Поломанные люди

Утро началось для Кайлы Дженкинс с душа и доставленного в номер крепкого кофе. Она неторопливо пила его на балконе, потягивая электронную сигарету. Пальцы слегка подрагивали, напоминая о прошедшей в нервном состоянии ночи. Периодически наворачивались слёзы, но Кайла упрямо смахивала их, делала очередной глоток из чашки и снова затягивалась. Когда кофейник опустел, она вернулась в номер и начала собираться. Отказалась от привычного макияжа и укладки волос, просто высушив их феном и собрав в пучок, а вместо делового костюма влезла в свободные штаны и такую же майку. Сунув ноги в сандалии, Кайла посмотрела на себя в зеркало и, отметив мешки под глазами, недовольно поморщилась. — Ты больше не позволишь им над собой издеваться, поняла? — сказала она своему отражению. — Пошли в задницу все эти чёртовы мудаки. И она вместе с ними. Нацепив на нос солнцезащитные очки и закинув на локоть сумку, Кайла вышла из номера. Она торопилась на единственную запланированную на сегодня встречу — завтрак со своим отцом. — И он говорит: «Простите, ваша честь, есть ли возможность перенести слушание? Я не знал, что у моего клиента существует ещё один банковский счёт». Представляешь? Ты бы видела лицо судьи Смита — он будто шомпол проглотил. Невероятно! Отец всплеснул руками с зажатыми в них вилкой и ножом, и Кайла невольно улыбнулась. Встретившись, они разместились за столиком на веранде, откуда открывался отличный вид на проспект, наводнённый шумом прохожих, скутеров и автомобилей. Все они спешили по своим делам, создавая маленькую, привычную большим городам суету. Солнце ярко светило, обливая слепящим блеском широкую, наполненную стеклянными витринами улицу, путалось в листве высаженных вдоль тротуаров кустарников, играло многочисленными бликами на крышах домов. Несмотря на ранние часы, вовсю припекало, но здесь, под навесом, было хорошо и уютно. А общество отца, яичница с беконом, круассан и очередная порция крепкого кофе немного подняли настроение. — Дилетант. — Точно, — указав на неё вилкой, подтвердил отец. — А Стен в своё время хотел этого идиота к нам. Да я бы со стыда сгорел, выступай он в зале суда от лица моей конторы. Роджеру Дженкинсу было шестьдесят семь. Глава «Дженкинс, Бойд и Болтон», почётный член коллегии адвокатов округа Брентон и бессменный председатель Городского совета Дувера последние десять лет, он являл собой образец безупречной репутации и респектабельности. И разумеется, на него работали лучшие юристы не только Дувера, но и всей страны. — Так для чего ты хотела встретиться? Кайла сделала паузу, затянувшись электронкой. Манго-клубника, любимый вкус. — Я подаю на развод. С отца мигом слетело веселье. Он даже жевать перестал. — Что натворил мистер Лакированные Ботинки на этот раз? — Всё как обычно. Очередная мисс Раздвижные Ноги. — Мне очень жаль, Кайли. В устремлённых на неё глазах читалось неподдельное участие, бальзамом пролившееся на израненную душу. — Спасибо, папа. — И чем же я могу помочь своей дочурке? Дочурка сорока двух лет отроду взглянула на отца. Его титулы никогда не имели для неё никакого значения. В первую очередь он был её папой — центром мира, самым дорогим и близким человеком. Являясь единственным ребёнком в семье, она получила всю его любовь. Он научил её завязывать шнурки, ездить на велосипеде и плавать. Помогал с учёбой сначала в школе, а потом и в университете, когда она поступила на юридический. Открыл мир книг, привив к последним абсолютную любовь, и поддержал решение стать литературным агентом. И именно он трижды благословлял её и вёл под венец. И когда её называли «папина дочка», она нисколько не обижалась, потому что искренне считала себя таковой. Он понимал её, как никто другой, и Кайла надеялась, что поймёт и сейчас. — Мне нужна Ава Бойд. Отец хмыкнул как-то удивлённо-понимающе и молча отпил из чашки. Ава работала с отцом и заслуженно слыла лучшим адвокатом по бракоразводным процессам в округе. Известная своими консервативными взглядами в вопросах семьи и брака, она хладнокровно и безжалостно расправлялась с изменниками, стирая их в порошок уже на предварительных слушаниях. Кайла обратилась бы к ней и сама (могла позволить такие расходы), если бы не удручающее обстоятельство: забитый на месяцы