каждой секундой становилась всё больше, и на мгновение она бросила взгляд в окно иллюминатора, чтобы убедиться, что это не сон — они уже парили над городом, оставляя Москву позади. Витя осторожно сжал её пальцы, привлекая к себе внимание, и Ира обернулась. — Всё хорошо? — Да, — она кивнула, чуть улыбнувшись, — просто всё ещё с трудом верится, что это реальность. — Привыкай. Скоро у нас вообще начнётся другая жизнь. Ира перевела взгляд на окно иллюминатора, ничего не ответив. Слова Вити звучали многообещающе — опыт прошлых лет подсказывал, что он не собирается сворачивать с намеченной дорожки, пробиваясь по своему пути. Ей было даже интересно: что ждёт их дальше? Через год, через три, через пять? Но загадывать наперёд было страшно — поэтому Ира выбрала для себя жизнь сегодняшним моментом. И сейчас, сидя рядом с ним в самолёте, она чувствовала внутри трепетное, тёплое чувство от предвкушения ближайших недель. В том, что они будут незабываемыми, она не сомневалась.

***

Перелёт прошёл успешно — время пролетело практически незаметно. Ира слушала Витины шутки, улыбалась и в какой-то момент сумела полностью расслабиться. На выходе из Одесского аэропорта они поймали такси. Водитель — улыбчивый мужчина лет сорока — приветливо рассказывал им о городе, о местных достопримечательностях. Слушая его, Ира попутно рассматривала городской пейзаж, раскинувшийся за окном машины. Уже спустя полчаса они оказались на месте — Витя арендовал небольшой домик только для них двоих, внутри которого приятно пахло деревом и уютом, а из гостиной широченные стеклянные двери вели прямиком на террасу — столик, несколько стульев и вид — обворожительный вид на море! Ира понятия не имела, как Пчёлкину удалось найти такие апартаменты, но он, конечно же, всё равно бы ей не сказал — просто улыбнулся, наблюдая за тем, как она обходит их временное жилище, не переставая радоваться. Уже ближе к вечеру, выбрались на пляж, находившийся в нескольких минутах ходьбы. Стоило увидеть вблизи небольшие синие волны, переливающиеся бликами в свете заката, как Ира буквально с разбегу бросилась в воду. И если поначалу та казалась холодной, то, как только она окунулась с головой, стало теплее. Людей на пляже уже практически не было, но её это мало волновало — отдавшись ощущениям, Ира позволила себе расслабиться, лёжа в воде на спине. Море было спокойным, в небе с криком пролетали чайки, а лёгкий шум волн приятно ласкал слух. Холмогорова на секунду прикрыла глаза и тут же вскрикнула, когда почувствовала крепкую хватку на щиколотке. В следующую секунду Пчёлкин вынырнул из воды, сверкая ухмылкой, и тут же получил в лоб брызгами воды. — Это вызов? — Будешь знать, как пугать… — Ну, держись! В моменте Ире кажется, что последних нескольких лет не было. Они, словно дети, брызгают друг на друга в воде, абсолютно не обращая внимания на счёт времени. Лицо Пчёлкина на секунду приобретает шуточное каменное выражение, а сам он начинает надвигаться на неё, желая поквитаться за то, что Ира только что заставила его слегка «хлебнуть» Чёрного моря. Достав ногами до дна и трезво оценив обстановку, Холмогорова собирается свалить куда подальше, пока не стало поздно, но план проваливается — крепкие мужские руки обхватывают её вокруг талии, приподнимая вверх. Ире ничего не остаётся, кроме как крепко ухватиться за руку Вити, которая становится единственным устойчивым ориентиром, потому что сама она практически повисла в воздухе. — Пчёлкин, ты этого не сделаешь! — Уверена? — Он коварно ухмыляется. — Пристегните ваши ремни, мадам! — И разбивает её ожидания вдребезги, перекидывая лёгкое тело в воду. Успев задержать дыхание, она падает прямо в подкатившую волну, погружаясь на