И я в него влюблен и не могу сказать «люблю».

Если бы было можно, то Нам Гю уснул прямо на плече Субона в этом гребаном такси, у которого из прохладной воздуха было открытое окно. Сломался кондиционер, блять. Плевать на него хотели. Благо ехать по городу до дома репера всего с десяток минут, ничего, потерпят. Бывший бармен выползает из машины уставшим: то-ли из-за сна, то-ли по причине того, что там слишком душно. Он склоняется ко всем пунктам сразу. Райончик у Субона такой прям нихуя себе. Красивые высотки, новейшие дворы. Все это вызывает чувство паники — слишком вылизано, слишком красиво. Под сердцем образуется комок зависти, но оно тут же подавляется рукой, которую Танос положил на плечо Нам Гю. — пошли. — молвит он кратко и тянет парня за собой. Клацает по красивым кнопкам лифта и тот приезжает почти сразу. Нам Гю хочется задохнуться, мало того, что тут выглядит все дорого-богато, так ещё и прохладно. Нечто похожее на удовлетворение растекается по телу и парень шагает вслед за репером в ограненный зеркалом с двух сторон лифт. Нам Гю рассматривает свое отражение, что выглядит мягко говоря не очень. Очень даже не очень. Его хватает лишь на тихий выдох. Находиться рядом с Субоном хорошо, приятно. Он заставляет чувствовать удовольствие даже просто смотря искоса на то, как парень теребит край футболки. На него хочется наброситься: исцеловать, искусать, расцарапать, оставить пару отметин, чтобы люди поняли, что их великий репер Танос принадлежит уже кому-то. Нам Гю даёт себе невидимую пощёчину. Причём глухую, что почти не отрезвляет. Он понимает, что все его мысли — бред, так быть уж точно не может. Он не может любить того, кто видит скорее всего в нем пустышку. Субону точно не нужны его проблемы, то что тот держит где-то внутри, а потом обнажает новыми ранами на белой коже. Хочется взвыть. Пропасть. Чтобы этот подъёмник упал и его нахер убило. Танос улыбается уголками губ и посматривет на парня, замечая тревогу в его глазах. Он не самый лучший советчик, вправитель мозгов, не сильно тактильный, но тянет свои руки к Нам Гю, осторожно прижимая к себе. Парень задыхается и зажмуривает глаза насколько может, укладывает ладони на спине и утыкается в плечо. Это выглядит слишком интимно, хотя не является таковым. Стоять и обниматься, вдыхать запах друг друга, учуять каждый удар сердца — лучше вашего секса в сто пятьсот раз. И Нам Гю хочет растворится в этих прикосновениях, прильнуть к ним раз за разом, хоть они и будут доставлять неприятно тянущую за душу боль. Танос легко касается уха губами, невесомо чмокает и шепчет какие-то фразы на английском, а у парня дыхание сбивается и единственное о чем он сейчас может думать это нежное мурлыканье репера. Нам Гю сейчас точно кончит. Парень чуть отстраняется и устанавливает контакт глаза в глаза, в этот момент потянувшись к чужим губам так по детски, будто никогда и не целовался не с кем. У Субона бегут по телу мурашки, когда на затылок укладывается рука и перебирает короткие волосы. Он прикрывает глаза, углубляя начатое и входя во вкус. О боже, как же он этому рад. Реперу не хочется секса, он жаждет любви и ласки, чтобы по приезде домой со студии его обняли, поцеловали, налили чаю и слушали о том, как у него не получается связать двух слов. Или слушали демку, разобрали каждый бас, хоть человек напротив и не понимал ни слова. И в этом человеке Субон видит Нам Гю. Никого более. Все его предыдущие побегушки по барам — поиск той самой или того. Но это заканчивалось ничем, разве что быстрым сексом в кабинке туалета того же клуба. Больше чем на пять часов это не связывало двух людей. Таноса любили многие, но Субона любили единицы, если конечно за этих «единиц» можно считать лишь одного человека. У парня где-то внутри теплется та самая надежда, что для Нам Гю он не просто мудак с улицы, что в первый же день знакомства поцеловал того. Он не жалеет о выборе, о поступке. Если сойдутся — Субон сделает все возможное, чтобы парню было вместе с ним хорошо; если пути разойдутся — будет любить все так же, но уже в далеке от объекта симпатии. Двери лифта перед открытием оповещают следующее действие звонком, от чего Нам Гю дёргается и отходит назад, вытирая тыльной стороной ладони обмазаные слюной губы. Он смотрит на Таноса: его зрачки увеличены, а дыхание сперто. Поддал жару называется. Из маленькой кабинки парень чуть ли не выскакивает, поскольку в ней было довольно таки душно. Возможно из-за того, что дверки всегда закрыты, либо же по причине только что произошедшей ситуации. Лицо горит буд-то от температуры и Нам Гю прикладывает к нему ледяные пальцы. Субон выходит вслед