Последний лепесток

— И она сказала «да»! — послышался восторженный восклик Джинни. Она приподняла открытое письмо над головой, словно демонстрируя доказательство. Гермиона застыла у лестницы, не в силах сделать шаг вперед. — Я болел за него, — Гарри посмеивался, сидя на спинке дивана. — Но, если честно, ставил с Роном на то, что Анджелина первая сделает ему предложение. — Ты плохо знаешь женщин, Поттер, — Джинни закатила глаза, но на ее лице все еще сияла улыбка. — Она скорее бросила бы его, чем переступила бы через свою гордость! Хорошо, что Джордж решил не тянуть. Лицо Гарри побледнело на пару оттенков и он нервно усмехнулся. — Гермиона! Ты слышала? — Джинни развернулась, первой заметив подругу у лестницы. Она не медля подбежала к ней, вертя письмом у ее лица. — Джордж женится! — Это… замечательно, — она шумно выдохнула, когда руки рыжеволосой ведьмы обхватили ее спину. — Я очень рада за них! Джинни выпустила ее из объятий, отходя на пару шагов. Гермиона на секунду словила взгляд Гарри, который почти сразу его отвел. Они не разговаривали. Долго. Гарри держал на нее обиду с дня рождения, избегал. А когда решался подойти — уходила она. Они словно играли в кошки-мышки, периодически меняясь ролями. Не зная, как подступиться к друг другу. Ее сердце сжималось от поджатых губ друга. Она скучала по нему. — И… когда свадьба? — вскользь спросила Гермиона, подходя ближе к центру гостиной. — Они пока не решили, — Джинни фыркнула, забираясь на подлокотник дивана. — Ты же знаешь, пока Джорджу не дать затрещину, он не будет ничего делать. — Молли с этим хорошо справляется, — Гарри улыбнулся, заводя руку в растрепанные волосы. — Думаю, она лично потащила его в Косой за кольцом. Младшая Уизли подозрительно сощурила взгляд, оборачиваясь на своего парня. — Поттер, — она протянула его имя, тыкая пальцем в мужское предплечье. — Ты же не обсуждал ничего такого с моей мамой? Щеки Гарри залились легким румянцем, он подтянул очки к переносице. — Нет! Конечно, нет… я… Джинни хмыкнула, прекращая его пытку. — Думаю, свадьба будет весной, — подытожила она. — В мае. Точно в мае. Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки, опуская взгляд. Весной. В мае. Это… много времени. И она не была уверена, что у нее осталось достаточно. Она медленно опустилась на край кресла, наблюдая за веселым пререканием друзей. Они были счастливы, они строили планы и думали… о будущем. Ей казалось, что она смотрела на спектакль, в котором ее лишили роли. Но ей хотелось в нем участвовать. Хотя бы в качестве дублера, которому не суждено выйти на сцену. — Надо… как-нибудь их навестить, — она подала голос, теребя рукава рубашки. — Поздравить с помолвкой. Джинни перевела удивленный взгляд на подругу. Конечно, она не могла поверить, что Гермиона не ушла. Что она добровольно сидела с ними и предлагала совместное времяпровождение. — Да, отличная идея! — Уизли быстро пришла в себя, поддержав ее план. — Договоримся с Макгонагалл. Может, вместо следующего похода в Хогсмид? Гермиона кивнула, вставая. Разгладила несуществующие складки на ткани. — Э… Пойдешь на завтрак? — откашлявшись, спросил Гарри. Она встретилась взглядом с зелеными глазами. В них плескалась надежда. — Да, как раз собиралась, — Гермиона выдавила из себя улыбку, направляясь к двери. — Идете? — Ай, Мерлин, — она тихо выругалась, уткнувшись в чью-то спину за дверьми Большого зала. Подняв взгляд, она увидела затылок Невилла, на секунду задержавшегося на пороге. — Ой, черт, прости, Гермиона, — он мотнул головой, быстро сдвигаясь с ее пути. Но она не сдвинулась. Заметила, как Невилл слегка хмурился, сжимая челюсть. Проследила за взглядом друга, внезапно оказавшимся на слизеринском столе. Гермиона закусила губу. Теодор Нотт и Драко Малфой сидели рядом, переговариваясь. Нотт что-то сказал, откинувшись назад и поднес кубок, наполненный соком, к губам, скрывая улыбку. Драко на секунду склонил голову, почти незаметно дернув уголком губ — не в улыбке, в мимилотеном выражении… Усмешке? Раздражении? Он выглядел так, словно не спал. Словно тоже провел ночь, убегая от собственных мыслей. Свет падал из заколдованного купола Большого зала, серебряными бликами ложась на белые волосы. Одна прядь упала ему на глаза и он чуть сдвинул брови, словно испытывая дискомфорт. Ее пальцы чуть дрогнули. Будто бы она могла поправить ее с такого расстояния. Драко заметил ее взгляд. Серые глаза скользнули по ее лицу. Уголок ее губ чуть приподнялся. — Ложись спать, Грейнджер. Он отвернулся, не выразив ни единой эмоции. Идиотка. Маленький коготок скользнул по внутренностям. — Вы чего застыли? — раздался голос. Джинни. Рыжеволосая гриффиндорка подошла сзади, обняв их обоих за плечи. — Пошли, а то опять упущу те потрясающие булочки с медом. Невилл моргнул, выходя из своих мыслей. — Я просто… — он покосился на слизеринский стол, но тут же отвел взгляд. — Да не важно, — Джинни весело толкнула его в бок. — Просто скажи, что поможешь мне дотащить Джорджа до алтаря. — Думаешь, он сбежит? Гарри обошел их, следуя к гриффиндорскому столу. — Вы — мужчины — слишком пугливые, — Джинни смеется, перегоняя Гарри и хватая сразу несколько булочек со стола. — Мерлин, они восхитительные. Гермиона заставила себя улыбнуться, занимая место на скамье. Гарри сел рядом с ней, сдержанно улыбаясь. Подтянул для нее кофе с края стола и поставил рядом. Могло ли все наладиться? Она подняла взгляд, что сразу зацепился за белые пряди. По крайней мере, на время? Капельки дождя ударились о заколдованный купол.

