На Когараши всё ещё идёт дождь?

Кафке не перед кем отчитываться о прошедшей миссии. Элио и без того знает всё; Элио прекрасно понимает, что она справилась – ведь если бы не справилась, он не стал бы даже возвращаться на Когараши, оставив её тело превращаться в одну из теней Фрагментума. В его сценарии нет места для ошибок, кто бы эту ошибку ни совершил. В его сценарии они все лишь строчки; строчку всегда можно стереть и перечеркнуть, найдя на её место новую. Сэм и Блэйд не слишком интересуются подробностями. Для Сэма достаточно, что она вернулась, что он может продолжать следовать плану и придерживаться собственной роли. Для Блэйда, впрочем, тоже достаточно её возвращения. Он ждёт, пока Кафка примет душ и переоденется; он единственный, кто видел её такой – растрёпанной, в длинной рубашке не по размеру, без макияжа и каблуков; домашней, уставшей, почти беззащитной. Они ни о чём не разговаривают, просто сидят на постели в отсеке Блэйда, и Кафка лениво смотрит, как за крошечным иллюминатором мимо проплывают созвездия; как остаётся где-то позади Когараши, остаётся маленькой синеватой точкой. Кафка воочию видит, как по безмятежной синеве этой планеты ползёт отрава Стелларона. Блэйд сидит к ней спиной, и Кафка обвивает его ногами, утыкаясь лицом между лопаток; даже под тканью его рубашки чувствуя рубцы шрамов. – Послушай, – шепчет она Блэйду на ухо; и даже самой себе не может ответить, она всё ещё делает это ради Блэйда, или ей просто не хочется отказывать самой себе? Кафка перебирает его волосы и его воспоминания – они похожи на ощупь, тёмные и жёсткие – и вспоминает, как держала в руках пламя. Думает о Безымянной с циркулярной пилой в чемодане; летит ли она так же сейчас среди звёзд, ничего не вспоминая о ней? Для Кафки это странно – она почти никогда ни о ком не вспоминала, пользуясь негласным правилом Шёпота Духа. О чём забывают другие, о том лучше не помнить и самой. Именно это правило позволяло ей удерживать рассудок Блэйда на шёлковых нитях, позволяло всегда, без осечек; но сегодня она думает слишком о многом, и впервые в жизни использовать Шёпот Духа чуть сложнее, чем всегда. Но Кафка, конечно, справляется, и Блэйд наутро ничего не вспоминает. Она немного этому завидует – внутри неё самой накопилось столько всего, что она бы и сама не отказалась, чтобы кто-нибудь столь же аккуратно применил Шёпот Духа на ней. Кафка знает, что она никому этого не доверит. Возможно, могла бы доверить Блэйду; возможно, позволила бы Безымянной с волосами цвета пламени, вот только этому таланту невозможно обучить. Ей приходится всё забывать самой – и она забывает, пока корабль Охотников за Стелларонами мчится сквозь Вселенную, повинуясь очередным строчкам в сценарии Элио; забывает уже на следующее утро, отодвинув воспоминания на самую дальнюю полку. Спустя два дня они кажутся несущественными, спустя неделю Кафка уже и вовсе не думает о Химеко. Спустя две недели ей приходит сообщение. «Помнишь меня?» Номер неизвестен. Ни подписи, ни даты, никакой информации. Кафка приподнимает бровь, мельком оглядывая Блэйда и Сэма, которые сидят с ней в общем отсеке. Блэйд воюет с машиной для синтеза, пытаясь приготовить что-то из блюд Лофу Сяньчжоу, Сэм ушёл в режим ожидания. Ничего такого. «Обычно это мой ход – присылать провокационные сообщения с таким текстом. Кто ты?» В ответ она получает файл, который тут же открывает. Её смартфон надёжно защищён от всех хакерских атак и систем слежения, а в случае чего, она без сомнений выкинет его и найдёт новый. Это часть необходимой рутины в буднях межгалактической преступницы; и она ожидает увидеть внутри всё, что угодно, кроме того, что обнаруживает. Это всего лишь её собственный профайл – вся известная о ней информация, которую бережно собрала КММ, ориентировки, отслеживание, предъявленные обвинения. Кафка хмыкает, пролистывая сухие строчки текста, оставляет мысленные комментарии. В самом этом файле нет ничего особенного – разве что интересно, откуда он мог взяться у кого-то, кто пишет ей с неизвестного номера. Или – откуда у КММ её номер. «Я знаю, кто я. Я спросила, кто ты». «Очень невежливо заставлять девушку, с которой ты переспала, самой искать о тебе информацию. Думаю, будет честно вернуть тебе такое же удовольствие». «Искать тебя?» «Теперь я помню, кто ты, Кафка, Охотница за Стелларонами. Интересно, найдёшь ли меня ты?» «Зачем мне это?» Губы Кафки растягиваются в улыбке, но веселья в этой улыбке нет. Она тщетно пытается отследить номер, пользуясь