глубину. Парой секунд позже вода сама выталкивает её на поверхность, позволяя раскрыть глаза. Ира дёргает головой в разные стороны, пытаясь избавиться от мимолётного шума в ушах. Протерев глаза, она натыкается на лукавый взгляд Пчёлы в нескольких метрах — это он её на такое расстояние отбросил? — в котором пляшут искорки. — Как водичка? — Иди сюда, — она обманчиво ласково манит его к себе, но Пчёла — не дурак, головой качает, оставаясь на месте. — Да мне и тут хорошо. — Ну тогда стой, я сейчас сама подойду, — она преодолевает между ними расстояние, желая в этот момент заставить его испытать то же самое погружение, но Витя действует на опережение, сковывая её движения крепкой хваткой объятий, заставляя её замереть. — Мстить хочешь? — Прибить тебя хочу… — Смелое заявление… — По существу что-то можешь сказать? Предоставлю последнее слово… Гляделки длятся секунд пять, прежде чем он резко дёргает её на себя, ещё ближе, впиваясь в губы поцелуем. Ира отвечает, обхватив его за шею. Цепляется пальцами за кончики мокрых волос на мужском затылке, чуть оттягивая их назад. Витя же, в свою очередь, её на руки снова подхватывает, заставляя ногами обхватить за торс, расположив свои руки на бёдрах. Гладит под водой, скользя выше, пока не цепляется за ткань её купальника. Отстранившись, Ира смотрит в глаза Пчёлкина, видя в голубых омутах схожую глубину с морем. — Используете запрещённые приёмы, Виктор Палыч, — она ведь даже шуточно разозлиться на него теперь не может. Будто обезоруженная, на нём повисла и взгляда отвести не может. — Ты первая затеяла эту игру. — Да ну? — Брови взлетают вверх со скоростью света. — Хочешь меня же ещё и наказать за это? — Бля, а это заманчивое предложение, — Пчёлкин скользит поцелуями по шее, и Ира, чувствуя его губы на своём теле, не может спокойно реагировать на подобного рода ласки, — у меня даже приговор на примете имеется… — И какого же характера? — Горизонтального… — Вить, я напомню, что мы на пляже. Общественное место, считай… — А я на пляже и не предлагаю, вот когда вернёмся домой… — Искуситель… — Кто бы говорил, — Витя не видит ничего странного в том, что от одного взгляда на Иру в купальнике у него срабатывает естественная реакция. Он, как никак, вполне себе здоровый, молодой мужчина, а она — чертовски соблазнительная, особенно, когда злится на него… Пчёлкин никогда Ире о том не говорил, но в такие моменты она могла с лёгкостью завести его одним своим видом. Остаток вечера, пока окончательно не стемнело, они плавали в воде, любуясь закатом, а чайки, пролетающие в небе, звонко кричали над их головами. О чём толковали птицы в небе, Витя с Ирой не задумывались, но, переглядываясь между собой, оба мысленно проговаривали, что чувствуют себя абсолютно счастливыми. Это счастье было у них — и в данный момент оба его ценили, не подозревая о том, что в дальнейшем эти летние вечера девяносто первого года будут самым счастливым временем, куда им, несомненно, рано или поздно захочется вернуться. Ведь, проживая какие-то моменты и сохраняя о них впечатления, воспоминания, невозможно потом не скучать по некоторым ощущениям. Однако, будет ли у них шанс ещё когда-нибудь, где-нибудь стать такими же беззаботными, чем здесь и сейчас? Пчёлкин не врал, когда говорил, что совсем скоро их жизнь изменится — правда, пока что, по-настоящему, они оба даже понятия не имели, насколько сильными и существенными окажутся эти перемены. Маховик был запущен — лето тысяча девятьсот девяносто первого года проносилось мимо, диктуя черёд новых правил…