***

Небрежный почерк прошелся по доске. «Экспекто Патронум» — было выведено белым мелом. — Тема сегодняшнего урока: Патронус, — Эванс приветливо улыбнулся, разворачиваясь к классу. — Кто-то из вас уже владеет этим заклинанием? Руки, одна за другой, начали подниматься. Каждую из них украшала красная нашивка на черной мантии. — Мы изучали его в Отряде Дамблдора, профессор, — послышался голос Поттера. Драко закатил глаза, не поднимая взгляда на Избранного. Лед был направлен в другую сторону. Примерз к каштановой копне волос, что струилась по белой рубашке. Он потерял контроль, почувствовав запах, исходящий от непослушных кудрей. Яблоки смешались с дымом. «Это плохо?» — звучал тонкий голос. Охуеть как плохо. Невыносимо. Мерзко. Он не должен был подходить так близко к ней. Не должен был чувствовать ее запах. Не должен был смотреть на пухлые, искусанные губы и… Драко. Он не должен был слышать, как его имя звучит ее голосом. Зачем он ее позвал? Хотел сообщить о том, что нашел нужные книги в доме Поттера. Конечно, это была важная информация. После этого следовало уйти и не видеть больше янтарных бликов в свете луны. «Это была не единственная причина, правда, Драко?» — насмешливый голос разума издевался над ним, проникая в мысли. — «Об этом можно было сообщить и на следующий день». «Нельзя было терять время», — оправдывалась другая часть сознания. «Правда? А что ты делал у гриффиндорской гостиной?» — раскатистый смех бил по вискам. — «Выведывал важные сведения у Полной Дамы?». Драко фыркнул, заканчивая дискуссию. Его разум умел быть раздражающим. Он, блядь, и так знал свои мотивы. Он хотел удостовериться, что с ней все в порядке. Что она не успела помереть в его отсутствие. — Звездочка все не гаснет, — послышался голос Забини, что вывел его из раздумий. — Эй, ты опять меня не слушаешь. — Забини, я устал слушать твои оды любви Поттеру, — Драко перевел взгляд на профессора, что все это время не замолкал, — возьми яйца в кулак и признайся ему. Будете главной парой Хогвартса. — Думаю, это место уже занято. Блейз загадочно усмехнулся, встретившись с поднятой бровью друга. Он промолчал, не выдавая больше своих секретов. Эванс подробно рассказывал о том, какое воспоминание должно подойти для вызова Патронуса. Самое счастливое воспоминание. Момент абсолютного счастья. Ему хотелось рассмеяться в лицо профессору. — Давайте приступим к практике, — Эванс легким движением руки захлопнул учебник, жестом призывая всех встать. — Те, кто уже умеет призывать Патронус, могут помочь своим сокурсникам. Драко услышал шумный выдох с другого конца класса. Увидел, как костяшки на маленькой руке побелели. — На что он рассчитывает? — недовольный голос Нотта, поднявшегося со своего места. — Что мы сядем на единорогов и улетим в сказочный геройский мир, — Паркинсон хмыкает, рассматривая свой черной маникюр. — Если бы счастье можно было вызывать по команде, я бы сделал из этого бизнес, — лениво тянет Забини. Темный взгляд скользил по фигуре, что облокотилась на соседнюю парту. — Ты и так уже подрабатываешь в Лютном, — яд в голосе слизеринки был отчетливо слышен. Драко перестал вслушиваться в накалившийся диалог друзей. Он наблюдал, как каштановые кудри слегка приподнимаются от движения. Подходят к профессору и что-то ему говорят. Он видел, как напряженная спина движется в сторону выхода из кабинета, скрываясь в коридоре. И куда она собралась? Он не сдвинулся со своего места, краем глаза замечая серебряные вспышки, мерцающие в разных частях помещения. Блейз пререкался с Дином Томасом, периодически запуская в него блеклый серый туман. Минута. Пэнси облокотилась о стену, всем своим видом показывая равнодушие к происходящему. Возле нее стоял Поттер с пульсирующей на лбу веной. Он старался говорить спокойно, объясняя ей важность заклинания, но все его старания разбивались о надменно выгнутую бровь слизеринки. Две. Теодор стиснул зубы, опуская палочку. Очередная безуспешная попытка. Лонгботтом ему ободряюще улыбался, вновь повторяя основы. Нотт внимательно его слушал, скрестив руки на груди. На его лице отражалось сомнение, усиливающееся с каждым провалом. Но Лонгботтому удавалось заражать Тео улыбкой, заставлять пробовать вновь. Три. Драко поднялся на ноги, направляясь к выходу из кабинета. Он увидел ее в одном из арочных проемов в коридоре на первом этаже. Она стояла в закрытом дворике, подставив лицо каплям дождя, что разбивались о бледную кожу. Грейнджер прикрыла глаза, на ее губах растянулась слабая улыбка. Кудри успели промокнуть, потеряв свою пышность. Белая рубашка прилипла груди, подчеркивая фигуру. Он сглотнул. Он не мог оторвать от нее взгляд. Она казалась… живой. Ядовитое острие оставило надрез в области сердца. Зубы сжались. Как он, блядь, мог отнять у мира эту улыбку? Как он может быть тем, кто