вперёд график Авы. И заставить её взяться за дело, так сказать, безотлагательно и вне очереди, могла лишь настоятельная просьба старшего партнёра. Несомненно, отец это понимал. Как и то, что Кайла впервые в жизни бессовестно пользовалась привилегией, коей могла обладать только дочь Роджера Дженкинса. До этого момента лишь Лиам имел привычку мести хвостом перед отцом, прося о знакомствах с нужными людьми, но Кайла категорически отказывалась выступать посредником в этих переговорах. — Насколько я помню, у вас с Лиамом контракт, чётко прописывающий условия расторжения брака. А потому даже с Авой тяжба может затянуться на месяцы, — справедливо заметил отец, после долгой паузы. — Ты уверена, что хочешь этого? — Я готова. Не бесплатно, разумеется. И накину сверху дополнительные пять процентов. Отец усмехнулся и покачал головой. — Даже так. Похоже, он действительно сделал тебе больно. Больно? Шесть лет брака. Измены и алкоголь. Лечение в клиниках, бесконечные сессии у психотерапевтов и страстные заверения Лиама, что больше ни капли в рот, ни сантиметра в постороннюю вагину. Она поддалась на уговоры, поверила и теперь горько жалела об этом. — Я сделаю ему больнее, — ответила она, зацепившись взглядом за ворковавшую за соседним столиком парочку. Юные, похожие на студентов, парень и девушка. Он что-то негромко говорил ей на ухо, а она, чуть склонив голову, улыбалась. Они будто не замечали существующего вокруг них мира, сосредоточившись на себе. Смотреть на них оказалось больно и неприятно, и Кайла отвернулась. — Ты ведь знаешь, что в галерее Лиама отдельный большой зал с работами импрессионистов. Я хочу забрать их. Все до единой. Да, она отнимет самое драгоценное, что у него есть — картины. Это его раздавит. Уничтожит. И тогда, может, ей станет чуточку легче. — И мама поддерживает столь радикальные меры? При упоминании Шерли Дженкинс задрожали внутренности, но Кайла сумела сохранить внешнее спокойствие. В конце концов, договариваясь с отцом о встрече, она не питала иллюзий, что эта тема останется не тронутой. — Я ещё никому не говорила о разводе. — И Тому не звонила? — Причём тут Том? Отец пожал плечам. Вроде небрежно, но Кайла уловила напряжённость. Она слишком хорошо знала своего отца, чтобы упустить из виду даже такую мелочь. — Если честно, создаётся впечатление, что вы с ним сговорились. — Лиам сам всё просрал. Как и Дэн, кстати. Но нет, Тому я не звонила. Кайла знала, что отец симпатизирует Дэну. Порой открыто восхищается. И Кайла, как юрист и имеющий прямое отношение к деловому миру человек, понимала почему. Но заслуги Дэниэла Баумана перед экономикой страны не отменяли факта, что он тоже был мудаком. — Ну, знаешь, Том тоже далёк от идеала, — проворчал отец. — Может, мы поговорим обо мне? Ты поможешь? Отец замялся, подтверждая самые худшие опасения, и нервное напряжение внутри начало перерастать в злость. Попроси она денег на новую машину, квартиру или путешествие, он бы без промедлений выписал чек. Скажи, что нужна встреча с мэром, и уже завтра Кайла пила бы с ним чай в овальном зале городской ратуши. Отец мог выполнить любую её прихоть, но только не содействовать в её разводе без одобрения Шерли Дженкинс. — Давай ты приедешь к нам вечером, и мы обсудим этот вопрос втроём, — наконец, выговорил он, особенно выделив последнее слово, и надежда разлетелась на мелкие кусочки. — Пап, мне нужна твоя помощь, а не её нравоучения. — Кайли, ты же знаешь, мама тебя любит. — Не начинай, ради бога… — Мне пора в офис, — прервал отец и, положив на стол несколько купюр, торопливо поднялся. — Приезжай к ужину, ладно? Обещаю, я поддержу тебя всем, чем смогу. Чмокнув её в макушку и пробормотав «до вечера», отец поспешно ретировался. Кайла почти не заметила этого, оглушённая разочарованием и злостью. Хотелось шваркнуть в стену тарелку. Закричать. Придушить кого-нибудь. Волна ослепительной ненависти кипела в душе, да и продолжающая миловаться парочка добавляла масла в огонь, нервируя до чёртиков. Хотелось прибить и их, а перед этим долго и жутко пытать. Чтобы не раздражали своей молодостью, красотой и беззаботностью. И своими лёгкими, не приносящими страданий, отношениями. Но, разумеется, она ничего не сделала. Лишь продолжала сидеть, до боли стискивая в пальцах