Бетонная коробка

Он меня избегает. Я, почему-то, одновременно удивлен и нет. В понедельник Антон не приходит в столовку, как и во все следующие дни, на восьмом не мелькает, я только один раз вижу его в «аквариуме» во время какого-то выступления с презентацией, и, заметив меня, он прячет взгляд в бумагах и краснеет. Меня это даже забавляет. Я мог бы списать все, что произошло в кабинете, на влияние алкоголя, но не собираюсь. Я как-то раз пил с Виталичем и Степанычем, и желания встать перед ними на колени, знаете ли, у меня не появилось. Я на девяносто девять процентов уверен, что Антон тоже на меня запал, просто сейчас че-то из себя строит. Или смущается. Это мне и предстоит выяснить. В общем, я точно подловлю его где-нибудь, нам нужно обкашлять пару вопросов. Моя очередная попытка отыскать на восьмом не заканчивается успехом — ну вот нигде нет, ни в одном кабинете, в которые я заглядывал на правах техника, так что мне приходится прибегнуть к крайним мерам — спросить у офисников. Буэ. Я жестом останавливаю какую-то женщину, что торопится зайти в кабинет, и аккуратно спрашиваю: — А вы не знаете, где Антон Борисович? Она окидывает меня взглядом с нотками презрения и недоверия, я мысленно посылаю ее нахуй, но натягиваю улыбку и высовываю из-под майки бейджик работника, чтобы было видно должность. — Он сказал, что принтер сломался. Женщина поджимает губы и молча кивает в сторону толчка, после чего тут же исчезает за дверьми кабинета, а я спешно иду в конец коридора. Надеюсь, что лишних людей внутри не будет. Захожу в туалет как раз в тот момент, когда Антон подходит к раковине и включает кран. Он видит меня и суетливо склоняет голову, чтобы не смотреть в глаза, а я ухмыляюсь. Начать разговор не позволяет какой-то мужик, который стоит у бумажных полотенец и бесконечно — по ощущениям — натирает ладони. Пока что облокачиваюсь спиной о кафельную стену недалеко у выхода, скрещиваю руки на груди и наблюдаю за Антоном исподлобья. А он делает вид, что меня тут нет, только вот косые взгляды все равно кидает. Наконец, мужик свинчивает восвояси, и мы остаемся одни, только вода из-под крана прерывает тишину. — Ты от меня бегаешь? — с легкой насмешкой спрашиваю я, отталкиваясь спиной от стены. — Нет, — отвечает Антон, не поднимая глаз и продолжая намывать свои руки. — Бегаешь, — говорю, медленно приближаясь, — Испугался, что-ли? — Да ты, вроде, не страшный, — отвечает с ухмылкой, выключая воду, но пока не отходя от раковины. — Что тогда? — Ничего. И молчит, упираясь мокрыми руками в ободок раковины, а я уже подхожу почти вплотную, встав сзади. — Перегнул я. Не стоило… — Стоило, — перебиваю я, рассматривая его лицо через отражение в зеркале. Не могу уловить эмоцию — он вроде не смущен, не разозлен, не задумчив. Просто спокоен. Одной рукой он зачесывает волосы назад, но локоны снова красиво струятся по лбу, не слушаясь, — Надо обсудить, наверное. — Нечего обсуждать. Я слишком много выпил, меня занесло. — Чудеса на виражах, — отвечаю я, немного поумерив издевательский тон, чтобы не сказануть лишнего. Я немного склоняюсь, уже почти дышу ему в затылок, так что ему приходится таки поднять на меня взгляд. Мы смотрим друг другу в глаза через зеркало, — То есть если я позову тебя поговорить в серверную на первом этаже… Я говорю тихо, но четко, не моргая, а он немного напрягается, я это чувствую, потому что уже упираюсь плечом в его спину. — То ты не придешь? — Не приду, — отвечает Антон, последнюю гласную произнеся с придыханием, которое вызвано моей ладонью, скользнувшей на чужую талию. Я припадаю губами к его уху и шепчу: — Я буду там в шесть тридцать. А потом резко отстраняюсь и спешно топаю к выходу, не оборачиваясь. Итак, что мы вынесли из этого разговора. Первое: я Антону точно не безразличен, так что в кабинете был не просто пьяный отсос первому встречному. Понял я это по волнению в глазах, дрожи в руках и стуку сердца, который, блять, было слышно за три версты. Второе: ебать я донжуан. Еще никогда ни с кем так не флиртовал, это немного необычно, но приятно. Третье: я уверен, что он придет, и уж тогда-то удастся нормально поговорить. Сейчас была так, затравочка. Щепетильные беседы лучше не вести в офисном туалете, для этого нужно более уединенное место, где