И я в него влюблен и не могу сказать «люблю».

Нам Гю бежит в продуктовый, покупая все необходимое для ужина: лук, яйца и курицу. Хочет ещё что-то, но из головы все мигом вылетает. Лишь что-то липкое поселяется на подкорке сознания и давит слегка на низ живота, будто о чем-то предупреждая. Домой он приходит через часа два, залипнув на красивые городские улицы, выкурив пару сигарет и посмеясь с того, как какой-то пацаненок уронил только что купленное в ларьке мороженое, а рядом стоящая мать отчитывала того за неаккуратность. На голову давит яркое солнце, заставляя зрачки сузиться до размера нарисованной ручкой точки на листе бумаги. Оно печет черные волосы и парень может лишь бежать под очередное укрытие ввиде тени, разрастающегося с каждым годом, дерева. Забегает в дом и кидает ключи на диван, тут же убегая на кухню, чуть ли не забывая помыть перед этим руки. За работой он не замечает крутящихся костей. К лучшему. Готовит рамен, режет филе на кусочки, кидая его в кипящую воду, пару раз проезжается по пальцу и не замечает этого, пока не пытается закурить сигарету, замечая запекшуюся кровь. На удивление Нам Гю справляется со всем быстро, даже успевает принять душ и садится на кровать, последний раз перемешивая готовый бульон. Откидывает голову назад и пересчитывает в уме количество оставшихся на жизнь денег. Негромко хмыкает — осталось всего на недели три жизни, и хочет закрыть лицо руками, но вспоминает ради кого он насался весь день как белка. Открывает переписку и видит ничего, лишь дату последнего входа в сеть 18:24. Устало выдыхает и смотрит на время, которое довольно таки сильно отличается от того, что было написано под аватаркой фиолетоволосого мудилы у которого фетиш на поцелуи с незнакомцами. Настроение падает ниже, чем градус зимой при морозце. Субон ведь обещал приехать вечером, а на часах уже пол одиннадцатого. Лёгкая улыбка пропадает с тускнеющего на пару тон лица. Нам Гю весь день ждал и что же получил? Ничего. В груди что-то душит, чёрной дырой разрастается по костям, впитываясь в них и оставаясь там будто бы на всю жизнь. Написать — не напишет, остаётся лишь судорожно ждать, пока репер сам настрочит весточку. Через час и через два тоже тишь и глушь. Нам Гю хмурится и пытается отогнать все жгучие мысли, что ударяют по голове чугунной кувалдой. Откладывает телефон, ударяясь о косяк двери, и топает на кухню, убирая уже остывшую еду в холодильник и открыв окно закуривает. Субон осторожно выпутывается из жарих объятий Нам Гю, который закинул на парня все свое тело. Репер улыбнулся уголками губ и слегка дотронулся до умиротворенного лица спящего, аккуратно, кончиками пальцев, убирая спадавшие сальные волосы. У любого другого человека только от их вида подкосились бы ноги и тот упал к унитазу, выблевывая весь свой желудок целиком, но не Субону, который осторожно гладил Нам Гю по голове. Приятное тепло разливалось в груди и заплывало в сердце, сковывая то железными замками. Парень вдруг одергивает руку, будто ошпарил её кипятком, в его голове нет ничего кроме «это все неправильно» и «так не должно быть». Он хмурится и полностью встаёт с нагретой кровати, тут же натягивая на себя футболку, что была снята ночью. Кто думал, что спать с кем-то так жарко? Субон в спешке набирает сообщение Нам Гю в мессенджере и вызывает такси. В животе складывается неприятное ощущение того, что скоро произойдёт что-то неприятное и репер закидывает в рот сигарету, пытаясь отогнать это предчувствие. На студии он переставляет туда-сюда слова песни, чтобы получить более читаемую рифму, а не рандомно сказанную хрень по типу: кефир, сметана, молоко, огурчик, пленка, полотно. Субон смеётся своим мыслям, и начинает напевать в микрофон текст, переслушивает, удаляет и вновь зачитывает. Чует в кармане брюк вибрацию и отвечает на сообщения Нам Гю, говоря о том, что он вечером заедет и с головой погружается в работу. Слова — музыка — слова — музыка, все чередуется и заставляет забыться в этом потоке нескончаемой работы. Закрыть программу получается только ближе к ночи, когда он кидает заготовку в избранное, чтобы показать её Нам Гю и смотрит на время, грузно выдыхая. Субон громко шлепает себя по лбу, понимая, что он серьёзно так проебался — на часах уже перевалило за двенадцать. Репер немедленно клацает по кнопкам в приложении и уже через минут десять вызываемая им машина уже стоит под многоэтажкой. Через ночной город он едет с открытыми во