Жизнь в палатке экстримом не считается

      1 сентября Грейнджеры прилетели в Лондон обычным самолётом. Сам по себе перелёт был удачным и занял меньше двух часов, но Гермиона, изнывающая от зуда и слабой ноющей боли, не могла дождаться приземления. Кожа чесалась так, будто под ней бегает стая насекомых, ни секунды не замирающих в своём движении. Общая слабость тела ещё не прошла, а сломанная кость реагировала, казалось, на всё: кровоток, движение, звук, перепады давления, вибрация, да даже мысли, казалось, заставляли ногу ныть ещё сильнее. Каждая минута, проведённая в специальных чулках, с жёстким бандажом на правой ноге, казалась адом. Хотелось домой, - поскорее снять с себя эти пыточные устройства и покрыть ноги толстым слоем мази, которая, хоть на полчаса, но снижала чувствительность кожи. Она и помыслить боялась, как бы мучилась в трясучем вагоне поезда. А ведь ей предстояло лечиться как минимум до марта!       Повезло ещё, что у фламандских короткокрылых драконов пламя очень слабое и кожу в принципе возможно восстановить. Тётушки обещали, что визуально отличий почти не будет видно, потому что она белокожая. Но теперь Гермионе до конца жизни нельзя появляться на улице с открытыми ногами – от ультрафиолета всё будет быстро воспаляться и болеть.       Домой семья добралась к полудню, но внутрь не входили – ждали Оливера. Он обещал прибыть примерно в то же время, чтобы проверить дом (кто знает, что произошло за два месяца, нельзя сбрасывать со счетов тех же Уизли), а позже – аппарировать Гермиону на платформу. К счастью – в доме не оказалось посторонних вмешательств, по крайней мере Вуд их не нашёл.       Вечером, в половине седьмого, Оливер снова посетил Грейнджеров. Минут пятнадцать ушло на прощания и очередные инструкции для девушки, ещё десять – на уговоры Вуда принять корзину со снедью. Так что аппарировали молодые люди точнёхонько к прибытию поезда. Укрывшись в полутьме слабо освещённой платформы, ребята ждали, пока схлынет основная масса учеников.       Друзья договорились заранее, что постараются выйти в числе последних, чтобы Гермиона не искала их в толпе и могла незаметно присоединиться. Оливер отказывался уходить, пока не «сдаст её лично в руки» друзьям. Глаза его маниакально при этом блестели, а руки нервно мяли небольшую тетрадь. Наверняка этот фанатик подготовил для гриффиндорской команды по квиддичу десяток планов и стратегий.       Когда основная масса учеников покинула платформу, Гермиона увидела сначала «слизеринский квартет», а следом за ними и гриффиндорцев. Все громко смеялись, и вскоре стало понятно из-за чего: Гарри очень изменился за лето. Разумеется, лечение пошло ему на пользу, но дело было не в нём. Поттер стал выше и чуть шире в плечах, но при этом всё ещё казался невысоким и тонким; черные волосы отрасли почти до плеч и лежали мягкой волной. Он шёл позади остальных: прямой, тонкий, в удлинённом чёрном костюме с белым воротничком-стойкой. Гермиона боялась, что ему понадобится лечить нервы? Забудьте! Нервы понадобится лечить Снейпу.       Едва осознав это, девушка расхохоталась. Громко и истерично – сказывалось и напряжение последних дней, и зудящие ноги, и страх, что у друзей не получится скрыть её отсутствия в поезде. Но в первую очередь – от мысленного представления реакции Снейпа. О, ей даже было почти жаль «летучего мыша», но именно что «почти». Вся честна̒я компания подхватила её смех, хотя ясно ощущалось, что они уже устали смеяться. Потер же молчал и держал каменное лицо. Гордо прошествовав между остальными он, подражая интонациям профессора Снейпа, цедя сквозь зубы, проговорил «О, неужели мисс Грейнджер почтила нас своим присутствием! Счастливы лицезреть», и насмешливо чуть поклонился.       