за парнем и топает к самой дальней квартире в коридоре. Его сердце громкое бьётся в ушах. Вроде обычный поцелуй, а столько эмоций. Обычный? А был ли он таковым? В квартиру парни заваливаются спустя мгновение, репер выдыхает от более прохладного помещения и проходит внутрь, Нам Гю хвостиком бежит за ним. — в общем, — Субон делает паузу, — my home is your home, поэтому делай что хочешь. Парень расплывается в улыбке и присаживается на велюровый диван, проводя по нему рукой. Ткань тут же меняет окрас благодаря своетоотражающим свойствам. Нам Гю пальцем вырисовавыет на нем сердечко, из-за чего подошедший пропускает короткий смешок. Приятно. Дома у Субона красиво. На стенах висят пластинки в красивых упаковках, парочка книжных шкафов, кактус, который на удивление ещё живой, Танос сам этому удивляется, и большой телевизор. Видно, что живёт тут не бедняк, а полностью состоявшийся мульти миллиардовый миллионер. — у тебя пахнет вкусно, — для развеивания обстановки молвит Нам Гю. А ведь и вправду он чует приятные вишневые нотки от стоящих на полке аромопалочек. — I'm glad you like it, — Субон садится рядом, потянувшись за пультом от плазменного экрана на стене и клацая на кнопку включения. — может фильм глянем, Су? — я Гю, — утверждает тот, — давай, только что? Репер хмыкает и забивает в поисковике слово «романтика». Да ну нахер, опять эти ваши сопливые драмы. — поставь что-нибудь первое попавшееся. Так Субон и делает. На весь экран высвечивается логотип студии и парень тут же подскакивает к окну, зашторивая те плотной тканью. В помещении в раз становится темнее, глаза Нам Гю радуются, наконец нет этого яркого света. Через мгновение парень оказывается снова у тела бывшего бармена, закидывает на того руку, заставляя улечся на плечо. Нам Гю впринципе и не против. Он убирает спадающие на лицо волосы и смотрит в мелькающие картинки на экране. В последний раз ему было так комфортно — никогда. Он не чувствовал такого ни разу за все свои долгие двадцать пять лет, только если что-то в состоянии эйфории от накатившего блаженства, рестекающегося по венам и растворяющего кости. Его слегка передергивает. В любом случае Нам Гю не хотелось вновь окунуться в эту яму постоянно принимаемых наркотиков, а так же их продаж. Да, доход хорош, но дело грязное, настолько, что сидеть в тюрьме за сбыт таблеточек не сильно та-ки и хочется. Все же ему дорога эта жизнь, поскольку в ней появился тот самый луч, под именем Субон. Нет, Нам Гю его не любит, или... Любит? Он его любит? Но ведь должна быть причина. Должна. Обязана. Как бы парень её не искал, приходил лишь к одному доводу — для любви нет причин. И не будет. Рука непроизвольно дёргается, из-за чего Субон косится на задумчивого парня под боком. Тот продолжает смотреть фильм, накручивая на палец прядь чёрных волос. На экране парочка начинает целоваться и Танос отводит взгляд куда-то в сторону. Блять, как же хочется повторить все действия в этом паганом кино. На лбу проступает пот, хоть в комнате очень даже прохладно, Субон тянется лицом к Нам Гю и смотрит в глаза, а потом в губы, чувствуя, как в штанах твердеет. Сука, как он может так позорно встать просто с нихуя? Репер хочет прям тут разлиться водой, стать лужей. Воздух вокруг накаляется с неимоверной скоростью. Бывший бармен не выдерживает, тянет руку к щеке Субона и впивается в его губы, перед этим проехавшись по ним языком, смазывая слюной. Танос хочет Нам Гю прямо тут. Это не зверское желание, не потребность, а отдача моменту и переход на новую стадию их недоотношений. Парень проникает в рот языком, в мгновение усаживаясь на бедра Субона, утягивая того в эту пучину неопознанных чувств. Его глаза прикрыты, а руки репера в раз оказываются под футболкой, что начинают сжимать бока, заставляя Нам Гю вжаться в тело напротив. Парням жарко, кондиционер, стоящий на двадцати градусах, не помогает. Танос осторожно переворачивает бывшего бармена на спину, нависая над тем, разорвав поцелуй. Его щеки горят огнём, который ничем не потушить, в штанах тесно. Нам Гю елозит по дивану, пытаясь врасти в приятную ткань и ощущает дыхание у уха, что шепчет: — можно? Он сейчас провалится сквозь предмет мебели. Насколько же сексуально в этот момент звучал голос Субона, что хотелось наброситься на него самому. Нам Гю сглатывает и говорит тихое: — можно. Понимает, что подругому в данной ситуации не выкрутиться, да и отказываться не хочется от слова совсем. Репер нежно приспускает ворот футболки, припадая горячими губами к белесой коже, чуть прижимаясь и всасывая ту, от чего на ней образуется красное пятно — тут же кусает и спускается ниже, насколько