И я в него влюблен и не могу сказать «люблю».

И Нам Гю увольняется в тот же день. Директор просит того остаться — не упахиваться же бедному молодому парнишке без единого выходного, пока не найдёт ему замену. Но тот кривится, говорит, что дела срочные и ему нужно уехать на время к матери — наглый пиздеж, выходить её — чистейшей воды вранье, поставить на ноги — очередная ложь во благо. Нам Гю где-то за сердцем щимит от понимая, что он сирота и его воспитала бабушка. Никаких мам и пап у него не было. Но так хотелось. Как и отношений. Как и любви, простой и человеческой. Он грустно вздыхает и поднимает опустившийся в ноги взгляд — директор подписывает бумагу и тянет её же парню. — если вдруг что, — он забирает обратно лист хмыкая, — я всегда на связи, нам всегда нужны работники, особенно такие как ты. Нам Гю тихо угукает и откланивается, тут же выбегая на улицу, чувствуя ужасную усталость и желание ширнутся в вену. Его пробирает до мозга, до костей, поднимает их вверх и резко тянет назад. Хочется взвыть, но тот идёт быстрым шагом к дому. Тяжело вваливается в свою ничем не примечательную халупу, скатываясь по стене в коридорчике. Руки мгновенно ползут в волосы, а глаза зажмуриваются до разноцветных блёсток, до боли. Парень понимает, что резкое обрывание приёма наркотиков не представляет ничего хорошего для психики. Ему нужна помощь — человек рядом и без разницы какой, но все же желательно тот, кто вытащит Нам Гю из этого противного и грязного болота, а не сделает все в разы хуже. Он тянется за телефоном в кармане и глядит на время тут же охая. Неужели его минутное сидение на полу заняло пол часа? Нам Гю поднимается и плавно идёт на кухню, наливая в одну единственную кружку кипяток и закидывая туда украденый из какой-то кофейни пакетик чая с травами, надеется что это поможет и закуривает сигарету, перед этим открыв нараспашку окно. Сахара у него не водится, поэтому приходится давиться горькой и горячей заваркой. Тело сводит судорогой и хочется вывернуться наизнанку, не проблеваться, а снять скальп и повесить прям на входе в подъезд, чтобы все кто хочет попробовать вкусные таблеточки глазел на такое уродство, то что сделала с ним очередная доза. Глаза закатываются, а веки смыкаются. Сидя на одиноком стуле и подобравшись поближе к источнику воздуха Нам Гю выкуривает одну, вторую, третью, тянется за новой пачкой и роняет её тут же на пол — ему отвратно. В глазах ведёт от никотина в лёгких и парень от усталости укладывается на подоконник, прохладный ветерок и резко пришедшие тучи спасают состояние парня. Но в его голове лишь один вопрос — сможет ли он прокормить себя на свои маленькие сбережения до того момента, как не найдёт работенку лучше, чем торговля запрещёнкой и размешивание каких-то алкогольный напитков. Нам Гю вздыхает, на секунду задумывается где тот человек, с которым он познакомился недавно. В носу щиплет, но не как от порошка на слизистой, а больнее в сотни раз и противнее. И на следующий день все по новой. Где-то на подкормке сознания стискивает чрез вены, протыкая роем острейших медицинских игл, до смерти мерзко. Сердце щимит, а груд сдавливает неприятное ощущение чего-то незавершенного, будто бы все его мечты, а это к большому сожалению так и есть, скомкали в кучу и выкинули как несчастную бумажку в урну, почеркая со всей силы синей гелевой ручкой, да так, что на бедном листе остались ровные выпуклые на его другой стороне полосы. И это делает сам бывший бармен. Но жизнь не заканчивается — Нам Гю просто больно и слезы опаляют разгоряченные кроваво-красные щеки. Дыхание сбито и мозг тоже в ступоре. Определиться в ощущении осязаемых чувств не достаёт должного труда, ведь мозг хоть и кипит, но посылает прогрессивно-агрессивные импульсы внутрь срастающихся от механического повреждения мышц. Хочется рвать и метать. Парень сутки не ест, единственная его прокормка — сигарета и кофе. Убийственное комбо зубной эмали. Нам Гю противно. На ещё следующий день он слышит удары в дверь и надеется, что это уж точно не соседи, которые скорее всего уже позабыли о его существовании. Нам Гю разминает спину выпрямляясь — после более чем десяти часов сидения в одной позе у него болит задница, и спина, и поясница, и желудок, и, мать его, сердце. Он подходит к двери и осторожно отмыкает замок, наблюдая за ней того, о