никто не отвлечет. Благо, к половине седьмого мои коллеги уже разбегутся, так что серверная будет в моем распоряжении. Я чувствую себя очень уверенно в ожидании назначенного времени. Будто своими пошлыми — слабо сказано — действиями в кабинете Антон развязал мне руки, и теперь уж я могу делать какие-то шаги навстречу к нему. Только если он снова не будет убегать и гаситься. Я решаю прийти в серверную пораньше, на всякий случай, так что двадцать минут стою, подпирая плечом стенку высокого железного щитка с проводами, и тупо пялюсь в потолок, продумывая, че бы такого сказать. Дверь скрипит, и я внимательно наблюдаю за тем, как Антон вплывает в помещение. Он смотрит на меня скептически, останавливаясь в шаге от дверей, потом смотрит на замочную скважину и запирает. Вообще-то при желании серверную можно открыть со стороны коридора, даже если ее заперли изнутри, но Антоша у меня умный — он оставляет ключ в замке, так что никто не сунется, даже если сильно захочет. Хотя, на этаже не осталось никого, кто захотел бы. Антон подходит ко мне и встает напротив, скопировав мою позу — опирается плечом и виском о щиток, и просто смотрит. — Ну, разговаривай, — говорит он, а я замечаю, как уголки его губ мимолетно взмывают вверх. Сейчас, когда мы наедине, я снова вижу в его глазах тот задор, который он собственноручно глушит, находясь в корпоративной обстановке. — Пошли погуляем? — мечтательно протягиваю я, улыбаясь, а он вдруг смеется. — Ради этого меня сюда позвал? — Ага. — Зачем нам гулять? — Хочется. А-то мы видимся только на работе, — я вздыхаю, привнося в голос нотки драматичного страдания. — Этого вполне достаточно, — нагло ухмыляясь говорит он, вдруг скользнув взглядом по всему моему телу. Я сжимаю кулаки, спрятанные в карманах спортивок, чтобы на руках выступили накачанные мышцы, благо олимпийку я снял перед встречей. И сразу чувствую себя долбоебом, который слишком очевидно красуется. — Не достаточно, — ною я, состроив брови домиком, — Мы даже номерами телефонов не обменялись. — Зачем тебе мой номер? — «Зачем», «зачем», заладил. Мне кажется, он меня в чем-то наебывает, потому что я немного плыву. Наедине Антон и правда ведет себя по-другому, и это смывает остатки моей напыщенной уверенности, что я приобрел после разговора в толчке. Чувствую себя сейчас примерно так же, как в тот момент, когда Антон одним взглядом не позволил мне запустить пальцы в его волосы. — Буду тебе по ночам звонить и томно дышать в трубку, — решаю отшутиться я, прежде чем начать настоящий серьезный разговор о произошедшем, и о том, что мы будем делать дальше. Только вот Антон, видимо, очень не хочет разговаривать. Он, блять, хочет со мной поиграться, потому что склоняется очень близко, почти прижимаясь своей щекой к моей, выдыхает и шепчет прямо на ухо: — Вот так? Мне крышу сносит, и я замираю, чувствуя дрожь по всему телу, а он отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза. И этот взгляд пиздец напоминает тот, каким он смотрел на меня, стягивая штаны в кабинете. Я его вообще не понимаю — то прячется, то наоборот липнет. Может, дело и правда в атмосфере офиса? Не знаю, меня не ебет, потому что я уже действую машинально: прижимаю его спиной к щитку, а сам нависаю сверху. — Ты мне и скромным понравился, — говорю я сквозь оскал, — а сейчас нравишься еще больше. И целую, наплевав на изначальную цель встречи. Антон сам завел меня одним только шепотом, взвинтил нахуй все чувства до максимума. Похоже, он этого и добивался, потому что отвечает охотно, притягивает за бедра, отчего трусь пахом о его собственный. Одной рукой упираюсь в щиток, а другой скольжу к воротнику рубашки. — Сними ты этот пиджак сраный, — недовольно шепчу в перерывах между поцелуями, и пока Антон суетливо стягивает его и кидает куда-то в сторону, спускаюсь к нему на шею. Теперь моя очередь. Стараюсь немного сдерживаться, потому что если не буду этого делать, то его бледная кожа тут же покроется засосами, а пока просто слегка краснеет от поцелуев и собирает едва заметные следы от клыков. Прохожусь языком по шейной мышце и параллельно пытаюсь расстегнуть ремень. Неподатливость официального костюма — еще одна причина ненавидеть дресскод фирмы. Наконец, бляшка звенит и я нащупываю ширинку, быстро