позволяет эластичная ткань. Нам Гю откидывает голову назад. Ему чертовски щекотно и приятно одновременно. Внизу живота что-то стягивает тугим узлом и ползёт по направляющей вверх, до сердца, до головы, проникая в каждую клеточку мозга и крича красными буквами «Осторожно! Горячо!». Как на бумажном стаканчике с кофе, с чаем, на упаковках от заказанной на дом еды. Субон задирает футболку, целуя впалый худой живот. Откормить бы его. Опускается вниз, поддевает пальцем резинку боксеров, тут же проникая под них рукой, хватая за член и проводя пальцем по головке. Гю задыхается. Ему дрочили много раз, у него было много близостей с разными людьми, но чтобы настолько чувственно — никогда. В руках Таноса хочется раствориться, пропасть, чтобы он придушил ими же, а потом долгое время плакал над, остывающим потихоньку, телом. В глазах витают яркие звёздочки, будто он вколол долгожданную дозу. Субон смеётся и полностью стягивает одежду ниже пояса, опускаясь меж ног и проходясь языком по головке ставшего органа. — как я тебя ненавижу. — на выдохе произносит Нам Гю, впиваясь в разноцветные волосы пальцами, почти сразу же толкаясь в рот. Наглая ложь. Танос сейчас задохнется от того, насколько приятно парень оттягивает его шевелюру, от члена в горле и рук у самого основания. Он никогда никому не сосал. Ладно, только если Нам Гю, прямо сейчас. Уже не никогда. Его движения похожи больше на размашистые, не точные, не размеренные, но парень под ним все равно дрожит. Спустя пару мгновений Нам Гю доходит до пика, но Субон неожиданно быстро отстраняется, не давая кончить. — уебок, — он ему вдарил если бы мог, если бы хотел. Но бывшего бармена хватает лишь на очередное оскорбление и его губы вновь затыкают жадным поцелуем. Руки Субона подхватывают бедра Нам Гю и разводят чуть в стороны, он нащупывает где-то в кармане джинс лубрикант. Носить его с собой Танос стал всего пару дней назад, когда осознал, что проводит в доме парня больше, чем в собственном. Он купил её с запахом клубники, поскольку заметил насколько тот её любит. Шампунь, гель для душа, все пахло именно этой сладкой ягодой. Парень выдавливает нещадное количество смазки на пальцы и вставляет один внутрь, наблюдая за реакцией Нам Гю. Лицо того искажается и на лбу появляется пару складок от сведенных бровей. Субон понимает, что ему неприятно, поэтому прикасается к губам, осторожно затягивая в горячий поцелуй. Слюна течёт по подбородку вниз, капая на чёрную кофту. Парень не замечает, как в нем оказывается уже два инородных объекта, что растягивают колечко мышц на манере ножниц, мягкие стенки поддатливо расходятся, пропуская третий. Крышесносно. Ахуенно. Субон не медлит, спустя пару минут отстраняется и растегивает ширинку, тут же раскатывает латекс по всей длине, прислоняясь ко входу. Он глядит в полуприкрытые глаза Нам Гю, что тяжело дышит, и не может не спросить: — можно? Парня это вмиг выбешивает. Нам Гю пихает репера ногой и толкает рукой в грудь, из-за чего тот падает на спину и, не успев сообразить, бывший бармен сам насаживается во всю длину. — заебал медлить. Он не фарфоровый, не разобьется, а вот сердце в миг пропускает удар, от которого хочется провалиться сквозь землю. Ноги Нам Гю сводит судорогой, а по спине бегут мурашки. Субон сам не ожидал такого поворота событий и откинулся на подушку позади, громко выдыхая. Парень начинает двигаться сам, ощущая, как каждый раз проходит по простате, но скорость его подьятий слишком мала, чтобы достичь того самого удовольствия. Репер укладывает руки на бедра, создавая нужный темп, от которого Нам Гю теряет голову, он выгибается до хруста позвонков и сам тянется за манящими губами, в момент оказываясь вновь под Субоном. Тот времени не теряет, сразу входит грубо, до конца, каждый раз больно шлепая по ягодицам своими. Нам Гю стонет гортанно, он растворяется в этом горячем чувстве, ощущает почти накативший оргазм и закрывает глаза, полностью отдаваясь этим чувствам. Руки Субона держат его собственные, вжимают в поролон. Если будут синяки — к лучшему. Ему хочется глубже, сильнее и репер будто бы слышит его мысли. Спустя с десяток секунд Нам Гю кончает с протяжным стоном, который выкрикивается в рот напротив и обессиленно размякает, когда Танос выходит из тела, затягивая на узел презерватив, кидая его куда-то на пол. Сейчас неважно ничего, лишь горящая атмосфера вокруг. Он сейчас заснет. — это был самый худший секс в моей жизни, — проговаривает Нам Гю, утыкаясь лицом в шею улегшегося рядом фиолетовласого и улыбаясь нежно, будто он та самая школьница, которой мальчик-старшеклассник подарил шоколадку. — пиздабол.