Последний лепесток

Бледный голубой свет освещал красную ткань изнутри, позволяя разглядеть разбросанные на кровати вещи. Балдахин скрывал беспорядок от любопытных глаз. Гулкая тишина ночи звенела в ушах. Гермиона сидела, укутавшись в пуховое одеяло, поджав под себя колени. Пальцы старательно перебирали складки, что образовались на простыне, взгляд блуждал с одного предмета на другой. На щеке начали образоваться ранки от постоянного закусывания. Дневник. Письмо. Платок. Зелье. Когда она вернулась в гостиную, Джинни ждала ее в своем излюбленном кресле. — Святой Мерлин, Гермиона! Еще бы минута и, клянусь, я бы пошла к Макгонагалл, — младшая Уизли вскочила на ноги, только послышался глухой удар от вставшей на место стены. — Все хорошо, Джинни. Не волнуйся, — Гермиона прочистила горло, придавая своему голосу уверенности. — У меня есть глаза, Герми. Так что, пожалуйста, не ври, — подруга протяжно выдохнула. В ее глазах читалось настолько нескрываемое беспокойство, что Гермионе пришлось спрятать руки в карманах, скрывая дрожь. — Малфой тебе ничего не сделал? Он вел себя как настоящий псих и чуть не проломил нам стену, пока ломился. Мерлин, я не знаю что между вами происходит, поэтому решила проверить, убедиться, не съел ли он тебя, но когда вышла — вас уже не было. Гермиона закусила губу, опуская взгляд. А что между ними происходит? — Я… нет, он ничего мне не сделал. Это… по поводу эссе. — Ты убила всю его семью «в рамках эссе»? — Джинни фыркнула, не собираясь принимать ее неуклюжую ложь за чистую монету. — Джин, я очень устала и хочу прилечь. Давай поговорим… потом, — она развернулась в сторону лестницы, чувствуя на своей спине пристальный взгляд. — Гермиона! — Джинни воскликнула, сделав несколько шагов в ее сторону. Она подняла руку, почти касаясь ее ладони, но опустила. Голос стал тише. — Просто… еще раз прости меня за ту вечеринку. Я не должна была… навязывать ее тебе. Я хочу, чтобы ты знала — я рядом. Всегда. Она не ответила. Не развернулась. Закусила внутреннюю сторону щеки и продолжила идти. Если бы все ее слезы не остались на черной рубашке, она непременно бы ощутила соль на своих щеках. Джинни не стала больше на нее давить, позволив Гермионе окунуться в собственные мысли. Оказавшись в спальне, она поддалась минутному порыву и собрала все вещи, вокруг которых крутились мысли, в одну охапку. Разложила их на белой простыне и прожигала взглядом. Дневник. Письмо. Платок. Зелье. Гермиона медленно провела рукой по раскрытым желтоватым страницам. Ее записи были хаотичными, не структурированными, совсем ей несвойственными. Где-то — ровные строки с точным анализом самочувствия, где-то — размазанные чернильные пятна, оставленные дрожащей рукой. 16 сентября. «Головокружение. Первые признаки: на уроке Зелий». Пометка на полях:«Смежном со Слизерином». 18 сентября. «Озноб в первой половине дня. Прошел через несколько минут после принятия укрепляющего зелья.» 20 сентября. «Ментальное состояние влияет на действие проклятия.» «Можно ли чувствовать холод и огонь, прожигающий тело, одновременно?» «Дрожь не прекращается.» «Вспышка агрессии. Спровоцированная?» 21 сентября. «У меня закончились успокаивающие зелья. Вернулось чувство тревоги». «Я не могу, просто не могу улыбаться. Я устала». 22 сентября. «Я чувствую ее. Под кожей. В каждой клеточке тела. Это невыносимо. Хочется содрать с себя скальп и вырастить новую кожу, не пропитанную ледяным дыханием». «Мне кажется, я слышу ее. Особенно ночью. И она смеется.» 