Жизнь в палатке экстримом не считается

      После оказания первой помощи, Гермиону доставили в Госпиталь Сальпетриер. Угадайте, в чьи заботливые руки она угодила? Кто вспомнил про сестёр дедушки Кристофера, тот молодец.       Пока Леа вливала в девушку зелья, Синтия «громко и осуждающе смотрела на мужчин, которые не сберегли кровинушку». Взгляд у неё был отработан годами, так что, и без того впечатлившиеся нездоровой реакцией Гермионы на травму, мужчины резко посерели лицами. Следует отметить, что обе сестры вообще-то работают как «участковые целители», но это не помешало им развить бурную деятельность в стационаре. А когда к ним присоединилась Манон - заведующая педиатрическим отделением, - Кристофера и Маркуса вовсе пробила нервная дрожь. Одна лишь Миона оставалась безмятежной. Ей грезился полёт, адреналин будто бы и не планировал покидать её кровь, а магия внутри неё гудела и не собиралась успокаиваться.       Кость вправили, открытую рану зашили, ожоги ещё раз обработали мазью – Гермиона отрешенно наблюдала за процессом. Уже после, под монотонный монолог Манон, девушка провалилась в сон. Ей снились крылья Пчёлки, полупрозрачные, пульсирующие кровью, будто река водой. Сон был спокойным и приятным. Адреналин схлынул незаметно, магия внутри медленно приходила в норму, «крылья» снова сложились и оказались внутри грудной клетки – птица вернулась домой.       Проснулась Миона уже дома на следующий день. Кожа на ногах чесалась, тело ныло, сильно хотелось пить. В поисках живительной влаги, нетвердой походкой, прихрамывая, она направилась на кухню. И только увидев испуганные лица родителей, девушка вспомнила, что вообще-то сломала ногу. Ойкнув, она быстро опустилась на табурет. Воспоминания накрывали волнами, принося замешательство. Страха или боли так и не пришло, был только жуткий зуд и сильная слабость, так что, решив заняться самоанализом позже, она присосалась к графину с водой, жадно глотая её и жмурясь от удовольствия.       Осушив полный графин, девушка ощутила себя аквариумом. Очень голодным аквариумом! Родители, предупреждённые целителями, споро выставили заготовленную еду. Гермиона ела с таким аппетитом, будто всю жизнь питалась одной лишь овсянкой на воде, а теперь познавала прелести разносолов. Краем сознания она понимала, что всё-таки полёт с драконом оказался для неё не просто эмоциональной встряской, а реальным магическим обменом с кем-то или с чем-то. Это было похоже на хорошую тренировку, после которой ты рухнул спать, а проснувшись способен съесть слона.       Пока Гермиона поглощала калории, Джин успела созвониться с родной сестрой и с бабулей Инес. Джон в это время сидел рядом с дочерью и подкладывал на тарелку самые вкусные кусочки. Он всегда так делал, когда дочь болела или восстанавливалась после выбросов: в их семье, чтобы присмотреть за болеющим ребёнком, всегда отпрашивался с работы отец.       Примерно через час в маленькую квартирку на улице Мольера (прим. Rue Molière, фр.) набилось людей больше, чем шпрот в банке: прибыли «всеобщая» бабушка Инес, её сестра Манон, заведующая Госпиталем, близнецы Леа и Синтия, их брат Кристофер с супругой Мелиндой, и МакАдамы полным составом. Последние тоже аппарировали, хотя не магам очень тяжело переносить аппарацию. Гермиона до сих пор не могла поверить, что всё это происходит с ней: все вокруг бросили работу, даже аппарировали вопреки самочувствию, чтобы навестить её!       