электронку и люто, безобразно ненавидя собственную мать. Кое-как взяв себя в руки, Кайла заказала ещё кофе и, поразмыслив, добавила к заказу кусок шоколадного торта. Теперь торопиться некуда. План с треском провалился, день оказался свободным до семи вечера — именно в это время у Дженкинсов подавали ужин. И как бы ни хотелось, а придётся на него ехать и, что самое ужасное, общаться с матерью, которая, вне сомнений, начнёт отговаривать от развода. Именно поэтому Кайла решила заранее заручиться поддержкой отца и тем самым получить преимущество в предстоящем разговоре с Шерли. Надеялась, что он встанет на её сторону, узнав об очередном предательстве Лиама. Нечто вроде игры на перетягивание одеяла с использованием давления на больные точки. И хоть Кайла сумела вызвать у отца понимание, сочувствие и даже злость в адрес Лиама, всё равно проиграла. Оказалось, мать имеет фору лишь фактом своего присутствия в этом мире. И вопрос откуда она взялась, мучил ещё три года назад, при первой провалившейся попытке развестись с Лиамом. До Кайлы и тогда доходили слухи о его интрижках, да она и сама нередко подмечала его многозначительные взгляды, направленные в сторону других женщин, но упорно отмахивалась от этого. Ведь если принять правду, то придётся принять и поражение в этой маленькой войне за собственное счастье. А Кайла так старалась стать счастливой. Бросила обычные сигареты, пошла в спортзал, зная, что Лиаму нравятся барышни постройней. Никогда не отказывала ему в знакомствах с теми самыми нужными людьми, если для этого не приходилось просить отца. Да, говорила она себе, в нём присутствует некое легкомыслие и инфантильность, но он — художник, творец, а потому ему дозволено чуть больше, нежели обычным смертным. Как романтический герой, наполненный множеством оттенков, раздирающим его натуру и вместе с тем делающий её притягательной и желанной. Некий мятежный образ, сошедший со страниц бессмертной классики в реальный мир. И пусть говорят, что угодно, она же сама лично не наблюдала его измены, а злых языков хватало всегда и везде. Правда, потом узрела собственными глазами и прятаться дальше стало невозможным. Может, ей следовало остаться в Кантри до утра, как она и собиралась с самого начала? Пребывала бы сейчас в счастливом неведении, по-прежнему доверяла и верила мужу. Но один из участников писательской конференции, на которой она находилась, в самый последний момент отменил выступление, а потому задерживаться не имело смысла. Кайла даже немного порадовалась возможности вернуться пораньше и устроить Лиаму сюрприз. По дороге домой купила его любимую пепперони, картошку и острые куриные крылышки. Ни плохого предчувствия, ни мысли, что он не один. Она ему доверяла. Обязательно должна была доверять, иначе смысл в их браке? Кайла услышала их, едва зашла в квартиру. Эти недвусмысленные и громкие звуки, доносившиеся из спальни на втором этаже, заставившие на несколько секунд зажмуриться. Она двинулась на шум бессознательно, по-прежнему стискивая в руках коробки с едой. В груди сжимались невидимые тиски, а ноги несли вверх по лестнице. Дверь в комнату оказалась открытой. И правда, для чего запираться, если никого не ждёшь? Тем более собственную жену. Остановившись на пороге, никем не замеченная, она смотрела, как Лиам трахает другую женщину. Сильно и страстно, так упоенно, что Кайла невольно позавидовала стонущей под её мужем барышне. И при самых лучших раскладах Лиам не проявлял подобного воодушевления в сексе с ней. Тщательно изображал старание, пыхтел, но в целом всегда казалось, что скучную обязанность выполняет. Какой же мудак, а… Кайла разжала пальцы, и коробки с фастфудом посыпались на пол, громко стукаясь о паркет. На несколько долгих мгновений в спальне повисла тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием Лиама и девицы. Затем, издав нечто, напоминающее писк, она поспешно выбралась из-под Лиама, и Кайла смогла рассмотреть её целиком. Тонкое идеальное тело без единой ненужной морщинки и складочки. Кайла вспомнила жирок на собственном животе, целлюлит на бёдрах размера «М» и жар хлынул вверх по груди, опалив шею и лицо жгучей обидой. — Детка, ты же сказала, что приедешь завтра днём. Произнесённая перепуганным тоном фраза вдобавок ошпарила