всем салоне окнами — сегодняшний день слишком жаркий, неприятный, прилипающий из-за пота к спине. Водитель что-то напевает, стучит обручальным кольцом о руль авто и Субону хочется в этот момент утонуть в ощущениях. — Был бы рядом Нам Гю — пролетает в его мыслях и он тут же видит, как машина заезжает в знакомый район. Танос улыбается — наконец свидится. Транспорт останавливается и репер вылетает с него, забегая в подъезд пяти этажного дома, топая по, ему казалось, бесконечной лестнице на самый верх, удивляясь тому, как Нам Гю ещё не умер от всех этих ста трех ступеней. Подходит Субон к двери ровно в час и пару секунд мнется у неё, думая стоит или нет. С тяжёлым вдохом все таки стучит, не получая в ответ ничего. Тишину. Сердце падает вниз. А чего он хотел в позднюю ночь получить то? Дёргает ручку и дверь оказывается открытой, видимо Нам Гю просто забыл её запереть? Субон тихо входит внутрь, наблюдая лишь свет на кухне и, сняв перед этим обувь, проходит туда, мгновенно замечая лежащую на столе фигуру. Нам Гю так и не дождался Таноса, позорно заснув уткнувшись в изгиб локтя. Репер подходит ближе и нагинаясь целует парня в макушку, чуя аромат клубничного шампуня. На лице появляется улыбка, когда он осторожно подхватывает бывшего бармена на руки, удивляясь его весу, и несёт в спальню, накрывая одеялом с какими-то клетками. В спешке возвращается обратно, клацает свет, проезжаясь неприятно по кольцу на пальце, и открывает окно на проветривание, замечая кучу бычков и рядом стоящую пепельницу. Сердце пропускает удар. До комнаты он добегает за секунду, попутно снимая футболку и шорты, кидая те на импровизированную тумбу из стула и падает рядом, обнимая свернувшегося в клубок Нам Гю. Рука Субона проскальзывает под шеей парня, а другая тянется к чужой, хватая пальцы и сжимая их. Он горячий, а вот у Нам Гю тело постоянно холодное, возможно поэтому он всегда и носит кофты с длинными рукавами, всегда во время стресса теребя их. Ледяные у него особенно руки и ноги, лишь утром те бывают достаточно теплыми. И это реперу нравится. Он утыкается носом в спину, пару раз целует и закрывает глаза. Когда-нибудь Танос признает самому себе то, что делает это все не только ради ощущения любви, которой ему так не хватало. На утро Нам Гю раскрывает глаза первым, чуя довольно знакомый парфюм и обнимающую его руку. Напрягается чтобы вспомнить что вчера произошло, но воспоминания пропадают на третьей сигарете. Он осторожно переворачивается на другой бок, рассматривая умиротворенное лицо спящего, проводит нежно по контуру и останавливает свой взгляд на прижатых друг к другу губах. Ему хочется осторожно те поцеловать, совсем невесомо, но мозг тут же одумывается, говоря, что это все мимолетный порыв ощущения важности и любви к кому-то. Нам Гю за всю свою жизнь любил... Да никого он не любил, даже себя. Все что он испытывал к кому либо — жалость, не более. Но в этот раз все наоборот, ему хочется обнять Субона и не отпускать, приклеится как клещ и жадно пить кровь, не отрывать его от себя и всегда находится в поле зрения. Парень стонет от лишних мыслей тихо, все ещё разглядывая репера. Тот через секунду что-то мямлит и прижимает к себе тело Нам Гю. Видимо сегодня будет очень долгий сон. И вновь бывший бармен открывает глаза. За окном идёт дождь, а рядом никого. Остывшая постель даже не даёт намёков на того, кто спал с Нам Гю с утра. Он осторожно приподнимается на локтях и видит лишь свой телефон на импровизированной тумбе. Заходит в мессенджер и не видит ничего. Нет сообщения куда ушёл Танос или когда тот был в сети. Лишь надпись «был давно» и чат без аватарки. Парню в миг становится плохо, хочется взвыть и забыть все это как страшный сон, попытаться понять: для чего все эти похождения. Для чего поцелуи и тёплые объятия, что ударили так сильно по больному месту. Зачем он вновь повёлся на поводу у сердца, что привело к таким ужасным последствиям? Нам Гю встаёт с кровати и осматривет дом: все те же серые стены, дождь и противно расползающаяся в душе сырость, она поселилась гниющей розой, расплосталась по телу и впилась своими толстыми иглами в кожу, сдавливая и режа её до крови. Он хватается за волосы и тянет их в попытке успокоить накатывающуюся тошноту в перемешку с панической атакой. Ему хочется пропасть, раствориться, чтобы все забыли о нем, чтобы о самом себе забыть. Нам Гю ощущает себя зайцем, которого вогнал серый волк в ловушку и ему никак не