my anxiety is a perpetual motion machine

***

Это чудное чувство нахождения вне своего тела, тепла и старой родной темноты, обволакивающей, как меласса, жестоко и безнадёжно было прервано жужжанием чёртового будильника в 6:45. Телефон, мирно упокоившийся меж потрёпанной подушкой лилового цвета и пропахшим сигаретами, потом, холодным воздухом, с душком ароматного стирального порошка ворсистым пледом, наверняка уже должен был бы полететь в другую сторону комнаты и с размаху впечататься в стену, если бы его владелец: 1. Не дорожил этой вещицей, собранной из кучи металла, стекла, грёбаного пластика и литиевой батареи; 2.Плевал бы на сон мирно спящих после явно тяжёлой работы родителей; 3. И, конечно же, не имел весьма интересного секрета, по которому, спи он или не спи, — в конечном итоге и знать не знаешь, засыпал ли ты или просто полежал с закрытыми, покрасневшими от глубокой усталости глазами. Беспросветно тёмная комната, в которой, лишь сконцентрируй зрение, можно было увидеть поблёскивающее окно почти такого же глубокого тёмного цвета, услышала только тяжёлый вздох и последовавший за ним тихий скрип кровати. Подросток поднял своё бренное тело, кое-как закрепив его в сидячем положении на кровати, и молча сидел с минуту, глупо пялясь в одну точку перед собой. В голове то ли не было ни единой мысли, то ли их было настолько много, что остановиться и обдумать хоть одну из них было невозможно. Тихий скрип деревянных досок, поддерживающих твёрдый матрац. Такие же тихие, почти неслышимые шаркающие шаги одной босой и второй облачённой в плюшевый носок ноги. Снова вздох и попытки со всего маху не впечататься во что-либо в бардаке этой комнаты или хотя бы просто мёртвым грузом не упасть на пол. Чувствуя себя словно не в своём теле и с дикой слабостью в коленях, подросток побрёл, надеясь дойти до кухни и выпить спасительный стакан воды, чтобы заглушить чувство странного кома в груди и, может быть, ощутить хоть толику энергии на сегодняшний день. Чёртово зимнее утро. Лишь холодный пол, тёмное небо с угрожающе нависшими сероватыми облаками и белоснежные сугробы, что так ярко, будто в извинениях за свой мерзкий, пробирающий до костей холод, пытаются отразить побольше света от сияющих жёлто-оранжевым светом фонарных столбов и пугающе огромной луны. Невольно худощавое тело подростка зависло посреди просторной кухни, устремив взгляд болотно-зелёных глаз на бледно-желтоватый диск, который отлично вписался в оконную раму. "Будто кто-то повесил громадную картину," — подумал было парнишка, — "Это даже как-то умиротворяюще..." Эта мысль пронеслась в его голове ровно за секунду до того, как внезапная паника пробежала от затылка по пояснице и обратно, заставив его дёрнуться в сторону и пролить на себя теперь уже не такой полный стакан воды. — Джи? — неуверенно спросил силуэт, стоящий посреди арки, ведущей из гостиной на кухню. — Майки, какого хрена ты не спишь?! — кричащим шёпотом возмутился подросток. — Господи, да тебе нужно работать чёртовым актёром в аттракционах ужасов! — Мне правда нужно отвечать на твой вопрос, или мистер умник догадается, что мы оба должны быть в школе к восьми? — невозмутимым голосом, всё так же не сдвинувшись с места, ответил парень. — Прафда нужбно отвечабть или... — кривляя манеру речи брата, ответил Джи. — Очень, блин, смешно. Ты напугал меня, задумайся хоть на секунду о моём сердце, я не так молод, как ты, Майки. — Джерард, тебе 17. — Я так и сказал. Уже не так молод, Майки. Младший надеялся, что тяжёлый вздох станет отличным и, главное, говорящим ответом, но когда реакции не последовало, пришлось всё же применить свои навыки вербального общения. — Значит... школа, Джерард, — нудно сказал Майки. — Ага. Школа, Майки, — тем же тоном повторил старший. — В общем... — со вздохом продолжил Майки, скрестив руки на груди и привалившись плечом к стене. — Эм, я рад, что у нас будет новая школа, знаешь. Я думаю... Джи, я думаю, что в этот раз всё правда будет лучше, и... — Майки, — перебил его Джерард. — Спасибо за поддержку, я, ну, просто невъебически рад, что ты решил меня порадовать таким количеством слов, но, пожалуйста... — Я просто хочу сказать: это должно быть круто, да? Всё же эти "каникулы", которые нам устроили родители, прошли просто замечательно. Я... был так рад видеть тебя, знаешь... снова таким. Голос предательски дрогнул на последних словах, и Майки не нашёл ничего лучше, чем скрыть этот факт за звуком лёгкого кашля. — Я пытаюсь, Майки, правда. Но эти разговоры мне сейчас не помогают. Я чувствую себя так, будто на меня взваливают слишком много. Будто вы все думаете, что я больше не ошибусь. Это утро было таким же серым и унылым, как и его настроение. Как сделать так, чтобы всё стало проще? Забыть о том, что его ждали в новой школе? Или это ощущение нервного напряжения останется с ним навсегда? Напряжённая тишина резала уши, будто еловые иголки проникали под кожу, расползаясь от рук к щекам. — Хорошо, Джи, — с тяжёлым вздохом проговорил Майки. — Я понимаю. Давай просто попытаемся прожить этот день? — Я… сделаю тебе завтрак и приготовлю нам кофе, — опустив голову, старший подошёл ближе к кухонной столешнице. — Сам-то готов к новым людям? В ответ прозвучала всё та же родная тишина. — Майк? — парень обернулся, но никого взглядом не нашёл и лишь возмутился. — Ты, блять, никогда не умел заканчивать разговор. В воздухе начал накапливаться запах готовящегося кофе. Наверное, это даже не самый плохой день, который мог у него быть. Главное — не встрять в передрягу в первый же день, да? Если так подумать, даже самая ужасная война когда-нибудь заканчивается. С этими мыслями подросток, последовав примеру брата, тихо отправился готовиться к новому дню.