гневом. Имея многолетний опыт работы общения с людьми не только разного социального положения, но и дурного, порой откровенно мерзкого нрава, Кайла сумела сохранить невозмутимое лицо. Не произнеся ни слова, она подошла к шкафу и, вытащив из него дорожную сумку, принялась собирать вещи. Она хватала почти бездумно. Пара костюмов для деловых встреч, лёгкие брюки и майки на повседневность, нижнее бельё. Краем глаза увидела, как девчонка, не спуская с неё настороженного взгляда, торопливо натянула на себя сначала трусы, затем платье. Зажав в пальцах лифчик и туфли, осторожно обошла Кайлу и рванула вон из комнаты. Будто боялась, что Кайла вцепится ей в волосы или размозжит череп стоящей на туалетном столике вазой. Дурочка малолетняя. Все они дурочки. И тут же кольнуло горькой мыслью, что и она сама недалеко от них ушла. Кайла посмотрела на мужа. Он успел накинуть халат и топтался по другую сторону кровати, нервно теребя пряди длинных светлых волос. Ссутулившийся, с расширившимися глазами, в которых Кайла не увидела ни малейшей искорки раскаяния. — Детка, давай поговорим. Пожалуйста, милая. Она не ответила и отвернулась. Поверх одежды в сумку полетели баночки с кремами и лосьонами, прокладки, тампоны и прочая мелочёвка. Она скидывала на автомате, будто собиралась в отпуск. В бессрочный, долгожданный отпуск. Лиам юлил, просил его выслушать, почти плакал. Жалкие отвратительные потуги, вызывающие лишь злость и отвращение, но именно они помогли притупить ноющую в груди боль. — Она ничего для меня не значит! Уже спустившаяся на первый этаж Кайла на мгновение замерла, а затем повернулась к мужу. Он стоял на нижней ступеньке, кутаясь в халат, всем видом изображая отчаяние и мольбу. — Детка, ты же знаешь, я люблю тебя. Какой же всё-таки мудак… — Я подаю на развод. — Ты не можешь! Подумай, что Шерли скажет! Это было последнее, что услышала Кайла перед тем, как хлопнуть дверью. Она держалась всю дорогу до отеля, пока снимала номер и поднималась в него. И лишь когда за получившим чаевые портье закрылась дверь, выключила телефон и дала волю слезам. Так горько она ревела лишь три года назад, когда впервые застукала Лиама с любовницей. Но даже в тот раз у него хватило совести не тащить её домой. Похоже, если какие-то крохи стыда и здравого смысла в нём и наличествовали, то за прошедшие три года окончательно выветрились. Испарились. Впрочем, чего ещё ожидать от романтического героя? Может, с алкоголем он и завязал, но с ветреностью и тягой к молодым девицам, похоже, не сумел. Неизменно юные (спасибо хоть совершеннолетие), худые и с большой грудью. Будто какой-то пунктик в его голове. Дурно попахивающий причём. Как пролежавший в холодильнике пару дней кусок мяса — с виду нормальный, но поднесёшь к носу и услышишь неприятную кислинку. И эти доверчивые дурочки охотно велись на его обаяние, не замечая запаха просроченного продукта. Но ладно они, заглядывающие ему в рот. А она сама? Даже после долгой ночи раздумий она так и не поняла, для чего всё это терпела. Неужели верила, что Лиам её и правда любит? Ни черта подобного. Для него она являлась лишь средством, открывающим двери в тот мир, куда своим ходом он бы никогда не сумел добраться. И она это знала, ещё три года назад начала понимать, но продолжала волочить груз откровенно неудачного брака. Зачем? Чтобы сохранить статус замужней женщины? Повысить собственную самооценку и внушить самой себе ложное ощущение некой правильности, о которой ей с детства талдычила мать? Три года назад именно она настояла на сохранении этого брака. Надавив на отца, который хоть виновато и стыдливо, но не стал вмешиваться, она убедила Кайлу, что один раз не считается и надо бы дать Лиаму второй шанс. Всякое случается, все ошибаются, но это не повод рушить своё счастье. И Лиам тебя любит, это же заметно невооружённым глазом. И вот теперь Кайла злилась на себя, мать и даже на ни в чём ни повинную влюблённую парочку. Прислушайся она к голосу разума, а не пытайся угодить откровенно врущей матери, сейчас не чувствовала бы себя так хреново. И не пришлось бы умолять отца об услуге, о которой при обычных обстоятельствах и не заикнулась. Кайла не солгала ему, сказав, что не звонила Тому. В этом не было необходимости, он вдохновил её и без слов — своим