Мио всегда была любимым ребёнком, но её привычным окружением были родители и бабушки и дедушки, живущие недалеко от них. Французские бабушки и дедушки были любимы, но всегда казались кем-то недостижимым, а тут все навещают её! Особенно теперь, когда было известно, какие важные посты занимают многие из них, чувство вины стало топить девушку с головой. Ей казалось, что непременно, именно в эту минуту, кто-то умрёт из-за того, что лекаря не будет на месте, или в Министерстве случится что-то очень важное и непоправимое. Умом Мио понимала, что они взрослые люди, на работе договорились с коллегами о замене, да и вообще мир не держится только на их плечах, но сердце было не на месте. Слёзы стали наворачиваться на глаза и она заговорила: «Пожалуйста, простите меня! Я заставила вас волноваться, это было недопустимо, мне следовало быть внимательнее. Пожалуйста, не тратьте на меня своё время!» — и разрыдалась. А дальше было много слёз, уговоров и объятий. Я желаю каждому из нас такую семью: дружную, неравнодушную, слушающую и слышащую.       Дом был полон до самого вечера. Эрмиону (старшие родственники здесь называли её только так) заинструктировали по самые ушки: ортез* носить неделю, мазь накладывать каждые 3 часа до конца сентября, зелье пить каждый час две недели и потом позвонишь и будем решать, сохранять график приёма или менять, те специальные чулочки носить, чтобы не травмировать кожу, и прочее, прочее, прочее…       О зельях, кстати, уже умудрились договориться со Снейпом! Герми поблагодарила, воздала безусловную хвалу его мастерству, но отметила, что в комплекте должно идти успокоительное, потому что горячо любимый профессор вполне может устроить ей «сладкую жизнь» на занятиях, хотя бы, «громко заботясь» о ней.       От неё не отмахнулись, а обещали принять меры. Что за меры – история умалчивает, но взгляды женщин были многообещающими. Как бы профессор не возлюбил от счастья одного зеленоглазого ближнего своего… Больше, чем обычно. Надо купить ещё шоколада, а то эти кошмарные «волшебные» сладости есть невозможно, а лечить нервы лохматому другу надо.       Кроме прочего, девушку огорошили, что теперь все юридические вопросы, в том числе разбирательства в школе, должны проводиться только в присутствии одного из Вудов. Официально опекунами они не являются, но, на всякий случай, их назначили доверенными лицами. Из-за сложностей с британским законодательством никто не будет, в случае чего, уведомлять ни родителей Гермионы, ни Кристофера, для остальной Европы являющегося её опекуном.       С точки зрения британского магического законодательства, «маглорождённым» считается каждый волшебник, формально не имеющий родственников-магов в трёх поколениях по прямой восходящей кровной линии, либо в двух поколениях по боковой кровной линии. При этом маги, не имеющие гражданства в Магической Британии на момент поступления рассматриваемого волшебника в школу чародейства в родословной не учитываются. (Прим. Прямая восходящая линия: я, мать, бабушка, прабабушка и тд.; боковые линии: я, брат, двоюродный брат и тд.; я, дядя, двоюродный дядя и тд., я, дедушка, двоюродный дедушка и т.д. «Я» здесь – первое поколение). Соответственно, родители такого волшебника считаются «маглами», а «маглы» прав не имеют.       То есть даже если вы точно знаете, что у вас в роду были волшебники пять поколений назад и проживаете в официально зарегистрированном магическом поселении, или даже если у вас есть родная бабушка-волшебница, но она не получила британского гражданства – вы всё равно являетесь маглорождённым волшебником. Логика? Не произносите этого слова вслух, а то вас закидают камнями.       При этом, если ребенок родился в семье волшебников, но не поступил в специализированную школу по каким-либо причинам, он считается сквибом ровно до тех пор, пока не сдаст СОВ на проходной балл минимум по трём предметам. Сквиб, кстати, тоже прав юридических не имеет, в том числе даже если фактически имеет волшебную палочку и колдует. Нет документа – нет прав!       