23 сентября. «Я не могу… Я просто не могу.» «Я боюсь, что однажды у меня не хватит сил на исцеляющее заклинание. И его не будет рядом, чтобы вновь меня спасти.» «Я боюсь, что не захочу его применять.» Гермиона сжала зубы, закрывая дневник. Казалось, чернила смеялись над ней, в такт темной магии, что ледяным дыханием касалась шеи. Напоминая, что она рядом. Что она в ней. Что ей не сбежать. Она пыталась контролировать свое состояние, словно оно было одним из сложных зелий, ингредиенты которого надо понять и вписать в рецепт. Но не было формулы, не было справочника и алгоритма действий. На симптомы наслаивались эмоции, на эмоции — темная магия, что оказывала действие на тело. Замкнутый круг. Дневник стал ее единственным слушателем. Молчаливым наблюдателем. Тем, кто нес в себе ее страх. Вещественное доказательство ее необратимого разрушения. Карий взгляд остановился на черном конверте. В нем покоилось письмо, что до сих пор осталось без ответа. Нарцисса Малфой. Женщина, что оставалась загадкой. Та, что спасла Гарри от смерти. Та, что оказалось любящей матерью. Та, что… Что? Приглашала ее на чай? Нарцисса была связана с проклятием — в этом не может быть сомнений. И она это поняла, по одному мимолетному касанию ладоний. Возможно, у нее были ответы. Возможно, она хотела помочь. Пальцы сжались на одной из складок простыни. В голове прозвучал чужой голос. Ты не посмеешь утянуть на дно мою мать. Нарцисса находилось под наблюдением целителей Святого Мунго и, похоже, они не смогли справиться с ситуацией. Если бы… если бы у них получилось снять проклятие, была бы Гермиона до сих пор жива? Утром она напишет ответ. Обязательно напишет. Тем более, было некрасиво оставлять подарок без благодарности. Пальцы разжались и нерешительно потянулись к кусочку белой ткани, с аккуратной вышивкой: «Д.М.». Платок. Тот самый, что она нашла на полу Больничного крыла, когда проснулась, все еще чувствуя вес чужих рук, запах сигарет и мяты. Он был чистым. Без крови. Без пятен. Он принадлежал ему. Гермиона не могла сказать, почему сохранила его. Почему он не оказался в мусорке или в пламени камина. Или, по крайней мере, в руках владельца. Гермиона опустила голову, утыкаясь спутанными кудрями в колени. Драко Малфой. Очередная загадка, которую ее лишенный сил мозг не мог разгадать. Прожигающий ледяным взглядом. Живущий в магловском Лондоне и умеющий готовить. Постоянно провоцирующий, кричащий и саркастичный. Оказывающийся рядом именно тогда, когда он нужен. Уходящий, не оглядываясь. Утешающий ее в своих объятиях. Он говорил, что ему плевать на ее жизнь. Но спасал из темных вод. Он предлагал закончить ее страдания. Но кричал, приперая к стене, о том, чтобы она одумалась. Она не хотела его видеть, но следы от его прикосновений горели огнем. Что же было между ними? Ненависть? Зависимость? Чувство долга? Проклятие… может оно их связывало? Ледяными нитями просачиваясь в душу, разрывая, оставляя невидимые узелочки. Гермиона сжала платок в ладони. Цеплялась ногтями в белую ткань. Могло ли проклятие влиять на него? Оно ли заставило его остаться? Наедине, в пустом кабинете, в ее объятиях. Касаясь ее волос, успокаивая, поглаживая спину. Сердце сжалось от этой мысли. Платок выскользнул из рук, плавно опускаясь на простынь. Она могла бы принять, что темная магия вынудила их… в его квартире. В ненависти, в агонии, в хаосе. Но то, что было сегодня… Она ненавидела себя за то, что воздух застывал в легких от этой мысли. От неприятия. От того, что она не хотела верить, что дело было в магии. Дрожащая рука потянулась к небольшому флакончику, наполненному янтарной жидкостью. Холод обнимал ее за плечи, медленно проводя пальцами вдоль позвоночника. Притягивая. Не отпуская. Из темноты слышался шепот: «Пей — это ничего не изменит. Лишь отсрочит неминуемое». Колбочка грелась от соприкосновения с кожей. Жидкость переливалась серебром, не позволяя отвести взгляд. «Ты хочешь умереть?»— серые глаза не сводили с нее взгляда. Гермиона сглотнула. В ее руках был выбор. Но разве он не был уже сделан? Она прикрыла глаза, приподнимая стекло к губам. Шумный выдох разрезал тишину.