Всеобщий смех превратился во всхлипы, а Панси и вовсе начала икать. Оказалось, что Гарри развлекался так всю дорогу: быстро «летел» по коридору, резко останавливался возле открытых купе и, пародируя «Ужас Подземелий», давал едкие комментарии и делал вид, что снимает баллы. К середине поездки поезд ходил ходуном от смеха и толпы, перемещающейся за Гарри, а к концу – стихийно возник тотализатор: люди делали ставки, кто из профессоров каким образом отреагирует на «шоу имени мальчика, который выжил», и как скоро (и как именно) Снейп умертвит Поттера. Когда ребята наконец-то успокоились и смогли спокойно дышать, Вуд вручил-таки свою многострадальную тетрадку, махнул рукой и аппарировал. Остальные же двинулись к каретам. Гермиона кратко рассказала историю с драконами и, неожиданно, получила нагоняй от Малфоя на «гриффиндор головного мозга, который, видимо, у вас семейный». Все так впечатлились, что остановились, не дойдя до карет. Так бы они и стояли, если бы Поттер, явно словивший кураж, не полез обниматься к фестралам. Дивное зрелище: некто в чёрном, похожий на Снейпа в неверном свете единственного фонаря, закреплённого на карете, подвисает в воздухе в странной позе и приговаривает тихим низким голосом «пустоте» всякие нежности. Сюр!       Отмершие друзья тихо захихикали и быстро двинулись к оставшейся паре карет. Слизеринцы пошли к дальней, а гриффиндорцы выбрали ту, возле которой Гарри миловался с фестралом. (прим. Почему наш противоударный зеленоглазка видит фестралов, если никто не убивал у него на глазах несостоявшегося Эдварда Каллена – история кокетливо умолчит. Сами думайте, чем он там у Дурслей занимался).       Поттер галантно помог сначала Лаванде, а потом и Парвати залезть в карету, а Гермиону остановил, уже «своим» голосом сказав: «Герм, умоляю, постарайся не заржать, когда я в развевающейся мантии буду входить в большой зал!», чем снова вызвал приступ неконтролируемого хохота у девушки. В карету её затаскивали втроём, потому что ноги её уже не держали.       Пока ехали, все успокаивались и старались настроиться на «предстоящее представление» Гарри. Было ясно, что они опаздывают, и распределение уже началось. Но хитромудрый парень уже успел, во-первых придумать план, во-вторых договориться со слизеринцами об их участии в постановке.       По задумке гриффиндорца, он входил в Большой зал первым, сразу после того, как мистер Филч поднимался на помост за распределяющей шляпой. Это был как раз тот момент, когда последние аплодисменты первачкам уже стихли и все тихо ждали речи директора. Лаванда, Гермиона и Парвати замыкали шествие, а потому им выпала задача устроить шум для привлечения внимания (решили уронить связку ключей). Перед девушками, строго по центру прохода, шли Драко и Панси, делая вид, что они вообще-то тут не при делах. Впереди выступали монументальные Винсент и Грегори. Парням досталась роль своеобразных телохранителей. Из-за репутации недалёких вышибал, даже если Снейп попытается их в чём-то обвинить – те просто прикинутся ветошью. Будучи высокими и широкими в плечах, ребята здо̒рово контрастировали с невысоким Гарри и прикрывали собой остальных. Кроме того, о шутке были предупреждены «самые надёжные», а потому о ней знала вся школа. Разумеется, Симус, Дин и Невилл не захотели оставаться в стороне, а потому взялись нейтрализовать Фрэда и Джорджа Уизли с их закадычным дружком Ли Джорданом, на тот случай, если они попытаются не вовремя перетянуть внимание на себя.       Стоит ли говорить, что всё было разыграно, как по нотам? Представьте: громкий звон из пустого коридора привлекает внимание как раз в недолгие секунды тишины, пока директор встаёт с трона; под сотнями взглядов, Гарри, в летящей мантии, довольно быстро шагает по центральному проходу. Затем, как верные рыцари, широкими шагами двигаются Грег и Винс. По пути парни расходятся в стороны так, чтобы за ними стали видны Панси и Драко, идущий на шаг позади девушки. Эти двое олицетворяли собой свой факультет: царственные, утонченные, с по-аристократически бледными лицами, оба казались высеченными из дорогого камня, хранившего зимний хлад даже солнечным летом. Их движения были плавными, синхронными и завораживающими. Ни единого лишнего жеста, складки, шороха, блика. Только целеустремлённое движение вперёд, стук каблуков такт-в-такт, и арктический лёд во взглядах.       