это заберет? Холод сковал тело. Ему надо было уйти. Убедился, блядь? Он не имел права оставаться. Вали! Когда он собирался сделать шаг назад, скрывшись за поворотом, карие глаза распахнулись. Два удивленных блюдца не сводили с него взгляда. — Ты идиотка, Грейнджер, — протянул он, садясь на край проема. Оставаясь вне досягаемости дождя. Она не сдвинулась с места. Быстро моргала, словно пытаясь стряхнуть воду с длинных ресниц. — У тебя новый план: сдохнуть от воспаления легких? — он заполняет повисшее молчание своим раздражение. Грейнджер закатывает глаза, все еще не отвечая на его колкости. — Ты хоть понимаешь насколько это глупо? — Я люблю дождь, — наконец слышится голос гриффиндорки, что продолжает подставлять лицо холодным каплям. Вода стекала по мокрым прядям, обрамляла скулы, отражалась в янтаре. Ему стоило отвернуться. — Настолько, что даже не удосужилась наложить чары? — А зачем? Драко глубоко вздыхает, доставая сигарету. — Чтобы не умереть от простуды, например? — устало тянет он, закуривая. Грейнджер усмехается, делая пару шагов в его сторону. Оставаясь в дождевой пелене. — Что дальше, Малфой, — она упирает руки в бока, пока ледяные струйки очерчивают линию ее груди. — Будешь защищать мою жизнь от острия пера? — Если придется, — его тон серьезен. Она хмурится, когда он вдыхает очередную порцию никотина. Грейнджер поворачивается к нему спиной, облокотившись на одну из колон. Карий взгляд скользит по хмурому небу. Издалека проступает луч света, сверкая в ледяных каплях на ее коже. — Знаешь, забавно, — она улыбается, но в ее улыбке нет ничего веселого. — Не помню, когда в последний раз чувствовала дождь на своей коже. Его сердце сжимается, глядя на очертания ее профиля. Свет отражается в янтаре. Сигарета замирает у его губ. — А вдруг… — она чуть покачала головой, прежде чем тихо рассмеяться, — это последний раз? Его кулаки сжались. Сердце на секунду замерло. Он и не заметил, когда его волос коснулись капли. Когда он ступил под ливень, прижимая ее рукой к холодному камню. — Не неси чушь, — прорычал он сквозь зубы. Смотря на слабую улыбку, зависшую на тонких губах. — Понимаешь, — она говорила тихо, глядя в обжигающий лед его глаз. — Я просто устала убегать. От себя, друзей, жизни. — Грейнджер… — голос стал хриплым, предупреждающим. Он не мог отвести взгляд от темных зрачков, растопивших шоколад. — Я не знаю сколько у меня времени, — она продолжала, дрожащими губами. Словно не слыша его. — И… я поняла, что не хочу его терять. Зная, что один из дождей станет последним. Он замер. Капля скатилась с платиновых волос, разбилась о покрасневшие щеки. — Мы найдем решение, — его голос дрогнул. Уголок ее губ слегка приподнялся. Снисходительно? Он сказал мы. Глядя в растопленный шоколад. Не твердеющий под силой льда. Она не ответила. Вытянула руку, наблюдая, как капли дождя собираются на ее ладони. Они дрожали на коже, искрились в свете, а потом… — Они исчезают, — ее голос был задумчивым, когда она опустила ладонь. — Падение — это их жизнь. И она коротка. — Мы. Найдем. Решение, — он глухо рычал ей в лицо. — Я хочу насладиться чувством невесомости, прежде чем разбиться, — она шептала, встретившись с ним взглядом. Тихо. Спокойно. Словно давно шла к этой мысли. — Не говори так… — отчаянно, почти беззвучно. — Даже, если мы найдем решение… — она запнулась. Приподняла руку, собирая капли с его скул. — Драко… я хочу начать жить. Слова были едва слышны. Тонули в быстром ритме сердца. В тяжелом дыхании. В шуме дождя. В ледяном прикосновении ее пальцев. — Не делай этого. Он почти умолял, чувствуя прикосновение ее ладони. Янтарный взгляд. Он готов был встать на колени, только бы она перестала. Смотреть на него — мягко. Прикасаться — нежно, почти невесомо. — Не делай этого, — повторил он, прикрывая глаза. Скрываясь от янтаря. — Я не могу… не смогу… Он не сможет, если она не уберет руку. Если она не уйдет. Если он не найдет хоть каплю ненависти в ее взгляде. Он не сможет остановиться. Она приблизилась, буквально на дюйм. Достаточно, чтобы он смог почувствовать теплое дыхание на своей коже. — Я убиваю тебя… Он выдохнул эти слова на ее кожу. Как последнюю каплю уходящего рассудка. Приоткрыл глаза. Дыхание остановилось. Внутренности сжались. Он был готов. Он надеялся. Он ждал. Но увидел лишь прикрытые веки, ресницы, с которых стекала влага. Ни одного грамма таких нужных ему эмоций. Ни одного намека. Ни одного знака. — Ты будешь скучать, если я умру? — шепот на его коже. — Нет, — выдох. Этого не произойдет. И только если… если, вдруг. Он сожжет весь чертов мир. Прежде чем сгореть самому. Он не успел сказать ни слова. Мгновение. Ее губы коснулись его. Последний вздох перед погружением. Последний шанс подняться. Последний миг, когда еще можно было отступить. Но шанс был иллюзией. Обвязанные тяжелыми