***

— Я не разговариваю с гиппогрифьим дерьмом, так ему и передай, — Пэнси мило улыбнулась, поднося кусок жаркого к губам. По ее взгляду было видно — она представляла, что мясо было итальянского происхождения. — Mio amor, я сижу в метре от тебя, — Блейз раздраженно отбросил вилку на стол, перегибаясь через Драко и Теодора. — Я прекрасно все слышу. — Тео, дорогой, тебе не кажется, что запах за столом хуже, чем в конюшне? — Паркинсон недовольно сморщила носик, промакивая губы салфеткой. — Домовики совсем перестали заниматься мусором. Тео лишь приподнял бровь, переводя взгляд с одного возлюбленного к другому. Он не собирался потакать их детсадовскому поведению. — Если под мусором ты подразумеваешь мою скромную персону, — Блейз сощурил взгляд, пристально глядя на Паркинсон. — То вынужден заметить — ты была не прочь в нем покопаться. Драко сдержал ухмылку. Тео чуть не подавился тыквенным соком. Пэнси на мгновение замерла, сжала зубы. В следующее — на ее губах уже сверкала улыбка. — По крайней мере, у меня хватило ума вовремя выкинуть его из своей жизни. — Mio amor, ты бьешь ниже пояса! — Тон Блейза был игривым, легкая улыбка застыла на губах. Только темные глаза были внимательны. — Неужели ты не нашла никакого удовольствия среди старого хлама? Теодор тихо простонал, устало кладя голову на руку. — Они либо выколят друг другу глаза, либо снова начнут трахаться, — еле слышно проговорил он, развернувшись в сторону Малфоя. — Надеюсь, ни то, ни другое не будет происходить в моей тарелке, — Драко фыркнул, смотря на недоеденную порцию обеда. Он просто хотел поесть, а эти придурки устроили ебаное представление. — О, Забини, меня не привлекает падаль, — губы Пэнси все еще были искривлены в улыбке. Она не обратила внимания на их перешептывание. — Я решила попробовать что-то посвежее. Она неспешно обвела взглядом Большой Зал, многозначительно оглядывая каждое встретившееся мужское лицо. Остановила свой взор на Тео, задержалась глазами на Драко. На секунду дольше нужного. И ухмыльнулась, смотря прямо в пылающий взгляд итальянца. Что ты творишь, Паркинсон. Блейз не отрываясь следовал за ее глазами, выискивая, пытаясь понять, кто стал тем самым. Ее орудием. Он скрипел зубами, но оскал не спадал с лица. — Решила отомстить, милая? — итальянец склонил голову. Его голос стал тише, напряженней. — И что, он был лучше? Не разочаровал? Пэнси невинно хлопала ресницами, глядя в его прищуренные глаза. — Неприятно, когда игрушками делятся, да, милый? — она звучала снисходительно, по-детски надув губки. Драко сжал зубы. Резко встал со скамьи, отодвигая от себя тарелку. Как же они его заебали. — Ебаный цирк, — бросил он, разворачиваясь в сторону выхода. Он чувствовал на себе взгляд Паркинсон, от которого плечо неосознанно дернулось. — Перережьте друг другу глотки, потрахайтесь, выберите уже что-то. Тео протяжно выдохнул, поднимаясь вслед за Драко. — Не забудьте применить очистительное. В обоих случаях, — он слегка усмехнулся, направляясь к двери. Пэнси что-то возмущенно прошипела, сминая салфетку, на которой отпечаталась бордовая помада. Блейз показательно отвернулся, осуждая поведение друзей. Когда двери Большого зала остались позади, Драко слегка приподнял бровь, глядя на черноволосого слизеринца. — Не боишься оставлять их наедине? — он хмыкнул, неспешно проходя по коридору. — Салазар, я лучше спрыгну с Астрономической башни, чем проведу еще минуту в их компании, — ответил Нотт, закатив глаза. Его тон был спокойным, шутливым, но небольшая морщинка на лбу выдавала его беспокойство. Теодор всегда был более восприимчив к скандалам среди своих. Они шли в тишине некоторое время, направляясь на урок Трансфигурации. Обед близился к завершению и количество толпящихся людей в коридоре неумолимо росло. — Ты вообще собираешься явиться на тренировку? — вдруг нарушил тишину Нотт, искоса глядя на невозмутимое лицо друга. — Я слышал, в этом году команда львят проседает. Нам чертовски нужен хороший ловец и, считай, кубок у нас в кармане. Только Драко собирался послать Тео со своими гребаными тренировками, как из-за поворота на него налетело кудрявое и совершенно несуразное нечто, заодно обрушивая на грудь лавину исписанных свитков. Он на секунду растерялся, не успев подхватить девушку, что повалилась на пол, вслед за учебниками и пергаментами. Она еле слышно прошипела что-то, потирая выглядывающую из-под юбки коленку, на которую пришелся удар. Грейнджер. Салазар, она выглядела… отвратительно. Её волосы, вечно представляющие собой хаос, теперь были вялыми, безжизненными, собранными в