Следом втроём идут гриффиндорки: Гермиона в центре, изображая измождённость и вселенскую кротость, а подруги по краям. Лаванда и Парвати не поскупились на оживление своих образов: каждая казалась едва ли не ожившей феей со старых полотен, преданной фрейлиной, помогающей королеве шествовать к трону в неподъёмном коронационном платье. В их длинных волосах сияли сетки: с крошечными жемчужинками у Лаванды, и яркими цветами из эмали у Парвати; широкие мантии были закреплены лаковыми поясами и распахнуты ровно настолько, чтобы создать из свободных мантий Х-образный силуэт и продемонстрировать белоснежные блузы и тонкие талии в пышных юбках по последней моде. Стук каблучков их лаковых туфелек не сбился ни разу.       Гермиона не уступала им: пышные кудри сегодня она уложила в высокую прическу, увенчанную, в честь праздника, тонкой гранёной диадемой воздушного плетения. Она казалась слишком маленькой для такой копны волос, а каждая грань на металле отражала свет, и казалось, будто в волосах настоящий венец, усыпанный драгоценными камнями; пошитая во Франции форма отличалась приталенным кроем от остальных, и была туго затянута по талии; жемчужно-белая блуза с кружевным воротничком-стойкой подчеркивала своим оттенком цвет кожи девушки, а форменная клетчатая юбка, так же, как и у подруг, приподнятая пышным подъюбником, придавала её фигуре дополнительную неустойчивость. Казалось, что девушка слишком хрупкая, для такой пышной юбки, и сейчас вовсе сломается.       По сценарию, товарищи занимали для «актёрской труппы» определённые места за столами. Гарри шёл быстрее всех, огибал стол и, демонстрируя преподавателям во всех ракурсах свой новый образ, усаживался в центре гриффиндорского стола. Грегори и Винсент шли за ним, отставая на 3 шага, так же огибали стол и уже двигались дальше за свой, к местам, совпадающим по расположению с местом Поттера.       Драко и Панси чинно и чуть медленнее огибали стол гриффиндора, и, пройдя в соседний проход, усаживались так же на одной линии с Гарри. Лаванда, Гермиона и Парвати шли медленнее всех, двигались только по центральному проходу, и садились в центре стола, напротив друга. они синхронно подошли к своим местам, и сели одновременно.       В итоге получалось, будто подростки входили в зал, как и сам Северус Снейп заходит после занятий, ведя за собой "факультет-свиту"; но затем сходство терялось, и молодые люди расходились врозь, привлекая внимание каждые – к себе.       Парадоксально, но Уизли в эти минуты сидели тихо, лишь выпучив глаза. Позже Гермиона узнала, что, всё тот же коварный Гарри, усыпил любителей халявы банальным соком со снотворным. Увы, двухметровым лбам дозировка оказалась недостаточной, и они проснулись к прибытию поезда в Хогсмид, но этого всё же хватило, чтобы замедлить им реакцию. Иначе, наверняка, Симусу, Дину и Невиллу пришлось бы вмешаться. А вот Джинни и Рон, судя по всему, не проснулись, и уже едут обратно в Лондон…       (Прим. столы расположены, как в фильме: от входа Слизерин слева вдоль стены, рядом Гриффиндор (тут центральный проход), рядом Рейвенкло и у правой стены стол Хаффлпаффа. Получается, что все сели по центру столов: Лаванда, Гермиона и Парвати со стороны центрального прохода, а напротив них Гарри. В том же проходе за своим столом сели Драко и Панси, а напротив них, у стены, Грегори и Винсент).       Ученики замерли в ожидании: Снейп был серым от злости. Он сжимал кулаки, вены на шее вздулись, да и вся его поза говорила о крайней степени гнева. Макгонагалл – ошеломлена настолько, что осталась стоять на помосте, схватившись за грудь. Профессора Флитвик, Синистра и Спраут тихо хихикали в кулачок, Дамблдор сидел с вымученной улыбочкой и пытался изобразить всепрощение. Бербидж, Трюк и Трелони замерли с одинаковыми выражениями ужаса на лицах. Мадам Помфри прикрывала лицо рукой, а Хагрид, возвышавшийся на краю стола, раскрыл рот и выпучил глаза, демонстрируя крайнюю степень изумления. И можно было бы сказать, что один лишь завхоз остался невозмутим… Но тут в тишине, которую можно было в это мгновение резать ножом, раздалось чьё-то покашливание:       - Кхм-кхм, мистер Дамблдор! И часто ученики проявляют подобное неуважение и опаздывают на приветственный пир?