***

Дни проносились с бешеной скоростью. Первая неделя в Одессе казалась Ире каким-то сказочным сном — они нежились на солнце, загорая; купались в воде, «исследуя» глубины Чёрного моря; прогуливались по городу, поражаясь здешним достопримечательностям. Для Иры, которая всю свою жизнь жила в Москве, Одесса стала настоящим восхищением: Потёмкинская лестница, Спасо-Преображенский кафедральный собор, Центральный парк культуры и отдыха имени Шевченко, Памятник Дюку де Ришелье, Морской порт… Они с Пчёлкиным даже последовали совету таксиста, встретившего их в аэропорту, и махнули на электричке в Белгород-Днестровский. Находясь в пыльном, полу-прокуренном вагоне, Ира ловила себя на мысли, что будто снова попала в восемьдесят восьмой год, когда они с Витей вот так же путешествовали, только тогда их конечной точкой была загородная дача Пчёлкиных, а здесь — целая крепость! Ещё пройдя сквозь широкие, главные ворота вместе с толпой других туристов, Ира почувствовала, что в этом месте очень сильная энергетика. Девять гектаров истории — каменные башни и такие же, старые, каменные лестницы; разрушенный перед крепостью город Тира; цитадель; Девичья башня… Экскурсовод беспрестанно рассказывала о том, что происходило здесь когда-то, водя их по территории, и Ира, всерьёз заинтересовавшись, слушала её, едва ли не затаив дыхание. И, что особенно её поразило — наблюдала за тем, как, с таким же видом, слушает Пчёлкин! На её памяти, Витю в школе не заинтересовал ни один учитель своим предметом, а вот у экскурсовода это получилось — нужно знать этого жука, чтобы понимать, что подобный эффект дорогого стоит. Обойдя все возможные достопримечательности, Холмогорова осознала, что стоило увидеть Одессу своими глазами, чтобы раз и навсегда влюбиться в эти узкие улочки, в морской, чуть солоноватый воздух, в крики чаек и, конечно же, в море — море стало для Иры особенной привязанностью, о чём она не преминула рассказать Томе, когда они созвонились. Филатова искренне порадовалась за подругу, стребовав привезти с собой из курортного города кучу фотографий. Ира с улыбкой заверяла, что снимков будет более, чем предостаточно, умолчав о том, что в придачу к ним они с Витей накупили друзьям сувениров. Наблюдая за её восторженными речами по телефону, Пчёлкин в шутку бросил: — Такое ощущение, что ты сюда уже переехать хочешь! Ира тогда отмахнулась от его слов, но внутри что-то, конечно, дрогнуло. На мгновение она представила, что было бы, случись так на самом деле — возможно, они бы купили какой-нибудь дом и жили бы себе, припеваючи, наслаждаясь здешним климатом и красотой, но тут же поняла, что все эти мысли — только и останутся мыслями, мечтами, представлениями. Не более. Потому что там, в Москве, и у Вити, и у Иры есть своя жизнь. А Одесса, с их морской прогулкой минувшим днём на яхте, останется всего лишь короткой, хоть и приятной, вспышкой. Такие мысли занимали её голову, пока Витя не прервал уединение. — Это кто тут у нас спрятался? — Пчёлкин, едва заметил силуэт в темноте, поспешил включить свет, и его взору тут же предстала Ира, сидящая на подоконнике. В руках у неё был небольшой стаканчик с мороженым, холодильник в домике был забит им едва ли не под завязку — лучшее средство от жары, которая в начале июля побила все температурные рекорды! — Просто сладкого захотелось. — Ирин взгляд упал на полотенце, висящее на мужских бёдрах. От Вити приятно пахло кокосовым гелем после душа, и на гладкой коже подтянутого тела ещё были заметны кое-где капельки воды. Завораживающее зрелище. — Поделишься? — Пчёлкин кивнул на ложку, которой Ира зачерпнула небольшую долю ягодного мороженого. Она кивнула, но, стоило ему оказаться ближе, ловко отвела руку назад. Пчёла усмехнулся, переведя взгляд своих пронзительных голубых глаз на карие, в которых сейчас плясали весёлые искорки. И когда он сделал ещё