неряшливый хвост. Лицо было бледным, почти бесцветным. Темные круги под глазами… казались светлее, чем в прошлую их встречу. В ту самую, когда она полудохлым приведением валялась на каменным полу, словно пытаясь стать частью замка. Когда ее голова покоилась на его груди, морем заливая темную ткань. Когда он не смог оставить ее наедине со своим отчаянием. Когда он увидел… Блядь. Серые глаза внимательно прошлись по тонким рукам. Длинные белые рукава рубашки успешно скрывали то, что не предназначалось для чужих глаз. Слишком длинные. Словно ткани было больше, чем нужно. Идиотка. От одной мысли об этом кровь начинала закипать от злости. Сука. Его не должно было это волновать. — Смотри куда прешь, Грейнджер, — он услышал свой голос и был почти благодарен себе за то, как безразлично он прозвучал. Он медленно поднял взгляд к ее лицу, встретившись с широко распахнутыми карими глазами. Удивление? Страх? Как будто он у всех на глазах собирался впечатать ее в стену. Как будто он не хотел этого сделать. Драко протянул руку в ее сторону. Она несколько секунд непонимающе пялилась на его пальцы, словно до мозга заучки никак не доходил смысл его жеста. Словно она виделась с ладонями впервые жизни. Ты пялишься, Грейнджер. Собственный голос отчетливо прозвучал в сознании. Красные щеки, ее взгляд, скользящий по нему, пока она думала, что он не видел… Зубы сжались, желая прогнать не вовремя пришедшие в голову воспоминания. — Салазар, Грейнджер, я не буду стоять здесь вечность, — тон приобрел язвительность, что вывела ее из своих мыслей. Она еще секунду смотрела в его ледяные глаза, словно выискивая подвох. Потом все-таки вложила свою ладонь в его руку. Неуверенно, почти робко. Ее пальцы были прохладными. Черт. Драко резко потянул ее на себя, помогая встать на ноги. Карие глаза оказались непозволительно близко, заставляя внутренности сжаться. В нос ударил знакомый аромат яблок, от которого сводило челюсть. Пухлые, искусанные губы были в нескольких дюймах от его собственных. Он обязательно проклянет себя за очередное проявление слабости. Позже. Ее ладонь задержалась в его руках дольше нужного, напоминания о том, как он сжимал ее в пустом кабинете. Слишком близко. Слишком много. Слишком много ее. Ни одна мышца на его лице не дрогнула, когда он разорвал секундный контакт. Когда его ладонь, самовольно, инстинктивно, сжалась чуть сильнее, прежде чем отпустить. Драко лениво обошел ее, продолжая свой путь на урок. Грейнджер не вымолвила ни слова. Но он чувствовал взгляд карих глаз на своей спине. «Я приму их»— звучало набатом в голове. Он никогда бы не признался, насколько ему хотелось верить в эти слова. Студенты, затесавшиеся по углам, стали немыми зрителями произошедшей сцены. И как только опустился занавес, послышались перешептывания. — Черт возьми, это что я сейчас видел? — Теодор нагнал его в коридоре, вопрошая, вздернув черные брови. — Не понимаю о чем ты, — Драко равнодушно пожал плечами. — Что у тебя с Грейнджер? — не унимался друг, продолжая сверлить его подозрительным взглядом. — Нотт, ты ебанулся? Что у меня может быть с заучкой? — Драко фыркнул, не удостоив его взглядом. — Я может и моральный урод, но раз в месяц позволяю себе протянуть руку помощи. Говорят, полезно для кармы. Только он израсходовал свой лимит на несколько лет вперед. — Что-то не замечал за тобой подобной доброты ранее, — Теодор прищурил взгляд, пытаясь разглядеть на невозмутимом лице хоть один дрогнувший мускул, что выдал бы истину. Они вошли в кабинет Трансфигурации, занимая одну из последних парт. Драко неспешно достал учебник, крутя в руках перо. Почувствовав на себе очередной взгляд друга, он не выдержал. — Нотт, тебе подарить мою колдографию? — он раздраженно прошипел, пока последние студенты занимали свои места. — Никак не можешь насмотреться? Тео хохотнул, переводя взгляд на мулата, пересекающего порог двери. — Ага, желательно голую, — он прыснул, откидываясь на стуле. Казалось, тема была исчерпана. Пока. Любопытный нос Нотта не мог соперничать с любящей собирать сплетни Паркинсон. Но Драко был уверен, друг еще поднимет эту тему. — Забини, — Теодор окликнул хмурого Блейза, когда он проходил мимо них. — Заставь уже задницу Малфоя явиться на тренировку. И я поделюсь с тобой его голым колдо. Драко закатил глаза. Какими же невыносимыми бывали эти долбоебы. Блейз остановился, переводя взгляд с одного слизеринца на другого. Его бровь многозначительно выгнулась, складка на лбу разгладилась, сменяясь азартом в глазах. — Если таковы ставки, я в игре, — мулат усмехнулся, занимая соседнюю парту.