***

Джерард стоял перед зеркалом в ванной и пытался сосредоточиться. Его пальцы слегка дрожали, когда он застёгивал воротник чёрной рубашки. Ощущение холода и напряжения нарастало, несмотря на обволакивающее утреннее тепло дома. Вчерашний вечер теперь казался ему далёким и чуждым, и, тем не менее, он всё ещё чувствовал тяжесть всеми своими внутренними органами, будто он вернулся из какого-то мракобесного приключения. Но вот он — новый день, новая школа. И всё заново. Джерард никогда не любил перемены. Он взглянул на себя в зеркало. Отражение в нём ему казалось чужим. Как и всегда, но не только из-за того, что он не был уверен в своём отражении. Почему-то именно сегодня оно выглядело особенно странно, как будто оно знало нечто большее, чем он сам. Он отвёл взгляд и шагнул к двери, снова чувствуя лёгкий ритм паники в груди, который в последнее время преследовал его постоянно. — Джерард, всё хорошо? — голос матери в прихожей был мягким, с примесью тревоги. Он ответил тихо, стараясь скрыть, что давно пребывает в ступоре. Не хотелось бы, чтобы она заметила. — Всё в порядке, — быстро произнёс он, пряча руки в карманах и двигаясь к выходу. — Просто... холодно. На самом деле ему было плевать. Он не чувствовал холода. Он лишь ощущал, как его тело напряжено, будто оно и не могло расслабиться. Руки, несмотря на перчатки, были ледяными, а ноги, казалось, застыли на месте, не желая делать следующий шаг. Он всё ещё не мог прийти в себя от того, что его ждёт. Новая школа, новые люди... И снова он будет чужаком. Он вышел на улицу, чувствуя как мороз сразу пронизывает его. Он не любил зиму, не любил, когда все молча шли в своих толстых пальто, с этими закрытыми лицами и такими же закрытыми взглядами, поглощёнными чем-то своим. Он чувствовал, как теряется среди этих людей, не имея ни силы, ни желания быть кем-то другим.