шаг, сократив расстояние практически до минимума, рука Иры дрогнула и содержимое ложки оказалось на его плече. — Упс, — Пчёлкин хмыкнул, наблюдая за реакцией Иры, — ну надо же, ты только из душа, а я вот взяла и испачкала… — Впрочем, по взгляду, в отличие от голоса, было понятно, что ни капли неудобства она не испытывает. — Сейчас всё исправлю. Коснувшись тёплой кожи, почувствовала, как мышцы Вити напряглись. Кончик языка ловко слизывал остатки мороженого — Ира двигалась осторожно и нарочито медленно, приближаясь губами к ключице, заставляя его покрываться мурашками. Пчёла шумно втянул носом воздух, когда она вобрала в себя его кожу, чуть прикусывая, оставляя своеобразную метку на его теле. Отстранившись, Ира зачерпнула ложкой ещё одну порцию, скармливая её Вите из рук. — Хочешь ещё мороженого? — Её тонкие пальцы ловко зацепились за край полотенца, но не спешили его срывать, а поцелуи скользнули ниже, к мужской груди. — Я могу пойти пока в спальню, чтобы не мешать вам… В секунду, соскользнув с подоконника, она оказывается на кухонном столе с его подачи. — И после этого ты мне будешь заявлять, что это я — змей-искуситель? — Ира усмехнулась при этих словах. — Ну, надо же как-то возвращать должок. Или ты против? — Проценты накопились… — Рука Пчёлкина между её ног касается её прямо там, и Пчёле сносит крышу. На ней нет трусиков. Ира щёлкает по выключателю, находящемуся за её спиной, погружая их в темноту и чувствуя, как его палец проникает в неё, начиная двигаться внутри. Пчёлкин осыпает её шею поцелуями, заставляя откинуть голову назад — теперь его черёд оставить на ней свою метку, которая будет напоминать об их играх ближайшие пару недель. Несколько минут растягиваются в вечность, прежде чем, сгребая со стола в охапку, Пчёлкин опускает её на пол и подталкивает к выходу из кухни. Оказавшись в спальне, Ира избавляет Витю от полотенца, развязав узел. Почувствовав спиной холодные простыни, Ира не успела опомниться, как Витя навис над ней сверху, прижимая её к кровати. Когда Пчёлкин снова вводит в неё палец, срывая с губ протяжный стон и тут же заглушая его поцелуем, Ира нарочно проходиться ноготками по его плечам, чуть царапая их и улавливая долетающий до ушей, едва слышимый, рык. Его движения то ускоряются, то замедляются, желая её окончательно свести с ума — сделать так, чтобы она сама попросила его закончить эту игру, которую развязала там, на кухне. Она хотела его соблазнить, хотела, чтобы он на неё набросился? Посмотрим, кто ещё на кого набросится. Избавив её от халата, мужчина примкнул губами к женской груди, сорвав ещё один стон. Ира понимала, что в моменте не может контролировать себя — от Витиных действий по всему телу пробегали мурашки, а внизу живота с новой силой начало тянуть, когда палец внутри неё в очередной раз ускорился. Тело выгнулось дугой. — Поиграть со мной захотела? — Его голос хрипло звучит у самого уха, доносясь до неё словно из-под толщи воды. Сердце в ушах шумно бьётся, перекрывая всё. — Захотела, — подтверждает, пересекаясь с ним взглядом. В темноте Ира замечает, как глаза Вити блестят, и блеск этот слегка похож на безумный, потому что он, как и она, в данный момент полностью охвачен этими эмоциями. — А уверена, что продержишься? — Пчёлкин добавляет ещё один палец, чувствуя, как по фалангам стекает её влага. Ира понятия не имеет, откуда у Вити находятся силы говорить, потому что у неё получается только шумно втягивать воздух сквозь приоткрытый рот, но в моменте даже эти мысли покидают её, когда она чувствует, что её вот-вот накроет. И за секунду до того, как должна наступить развязка, Пчёлкин снова останавливается. Она ёрзает на кровати, опуская свою руку вниз, чтобы довести