***

— О, Гермиона, привет! — Гриффиндорка вздрогнула от громкого голоса, что приближался к ней. Как храбро. Она закрыла потрепанный фолиант, на корешке которого были выведены каллиграфические буквы: «История Волшебного Мира. 10-15 Век.», и подняла взгляд. К ее удаленному столу приближался улыбающийся во все тридцать два зуба Невилл, прихватив с собой несколько небольших книг. Ее охватило раздражение, заставив почувствовать злость на саму себя. Счастливые люди в последнее время выводили ее из себя. — Привет, Невилл, — она постаралась выдавить слабую улыбку, когда однокурсник расположился за ее столом. — Ты тут за чем-то конкретным? Ее вопрос можно было принять за простое любопытство, однако Гермиона уже успела выработать определенную стратегию общения с друзьями. Если разговора было не избежать, она предпочитала забрасывать собеседника вопросами. Возможно, бессмысленными. Возможно, глупыми. Это отвлекало их. Не давало времени опомниться, начать спрашивать самим. Интересоваться ее самочувствием. Выражать беспокойство. Чувствовать, как их взгляды наполняются жалостью, когда они смотрят на нее. Только Джинни не велась на ее манипуляции. Гермиону пугало, насколько слизеринским казалось ее поведение. — И да, и нет. Искал интересные материалы для своей работы по травологии, — улыбка Лонгботтома стала еще шире от этих слов, если такое было возможно. Его щеки слегка порозовели и он отвел взгляд, словно задумываясь о чем-то своем. — Вот, да. Секция по травам как раз тут рядом. Гермиона не хотела лезть не в свое дело. Тревога бежала по пальцам, заставляя цепляться за края юбки. Она не могла позволить ему перевести тему. — Э… знаешь, давно не видела тебя таким счастливым, — она закусила щеку, понимая, как неловко звучали ее слова. Невилл перевел на нее свои светлые глаза и покраснел, пуще прежнего. — Встречаешь с кем-то? Сначала он испуганно округлил глаза, потом цвет его лица стал отражением символики факультета, следом же он тихо рассмеялся и провел рукой по волосам. — Это так заметно, да? — он обреченно простонал, скрывая лицо в ладонях. — Не то, чтобы встречаюсь… Это очень сложно, Гермиона, не знаю. Но мы хорошо проводим время. Она слегка приподняла брови, удивляясь, что попало точно в цель. — Сложно? — Просто спросила она, замечая, как его улыбка стала нервной. Невилл открыт рот, но не успел вымолвить и слова. Холодный голос раздался между ними, бросая тень на небольшой стол. — Грейнджер. Громко. Четко. Небрежно. Гермиона вздрогнула, приподнимая взгляд. Малфой. Конечно, она знала, что он придет. Ведь вчера он сам сказал, что выломает стену в гриффиндорской гостиной, если она посмеет проигнорировать еще одну их встречу. Знание, к сожалению, не облегчало момент, когда их глаза встретились. Прикосновение его ладони было слишком свежо в ее воспоминаниях. То, как она, словно последняя дура, врезалась в него днем. То, как он не сводил с нее пристального взгляда, осыпая едкими словами. То, как тепло его ладони волной разлилось по телу, а губы оказались непростительно близко. То, как он чуть сжал ее руку, прежде чем оставить одну. Нет, она все-таки была дурой. — Малфой, тебе что-то нужно? — Невилл был спокойным, он хотел быть вежливым. Но его тело напряглось, только он увидел слизеринца поблизости. Малфой насмешливо выгнул бровь, лениво окидывая взглядом Невилла. Он медленно обогнул стол, сбросив свои книги на деревянную столешницу. Одна из них задела локоть гриффиндорца, который вздрогнул от неожиданность. Случайность? Что-то ей подсказывало, что нет. — Очевидно, Лонгботтом, — Малфой отодвинул ближайший стул, бесцеремонно занимая место рядом с Гермионой. Закинул ногу на ногу, практически касаясь коленом ее бедра. Гермиона еле сдержала протяжный выдох, от такого близкого контакта. — Нужно, чтобы ты свалил. Невилл не шелохнулся. Его взгляд метнулся к Гермионе, коротко, вопросительно. Малфой сделал вид, что не заметил. Он открыл одну из книг, лениво скользя по страницам пальцами, демонстративно не обращая внимания на гриффиндорца. — Мы разговаривали, Малфой, — голос Невилла сохранял спокойствие. Выражение лица становилось жестче. — Да? — Малфой небрежно перевернул страницу, прежде чем оторвать взгляд от бумаги. — Как жаль. — Гермиона? — Невилл не спускал с нее глаз, явно не горя желанием оставлять подругу наедине со слизеринцем. — Скажи хоть слово, и в него полетит Инкарцеро. — Лонгботтом, я думал роль рыцаря в золотых доспехах пожизненно отдана Поттеру. Или что, метишь на его место? — в серых глазах плескалась насмешка, пока они внимательно следовали по страницам книги. Лицо Невилла исказилось от злости. Воздух в библиотеке стал тяжелее, напряжение ощутимой волной накрыло пространство. Гермиона сглотнула, выпрямляя спину. Она понимала, что если не вмешается, дело может