Эффектная дурнушка Жданова

Зималетто на протяжении долгих лет держалось на первом месте среди домов моды по России и даже кое-где заграницей. Имели место быть и взлёты, и падения - без этого, как известно, никуда! Но что-то последние годы, когда управление сменилось, всё пошло по наклонной: компания задолжала многим банкам без перспективы отдачи долга, а ткани всё чаще стали вместо заграницы поставляться с Казахстана, Узбекистана, ведь там "куда дешевле". После смерти Павла Жданова Александр Воропаев почувствовал: вот оно! Вот она, манящая и блестящая удача - место директора Зималетто стало на целых десять шагов ближе к нему, а Жданов теперь может не прятаться за спину своего отца, а по-хорошему или по-плохому отдать ему кресло, кабинет и, конечно, признание народное! Стоило лишь Александру потереть ладошки в предвкушении исполнения заветного желания, как вдруг он понял: руководство целым штабом подчинённых, договорённости с поставщиками, проведение совещаний, отчётности перед налоговой и много кем ещё - не так легко и просто. Оказывается, сидеть в кресле и приглашать периодически секретаршу для подачи кофе и, может быть, исполнения "негласных рабочих обязанностей" - еще не вся работа, предстоящая директору. От того ему и место уже не кажется хлебным, да и секретарша страшная, и вообще... - Ну, как идут дела, братишка? - Кира входит в кабинет. Она застаёт брата за непривычным для него делом - изучением документации компании. Ни разу за год своего правления он не выделил на это и минутки, а тут прямо-таки... Оторвавшись от многостраничной папки, Воропаев холодно бросает: - Никак. Эта работа не для меня! - Почему же? Ты ведь так хотел это место, так мечтал - ну когда же, когда... А теперь что? Сдашься? Александр очень не любил, когда его эго пытались подорвать. Даже если это была его любимая младшая сестрёнка Кира - всё такая же наивная, доверчивая, несмотря на маску холодной и прямолинейной, сильной и стервозной. Нет, сдавать позиции, наверное, он не собирался. Ах, это "наверное". Не мог же он, Воропаев, просто так выйти ко всем и сказать: «извините, сдаюсь! Белый флаг не смог найти, поэтому выхожу с поднятыми руками и опущенной головой!» Тогда можно сразу бежать из города - куда-нибудь в глухую деревню, где ни света, ни воды, ни тех, кто хоть маленько о нём будет знать. А для родных и врагов умереть. Так, что ли? Нет, этот план точно не подходил для него. - У меня... Острый период в компании! Кира садится на край письменного стола, мгновенно из улыбки сделав серьёзное и напряжённое лицо: - Проблемы с деньгами? С документами? Ты можешь рассказать мне и рассчитывать на мою помощь, ведь мы... Саша громко захлопнул папку, заставив Киру резко замолчать и почти выкрикнул: - Нет! Никаких проблем у меня в Зималетто нет! И если они и есть - я разобрался бы со всем сам, без чьей-либо помощи и жалости в свою сторону! - Ну хорошо, если тебе так хочется. Я не буду мешать тебе "решать проблемы". Кира хотела уйти, но вдруг ставший виноватым тон брата остановил её на полпути к двери: - Кира, прости! Я сам не понимаю, что со мной творится. Ты права, проблемы есть и они очень, очень большие. - Рассказывай! - Да что тут сказать? Большие долги у банков, поставки не из-за бугра, как раньше, а с Узбекистана и не самые лучшие ткани они нам дают, я тебе скажу. Милко, по крайней мере, морщится, когда их видит. Как будто я их ему с помойки принёс! Соответственно, продажи очень маленькие - кому охота за ширпотреб платить деньги? Кира знала, что так оно рано или поздно и будет. Помня о давней мечте брата, лишь потому и голосовала за него во время выборов президента. А так, не будь они родственниками - ни за что бы не поставила его во главе стола. Как бы он ни пытался очернить, оскорбить Андрея - оказался сам ничем не лучше его, управляя такой большой "машиной". А теперь, почти потеряв то, что отец и Павел Олегович так кропотливо и долго строили вместе, ни за что Саша не признает свою ошибку - будет топить, топить и топить Зималетто до конца. Или всё-таки иногда следует пойти на мировую, оставить топор войны и начать действовать сообща? Попросить помощи у конкурентов? Идея пришла Кире внезапно - так приходят, наверное, самые