начатое до конца, но Витя останавливает её, перехватывая запястье. И тогда она притягивает его ближе к себе, целуя. И в этот поцелуй Ира вкладывает всё, что может, чтобы у него тоже снесло крышу, и когда Пчёлкин, наконец, толкается внутрь неё, снося барьеры к чертям, Ира не сдерживает стонов, чем — она прекрасно это осознаёт — ещё больше подстёгивает его, утешая мужское самолюбие и эго. Какая разница, кто там проиграл или выиграл; какой смысл в этих играх? Если у них на двоих одна болячка — зависимость. Быстрые, резкие толчки; хриплое дыхание; переплетённые пальцы; и две пары глаз, в которых пляшут черти — спустя несколько минут их одновременно накрывает. Ира чувствует, как все мышцы в мгновение напрягаются и резко расслабляются; волнами по всему телу разносится удовольствие, а шевелиться совершенно не хочется. Хочется замереть в моменте на месте, остаться здесь и никуда не уходить. Позже, всё ещё не вылезая из кровати, Ира лежит на груди Пчёлкина, позволяя себе расслабленно рисовать узоры на его коже. Рука Вити обнимает её за талию, перебирая кончики густых тёмных волос. Сейчас им хорошо вдвоём, сейчас они — в своей собственной сказке, которой не хочется желать конца, но календарные листы упрямо твердят о том, что остаток времени, отведённого им в курортном городе, стремительно сокращается. Совсем скоро им придётся вернуться в Москву, где, безо всякого сомнения, начнётся череда работы… — Вить… — Нарушив молчание, Ира отстраняется от его груди, приподнимаясь на локте, чтобы заглянуть в синие глаза Пчёлкина. — Чего? — Здесь и сейчас он абсолютно расслаблен, глядя на неё и позволяя себе просто проживать эти моменты на полную катушку. — А что ты имел ввиду, когда говорил, что скоро наша жизнь изменится? — Пожалуй, это был вопрос из разряда тех, которые Пчёла никак не ожидал услышать в данный момент. Но, не теряясь, отвечает: — Ну, как, что. Всё, — лукавая усмешка на губах должна разогнать, рассеять это ощущение смуты, взявшееся буквально из ниоткуда, — мы с тобой ещё заживём так, что все завидовать будут. Поднимемся только… — Не нужно. — В смысле? — Во взгляде Пчёлкина — непонимание, а у Холмогоровой — призрачная надежда. — Я не хочу, чтобы кто-то завидовал нам. Мне плевать, кто и что будет думать о нашей жизни. — Ира не хочет слушать чужие голоса, не хочет жить чужим умом. У неё есть свой выбор и свой ум, чтобы понимать, как лично для неё будет лучше. — Я просто хочу сказать тебе, что… Я очень рада, что мы с тобой оказались здесь. Эта поездка напомнила мне, как сильно я тебя люблю и чётко дала понять, что я боюсь потерять тебя… Подожди, не говори ничего. — Выражение лица Пчёлкина, казалось, переходило к шоку, но Ира остановила его, собираясь с мыслями. — Я просто хочу, чтобы ты знал это. Ты мне очень дорог, правда. И, я понимаю, что там, в Москве, у нас всё на порядок сложнее, но я просто хочу, чтобы ты это знал и никогда не забывал об этом. Пчёлкин, я люблю тебя. В их разговорах так редко звучала именно эта фраза, именно эти три заветных слова — я тебя люблю. И тем не менее, Витя знал, что у них это есть, поэтому без сомнения ответил: — Я тебя тоже люблю. И мы с тобой не потеряем друг друга, — обхватив покрепче, он попытался вселить в неё уверенность в этих словах, — куда я отпущу тебя? Никуда не денешься, — Ира улыбнулась. — Не отпускай. Что бы ни случилось, не отпускай… Обняв его за шею, Ира уткнулась носом в плечо Вити и тихо выдохнула, прикрыв глаза. Витя же, обняв в ответ, уткнулся носом в её волосы, поцеловав в висок. Пчёлкин понятия не имел, что на неё нашло, но чувствовал, что эти слова не обошли его стороной, попав прямо в цель. В эту секунду он тоже понял, что не хочет её потерять.