закончиться дракой. — Все в порядке, Невилл, — ее голос прозвучал ровно. Почти уверенно. По ней не было видно, что сердце танцевало вальс, отдавая своим ритмом в уши. Малфой сидел слишком близко. Слишком. Она чувствовало тепло его кожи, спрятанное под тканью брюк. Почти касающееся ее оголенной части ноги, выглядывающей из-под юбки. Память играла с ней злую шутку, выдавая самые ненужные воспоминания: о его руках, сжимающих ее запястье, о его дыхании, что щекотало кожу у виска, о низком, немного хриплом голосе, застывшем между ее кудрей. Она медленно моргнула. Закусила губу, стараясь взять себя в руки. — У нас совместный проект по ЗОТИ. Все в порядке. Невилл прищурился, подозрительно глядя на Малфоя. Он не был готов отступить так просто. — Ты уверена? — гриффиндорец посмотрел на нее, ожидая хоть намека, что она хочет, чтобы он остался. Гермиона коротко кивнула, не встречаясь взглядом с другом. — Да. Малфой самодовольно ухмыльнулся, чуть поворачивая голову в сторону Лонгботтома. В нем было столько надменности, что ей казалось, он подавится. — Ты слышал ее, Лонгботтом, — он склонил голову набок, как будто наблюдал за чем-то скучным, но занятным. — Можешь идти. — Если что-то случится… — Невилл медленно поднялся со стула, собирая книги. — Все будет хорошо. Не волнуйся, — Гермиона перебила его, не дав закончить мысль. Гриффиндорец напряженно выдохнул, все еще изучающе оглядывая Малфоя. Будто был готов, что он в следующую секунду поднимется со своего места, отложит книгу и начнет кидаться Непростительными. Потом в его взгляде проскользнула другая эмоция, непонятная. Словно он сделал определенный вывод, договорившись с собственными суждениями. Именно она позволила ему подхватить свои книги, кивнуть и развернуться в сторону выхода. Когда спина Невилла скрылась за стеллажами, Гермиона позволила себе вздохнуть с облегчением. Она бы не нашла в себе силы разнимать драку. — И что это было? — ее голос звучал тихо. Гермиона развернулась в сторону слизеринца, который уже поднял взгляд со страниц книги и внимательно, изучающе скользил по ее лицу серыми глазами. — Что именно? — Малфой лениво откинул платиновую челку, что падала на глаза. В сером взгляде играла усмешка, хоть выражение лица и оставалось невозмутимым. — Хотела обсудить все при этом недоумке? Он все еще не убрал ногу. Она все еще чувствовала его тепло. — Ты… — она возмущенно поджала губы, пока в его взгляде все более четко было заметно веселье. — Невыносим? — Он безразлично откинулся назад, закидывая руку на спинку стула. — Ты можешь вести себя как человек? Малфой слегка пожал плечами, опуская ногу, что коленом прошлась по ее бедру, на пол. Гермиона задержала дыхание, почувствовав его прикосновение. — Невыполнимая задача, принцесса, — она заметила, как его взгляд стал холоднее, прежде чем он отвернулся. Несколько минут молчания напряжением отзывались в теле, вызывая мелкую дрожь. Она смотрела на принесенный ею фолиант и не знала, как начать диалог. Она прокручивала этот разговор в голове несколько раз. В каждом — был разный результат. Она не знала, как он отреагирует. Она не знала, как она сама справится со своими эмоциями. Она не знала, к чему это их приведет. Гермиона чертовски не любила чего-то не знать. — Ты приняла его? — ровный голос нарушил тишину. Она закусила губу, переводя взгляд на Малфоя. Он не смотрел на нее. Делал вид, что крайне заинтересован чтением. Только его взгляд замер, на одной из строчек. — Да, — тихо, на выдохе. Он отстраненно кивнул. Серые глаза вновь скользили по строкам. Она не врала. Она и правда сделала глоток мерцающей жидкости. Она сделала выбор. Только не тот, которого от нее ждали. Зелье не стало спасением от всех бед. Оно не дало волшебного, моментально исцеления. Но она чувствовало его влияние на свой организм. Этой ночью она впервые спала дольше пары часов. Она смогла съесть завтрак, вымолвить больше нескольких слов и натягивать улыбку, когда того требовала ситуация. Проблема заключалась в том, что оно не давало ей того, что было необходимо. Если темная магия была злокачественной опухолью, то зелье лишь сдерживало размножение новых, поврежденных клеток. Да, темная магия перестала следовать за ней тенью, нагло насмехаясь и нашептывая. Ледяным дыханием вызывая дрожь. Она спряталась. Внутри. Ожидая, когда сможет нанести новый удар. Зелье не дало ей надежды на исцеление. Магия Гермионы стала покидать ее тело медленнее, позволяя жизненным силам восстанавливаться. Оно замедлило, возможно, приостановило процесс ее неминуемой гибели. Гермиона выдохнула, подтягивая к себе книгу. Неспешно прошлась по корешку, обдумывая свои слова. Больше не было смысла откладывать неизбежное. — Я говорила с Эвансом, — ее голос слегка дрогнул. Воспоминания о том дне болью отразились в легких. — О проклятии. Малфой