Последний лепесток

В ту ночь Гермиона почти не спала. Ей снился Малфой-мэнор — это не было редкостью. Поместье часто приходило к ней во снах. Но вместо привычных обезумевших глаз Беллатрисы Лестрейндж перед ней вновь и вновь возникали другие. Неподвижные, непроницаемые. Цвета застывшего Черного Озера. Они были до неприличия близко. Поместье сменялось темнотой подземелий, Драко Малфой нависал над ней, держал в своих руках. Но раздавался смех, громом молнии пронизывающий сознание, и обстановка вновь приобретала черты родового поместья. И так по кругу. Утром, глядя на своё отражение, Гермиона ужаснулась. Так плохо она давно не выглядела. Девушка приняла решение скрыть темные синяки, что пролегли под глазами, с помощью чар гламура. Заодно добавив румянец на щеки, придающий коже более здоровый оттенок. Друзья не должны были заметить. Она скрыла внешние проявление своего самочувствия, но от усталости, ставшей ее постоянным спутником, не получилось так легко избавиться. Пустота, тянущим чувством, пролегла глубоко внутри. И хуже всего было осознание, что единственным ей известным лекарством были теплые руки… Бред. Резко отдернула себя Гермиона. Это просто не может быть правдой. Это было настолько абсурдно, что не подвергалось никакому анализу. Ей просто показалось. — Ну и кто это мог быть, если не слизеринцы? — за завтраком не унимался Гарри, нервно размешивая овсянку в своей тарелке. Его зеленые глаза метались по слизеринскому столу, словно пытаясь найти виновного. Известие о том, что в стенах школы было произведено нападение, повергло всех в шок. События прошлого года напомнили о себе, с новой силой развязав клубок конфликтов, подозрений и сплетен. Гермиона знала, что Малфоя не было вчера в гостиной. Мог ли он? Одна сторона разума убеждала ее, что это вполне в его стиле. Слизеринец, Пожиратель Смерти. Он столкнулся с ненавистью к себе и, как загнанный в ловушку зверек, мог пойти на необдуманный поступок. Более рациональная сторона говорила, что это было бы слишком глупо с его стороны. Малфой не был глуп. Мог быть подонком, но не глупцом. Руки, державшие ее. Спокойствие, заполнившее... Нет, кажется в Гермионе не осталось рациональной стороны. — Зачем слизеринцам так в открытую подставляться? — с сомнением вопросила Гермиона. Она не планировала вставать на защиту змей, но не могла сопротивляться логике и желанию доказать свою правоту. — Многие до сих пор под подозрением. Аврорат в любой момент может проверить их палочки, на след связи с оставшимися Пожирателями. — Гермиона права, — поддержал ее рядом сидящий Невилл, — Да и в этом году они стараются не высовываться. У многих пол семьи сидит в Азкабане. Думаешь, кто-то из них стремится туда же? — Может, соскучились, — весело хохотнул Дин Томас, присоединяясь к разговору. Его беззаботный тон резко контрастировал с общим напряжением за столом. — Все же, это очень подозрительно, — покачал головой Гарри, находясь в сомнениях. — Может хотели припугнуть Рейчел, а заодно ее отца, чтобы тот упустил пару-тройку улик и рассмотрели апелляцию? — Либо дело вообще никак не связано с ее отцом, — пожала плечами Джинни, накладывая себе в тарелку уже второй кусок омлета. — Поговаривают, она встречалась с Эрни Макмилланом. Может, какая-нибудь девочка заревновала. Все удивленно перевели взгляд на младшую Уизли. Их глаза дружно выражали одну фразу: «С Эрни?». — Да, я тоже удивилась, — как ни в чем не бывало продолжила Джинни. — Думала на подготовку к ЖАБА у него уходит часов двенадцать в день. — В лучшие дни — двадцать четыре, — вместе со всеми усмехнулась Гермиона. — Час сна он может выделить себе разве что в выходной. — И то только по праздником, — рассмеялся Гарри, вспоминая подготовку их однокурсника к СОВ. — Помните, как он спал в библиотеке, положив голову на «Продвинутые зелья»? Мадам Пинс чуть инфаркт не хватил, когда она увидела слюни на страницах... Гермиона