собственным решением развестись. Кайла знала, как тяжело оно ему далось. Она видела взгляды, направленные на Дэна, слышала, как говорит о нём. Не просто любовь, но граничащее с бесконечностью обожание. Неизменно искреннее, а оттого порой пугающее, оно красной нитью проходило и через его творчество. Чувства к супругу помогали Тому создавать уют, тепло и нежность, что так нравились его читателям. Он не давил на жалость, не стремился в драму, но, по мнению Кайлы, его произведения дарили людям нечто большее, чем бурление страстей и лихие повороты сюжета. Они дарили людям надежду, что счастье существует. Том показывал им, что оно есть у него, а чем остальные хуже? Поэтому, услышав новость о разводе, Кайла приготовилась к длительному запою. Даже на всякий случай уточнила есть ли места в клинике, где Том пару раз лежал после срывов. Но он сумел сохранить трезвую — во всех смыслах — голову, а потом написал «Выживших». Этот крик души, пронизанный тоской и болью, и Кайла в очередной раз удостоверилась, что Дэниэл Бауман — мудак. Потому что так и не понял, кто его любит. Кайла понимала. За тринадцать лет знакомства они прошли через многое. Вначале как деловые партнёры, а после и как друзья. Наверное, эта дружба зародилась, когда он, плача, позвонил с просьбой помочь завязать. Кайла примчалась, не раздумывая, отвезла в клинику, а потом драила полы в его засранной, провонявшей алкоголем и табачным дымом, квартире. Во время её второго развода Том подтирал ей сопли, на свадьбе с Лиамом выступил в качестве друга невесты и снова подавал салфетки, когда она впервые застала его с другой женщиной. Том не осудил её решение сохранить брак и подставил плечо, когда Лиам год назад ушёл в запой. Уговорил этого мудака лечь в клинику и подбадривал всю дорогу до оной, пока Кайла вела машину. Вместе они приводили в порядок мастерскую Лиама, где витал уже знакомые ей запах рвоты, спиртного и грязного белья, и Кайла тихонечко благодарила бога, что в её жизни есть такой друг. Телефон в кармане брюк завибрировал, отвлекая от мыслей, напоминая, что сейчас обычный рабочий день. Парочка расплатилась по счёту и собиралась уходить. Они по-прежнему улыбались и переговаривались, не обращая на Кайлу внимания, не подозревая, что буквально несколько минут назад она мысленно посылала им лучи ненависти. Кайла тихонько вздохнула, доставая телефон. Собственная жестокость напугала. А ведь она никогда не была такой. Злой — да, иногда жёсткой, но того требовала профессия, так что никуда не денешься. Но чтобы вот так, мысленно представлять пытки людей, никогда. — Да, Дэвид, привет, — ответила она, провожая взглядом выходящих с веранды молодых людей. Ладно, пусть хоть у них всё хорошо. Может, и ненадолго, но кто Кайла такая, чтобы делать пророчества и хоронить отношения, о которых ничего не знает? — Ты уже читала? — проговорил он вместо приветствия. Тон главного редактора «ТаймРид» был мрачным и грубым и привёл в замешательство. Дэвид Уотсон хоть и славился суровостью, но не имел привычки хамить. — Что читала? — нахмурилась она. Дэвид помолчал. — Я отправил тебе ссылку. Ты же вроде как юрист? Её передёрнуло от проскользнувших в голосе снисходительных ноток. — Не вроде как, а юрист, — отчеканила она. — Тогда тебе ничего не стоит прикинуть риски. — Дэвид, какого чёрта… — Просто прочитай, — отрезал и бросил трубку. Что за мудак, а? Все они мудаки. Ссылка вела на сайт издания среднего пошиба. Кайла знала его, одно из граничащих с «желтухой». Разумеется, не обошлось и без убогого, обязательно написанного капсом, заголовка: «ТОМАС БРАУН И ЕГО ГРЯЗНЫЕ ТАЙНЫ». — Фу, — невольно вырвалось у Кайлы. Что эти стервятники могли раскопать грязного у Тома? В очередной раз обмусолили его зависимость? Или развод? Так Том не скрывал ни того, ни другого. Дэвид мозгов лишился, если по столь ничтожному поводу устраивает панику. Кайла отломила кусочек торта и отправила его в рот, чтобы немного перебить неприятный душок, исходящий уже только от названия статьи. Понадобилось около пятнадцати минут, чтобы прочитать её целиком и съесть десерт. Где-то на середине вкус торта потерялся, а, добравшись до конца, Кайла отчётливо услышала мерзкий, тошнотворно-сладковатый запах протухшего мяса. Мудаки. Какие же они все мудаки…