гирями, они неминуемо близились ко дну. Дрожащие от холода губы и горячее дыхание. Соленый вкус дождя, горечь сигарет и сладость яблок. Все смешалось в легком, осторожном касании. В нем не было ярости, страсти, отчаяния. Только просьба. Он приоткрыл губы. Она поддалась вперед. Он приобнял ее талию. Она провела рукой по его шее. Медленно. Неспешно. Наслаждаясь каждым мгновением падения. — Драко… Его имя прозвучало в его рту. Заставляя притянуть ее ближе. Чувствуя, как огонь разъедает внутренности. Желая прикоснуться к каждому миллиметру мокрой кожи. Рычащий стон утонул в мягких губах. Он поднял легкое тело по колонне вверх, прижимаясь к сырой ткани рубашки. Руки сцепились на его затылке, не позволяя отступить. Яблоки казались сладкими. Сахарными. И он не давал ни одной капле просочиться между ними. Он укрывал ее в своих руках, не позволяя растаять. Он хотел удержать ее. Чувствовать ее прерывистое дыхание. Знать, что она не была иллюзией. Остановить время. Когда ее кожа горела огнем. Когда она казалась слишком живой, чтобы вот так исчезнуть. Остановить это проклятое падение. Пока не было слишком поздно. Пока их головы не рассекли скалы. — Грейнджер… Он прорычал ее имя, когда она коснулась языком его неба. Он хотел сказать… Остановись. Одумайся, блядь! Грейнджер…. пожалуйста. Мы же падаем. Но все слова растворились в ее хриплом стоне. В голодных, но не спешащих губах. В холодных, но таких обжигающих, прикосновениях. Полных жизни, которую он крал у нее. Она не должна была делать этого. Он не должен был позволять. Но только сделав шаг с обрыва — ты лишаешься выбора. Исход один. Он сильнее вжался в опухшие губы, готовясь к неизбежному. Запоминал аромат промокших яблок, сладкую горечь на языке, тонкие пальцы, оставляющие царапины на шее. Он целовал ее так, словно своим прикосновением мог вернуть украденные дни жизни. Прикусил ее губу. Осторожность растворилась в соленой воде. Они больше не просили — требовали, дразнили, ломали. Оставляли отпечатки на коже, в легких, в сердце. Она играла языком на его зубах. Он был готов. Он хотел запомнить каждое мгновение. Звук ломающихся костей. Последний выдох опустевших легких. Тьму, обволакивающую сознание. Вкус губ, что сопровождали его на этом пути. Драко открыл глаза, неспешно опуская ее на ноги. Они разбились. Лед растаял в янтарном пламени. Тяжелое дыхание смешалось в дюйме, что разделял их губы. Руки не отпускали промокшую ткань рубашки. Сердце стучало в висках. Лоб опустился на кудрявую макушку. Пламя разъедало кожу. Они стояли несколько минут, боясь пошевелиться. Восстанавливали сбившиеся дыхание, чувствовали пульс друг друга, вырывающийся из-под кожи. — Не будешь извиняться? — он охрип. Тихий голос тонул в мокрых волосах. Он чувствовал, как она шумно выдохнула. Усмехаясь. — Не собираешься уходить? — шепотом, касаясь его шеи. Они не отвечали. Ответить — значит повязать еще один канат к тяжелому грузу. Но покойнику уже не будет от этого хуже. Драко первым отстраняется, отпуская ее талию. Снимает безнадежно промокшую мантию и садится обратно в арочный проем. Словно ничего не произошло. Словно воздух не закончился, а легкие не наполнились водой. Грейнджер медленно следует за ним, опускаясь на противоположный край проема. Она зачарованно наблюдает за блестящими капельками дождя, оставшимися на потускневшей траве. Дождь прошел. Осеннее солнце не дарило тепла. — Почему ты ушла с урока? — срывается с его губ, пока пальцы покручивают пачку сигарет. Она пожимает плечами, кладя голову на холодный камень. — Я больше не могу вызывать Патронус. В голосе слышится печаль. Слова звучат как приговор. — Не хотела, чтобы кто-то знал? — он усмехается. Ее желание скрывать всю правду давно вышло за рамки разумного. — А ты? — она не отвечает на его вопрос. — Никогда не умел, — теперь он пожимает плечами, цепляя одну сигарету из пачки. — Почему? — И правда, почему же? — он издевательски приподнимает бровь. Чувствует, как змея просыпается на его руке. Как ухмыляется череп, в тон его насмешке. Грейнджер закусывает губу, явно догадавшись, куда он клонит. Она не извиняется, но он чувствует сожаление, промелькнувшее в карих глазах. Драко фыркает, поджигая сигарету. — У Снейпа был телесный патронус, — вновь повернув голову в сторону солнца, говорит она. — Тебе стоит попытаться. Метка не должна помешать. Он делает затяг. Табак горчит на языке. И какое счастливое воспоминание ему выбрать? То, в котором его пытают в собственном доме? То, в котором пытает он? Чей крик был наиболее мелодичным, способным вызвать в нем чувство всеобъемлющего счастья? Он не произносит своих мыслей вслух, наблюдая за тем, как Грейнджер слегка хмурит брови. Прищуривает взгляд, смотря в небо. Убирает мокрый волнистый локон себе за ухо. Ему хотелось перехватить ее пальцы, чтобы