хорошо постаралась: ее друзья ничего не заметили. Внешний вид не выдавал слабости. Улыбка на лице гриффиндорки рассеяла все переживания, они были уверены — ей лучше. Она изо всех сил этого и добавилась. Но почему тогда некая горечь застыла в душе? Оставшееся время, она проболтала с Джинни о новых изобретениях Джорджа и Рона, которые они старательно доводили до идеала. Фред бы гордился ими. Она не стала произносить это вслух, теребить не затянувшуюся рану. Но «Всевозможные волшебные вредилки» завоевали былой успех, близнец был бы признателен Рону за старания осуществить его мечту. При упоминании магазина, глаза Джинни на мгновение затуманились, но она быстро взяла себя в руки, продолжая рассказывать о новой линейке товаров. Гермиона ощущала взгляд, направленный на нее с другой стороны Большого Зала. Что он хотел от нее? Ждал момента подойти и поиздеваться? Хотел унизить? Гриффиндорка запретила себе думать об этом. Слишком много Малфоя было в ее жизни в последнее время. Последующие уроки прошли спокойно, но на Защите от Темных Искусств удача обошла девушку стороной. Им предстояло совместное практическое занятие со слизеринцами. Напряжение тяжестью связало живот, только напротив нее возвысилась темная фигура с белоснежными волосами. Игнорировать Малфоя, когда он стоял перед ней — было невозможно. Со своей фирменной нахальной ухмылкой, он выводил ее из себя. Издевался, подначивал. Заставлял ненависть и злость захватывать мысли. Хорошо. Это определенно был хороший вид их общения. Ей почти не требовалось прилагать усилия для того, чтобы запереть мысли о вчерашнем вечере на задворках своего сознания. На время. Когда их схватка начала наращивать темп, Гермиона почувствовала тяжесть. Заклинания выводились все сложнее, палочка, будто приобретя невидимый вес, тянула вниз. Левая рука предательски заколола, заставив ее застыть. Удар. Последнее, что она увидела — пронзительный взгляд серых глаз. В них не было насмешливости, презрения. Они выражали что-то, понятное лишь их обладателю. Сознание вернулось к ней резко, словно вытаскивая с глубин холодных вод. Она лежала на полу тренировочного кабинета, глухой гул голосов шумел где-то вдали. Зрение по-тихоньку обострялось, позволив сфокусировать взгляд. Над ней нависло лицо профессора Эванса, в его глазах читалось беспокойство. — Мисс Грейнджер, вы в порядке? — мягко произнес он, протягивая ей руку. Была ли она в порядке? Гермиона невольно оглядела помещение. Слегка размытый, темный силуэт стремительно выходил из поля зрения, покидая пределы кабинета. Если бы хоть на секунду, совсем недолго, прикоснуться. Почувствовать себя лучше… Нет. Нет, нет, нет. Это не поможет. Не должно помочь. — Да, все хорошо, — прохрипела девушка, чуть осипшим голосом, отгоняя от себя непрошеные мысли. Она приняла помощь преподавателя и поднялась на ноги. Ей показалось, что его рука слишком неспешно отпустила ее. — Вы уверены? — уточнил профессор Эванс, — Если вы почувствуете себя чуть хуже, я настаиваю, чтобы вы обратились к мадам Помфри. — Спасибо, профессор. Но это будет лишним, — Гермиона постаралась выдавить из себя улыбку. — Не волнуйтесь профессор, я прослежу за ней, — успокоил того подоспевший к ней Гарри. — Тогда, если что, спрошу лично с вас, мистер Поттер, — посмеиваясь ответил преподаватель, отпуская их забрать свои вещи. На выходе из кабинета, внимание девушки привлекла достаточно странная картина. Теодор Нотт и Невилл Лонгботтом пожимающие друг другу руки и непринужденно беседующие о чем-то. Мир стремился к коллапсу. Конечно же, по пути на следующий урок, Гарри еще несколько раз уточнил, точно ли у нее все в порядке. Он также поинтересовался, не применил ли Малфой к ней никакого особо сильного заклинания. Она заверила его, что это было простое Импедимента и дуэль проходила в рамках заданных правил. С большим усилием он, кажется, поверил ей. Когда Гарри