лучшие идеи, самые верные. - А если попросить помощи у Андрея? Как ты думаешь? Саша сморщился, скривился, прямо как в детстве, когда мама заставляла их пить рыбий жир! - Ни - за - что! Слышишь меня? Я никогда не пойду на уступки этому наглому коню Жданову! Брата становится невозможно остановить - он выливает буквально всю подноготную, едва его зацепляют за живое: - Или ты забыла, как он крутил шашни с этой Пушкаревой за твоей же спиной? Как, сестрёнка, хорошо ты себя чувствовала тогда? Как тебе будет после всего этого ужаса идти к ним на мировую с поклоном? - Саша, остановись! Кира вздохнула и медленно выдохнула. Ей стал неприятен этот разговор, но она, невзирая на ужасную головную боль, ударившую так резко, продолжила: - Я не собираюсь идти ни к кому с поклоном! Просто попросить о помощи в трудной ситуации. Неужели тебе твои принципы важнее, чем то, что наши родители совместно с Павлом Олеговичем, между прочим, воздвигали столько времени? Неужели не жаль их усилий, труда? Тогда мне тебя не понять, извини! Кира уходит. А Саша вдруг понимает: сестра права. Он может растерять последнее, что осталось от Зималетто, а этого допускать нельзя. Это скажется, в первую очередь, на его же репутации! Как так? Столько надежд было возложено, столько голосов собрано, а теперь что же? Пролететь? Схватив трубку стационарного телефона, Воропаев прошипел что-то нечленораздельное, а после нескольких гудков почти запел, как соловей: - Андрейка! Как я рад тебя слышать через столько лет! Жданов кашлянул: - А прошел всего год! Ты неужели успел соскучиться? - Да, успел. Я хотел сказать... Короче, как дела? Как поживает Пушка... Катенька? Как дочка? - Катерина в полном порядке - у неё намечается открытие бутика во Франции, дочка заканчивает учёбу и, возможно, переберёмся мы в Париж - поближе к детищу Кати, над которым еще работать, работать и работать... Так сказать, семейный подряд! Воропаев рассмеялся, сделав вид, что это очень смешная шутка. - Саш, чего тебе надо? - В каком смысле? - Ну ты вот позвонил спустя год, узнаёшь как дела, смеёшься над тем, от чего мне самому не смешно. Явно не так просто этот звонок! Выкладывай. Сашу снова задевают за больную тему. Он, матерясь в своих мыслях, выкладывает "старому другу" всё, что рассказал недавно Кире. Жданов внимательно выслушал, а после ответил: - Я подумаю, как можно это исправить. А пока - приглашаю на открытие «Meleva» в будущую пятницу в центре Парижа, в ресторане «Sen Food». - Я... Буду. - До связи! Воропаева разрывала нешуточная зависть: конкурент, которым они еще не так давно, кажется, бодались за место - теперь это место только со смехом вспоминать будет! А он, Александр - красивый, умный, с образованием, с харизмой - пролетает! Почему, почему такая несправедливость, а? - Ты поговорил с Андреем? Кира вырывает его из завистливых мыслей. - Да, поговорил! - И что он тебе сказал? Он поможет вытащить Зималетто из долговой ямы? - Поможет, как же! Кира, он вместо помощи решил надо мной поглумиться! - Что? Что ты говоришь? - То, что слышала! Он приглашает меня на открытие бутика этой своей... Пушкаревой! Ну разве не издевательство? Кире ужасно надоели эти бесконечные истерики брата, пусть он и был старше, но на деле ничего подобного не было и близко. Почему он не хочет хоть иногда поступиться принципами, глупые обиды забыть, засунуть себе в зад? Это ведь сейчас не то, что нужно - это необходимость! - Значит, ты летишь в Париж. Саше удивительно, как его сестра может быть такой чёрствой и бездушной. Как спокойно может говорить о таком, прекрасно зная отношения между ним и Андреем? - Никуда я не полечу! Я лучше сгорю вместе с этой чёртовой конторой! - И сгоришь. Очень скоро сгоришь, если не научишься вовремя признавать неправоту и просить помощь! В общем, так. Я разрушать то, что строил наш отец, не позволю! Хватит уже Жданова с его махинациями! Помнишь, каким провалом могло бы обернуться? Тебе хочется повторения? - Нет. - Вот если нет - имей мудрость и терпение! В кои-то веки, Саша, меня достали твои истерики и выходки на пустом месте! Даже я, как ты говоришь, помня обо всём, что было, уже давно не держу никаких обид. Сколько времени прошло - все давно забыто!