не стал ее перебивать. Он отложил книгу, не встречаясь с ней взглядом. — Он считает, что подобного рода проклятия могут уходить корнями в Средневековье, — она продолжила, старалась говорить спокойно, пока ее пальцы цеплялись за переплет. — В те времена, когда волшебников преследовали, сжигали на кострах, уничтожали. Когда единственным, что могло их защитить, была магия крови. Малфой перестал казаться ленивым. Отстраненным. Серые глаза внимательно следили за каждым ее движением. — Древняя магия, созданная, чтобы сохранить род. — Ближе к сути, Грейнджер, — его голос был холоден. Взгляд пристальным. Она с силой закусила щеку, пытаясь совладать с легкой дрожью. Он видел. Он заметил. Он придвинулся чуть ближе. — Проклятие… оно не создано, чтобы убить меня, — Гермиона сглотнула, не отрывая глаз от стола. — У него немного… другая цель. — Грейнджер, — его голос стал хриплым. Предостерегающим. — Оно вытягивает из меня силу, магию. Но… любая энергия в нашем мире не может исчезать бесследно, ты же знаешь… — Блядь, Грейнджер, либо ты говоришь прямо, либо я сейчас влезу тебе в голову, — он угрожающе прошипел над ее ухом, заставляя вздрогнуть. — Я… чертов ресурс, Малфой, — она сказала это тихо, почти шепотом. Смотря вдаль, не решаясь взглянуть на него. — Моя магия уходит роду Блэков. Нарциссе и… — И мне. Он закончил за нее, прозвучав еще тише ее собственно голоса. Буквально выдохнув эти слова в ее ухо. Он застыл. Она это чувствовала. Как его пальцы сильнее вцепились в спинку стула. Как с лица сошла вся краска. Как он хрипло выдохнул, касаясь дыханием ее щеки. Он молчал. Гермиона была готова к любому его ответу. К обвинениям во лжи, едкости, бесконечному сарказму. Но он просто молчал, глядя мимо нее. И это было невыносимо. — Малфой… — ее голос был хрупким. Готовым разбиться лишь от его взгляда. Он сглотнул. На секунду прикрыл глаза и поднял на нее серый взор. В сером льду не бушевала буря. Не было шторма и оглушающего ветра. Штиль. Пугающий. Он отодвинулся от нее. Склонился к столу, складывая руки на затылке в замок. Послышались легкие смешки, словно сбившееся дыхание. С каждым разом они становились громче. Мрачнее. Заставляя сердце сжиматься. В железных тисках. — Ты… прости. Он резко приподнялся. Так быстро, что у нее перехватило дыхание. И тогда в его глазах появилась злость. — Грейнджер, не смей, — его голос дрогнул. Он остановился, стараясь совладать с собой. — Ты, блядь, совсем идиотка? — он отвернулся от нее, скрывая застывшие в глазах чувства. — Ты правда думаешь, что должна извиняться? Она вжалась в спинку стула. Костяшки побелели, сомкнувшись на коленях. — Я… — Не смей. Голос сорвался слишком резко. Он медленно провел рукой по лицу, сжимая переносицу. — Не смей, Грейнджер, — повторил он, тише. Не менее гневно. — Не смей. Она смотрела на него, не отвечая. Чувствуя, как все ее самообладание рушится с каждым его хриплым выдохом. Он развернулся к ней, платиновая челка застилала взор. Челюсть была плотно сомкнута. Его щека дернулась, когда он медленно придвинулся ближе. Сжал руки на спинке ее стула, нависая. Лед в глазах казался осязаемым, холодом обжигая кожу. Он был близко. Почти касаясь кончиком носа ее лба. — То есть все это время… — на его губах застыла усмешка. Мрачная. Колющая. Которая, почему-то, оставляла режущие раны на ее сердце. — Все это время ты знала, что я убиваю тебя? Она чуть опустила веки, не отводя взгляд. Казалось жизненно необходимым чувствовать лед его глаз. Тепло его выдохов. — Но это не ты… — Ответь, Грейнджер, — он процедил сквозь зубы. Его дыхание было рваным. Слишком быстрым. — Ты знала? Гермиона не отстранилась. Смотрела. Выдерживала его взгляд. — Это проклятие, Малфой, это… — Просто, блядь, скажи! Она задержала дыхание. Серые глаза прожигали насквозь. Не оставляя пространство. Не спрятаться. Не уйти. Но она и не хотела. — Да, — ее голос не дрогнул. Он был спокойным. Он был усталым. Он был наполнен принятием. Малфой не сделал ни одного движения. Несколько секунд просто вглядываясь в ее глаза. Так внимательно. Так пристально. Так близко. Тепло его тела болью отзывалась в каждой клеточке. Воспоминания о его прикосновениях, что не покидали мыслей, казались чем-то мелочным. Незначительным. По сравнению с тем, как он смотрел на нее. Не холодно. Не с ненавистью. Не так, как должен был. Он выглядел так, словно его окунули в самый страшный ночной кошмар. Словно ужасы, страхи и боль всей его жизни сконцентрировалась в одном льдистом взгляде. Гермиона видела, как его пальцы медленно отпускали спинку стула. Как в глазах вспыхнуло что-то тёмное, непозволительное. Как челюсть напряглась, а грудь стремительно вздымалась от тяжелых вдохов. Он сглотнул, последний раз проходясь по ее лицу. И развернулся. Резко. Быстро. Увеличивая расстояние между