в очередной раз уточнил что-то, касающееся ее поединка со слизеринцем, Гермиона ретировалась в женский туалет. У нее больше не было желания продолжать эту беседу. И не только потому, что чрезмерная забота друга переходила ее личные границы. Ей казалось, если она еще хоть раз услышит слово Малфой — просто не выдержит. В отражении зеркала Гермиону встретила та самая девушка, которую она испугалась утром. Мерлин. Ее чары рассеялись, только она потеряла концентрацию и... сознание. Она должна была это предвидеть или, по крайней мере, догадаться. Разве это не основа, которую проходят на первых курсах Заклинаний? Гермиона прикрыла глаза. Она устала. И в кои-то веке, у нее не было четкого плана действий, расписанного аккуратным почерком по всем возможным пунктам. Самая одаренная волшебница своего поколения. Видели бы сейчас ее авторы, удостоившие этого титула в своих статьях. Только гриффиндорка подняла палочку, собираясь обновить чары, двери уборной открылись. — О, Гермиона, привет, — с улыбкой, как всегда неспешно, произнесла Луна Лавгуд, — Давно не виделись. — Привет, Луна, — девушка постаралась приветливо улыбнуться. И сдерживая вздох, опустила палочку. — Я вижу, количество мозгошмыгов в твоей голове увеличилось, — обеспокоенно проговорила когтевранка, — Все еще не хочешь воспользоваться моим амулетом? — Нет, извини, но я не верю в мозгошмыгов, — стараясь не показаться излишне резкой, проговорила Гермиона. Она никогда бы не стала защищаться от существ, чье существование не было научно доказано. — Мне пора на урок, не хочу опаздывать. Давай как-нибудь попозже встретимся? Гермиона на ходу прошептала заклинания, скрывающее ее измученный вид, и, попрощавшись, оставила Лавгуд в одиночестве. Почему-то одухотворенный, не от мира сего, вид подруги выводил ее из себя. Может, Гермиона завидовала ей? Выражение лица Луны было синонимом спокойствия, которого девушке так не хватало. — Первый матч сезона уже через полтора месяца, а у нас все еще нет команды, — обреченно вздохнула Джинни, перехватывая древко метлы. Вечером Гермиона устроилась у камина гриффиндорской гостиной, слушая переживания и надежды своих друзей на предстоящий квиддичный сезон. Это тема разговора стала одной из ее любимых, ведь ей совсем необязательно было принимать в ней участие. — И самая главная проблема — выбор у нас… как бы это помягче сказать… как между флоббер-червем и шишугой, — младшая Уизли недовольно фыркнула, сдвинув брови к переносице. — По крайней мере, шишуги милые, — попытался успокоить ее Невилл, но под огненным взглядом рыжеволосой девушки быстро ретировался. — Но ситуация, конечно, патовая. — Невилл, может пойдешь к нам вратарем? Дело то несложное, у одного кольца стоишь — считай половина мячей... — встретив, полные ужаса глаза Лонгботтома, Джинни умолкла на полуслове. — Но ладно, не вариант. — У нас все еще есть шанс. Еще полтора месяца, — успокаивающе проговорил Гарри, чмокнув девушку в макушку. — Может кто-то из второкурсников проявит себя. — Проявит? — вот уже гриффиндорка переместила сердитый взгляд на своего избранника, резко поворачиваясь. — И как они проявят себя против двухметрового загонщика Когтеврана? У нас всего полтора месяца, чтобы собрать команду практически с нуля и я не уверена, что второкурсники смогут осилить наш график тренировок. Не знаю как ты, но в этом сезоне я настроена только на победу и... — Джин, мы справимся, — Гарри приободряюще погладил девушку по спине и нежно перехватил ее руку, зависшую в воздухе. — С таким капитаном как ты, мы точно не пропадем. — Да, но... — Никаких «но», — твердо настоял гриффиндорец, — Пойдем, полетаем. Прочистим мозги. Гермиона не смогла сдержать улыбки умиления, глядя на своих друзей. Они идеально подходили друг другу. У Гарри находилась выдержка, чтобы совладать со взрывным характер Джинни, готовой испепелить весь мир за то, что ей дорого. Джинни же