с ней расправляюсь и запускаю руку в штаны, где уже пульсирует эрегированный член. Отрываюсь от шеи и смотрю на раскрасневшееся лицо Антона, заглядываю в его блестящие желанием глаза, любуюсь приоткрытыми губами. Он хитро улыбается, не торопясь меня остановить, так что я оттягиваю резинку трусов, не прерывая зрительный контакт, и беру член в руку, совершив несколько пробных движений. Сдавленный стон, который Антон пытается сдержать, прикусив губу, заставляет меня продолжать. Он очень очаровательно утопает в ласках, его ресницы дрожат, а кадык то и дело вздымается от шумного дыхания. Я склоняюсь, не прекращая дрочить, и провожу языком по его нижней губе, дразня. Вторую руку отнимаю от щитка, стягивая штаны с бельем до колен. — Хочу тебя, — шепчу я ему в шею и вдыхаю запах, а он усмехается, впиваясь пальцами в мои оголенные плечи. Я отстраняюсь и разворачиваю его лицом к щитку, возложив руки почти на ягодицах. — Ты чего удумал? — спрашивает Антон без испуга, но с возмущением, и кидает на меня взгляд через плечо. Вместо ответа я трусь о его ягодицы пахом, отчего он выгибает спину, и это еще более прелестное зрелище, чем Антон с членом во рту, — Даже не пытайся, я не подготовлен. — Тогда что делать? — Придумай что-нибудь другое, — с вызовом говорит он, пока я скольжу руками по позвоночнику, параллельно задирая подол его рубашки и обсматривая те участки тела, что до этого были недоступны моему взору. — Сейчас ноги тогда сожми посильнее, — отвечаю я, спуская и свои штаны. — Что? Зачем? Ого… — слетает с его губ, когда мой член проскальзывает между его ляжек. Я прижимаюсь грудью к его спине, целую в загривок и повторяю свою просьбу, одной рукой снова обвивая его член, перед этим огладив живот. Он мычит и слушается, напрягая мышцы ног, отчего мой член оказывает плотно зажат. Я уже готов кончить, но для приличия нужно потерпеть, так что поднимаю подол майки, зажимаю его в зубах, чтобы не мешал, и начинаю плавное движение, синхронизируя толчки бедер с дрочкой. Даже прохлада серверной не спасает от напавшей жары и от разогнавшейся от возбуждения крови. Член скользит по разгоряченной коже внутренней стороны Антоновых бедер, до ушей долетают его вздохи и тихие стоны, по ладони, в которой пульсирует чужой член, размазывается смазка. На самом деле это все очень странно со стороны, наверное. Очень странно заниматься подобным среди энергоблоков и рабочих щитков, но чувство запретности подобных взаимодействий лишь усиливает возбуждение. На секунду даже кажется, будто дверь все-таки не закрыта, так что я кидаю взгляд в сторону, убедившись в том, что ключ находится в положении, когда замок заперт. — Здесь камер… нет? — между вздохами спрашивает Антон, снова оборачиваясь и прижимаясь щекой к щитку. Очки его уже сместились на лоб, так что взгляд мутный. Хотя, в первую очередь, наверное, все-таки от возбуждения. — Камер нет, — бубню я неразборчиво, все еще сжимая зубами ткань майки. Антон не отворачивается, а скользит взглядом на мой оголившийся из-за поднятой одежды пресс, явно любуясь. Я не могу его винить, я тоже упиваюсь отрывшимся видом — на покрытую испариной спину. Все, не могу больше. Довольно резко наращиваю темп, разжав челюсти, что позволяет мне дышать свободней. Антон поджимает губы и скулит, зажмурив глаза, и подается бедрами туда-сюда, толкаясь членом мне в руку, а задницей в мой пах. И звуки шлепков кожи о кожу позволяют почувствовать приближающийся оргазм. Антон заводит одну руку за спину и хватается за тазовую кость, до приятной боли сжимая пальцы и помогая мне увеличивать скорость. Я снова наваливаюсь на него грудью и кусаю в плечо, когда чувствую ладонью горячую жидкость. Замедляю движение рукой, стараясь собрать все, чтобы не накапало на пол или не попало на щиток, а бедрами продолжаю толкаться, но недолго. Томный размазанный взгляд Антона и его сиплое дыхание помогают кончить. Только вот о собственной сперме, а точнее о ее конечном местоположении, я не подумал, так что, наверное, все размазывается по ногам Антона. — Если ты запачкал мне брюки… — с издевкой шепчет он, пытаясь перевести дыхание, а я упираюсь лбом между его лопаток и шепчу в ответ: — То я оплачу тебе химчистку… и целый месяц буду жрать одну гречку. Ахуенно, блять, поговорили.