my anxiety is a perpetual motion machine

***

Джерард проснулся от звука, который его сонный разум пока не мог опознать. Резко сев на кровати, он пытался на ощупь мысли понять, что его разбудило. Хлопок двери. Это была входная дверь. Точно. Перед внутренним взором замелькали образы: школьный двор, брат, ускользающий из его поля зрения. Джерард знал, кто вернулся домой. Ему нужно было объяснение. Он вскочил с кровати и, босиком шагая по холодному полу, направился в коридор, надеясь перехватить брата до того, как тот скроется за дверью своей комнаты. — Майки! — громко окликнул он, стоя в пустом коридоре. В ответ послышался звук воды. Брат был в гостевой ванной. Джерард замер, чувствуя, как тревога гнездится где-то в груди. Почему-то ему стало не по себе. На книжной полке, едва освещённой мягким светом ночника, красные цифры будильника отсчитывали время: 2:56 AM. — Какого чёрта... — пробормотал он себе под нос. Дверь ванной щёлкнула, выпуская в коридор голубоватый свет, а затем — и самого Майки. Тот выглядел усталым, почти болезненным. Худая фигура казалась ещё более щуплой в мягкой футболке и слишком больших на нём брюках. Очки в тонкой оправе, обычно украшающие его лицо, куда-то пропали. Брови были сведены в напряжении, а глаза плотно зажмурены. Джерард машинально отступил, поддаваясь нарастающей тревоге. Майки открыл глаза. Он судорожно выдохнул и, заметив брата, резко отпрянул, врезавшись спиной в дверной косяк. Джерард тоже отступил, будто испугавшись. — Твою мать! — выкрикнули они хором. — Какого хера?! — тут же синхронно дополнили. Майки, всё ещё прикрываясь одной рукой, тяжело выдохнул, пытаясь вернуть себе хоть каплю спокойствия. — Ты что вообще тут делаешь? — проговорил он, бросив короткий взгляд на брата. Джерард поморщился, недовольно скрестив руки на груди. — Я тут живу, между прочим. И мне интересно, какого хрена ты шляешься где-то в три часа ночи? Майки только хмыкнул, устало проведя рукой по волосам. — Может, это вообще не твоё дело, Джи. Его голос звучал неожиданно резко, и это задело Джерарда. Тревога новой волной окутала его. Теперь её присутствие ощущалось почти физически. Потерявшийся в своих мыслях, он ничего не отвечал, лишь уставился в пол, как будто не замечал Майки. Тишина между ними стала совсем глухой. — Какого чёрта, Майки? — тихо начал он. — Ты ведёшь себя так, будто меня не должно волновать где ты и с кем! Ты, блять, странный, Майк. Ты вообще в порядке? — Джерард почувствовал, как его голос дрогнул, но не мог остановиться. Казалось, что воздух в коридоре стал плотным, как вязкий сироп, и каждый вдох требовал усилий. Сердце колотилось, а в груди будто растягивалась невидимая струна, готовая лопнуть от любого резкого движения или звука. Джерард пытался сказать себе, что всё в порядке. Это просто Майки, его младший брат. Он вернулся домой, ничего страшного. Но разум не слушался. В голове рисовались самые тёмные сценарии, один хуже другого. — Всё в порядке, просто оставь меня. Ты... Ты тоже мне ничего не объясняешь. Ты хочешь быть ответственным, думать за меня, хах? А ты не думал о том, что ты сам когда-то был таким же? Почему ты не замечаешь того, что и сам бывал на моём месте? — его голос был пронзительно холодным. Ноги Джерарда словно приросли к полу, но в то же время всё тело требовало движения. Хотелось что-то сделать — подойти к двери, вздохнуть, заговорить, закричать, чтобы развеять это ужасное, душное чувство внутри. Но вместо этого он стоял, чувствуя, как пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки, а ногти врезаются в ладони. — Господи, да просто... Просто оставь меня в покое, Джи. Джерард сжался, как будто его ударили. Тревога выжигала энергию, оставляя внутри только пустоту. Он знал, её никак не стряхнуть, и чем больше он пытался вытолкнуть её из себя, тем глубже она проникала, заполняя всё пространство внутри. — Я... пойду к себе. Нужно выспаться перед учёбой, — пробормотал Джерард, натянуто улыбнувшись. Улыбка упала с его лица почти сразу, оставив после себя странный осадок. Его лицо снова стало замкнутым, будто напряжение этих нескольких секунд высушило и последние капли тепла. Первый шаг дался тяжело, словно ноги прилипли к давно застывшему бетону. Но стоило сделать этот шаг, и его движения вдруг стали рваными, почти отчаянными. Джерард словно сорвался на бег, спеша скрыться от тягучей боли, что разрывала грудь изнутри. Он ненавидел ссоры. Ссоры с Майки. Чёрт, да он же всегда был его семьёй! Майки был братом, лучшим другом, тем, кто знал Джерарда лучше всех. Только ему Джерард мог выговориться, найти поддержку, попросить помощи. Но сейчас между ними выросла какая-то невидимая, плотная стена, и от одного осознания этого внутри становилось пусто и больно. — Джерард... — голос Майки звучал странно, будто он и сам был в шоке от своих слов. — Слушай, прости, я что-то... — Да, Майк, всё путём, чувак. Доброй ночи, — быстро протараторил Джерард, даже не оборачиваясь. Он скрылся за углом, нырнув в тёмный коридор, где стены будто сомкнулись вокруг него, защищая и одновременно давя на грудь. Майки прикрыл глаза, стоя посреди гостиной. Ему было не по себе. Он чувствовал вину. Нет, это была не просто вина. Это была целая путаница чувств: раздражение на самого себя, сожаление, обида, что всё обернулось вот так. — Чёрт, — прошептал он, почти беззвучно. В пустой, неосвещённой комнате, в ёбаных три часа ночи, он ощущал себя потерянным. Что-то между ними вдруг стало трещать. Майки шумно выдохнул, стараясь успокоиться. Шаг за шагом он побрёл к себе, босые ноги шуршали по холодному паркету. Оба хотели поговорить. Оба боялись начать.