мотивировала Гарри, она была его маленьким солнцем, окутывающим светом даже в самые мрачные дни. А таких они повидали достаточно. — Пойдешь с нами, Герми? — вытаскивая девушку из раздумий, спросила Джинни. — Не сегодня, я еще планировала заскочить в библиотеку, — на ее губах заиграла слабая улыбка. — Домашняя работа. — Удивила, так удивила, — весело, но беззлобно усмехнулся Гарри, направляясь вместе со своей девушкой на выход из гостиной. — Может Грегори Хаггинс с четвертого курса? — послышался голос гриффиндорца. — Да ну, говорят, он один раз сломал три метлы за один полет… — последняя фраза, что донеслась до стен гостиной, прежде чем портрет Полной Дамы вернулся в изначальное положение. Библиотека встретила Гермиону приятной, обволакивающей тишиной. Высокие стеллажи, скрывающие от нежелательных взглядов. Воздух, пропитанный запахом древних пергаментов и чернил. Это место было ее убежищем. Одним из самых родных и знакомых во всем замке. Выбрав дальний столик в укромном закутке, она бережно разложила свои вещи. В ее планах было наконец закончить эссе по Трансфигурации, но фолиант, отданный профессором Эвансом, попался на глаза. Аккуратно вызволив его из сумки, девушка прошлась кончиками пальцев по кожаному переплету. «Высшие защитные чары: теория и практика». Книга была в активном использовании. На некоторых страницах виднелись заметки, написанные размашистым почерком, переплет был слегка помят. Страницы были мягкие, слегка шершавые и при каждом перелистывании тишину прорезал мягкий шелест бумаги. Гермиона осуждала такое пренебрежительное отношение к источнику знаний — все ее книги были в идеальном состоянии. Неужели было так сложно наложить пару защитных чар на фолиант и использовать для заметок пергамент? Содержание книги было весьма обширным. Гриффиндорка подробно изучила раздел связанный с заклинанием Протего и его всеми возможными модификациями. Автор книги явно был больше практиком, чем теоретиком. Он избегал сложных формул, предпочитая описывать практическую пользу и применения заклинаний. Эванс руководствовался его рукописями в споре, в книге оспаривалась надежность использования Протего несколькими волшебниками одновременно. Но при этом были указаны возможные способы усилить заклинание, избегающие группового применения. Сделав несколько заметок для дальнейшего обсуждения с преподавателем, Гермиона быстро прошлась по остальному содержанию. Ее взгляд зацепился за раздел защиты от Темной и еще более темной магии, как обозначил его автор. Глаза девушки быстро забегали по строчкам: «…Существуют проклятия, не оставляющие видимых следов. Они действуют изнутри, постепенно истощая магическое ядро жертвы. Особенно опасны проклятия, основанные на родовой магии — от них практически невозможно защититься стандартными способами. Некоторые исследователи считают, что именно такие проклятия стали причиной исчезновения нескольких магический семей в XVII веке…» Постепенное истощение жертвы. Гермиона несколько раз перечитала одни и те же строчки, пытаясь найти ответы на возникшее внутри сомнения. Сердце заколотилось быстрее. Ей казалось, что описанное будто бы насмехается над ней, вытаскивая наружу все, что она так усердно старалась игнорировать последние недели. «…Случаи применения подобных проклятий не были официально зарегистрированы на нашем веку и большинство источников сходятся на том, что родовая сила таких проклятий не больше, чем вымысел чистокровных семей, желающих подтвердить свое превосходство…» Девушка с шумом выдохнула, закрывая книгу. Последние строчки ее слегка успокоили, но холодок, пробежавший по спине, выдавал нарастающую тревогу. Она обязательно обсудит прочитанное с профессором. Когда Гермиона доделала домашнее задание по Трансфигурации, солнце уже зашло за горизонт. Тусклый свет факелов освещал коридор на выходе из библиотеки. На стенах плясали тени, словно ночью замок