ними. Бежал, словно от прокаженной. — Ты… знала, — повторил он медленно, почти по слогам. Не вопрос. Утверждение, брошенное не глядя. Гермиона не знала, что сказать. Она уже видела его ярость. Его гнев. Его злость. Но то было другое. Оно не было громким, не было ледяным. Оно было сломанным. Гермиона сглотнула. Она не могла терпеть его молчание. — Малфой… — её голос был тихим. Осторожным. — Сколько? — перебил он. Она растерялась, открыв рот. Нахмурилась. Он не оборачивался. — Сколько времени ты знаешь об этом? Ком застыл в горле, не позволяя вымолвить ни слова. — Грейнджер, — она чувствовала его сжавшиеся зубы. Голос звучал глубже. Опасней. Она отвела взгляд от его напряженной спины. Дышать становилось тяжелее. Воздух густел. — Неделю… чуть больше, — признание сорвалось с ее губ. Она услышала легкий смешок. Горький. Полный недоверия. Разрывающий на части. Кромсающий. Выворачивающий наизнанку. — Неделю, — повторил он, слегка кивая. Пробуя слово на вкус. Она приподнялась со стула, делая шаг в его сторону. Неспешно. Осторожно. Словно подходила к дикому зверю. — Я не хотела, чтобы ты… — О, да, замечательно, — Малфой горько усмехнулся, делая шаг вперед. Отстраняясь. Пробежался пальцами по белым волосам, создавая хаос, цепляясь за пряди. Потом он резко развернулся. Склонил голову, почти насмешливо обводя ее взглядом. — Не хотела, чтобы я что, Грейнджер? Знал, что ты, блядь, дохнешь из-за меня?! Она вздрогнула от резкости его слов. Но не отошла. Сжала пальцы в кулак, подходя ближе. — Это не ты, — повторила она. Ее голос звучал уверенно. Она правда была убеждена. Он зло выдохнул, колющим взглядом разрезая ее внутренности. — Ну да, конечно. Это не я. Это моя покойная тетка, это моя мать. Это весь мой чертов род! Его голос был пропитан ядом. Она не знала, кому он хотел сделать больнее: ей или себе. Он сделал шаг навстречу. Медленно. Склонил голову. Сделал еще один. Его челка коснулась ее макушки. Она не вздрогнула. Не отшатнулась, чувствуя шторм в его глаза. — Неужели ты не нашла времени рассказать мне, Грейнджер? Она не видела, чувствовала легкую улыбку на его губах. Слегка безумную. Его голос был пропитан смертельным ядом, что начинал просачиваться в ее тело. — Когда я вытаскивал твою шкуру из озера, — его усмешка становилась шире. Легкий смешок сорвался с губ. — Когда… целовал тебя, — Гермиона шумно выдохнула, чувствуя, как его палец аккуратно, почти невесомо, прошелся по ее нижней губе. — Когда… прикасался к тебе, — он таким же легким движением описал линию от ее шеи до груди. Говорил тихо, заставляя все ее тело гореть от напряжения. Заставляя сердце пропустить удар. Он сделал шаг назад, позволяя ей выдохнуть. — Когда я… Когда я пытался сделать так, чтобы ты не сдохла, — он усмехнулся. Прикрыл глаза. Покачал головой, делая еще один шаг назад. — Неужели у тебя не нашлось времени рассказать, что ты умираешь, блядь, из-за меня?! Она не могла сказать ни слова. Не могла на него посмотреть. Не могла… Не могла видеть его оголенное лицо. То, с которым столкнулась впервые. Гермиона обхватила себя руками, безуспешно пытаясь остановить дрожь, что стала частью ее тела. Она прикрыла глаза, сильнее прижимая руки к телу. — Я думала, что это не имеет значения. Он не смотрел на нее. Она не чувствовала его разрывающего взгляда. Но она ощутила, как он замер. — Не имеет значения? Тихо. Тревожно. На выдохе. — Я не знаю, сколько у меня времени. Я не знаю, когда оно закончится. И я не хотела, чтобы ты… — она сглотнула, голос дрожал, в темп ее телу. — Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Вдруг она почувствовала на себе серый лед. И встретилась с ним. Он смотрел на нее пару секунд. На лице больше не было обнаженных чувств. Только внимательные глаза, скользящие по лицу. Потом он кивнул. Всего один раз. — Чудесно. Да, прямо сказка, — его тон был непроницаемым. Безэмоциональным. Пугающим своей глубокой пустотой. — Чтобы я не чувствовал себя виноватым. Он кивнул еще раз. Самому себе. Говорил, проглатывая слова, будто они были чем-то ядовитым. Малфой медленно выдохнул. Гермиона не успела ничего сказать, когда он прошел мимо нее. Только вздрогнула от звука его ботинок, что встретились с каменным полом. — Куда ты?.. — она пробормотала, не понимающе, делая шаг к нему. — Выйти отсюда, пока я не наделал глупостей, — он почти прорычал, не останавливаясь. — Драко… Его имя сорвалось с ее губ. Так неожиданно. Так внезапно. Заставив его замереть. Позволив ей подойти ближе, прикоснуться к его руке. — Просто, блядь… просто не сейчас, Грейнджер, — его тон стал тише, менее резким. Почти печальным. Он выдернул свою руку из ее пальцев. Он ушел. Просто развернулся и исчез между стеллажами. Не оглядываясь. Оставив ее с кусочками раскрошенного сердца. С медленно падающими по щекам слезами. Одну. Вновь.