самостоятельно разобраться с беспорядком на ее голове. Дым выходит из его носа, он отворачивает взгляд. — Ты уже изучал книги? — тихий голос вновь нарушил тишину. — Сегодня вечером. В заброшенном кабинете. Это не было приглашением. Но она кивает, словно мысленно добавляя пункт к своему графику. На дне оказалось тихо. Они сидели в метре друг от друга, не делая ни одного шага навстречу. Не стараясь увеличить расстояние. Ему стоило уйти. Легочные пузырьки лопались, оставляя кровавые следы на ребрах. В них больше не было места воздуху. «Ты убиваешь ее, Малфой». Он, блядь, знал об этом. Не забывал. Помнил каждую секунду, когда касался ее кожи, когда ощущал вкус дождя на пухлых губах. «Почему ты не уходишь?». Разум молил его, пока взгляд то и дело касался сгорбленной спины, обтянутой мокрой тканью. Температура в его котле увеличивалась от каждого взгляда, который он себе позволял. Но он не мог не смотреть. Почему она это сделала? Хотела почувствовать... что? Вину на его губах? Ей было недостаточно смотреть, как он горел? Решила испытать на себе? «Ты ублюдок, Малфой. Ты должен был ее остановить». В этом он был согласен со своим сознанием. Но они оба знали — он бы не смог. — Грейнджер, — голос охрип, когда он растворил в воздухе окурок. Она поворачивается в его сторону. Слишком резко. Словно чего-то ожидая. В карих глазах застыл вопрос. Волнующий, необходимый. Висящий в их вынужденном молчании. Гриффиндорской храбрости было недостаточно для того, чтобы его задать. Слизеринский ум никогда не желал произносить подобного вслух. — Пойдем, — спустя паузу говорит он, опуская ноги на каменный пол. — Я не буду лечить тебя от воспаления легких. — А защищать от острия пера? — ее губы изогнулись в усмешке. Он развернулся, сглотнув. Небольшая ранка на ее нижней губе краснела. От зубов. Его зубов. Запах яблок оказался невыносимо близко, когда она прошла мимо, медленно удаляясь вглубь коридора. Он не ответил на вопрос, лишь легким движением палочки высушил ее одежду. Конечно, он будет ее защищать. Она гребаная идиотка, если еще не поняла. Будет, сгорая в личном аду.

***

— Ты будешь скучать, если я умру? — Нет. Она позволила себе эту глупость, только услышав его ответ. Подтверждающий ее собственный мысли. Являющийся спусковым крючком ее безумия. Она прикоснулась к его губам, убедившись, что не навредит. Что ее решение, почувствовать уходящую сквозь пальцы жизнь, не принесет страданий другим. Что такое нужное тепло, по которому… Мерлин, по которому она тосковала — не отразится холодом в чужом сердце. Нет. Ледяное, как его глаза. Нет — в горячем дыхании. Нет — в напряженном теле, вжимающим ее в колонну. Нет — в губах, что ответили на поцелуй. Нет — значит она могла позволить себе утонуть. Но почему тогда казалось, что они падают вместе? Что это он утягивает ее в свою бездну? — Гермиона! — имя эхом пронеслось по коридору, заставив вынырнуть из раздумий. К ней направлялись две девушки в желтых галстуках. Одна — блондинка со слабой улыбкой, другая — шатенка, с короткими волосами и скрещенными на груди руками. Блондинкой оказалась Рейчел Лэмпард, которая иногда появлялась в гриффиндорской компании, разделяя с ними кружку сливочного пива в Трех Метлах. Имя ее подруги Гермиона не могла вспомнить. — Хорошо, что я тебя увидела, — пуффендуйка остановилась возле нее, приводя участившееся от бега дыхание в норму. — Джинни забыла конспект по Зельям на уроке, можешь ей передать? Думаю, ты скорее ее увидишь. Не дождавшись ответа, Рейчел принялась копаться в своей сумке, стараясь найти нужные пергаменты. Ее подруга, что решила не гнаться за своей сокурсницей, подошла через пару секунд. Она кивнула Гермионе в знак приветствия и улыбнулась. — Я… да, конечно, Рейчел, — запоздало ответила гриффиндорка, — без проблем. — Вот и славно, — пробормотала девушка, наконец найдя нужный конспект. Она потянулась, чтобы его отдать, но бумаги выскользнули у нее из рук, плавно опускаясь на пол. — Черт, Хельга! — она тихо выругалась, сразу принимаясь собирать разлетевшиеся листы. — Извини, я как всегда. Гермиона присела, помогая пуффендуйке. Рукав ее рубашки слегка приподнялся, оголяя небольшой выпуклый шрам на правом запястье. Гермиона сглотнула. Именно Рейчел стала жертвой чьего-то розыгрыша или злого умысла, проснувшись несколько недель назад в волдырях. — Так и не зажили? — поинтересовалась Гермиона, поднимая последний листок. Рейчел выпрямилась и пожала плечами. — Да, пустяки, — она махнула рукой, сдержанно улыбаясь. — Только один не зажил. Не знаю почему. — Ты… в порядке? — Я — да, — ответила Рейчел. В ее голосе прозвучала нотка задумчивости. — Только отец поставил всех на уши, — она покачала головой, не одобряя поведения отца. — Мадам Помфри говорит, что все в порядке, просто нужно время… Рейчел на мгновение поморщилась. Но