выбраться. Остаётся лишь одно — закурить, понять, что это уже нихера себе какая зависимость, шлепнуть по щеке и вновь затянуться, забывая о только что сказанном. Бывший бармен тащиться на кухню, включает чайник и садится на стул, что придвигает ближе к кухонному гарнитуру, укладывает голову на липкую столешницу, морщится, заглядывая на красный огонек и слушая, как потихоньку закипает в нем вода, выдыхает. Он всего-то хотел стать любимым хоть кому-то, понять, что Нам Гю ещё можно испытывать такие романтические чувства, что огонек надежды еще не погас внутри мечущегося наружу детя. Парень закрывает глаза и вслушивается в тихий ветер, что проводит тюлевыми занавесками по белесой спине, вызывая мурашки. Он наливает себе кофе в убитую годами кружку, пожелтевшую как и зубы Нам Гю, и делает глоток. Приятная горькая сладость разливается по телу и даёт на секунду ощущение свободы. Но это не та, которая ему нужна. Нам Гю нужно отпустить себя и эмоции, рассмотреть все за и против, почувствовать то, чего никогда не удавалось распробовать. Он решает прогуляться, натягивает первую попавшуюся одежу, кое как чистит зубы и выходит на прохладную после ливня улицу, вдыхая воздух в лёгкие и чует в носу запах выкуреной пачки, хмыкая. Глаза сами собой закрываются и он медленным шагом топает к бару, прихватив парочку бумажек. Надеется чтобы хватило. Дверь ночного заведения громко хлопает, ударяясь о железный короб, Нам Гю морщит нос — его сейчас вывернет прям тут. Рецепторы негодуют от резкого запаха спиртного, но парень лишь отмахивается от назойливого демоненка и ангелочка у плеча. Сегодня он решит все. Видит за стойкой знакомого парнишку, а на лице появляется слабая улыбка. Тот машет рукой зазывая Нам Гю и что-то спрашивает, на что парень отвечает максимально сухо и даже не понимает, что сказал. Он тычет на рядом лежащий коврик с меню, даже не читая названия и ждёт, пока ему сделают заказ. Спустя мгновение, ну или так только Нам Гю показалось, он видит перед собой кровавую мери, кривится, ведь не любит гребаный томатный сок и все равно отпивает, почти сразу заказывая чистый ликер. Каждый стакан входит в горло с лёгкостью, обжигая и оставляя противный после себя след ввиде ебаных чувств, которые топчет сам Нам Гю. Хочется подавиться и захлебнуться этой бякой. Его передергивает и по телу в раз бежит табун мурашек, что закрадываются за шиворот и разрастаются чёрной слизью. Он делает очередной глоток и падает лицом в стол, неприятно ударяясь лбом. И с характерным звуком шипит. — да когда же станет лучше, — единсвенное что задаёт парень себе и ловит шеей взгляд бармена, что осторожно придвигается к уху и шепчет: — скоро, Гю-Гю. Хороший все-таки он парнишка. И умен и девушку имеет, родители хорошие. Нам Гю хочется взвыть. Неужели он заслужил все это? Чем он так провинился над высшими силами? Богом? Он ведь просто старался тянуть самого себя, прокормить и выходить, окончил университет с хорошими оценками и увидел смерть единственного родного человека. По щеке внезапно скатывается слеза и парень шмыгает носом, мелко тряся головой, в отрицании своих собственных мыслей. Так распорядилась судьба. — я ее в рот ебал, — тянет он, проходясь лицом по столу, полностью укладываясь на него. На душе кошки скребут, раздирая нутро своими когтями, оставляя кровавые порезы хуже чем от лезвия. Нам Гю выдыхает. — заебало, — и чувствует на голове теплую руку. Зависть в миг съедает его полностью. Он устал. Выходит из здания спустя час или два, когда на улице уже какой раз за день идёт чёртов дождь. Нам Гю хмурится заглядывая наверх, где небо покрыли чёрные тучи. Он сейчас сам чёрный станет. Холодные капли падают на красное и разжареное алкоголем лицо. Они омывают темные чистые волосы, превращая их в бесформенные мокрые сосульки. «Скоро все закончится». Нам Гю шкребет своими конверсами по лужам, зачерпывая в них воду, кривясь ощущению слякоть внутри обуви. «Скоро закончится». Парень вваливается в дом, падает в коридоре и с полуприкрытыми глазами достаёт телефон, заходит в мессенджер и видит пустоту. Проходит день, два, неделя. Субон молчит и разговор заводить уж точно не планирует. «Закончится». Нам Гю лишь остаётся докурить последнюю из пачки сигарету и шагнуть вниз, пред этим оставив ключи и телефон на том самом красивом мосту, что каждый вечер расцветает благодаря разноцветным огонькам, утопая в бескрайней толще воды, что тут же стала просачиваться в лёгкие.