системами, которые ей установил Сэм, но сигналы находят лишь пустоту. «Возможно для того, чтобы ты осторожнее рассказывала о себе и своих маршрутах. Я могу разрушить твою жизнь, Кафка – даже не так, я могу разрушить то будущее, которое ты ищешь. Кажется, ты любишь игры – поиграй со мной». «Я играю только по своим правилам», печатает Кафка в ответ, но последнее слово в этот раз остаётся не за ней. Ошибка отправки сообщения. *** Химеко со вздохом откидывается на спинку дивана в общем вагоне Звёздного Экспресса. Амплуа опасности ей не к лицу; она не привыкла так общаться, она вообще не хочет влезать в эту сомнительную авантюру, но Кафка не оставила ей ни шанса. После ночи, проведённой в отеле на Когараши, Химеко была почти готова не искать женщину, о которой у ней остались весьма смутные воспоминания. Они выпили, они прекрасно знали, к чему всё идёт; не было таким уж сюрпризом, что незнакомка просто исчезла, оставив сладкий, немного душный лилейный аромат в номере. Что-то на самом краю сознания тревожило и беспокоило Химеко; и виной этому точно не была ночь в отеле с красивой незнакомкой. Что-то куда более важное. Будь на месте Химеко кто угодно другой – это смутное ощущение исчезло бы само по себе, затерявшись в привычной рутине; его можно было списать на похмелье, на усталость, на любопытство, на что угодно ещё. Или просто отпустить и забыть, как весьма приятный сон. Когда-то Химеко оказалась на Пути Эрудиции именно из-за своей любви задавать вопросы. Незнакомое тревожило её; непознанное представлялось ей самой желанной целью для достижения, и больше всего непознанное изумляло её в её собственной душе. Именно поэтому, проснувшись со странным ощущением, что она потеряла нечто важное, Химеко начала анализировать саму себя. На это ушли долгие несколько дней, прежде чем она с трудом смогла зацепиться за обрывочное воспоминание, пока слушала очередной выпуск трансляции КММ. Причастность Охотников за Стелларонами к кризису на Когараши, вызванному вспышкой Стелларона, выясняется. Межгалактическая преступница Кафка по данным КММ покинула Когараши. Химеко замерла, не донеся до губ чашку с кофе. Вельт покосился на неё с настороженным изумлением, но ничего не сказал, тактично решив дождаться, когда Химеко просветит его сама. Кафка. Охотники за Стелларонами. Когараши. Она почти услышала, как в её сознании с негромким звоном лопнула шёлковая нить. Дальше всё дело было за малым – задать себе правильные вопросы, чтобы избавиться от неприятной паутинки забвения, которой Кафка опутала воспоминания о себе. Сама Химеко никогда не была гениальным хакером, но Звёздный Экспресс помогал десяткам планет и фракций – благодарные нашлись даже на Панклорде. Получить профайл Кафки, запрятанный в архивах КММ – лёгкое дело. Найти её номер в истории смартфона, номер, который Химеко сама туда записала, и который оказался удалён – тоже не так уж и сложно. Настроить зашифрованную частоту, пользуясь сигналами Экспресса, ей помогла Пом-Пом. Иногда Химеко даже ей завидовала – пусть она сама ремонтировала Экспресс, пусть она знала о нём гораздо больше, чем кто-либо ещё, кроме, разве что, самого Акивили; она чувствовала его настроение и могла исправить любую поломку… Но Пом-Пом, принадлежащая Экспрессу так же, как и все его механизмы, знала больше. И вот теперь Химеко, небрежно устроившись на диване с чашечкой кофе, пишет провокационные сообщения Охотнице за Стелларонами, самой опасной женщине настоящего времени. Она злится – но не потому, что она оказалась с Кафкой в постели; не потому, что могла бы получить награду, которая её не интересует; не потому, что её моральные принципы требуют немедленно связаться с КММ. Корпорация никогда не была союзником Экспресса; Безымянные действуют между всеми фракциями, руководствуясь только принципами Освоения и здравым смыслом. Химеко ничего не знает о Кафке, кроме того, что ей удалось вспомнить. И это интригует. Это удивляет. Об этом хочется узнать побольше – прежде, чем принимать какое-то решение, прежде, чем открывать охоту на Кафку или оставить её в прошлом. Но больше всего Химеко, которая сталкивалась уже со многим на Пути Освоения, интересно, как именно Кафка заставила её всё забыть. Возможно, дело в её уязвлённой гордости учёного, возможно, дело в любопытстве того же настоящего учёного; и, конечно, дело совсем не в том, что Химеко вдруг – после того, как её воспоминания снова вернулись – начало не хватать тяжёлого, душного лилейного запаха. Дело совершенно точно не в этом.