А волшебную палочку может купить любой ребёнок в сопровождении взрослого, представленный как поступающий, даже если фактически волшебная палочка «не проявила волеизъявление и не продемонстрировала его мастеру». То есть пришёл «магл»-мальчик в сопровождении любой бабушки, сказал, что поступает в школу, бабушка покивала, и ему начинают предлагать артефакты. Сказал мальчик: «О, эта – тёплая!», и на здоровье, с вас 11 галеонов. Точно так же зашел в лавку любой человек и заказал палочку, скажет, из ивы и волоса единорога, потому что «мою украли» или «сломалась, когда я падал с лестницы», - извольте, с вас 15 галеонов за срочность. Продажи никто не контролирует.       По такому раскладу Гермиона получалась со всех сторон «маглорождённой»: ближайшие родственники-маги по прямой линии с материнской стороны – Кристофер Освальд, являющийся 4м поколением, да к тому же – гражданин Франции; а с отцовской стороны – аж Джонатан Форестер, в честь которого и назвали отца Гермионы, в данной статистике считающийся 8м поколением. Что до боковых линий родства – кузен Маркус МакАдам официально является гражданином Франции, и стал им за год до зачисления кузины в «Хогвартс», вслед за родителями.       Но существовала вероятность, что одному бородатому человеку может не понравится, что «маглорождённая» может вырваться из-под его власти, а потому он может и изменить её статус, подёргав за ниточки своих миньонов. А это грозит во-первых требованием возместить Попечительскому совету школы деньги на обучение, а следом могут и разбирательство организовать в духе «коварного уклонения от уплаты средств» или что похуже изобразят. Так что тут уже и дитятка, и родители были заинструктированы до потери пульса: кому, куда, как, зачем и т.д.       На имя Гермионы открыли вклад «на оплату обучения» в местном отделении Гринготтса. С одной стороны, золото хранилось во Франции и англичанам было не подступиться, а с другой – девушка могла в любой момент запросить перевод средств. Было ограничение – средства переводились только в случае предоставления официальных предписаний и платёжных требований для оплаты учебных счетов. То есть бородатый дядя не мог просто сказать: «Девочка моя, принеси-ка мне 5000 галеонов за 5 лет обучения», а должен был выдать специальное платёжное поручение, а кроме того – документ, подтверждающий смену статуса девушки с «маглорождённой» на иной, согласно которому она должна вносить полную либо частичную оплату обучения.       На случай возникновения подобной ситуации были опробованы три схемы срочной связи с Вудами: система сквозных зеркал, связанных на пятерых (отдельные зеркала у Оливера, его родителей Марты и Винсента, у Гермионы и у Шарлотты Вайт); блокноты, связанные протеевыми чарами, позволяющие видеть написанное в каждом из связанных; и кольца, действующие по типу тех же чар, связанные между ними же и самим Кристофером – они передавали сигнал о том, что любой из них в опасности и помогали определить координаты. Первый способ был приоритетным, два других – запасными.       Кроме того, обговорили, что в любом случае нужно поддерживать связь между Шарлоттой и Гермионой. Для этого девушкам раздали миниатюрные записные книжки, внешне стилизованные как планеры (Шарлотта свои экземпляры получила ранее). Они должны были сообщать друг другу про вызовы директора, запланированные маршруты в Хогсмиде либо иные легальные и нелегальные выходы из школы: прогулки в лес, в сторожку к Хагриду, на квиддичное поле или к озеру и т.п., чтобы в случае пропажи одной из них, другая знала, где следует искать в первую очередь. Гермионе настойчиво рекомендовали не ходить одной вообще нигде и никогда, и заверили, что Шарлотта получила ровно те же инструкции. На этих словах Кристофер очень тяжело вздохнул и очень устало, немного нежно попросил: «Пожалуйста, Эрми, если пойдёшь приключаться, сообщай Шарлотте. Она никому не расскажет, пока не сочтёт, что тебя пора спасать. Твои секреты останутся при тебе, пожалуйста, предупреждай кузину. И обязательно бери с собой друзей на приключения! Возможно, их съедят первыми».