быстро пришла в себя, натягивая улыбку. — Представь, если он выяснит, что тебя прокляли из-за Эрни, — подала голос ее подруга, толкая девушку в бок. — Он точно его прибьет. Рейчел обессиленно опустила плечи. — Аврор в семье — к беде, — обреченно выдыхает. Гермиона только кивнула. Рейчел неловко протянула ей собранную часть конспекта, словно ожидая, что они вновь ускользнут из ее рук. — Увидимся, тогда? — пуффендуйка перехватила лямку сумки, разворачиваясь. — Это точно была его бывшая, — слышится голос шатенки, когда они удалились на пару шагов. — Да хватит, Софи, — Рейчел недовольно ее отдергивает. — Может это была случайность? Гермиона еще несколько секунд смотрела вслед девушкам. Кожа на запястьях была чувствительней к некоторым видам магии. Поэтому остался шрам? Гермиона развернулась, продолжая путь к кабинету. Ритм сердца увеличивался с каждым шагом. Волнение отзывалось в пальцах. Она прикрыла глаза, прежде чем коснуться ладонью дверной ручки. Тусклый свет свечей освещал центр кабинета, отбрасывая длинные тени по каменным стенам. Запах сырости смешался с пылью. Драко Малфой сидел на полу, спиной облокотившись на парту. В руках он держал один раскрытый фолиант, остальные были сложены аккуратными стопками на полу. Зеленая мантия висела на стуле, несколько белых прядей склеились на лбу. Он был в квиддичной форме. — Грейнджер, — не поднимая взгляда проговорил он. Гермиона скинула сумку на ближайшую парту и молча опустилась на пол, напротив него. В кабинете застыла тишина. Она слышала его дыхание, оно отзывалось легким покалыванием на ее коже. Воспоминанием, фантомным прикосновением. Когда она протянула ладонь к одной из стопок книг, по телу разлилось тепло. Она недоуменно подняла взгляд, встречаясь с раздражением в серых глазах. Его рука сомкнулась на ее запястье. — И почему я не удивлен? — протянул он, насмешливо склонив голову. — Твой выбор — книги с проклятием крови. Гермиона удивленно приподняла брови, опуская руку. Он больше не держал. — Мог предупредить. — Могла воспользоваться обнаруживающими чарами, — он фыркнул, возвращая взгляд к фолианту. — Toujours Pur. Блэки основательно подходят к защите своих знаний. — От грязнокровок? — в ее голосе слышался вызов. — Салазар, что за выражения? — уголок губ Малфоя дрогнул, он перевернул страницу. — Какая ты все-таки расистка, Грейнджер. Она закатила глаза, выбирая для исследования другую стопку. Он вновь над ней издевался. Это казалось нормальным. Почти. Только она не могла отвести взгляда от его полуулыбки. От приподнятого вверх подбородка и пальцев, что держали громоздкий фолиант на весу, словно он ничего не весил. Пальцев, что поднимали ее… — Первая стопка — личные записи потомков Блэков, вторая — научные трактаты о проклятиях, третья — все о родовой магии, — он усмехнулся, указывая на последнюю. — Четвертая — твоя любимая — все проклятое. Гермиона потянулась ко второй стопке, аккуратно прикасаясь к древней книге. На вид, ей было не меньше двухсот лет. Она искренне удивилась структурированному подходу Драко. Она бы и сама сделала так же, для более удобного изучения. — Как ты все-таки проник в дом Гарри? — наконец поинтересовалась она, нарушив тишину. Откинула кудри назад и потянулась, разминая напряженную спину. Фолиант был изучен наполовину. — У меня есть связи, — вновь загадочно повторил он, поднимая внимательный взгляд на ее лицо. — И какие же? — не унималась она. — Мерлин, ты же не отстанешь? — Драко закатил глаза, откладывая прочитанную книгу. В его голосе не было раздражения, только ленивая насмешка. — Это был Кикимер. Он питает особую любовь к истинному наследнику Блэков. Нотки самодовольства проскользнули в подчеркнутом слове. Конечно, Малфою не нравилось, что Гарри занимал дом, что принадлежал части его семьи. Стоило ли предупредить Гарри о том, что эльф мог вести себя… не совсем в его интересах? Когда она отложила первую книгу, не найдя ничего, отсылающего на проклятие, Гермиона подняла взгляд. Драко сидел, закинув одну руку за голову, разместив свой фолиант на коленке. Было просто загадкой, как в его простых движениях сочетались грация и ленивость. Мерлин, он был похож на кота. — Что? — заметив ее взгляд, спросил Малфой. Серые глаза смотрели из-под опущенных ресниц. Гермиона закусила губу, подбирая слова. Его взгляд опустился чуть ниже. Почему рассказывать что-то ему — всегда испытание? Почему она не могла предсказать его реакции? — Малфой… — она запнулась, комкая край рубашки. — Грейнджер, что опять? — в голосе звучала насмешка, но лед в глазах стал тверже. — Если планируешь сообщить мне об очередном смертельном проклятии, то я предлагаю сначала напиться. — Нет… и нет, — она слегка хмурит брови. — Я хочу… то есть, собираюсь… Драко приподнимает брови, явно наслаждаясь ее неуверенностью. — Я собираюсь