***

Джерард проснулся с неприятным чувством. Оно липло к нему, как паутина, оставляя странное жжение где-то под рёбрами. Это чувство напоминало изжогу — жгучее и неприятное нечто, от которого невозможно избавиться. Это было нечто среднее между досадой, стыдом и чем-то ещё, менее явным, но более тревожным. Он лежал, уставившись в потолок, пока сквозь полуопущенные шторы пробивался тусклых свет. На улице было серо и тихо, как будто весь мир замер в ожидании, пока он соберётся с силами и встанет. Он понимал, что ничего катастрофического не случилось. Грубый ответ. Такое бывает. Но в этой ситуации что-то выбивалось из привычного. Они ведь никогда так не разговаривали. Именно это казалось самым страшным. Не слова, не грубость, а само ощущение: будто между ними вдруг выросло что-то чужое, какое-то отдаление. Джерард выдохнул и провёл рукой по лицу. Он пытался сказать себе, что это всё из-за усталости. Но внутри, глубоко под слоями рациональности, прочно засела мысль: что-то не так. Он чувствовал себя виноватым, в то же время не понимая, в чём именно его вина. Ночной инцидент стал показательным. Джерард думал, что вся беда в их родителях. Они теперь были как мебель в разных комнатах: они просто были. Но теперь он наконец-то понял — эта их холодность просачивалась во всё, что их окружало. В Джерарда. В Майки. Стиснув зубы, он отбросил одеяло и сел на кровати. Липкость чувства не ушла — наоборот, оно теперь разливалось по всему телу, будто отравляло каждое движение.

***

Они вышли из дома почти одновременно. Странно, ведь никто не звал другого. И никто не хотел говорить первым, но, как всегда, оба курили. Дым завивался причудливыми узорами в морозном воздухе, шустро исчезая, будто и он и не желал задерживаться рядом с ними. Майки шёл рядом, сутулясь, его взгляд был устремлён под ноги, как будто он старался не замечать брата. И не было цели, только путь. Это было больно. Неощутимо больно, не как удар, а как ебучее удушение, переизбыток углекислого газа в крови. Интоксикация. От головной боли и тошноты до потери сознания. Они шли рядом, но каждый словно создавал собственное укрытие из тишины. Хруст снега под ногами казался слишком громким, раздражающим, как будто зима специально подчёркивала всю неловкость. Джи украдкой взглянул на брата. Майки смотрел прямо перед собой, лицо замкнутое, как будто высеченное из камня. У ворот Джи с болью в висках прикрыл глаза, готовясь сказать что-то, хотя бы что-то. — Майки... Младший брат обернулся, посмотрел на него через очки и сразу отвернулся. — Всё нормально, — пробормотал Майки, пряча руки в карманы. Но это было не так. Это было далеко от нормального. Они прошли через школьный двор, и Джерард ощущал, как мороз обжигал кожу, а внутренняя холодность оставалась сильнее, чем всё вокруг.