продолжал жить своей жизнью. Она покрепче обхватила фолиант, вызвавший в ней сомнения, и направилась в сторону своей гостиной. Просто совпадения, убеждала себя гриффиндорка. В одном из проемов Гермиона заметила фигуру, расположившуюся у окна. Она застыла, не в силах сдвинуться. Лунный свет играл между белых локонов, четкий, даже острый, профиль неподвижно застыл. Словно мраморная статуя, ставшая частью Хогвартса, Малфой сидел на оконном проеме, немигающим взглядом смотря вдаль. Дым, исходящий из его рта, складывался в удивительную картину: цветок, понуро смотрящий вниз. Когда-то небывалый красоты, он печально терял лепесток за лепестком. — Грейнджер, — не оборачиваясь, протянул Малфой. Окурок прахом распался у него в руках, — И снова ты следишь за мной. Гермиона вздрогнула, когда ледяной голос нарушил тишину. Почему она просто не прошла мимо? — Я... лишь слежу за порядком, — поспешно бросила первую пришедшую в голову отговорку гриффиндорка. Она ведь правда следила.— Минус десять очков со Слизерина. Малфой лишь закатил глаза, ловко спрыгивая. Он подошел ближе, с презрением оглядывая ее. Гермиона еле сдержалась, чтобы не сделать шаг назад. — Что это у тебя? — он скользнул глазами по фолианту, что она крепко держала в руках. Его тонкие губы расплылись в насмешливой улыбке. — Неужели гордость не позволила тебе забыть сегодняшнее поражение и ты ищешь способы выиграть в бесполезных учебниках? — Не твое дело, Малфой, — огрызнулась Гермиона и двинулась, намереваясь поскорее уйти. Но слизеринец преградил ей дорогу. Она глубоко вздохнула и встретилась взглядом с испытывающими серыми глазами. Невыносимо. — Во-первых, если у тебя недостаточно ума для понимания книги — это еще не делает ее бесполезной. Во-вторых, возможно, это будет для тебя открытием: но мир не вертится вокруг тебя, Малфой. Она хотела просто уйти, сбежать, оставив всю эту ситуацию позади. Но он нависал над ней, перекрыв путь к отступлению. Заставлял ее злиться, пререкаться, в которой раз попадаясь на его манипуляции. Думать о нем, о тепле… — Какая досадная новость, — надменно протянул он, скрещивая руки на груди, — По крайней мере ты, Грейнджер, все время вертишься вокруг меня. — Не говори чепухи, — Гермиона раздраженно поджала губы, — Сейчас ты тот, кто не дает мне пройти. Что тебе от меня нужно, Малфой? Он лениво изучал ее лицо, будто надеясь найти в нем только ему ведомые ответы. Он был слишком близко. Гермиона чувствовала исходящий от него запах табака, легкий отголосок мяты. В лунном свете выделялась морщинка, что словно трещина на мраморной коже, пролегла на его лбу. — Ничего, — слегка усмехнулся слизеринец. Он сделал небольшой шаг вперед. Слишком близко. Гермиона практически чувствовала тепло, исходящее от его тела, от ощущения которого предательски перехватило дыхание. — Мне просто интересно, почему ты скрываешься? Гермиона застыла. Холод сковал все тело. — Что... ты имеешь ввиду? — Мерлин, Грейнджер. Я не настолько тупоголов, как твой любимый Избранный или его подстилка, — гриффиндорка хотела ответить ему и защитить друзей, но он не дал ей вставить и слова. — Теряешь сознание, скрываешь синяки под глазами. Неужели твои львята настолько слепы? — Ты ничего обо мне не знаешь, Малфой, — она покачала головой, отходя на шаг назад. Тепло было невыносимо близко. Но тело пробирала дрожь. Слабость. Привычная, обволакивающая, начала окутывать все тело. — И не собираюсь узнавать, — презрительно бросил он, поведя плечом. — Просто смешно, как твои святые друзья делают вид, что все в порядке. — Потому что со мной все в порядке, — тихо, слегка хрипло произнесла Гермиона. Веки отяжелели. Теплые пятна света, исходящие от факелов. Серый, напряженный взгляд, терял резкость, становясь частью общей картины. — Грейнджер? Голос потонул во мраке. Все мышцы расслабились. Тьма. Сладкая тьма поглотила её прежде, чем она успела что-либо возразить.