ком были мысли с самого утра и им же заканчивались — Субон. Тот чешет затылок, видимо сам не понимая какого черта притащился посреди ночи, но его Нам Гю все таки впускает, хоть пару раз и оглядывает того скептически строгим взглядом. Тот не пьян и не под таблетками, единственное что хочет спросить парень выбивается раньше, чем злочастный язык успевает обработать. — пади соскучился? — он хочет ударить себя по губам, что делает мысленно и, не давая ответить вошедшему, задаёт второй вопрос — если ты за дозой то знай у меня нет ничего, я чист как осиновый лист. Но и такой же одиноко колышащийся. Субон медлит и потихоньку раздевается, стаскивая с себя вероятно не дешёвые кроссовки. Нам Гю опирается боком о стену, сложив руки и прожигает дыру в груди стоящего напротив. — захотел тебя проведать, — отвечает тот прямо, заглядывая в глаза парня. У бывшего бармена нет слов, спросить что-то хочется, да вот слова так и не складываются в голове в должную картину. Единсвенное на что его хватает это тихое «мг». Он дня три сидел на почти одном месте, пил и курил, даже не считая какой уже идёт час при одной из поз. Желудок у Нам Гю сводит судорогой и он морщится. Ему надо хоть что-то поесть, но в холодильнике шаром покати. — как состояние, boy? — Субон чуть оживает и тянется на кухню, тут же поражаясь количеству бычков на полу, подоконнике, столе. Он сглатывает и смотрит на вошедшего хозяина квартиры, который тут же ставит чайник и опирается о кухонный гарнитур. — aren't you hungry? — фиолетовласый открывает холодильник и тут же его захлопывая произносит — я закажу чего нибудь. А Нам Гю остаётся только присесть на пол и смотреть куда-то вперёд. Его глаза устремляются на ноги Субона и плавно ползут вверх, очерчивая видный через облегающую майку пресс. Скользит по накаченым рукам, по шее. Видит как тот сглатывает слюну и его кадык дёргается. Вот бы впиться в него зубами. Но Нам Гю сразу отгоняет эти мысли, продолжая гулять по телу напротив. Он смотрит на профиль и какой раз удивляется ему, охая где-то в глубине души, ведёт вверх и замечает взгляд глаза в глаза, тут же свои закрывая. В воздухе витает запах терпкого кофе и сигарет, даже полностью открытое окно не в силах помочь — легче снести этот дом к чертям и возвести новый. — I don't know what you like, — решает разбавить атмосферу Субон, вырывая Нам Гю из его раздумий, — поэтому заказал то что нравится мне. Заканчивает тот и видит кивок в ответ, слабо улыбаясь. На душе приятно становится фиолетовласому, что сжимается в тугой узел внутри живота и приятно расползается под жировой прослойкой, впитываясь глубже и глубже. Парни через пару минут перемещаются в комнату Нам Гю, перед этим убрав все с пола и стола. На улице начинает тарабанить дождь и бывшему бармену становится поршивее, но замечает внезапное копошение рядом и его в раз перестаёт все бесить. Глаза сами предательски закрываются и единсвенное что помнит парень: это открывающееся окно в спальне и тёплый плед, и ещё что-то, но разобрать не может. Просыпается Нам Гю почти ночью, чувствуя как рядом с ним прогибается матрас и что-то теплое касается его под одеялом, он прижимается сильнее к разгоряченному телу, его рука скользит к Субону и тот сплетает их пальцы. Парню настолько комфортно становится, что он вновь проваливается в лёгкую дрему. Внутри разливается что-то обжигающее, оно скользит от кончиков пальцев на ногах и до корней волос, проходясь табуном приятных мурашек под кожей. — get up, you need to go eat, — тянет Субон и тут же наполовину стягивает одеяло с Нам Гю. Тот тянет его обратно и изможенно стонет, что-то бурча. Ему не хочется покидать тёплую постель, но и от желания пойти покурить зубы сводят. — get up, it will be cold, — он разжимает пальцы и отодвигается от бывшего бармена. Нам Гю в тот же момент принимает сидячее положение, провожая взглядом тут же убежавшего на кухню Субона. От туда слышится звук удара ложкой о кружку и шаги ближе к комнате. Он выходит с тарелкой и чаем в руках, поставив их на близ стоящий стул, что служит тумбочкой. Фиолетовласый садится рядом и Нам Гю на него смотрит с непонимаем. А вдруг тот хочет его травануть? Он тянется к тарелке, кусая разогретую пиццу и умирает в этом чувстве приятной солености. Жуёт и смотрит в одну точку с полуприкрытыми глазами, пока сидящий рядом