встретиться с Нарциссой. В Малфой-мэноре. Холод проступил по коже, мурашками распространяясь по телу. Вся насмешливость пропала из серого взгляда. Лед снова колол. — Что, блядь? Его голос понизился. Стал хриплым. Опасным. Пальцы сжались на переплете книги. Костяшки белели. — Она… написала мне. Предложила встретиться, — Гермиона делает глубокий вдох, воздух застревает в легких. — Думаю, мне стоит поехать… Драко медленно моргает. — Что ты, блядь, несешь? — Проклятие касается Нарциссы, как и тебя… Мне кажется, она хочет помочь и было бы глупо… — Глупо — это все, что вылетает с твоего не умолкающего рта, — он раздраженно отбрасывает книгу, наклоняясь вперед. — И давно вы стали так близки? Обмениваетесь сплетнями, дай угадаю, за чашкой чая? Гермиона открывает рот, чтобы ответить. Возмущение красными пятнами заполняет щеки. — Ты ебнулась, Грейнджер. Серьезно, — его зубы скрипят. Лед искрит. — Правда хочешь вернуться в это кровавое кладбище? — Это не… — О, нет. Это именно оно, — он перехватывает ее взгляд. Она замирает, обжигаясь. — Вернешься туда — замечательно. Проведу тебе экскурсию, раз так хочешь вспомнить прошлое. Ляжешь на пол в гостиной, повторим, блядь, события. По рукам пробегает дрожь. Холодные глаза прищурены. Сердце стучит в ушах, пока воспоминания начинают мелькать в сознании. Она сглатывает, обхватывая колени руками. — Мне плевать, что там произошло, — ее голос дрогнул, — я хочу воспользоваться шансом… — Ты не пойдешь туда, — он шипит, сквозь зубы. — Малфой… — Без меня — никуда. Она вновь открывает рот, но протест повис в молчании. Злость исчезла из серого взгляда. Но лед блестел, оставаясь твердым. — Малфой-мэнор — это мой дом, — слова разбиваются о хруст челюсти. Он вздыхает. — Это моя семья. Моя мать. И если ты думаешь, что я позволю тебе сунуть туда свой упрямый гриффиндорский нос в одиночку, ты еще более ебнутая, чем я думал. Она больше не спорит. Просто кивает. Драко тянется за откинутой книгой, его пальцы слегка дрожат. Гермиона делает то, что умеет лучше всего — продолжает читать. Искать ответы. Тишина. Шелест страниц. Тяжелое дыхание. Она переворачивает очередную страницу, доходя до середины фолианта. Взгляд цепляется за строки, палец быстро провожает взгляд. — Flos Aeternum, — медленно шепчет, внимательно изучая текст. — Вечный цветок? — он фыркает, раздражение сквозит в воздухе. — Очень поэтично. — Магическая симбиозная связь,— Гермиона хмурит брови, стараясь разглядеть выцветшие чернила. — При активной фазе проклятия происходит медленное истощение ресурса жертвы, до полного перехода к линии проклинающего,— она сглатывает, читая дальше. Серые глаза не сводят с нее взгляда. — Частичное восстановление жертвы происходит за счет контактного резонанса с источником проклятия. Полное исцеление невозможно, так как ядро жертвы повреждается в ходе наложения заклинания… Она замерла, перечитывая строки. Драко поднялся с пола, подходя ближе. Наклонился над ее спиной, разглядывая написанное. — Контактный резонанс? — задумчиво. Его дыхание почти касается ее щеки. Гермиона подняла на него взгляд. Почувствовала, как ее плечо уперлось в его грудь. — Думаю, это значит, что… Фантомное чувство тепла пробежало по коже. Вот, что это было. Магия. Ее магия. — Моя магия частично возвращается при физическом контакте с тем, кто меня проклял. Повисла тишина. Она не слышала его дыхание. Только сердцебиение — его или ее собственное — набирающее темп. — Очень мило, — он усмехнулся, делая пару шагов. Провел рукой по платиновым волосам. — Значит, я — твоя подзарядка? Что звучало в его голосе? Раздражение? Нет, то было другое. Гермиона догадывалась о природе тепла. Но не смела раньше озвучить свои мысли вслух. Она поднялась, откладывая книгу на стол. Драко стоял в метре от нее, глядя в темное окно. Капли медленно стекали по стеклу. — Думаешь — это плохо? Его плечи дрогнули. Он перевел на нее серый взгляд. Темный, пламя свечей отражалось в зрачках. — Это охуенно, Грейнджер, — он покачал головой. Хриплый смех сорвался с тонких губ. — Когда хочу — оставляю тебя умирать, в другом случае — бросаю кость с ошметками магии. Охуенно, правда? Гермиона делает шаг вперед. Он больше не смотрит на нее. «Нет» — набатом звучит в голове. Холодным голосом. — Ты же хотел найти решение? — она смотрит прямо на него. Видит, как дергается его щека. Говорит тихим, твердым голосом. — Или твое нежелание ко мне прикасаться сильнее, чем желание спасти? Челюсть сжалась. Кадык приподнялся и опустился. Мраморное лицо окаменело. — Ты понятия не имеешь, чего просишь, Грейнджер, — хрипло, на выдохе. Хищно щуря взгляд. — Знаю. «Нет» — тихим отголоском. Она делает еще один шаг. Сердце оставляет трещины на ребрах. — Не знаешь, — он качает головой, избегая ее взгляда. — Но хочу узнать. Его нижняя губа дергается. Кадык вновь