судорожно ковыряет ногтями оттопыреные заусинцы. Руки у Субона красивые, с выпуклыми венами, пальцы у него тонкие с мазолями. Их хочется потрогать, сжать, чтобы чтобы они впились в глотку и при поцелуе слегка душили. — я репер кстати, — в неожиданный момент выдаёт фиолетовласый и поднимает свой взгляд. Нам Гю давится чаем. — танос. Нам Гю давится еще раз. Он слышал о данном человеке от каких-то людей с клуба, что восхищаслись его песнями и смыслом, которого, по мнению Нам Гю не было. Может быть он ошибался, но ему просто была не по душе такая музыка. — я ничего не слышал о тебе, — если бы он добавил «почти», то не соврал. Видимо с сегодняшнего дня парню присваивается звание «пиздабол». Субон дёргается выдыхая, хоть кто-то его не знает. Смазливые фанаты и фанатки вешаются на его шею, стоит только появиться на пороге какого нибудь клуба. Он конечно вовсе и не против такого внимания, алкоголь и быстрый перепихон помогает справится со стрессом, но иной раз все эти липкие взгляды даже на улице доводят до кипящих внутри органов. — курить будешь? — разбавляя обстановку спрашивает Нам Гю и в ответ ему кивают. Они встают с кровати и направляются к все ещё открытому окну. Эта летняя ночь достаточно прохладная и бывшего бармена перетряхивает. Он мнется с ноги на ногу, затягиваясь едкой дрянью. Нам Гю прислоняет подпаленый конец к другой сигарете и та начинает тлеть. Он тянет её Субону и тот, набирая в рот дым, осторожно тянется к Нам Гю, впечатываясь губами в его. Опять. Репер выдыхает чад в уста, а бывший бармен и не против, он чуть кривится, когда горячий воздух с едким запахом ударяется о его лицо. Язык оглаживает небо, а зубы чуть прикусывают его. Нам Гю стонет в поцелуй, укладывая руку на затылок и сжимает на нем волосы, прислоняя ближе к себе. В спальне вмиг становится жарко. Лицо горит, а сердце заходится в приятном ритме. Нам Гю отстраняется и сам целует в уголок губ, тут же поднося ко рту сигарету. Его ведёт чуть в бок и он опирается о стену позади него. Репер же смотрит на него и улыбается, повторяя действия бывшего бармена. В тишине они стоят ещё полтора часа, пока Нам Гю не садится на кровать и достаёт телефон. — дай свой контакт, — он протягивает гаджет в руки Таноса, перед этим с минуты две размышляя: а стоит ли. Тот берет его и заходит в мессенджер, вбивая свой аккаунт и нажимая на вкладку «добавить в друзья», а потом берет свой в руки и принимает заявку, тут же кидая свой второй номер телефона и закрепляет в чате наверху. Субон надеется, что его новый знакомый не такой, как те странные фанатики. Не будет подлизываться, заваливать личку кучей сообщений с признанием о любви. Он чует нутром, что Нам Гю не такой: ему все равно кто Танос по статусу — хоть пусть будет богом, тот будет смотреть на него как на обычного человека. Его лицо будет улыбаться без самой улыбки, сверкать, когда репер расскажет очередную шутку. И сам Нам Гю тоже надеется, что это просто не пустые разговоры, а имеющие огромное значение для обоих. Ближе под утро они заваливаются спать вместе. В этот раз бывший бармен тянется в объятия, утыкаясь в томно вздымающуюся накаченую грудь. Сон охватывает его почти сразу. А на утро. А на утро он опять один. Постель уже давно остыла и личных вещей Субона нигде не было. Нам Гю вздыхает, падая на подушку обратно и укрывается с головой, затаскивая в своеобразный домик телефон, снижая яркость до минимума. Он заходит в мессенджер, видит два сообщения от контакта «Танос» и нажимает на чат. Танос — hello boy ⁰⁹•⁰⁸ — я уехал на студ чтобы записать новый звук, не скучай ⁰⁹•¹⁰ Нам Гю усмехается.

Нам Гю

¹³•⁴³ Утро. Удачи. —

Он улыбается при виде сразу же прочитанных сообщений. Танос — я скину демку потом. ¹³•⁴³

Нам Гю

¹³•⁴⁴ Жду. —

Он спокойно выдыхает и поднимается с кровати, в глазах плывёт и тот их зажмуривает, держась за стену рукой, а в висок ударяет кувалдой. Хочется убиться. Нам Гю ползёт чуть ли не на коленях по полу, открывая кран на кухне и умывая себе лицо, попутно клацая кнопку на чайнике не проверив есть ли там вообще вода. Телефон вибрирует в руке, заставляя на себя обратить внимание. Танос — I'll drop by in the evening ¹⁴•⁰¹ У Нам Гю сейчас выскочит сердце, заболят лёгкие и он забьется в радостных конвульсиях, раскидывая разноцветное конфети по комнате. Нужно хотя бы что-то приготовить.