приподнимается. — Тебе противна мысль о том, что только так можно продлить мой срок? Он молчит. Ее дыхание учащается. Она перестала контролировать свои слова. — Я права? Лед вспыхивает пламенем, он поворачивается, сжигая ее взглядом. Его челюсти сводятся, на лице — ярость. — Права, — сквозь зубы. — Тогда скажи это. Он молчит. Она делает еще один шаг вперед, чувствуя его горячее дыхание на своей коже. Она горит. Дрожь сковывает тело. — Скажи, что не хочешь ко мне прикасаться. Он шумно выдыхает. — Грейнджер, — угроза прошла сквозь его дыхание. — Или все-таки хочешь? Она больше не наступает. Не провоцирует. Спрашивает — прямо. В истинно львиной традиции. И именно это заставляет его сломаться. С хрустом челюсти. С гортанным рыком. Он хватает ее за бедра, поднимая к своему торсу. Она цепляется за его плечи. Он движется быстро. Словно хищник, поймавший свою добычу. Сажает ее на парту. Раздвигает ноги, от чего трескается швы юбки. Занимает все пространство, притягивая ее ближе за талию. Она чувствует, как что-то твердое упирается в ткань ее нижнего белья. Вторая рука скользит по ее ключицам, оставляя теплые следы. Горящие пламенем. На дне не было воздуха. Он сжимает руку на ее горле, заставляя приподнять подбородок. Встретиться с глубокой тьмой взгляда. Утонуть в черных зрачках. — Глупый львенок, — уголок губ приподнимается, во взгляде — неприкрытая жадность. — Уже боишься? Запах сигарет душит дыхание, холодная капелька пота катится по спине. Жар его тела отзывается внизу живота. Опасность. Во взгляде. В пальцах, сомкнувшихся на шее. Но ей хотелось податься вперед. — Нет, — хрипло, смотря прямо в бездну темного взгляда. — Зря, — шепотом, над ее ухом. Пальцы на шее давят, лишая воздуха. Тянут вниз. Голова оказывается на парте, раскидывая кудри по дереву. Драко касается своим дыханием ее уха. Она не может сдержать стон, чувствуя, как обмякает в его руках. Он оттягивает зубами мочку уха. Скользит языком по шее, останавливаясь перед ключицами. Она извивается от тянущего чувства, поддается вперед, навстречу его телу. Он оставляет красные пятна на бледной коже. Кусает, посасывает, облизывает оставленные следы. Очерчивает кожу короткими касаниями губ, словно извиняясь. Его руки блуждают по ее телу. Под рубашкой, сжимая талию. Поднимают юбку, оставляя следы на бедре. Ее дыхание было рваным. Утопало в хриплых стонах. Мягкие пряди скользили между пальцев. Она тянула их вперед, словно между ними и так не осталось воздуха. Словно можно было быть ближе. Мысли путались, в голове — лишь дыхания. Прикосновения. Его желание. Запах табака сводил с ума. — Драко… — еле слышно, когда он поднялся к ее лицу. Тень на льду. Белые пряди на ее лице. Гермиона подалась вперед, прикасаясь к его губам. Он не старался углубить поцелуй. Дразнил. Играл языком на ее губах. Не позволял взять контроль. Особенно тщательно исследовал ее нижнюю губу. Слюна щипала незаживший порез. Язык проник в ее приоткрытый рот. О, Мерлин. Они встретились, жадно переплетаясь. Словно доказывая. Словно это было необходимо. Жарко. Больно. Близко. Она почувствовала, как ее рот опустел. Как его язык коснулся нижней губы. Как зубы оставили след. Холод. Он резко оттолкнулся от парты. Дерево хрустнуло. Шумное дыхание. Ее. Его. Затуманенный взгляд. Он нависал над ней. Все еще между ее ног. Но так далеко. Непростительно далеко. — Довольна, Грейнджер? — через шумное дыхание. Она с трудом сконцентрировала взгляд на прищуренных глазах. — Подзарядилась? Она выдохнула. Вода просочилась в легкие. Камни рассекли череп. Она чувствовала, как он отодвигается. Как его тепло уходит с ее бедер. Прежде чем она увидела его спину, рука потянулась к рукаву. — Драко… — тихо, притягивая его к себе. Плечо дернулось. Он не смотрел. — Было недостаточно, да? — насмешливость. Мрачная. Колючая. — Надо вернуть больше? Сглотнула. Соль застыла в шоколаде. — Не делай так, — тихо. Осторожно переходя пальцами с рукава на его ладонь. — Останься. Его плечи медленно опустились. Он не двигался. — Не могу, — прикрыл глаза, не убирая руку. — Почему? Ответ завис воздухе. «Нет» — слышалось в тишине. Гермиона медленно сжимает его ладонь. Чувствует, как трескается лед в его глазах. Но не может отвести взгляд. Пара мгновений. Голова тяжелеет от недостатка кислорода. Она чувствует, как его пальцы чуть сжимают ладонь. Он повернулся. Ее сердце замерло. Одной рукой, почти невесомо, обхватил тонкую талию. Опустил ее с парты на пол. Взгляд вновь был непроницаемым. Лицо мраморным. Губы сжатыми. Его рука поднялась, застыв у ее лица. Она не шевелилась. Не могла. Драко убрал кудрявую прядь с ее лица, заправив за ухо. Она выдохнула. Он потянулся к палочке. Шепот. Движение. Шов на юбке затянулся, сжимая бедра. — Пойдем, — он отпустил ее руку, отворачиваясь. — Уже поздно. Темно. Глубоко. Тихо.