Одна нераскрытая душа

      — Так что же, вы действительно уезжаете? Нене с удивлением отрывается от экрана своего телефона, на котором тотчас высвечивается ярко-красная фраза, режущая глаза: «Поражение». Выходит, она и правда проводит за играми большую часть своего времени, порой не отвлекаясь от них даже вовремя ходьбы. Возможно, это помогает ей отвлечься от шума вокруг. Мы стоим посреди Фениленда, вокруг носятся неугомонные дети, то и дело падающие прямо у нас перед ногами, на что Нене постоянно морщится и одергивает свою юбку, хотя по выражению, мимолётно мелькающему по её лицу, можно сказать, что её веселит такое беззаботное поведение. Я нервозно сжимаю выдвигающуюся ручку своего жёлтого чемодана на колесиках, вдоль и поперек обклеенного всякими различными наклейками, многие из которых я купил во время путешествий с родителями в разных странах. Моей любимой всегда была небольшая заплатка в виде крошечного утконоса, которая гордо красуется в самой середине. Папа давно говорил, что купит мне новую, но я никак не мог поступить столь бездушно и распрощаться с моим другом только из-за того, что он стал довольно потрепанным со временем. Справа от меня стоит Цукаса, он зачем-то выдвинул свою ногу вперед, вероятно, этого требовала одна из его крутых поз, которые на деле были скорее смешными. На его лице вновь горит сияющая улыбка, и мне даже немного страшно поворачиваться в его сторону, чтобы ненароком не обжечься. Безусловно, он так счастлив наконец покинуть эту рутину и отправиться в неизведанное, но такое манящее будущее, что не может устоять перед своим желанием озарить своим счастьем всякого прохожего. У него за спиной висит походный рюкзак, помимо огромного чемодана прямо у ног еще возложена пара объемных пакетов. Видать, сложил туда весь свой гардероб, чтобы каждый день выглядеть на максимум. Я со своим имуществом выглядел довольно жалко, — всё же решил не сваливать в такое маленькое пространство чемодана каждый предмет из своей комнаты и взял всё самое необходимое. Вряд ли я буду нуждаться в большем.       — Да, уезжаем! — Тсукаса чуть ли не кричит Нене на ухо, отчего она с недовольством отскакивает и хмурит брови, качнув головой, из-за чего её зеленоватые пряди развеваются по ветру сильнее. — Сегодня в семь вечера!       — И куда направляетесь? — девушка поворачивается в мою сторону, видимо решив, что от меня будет больше шансов получить внятную информацию, чем моего взбудораженного спутника.       — Пока что ничего серьезного. Некоторые пригородные районы, потом уже решим…       — Ну что ж, удачи вам. Цукаса, — Нене вновь встречается с Тенмой взглядом и протягивает ему руку, то ли для выражения своей признательности, то ли для прощания. — Позаботься о себе и о Руи. Если ты посмеешь его обидеть, то будь уверен, я скоро об этом разузнаю, как и обо всей нужной информации для того, чтобы ты не остался безнаказанным.       — Буду иметь в виду! — в ответ на это Цукаса лишь громко смеется и вдруг набрасывается на Кусанаги с объятиями, крепко, но все же осторожно сжимая ее талию и даже чуть приподнимая над землей. — Нене, я буду скучать по тебе!!! Ты будешь мне писать?!       — Буду, если только ты отцепишься от меня! — она беззлобно тыкает его в бок и бессильно виснет у него на шее, чуть приобнимая его в свою очередь. Я лишь весело усмехаюсь, глядя на образовавшуюся перед взглядом картину. Никогда бы раньше не смог поверить в то, что столь разные люди смогут сойтись… Цукаса говорил мне, что они с Нене иногда встречались после их знакомства. Честно не знаю, чем они могли заниматься, но он тогда прибежал ко мне, весь запыхавшийся и счастливый, чуть ли не намереваясь отбить у меня лучшую подругу. А я-то ожидал увидеть его с синяком на лице, который он вполне мог заработать из-за своей приставучести, которая так сильно нравится мне и так сильно раздражает Нене. Сама она отказалась вдаваться в подробности, лишь еле заметно краснея и отводя взгляд, слабо накручивая на палец свой длинный локон. Хотя, если так подумать, то Нене мог заинтересовать актерский опыт Цукасы, а если что-то привлекает ее внимание, то она предпочитает его не растрачивать, даже если придётся с неохотой вылезать из зоны комфорта и смотреть прямо в лицо давним страхам. Мне все еще жаль, что она пресекла свои стремления по направлению к звездному будущему, и я искренне верю, что настанет один прекрасный день, когда она сможет вдохновиться также, как это произошло во время шоу, увиденного нами в детстве… Тогда её глаза излучали настоящее ослепляющее свечение, и это явление поразило меня до глубины моей детской души, вмещавшей в себя лишь нездоровую тягу к приключениям и плохо сконструированных роботов, которых так часто помогал собирать мне отец. Этот блеск угас со временем, он испарился из моих зрачков даже быстрее, сменился болью и отчаянием, но мы с Нене всегда оставались рядом, чтобы не позволить этим коварным чувствам поглотить нас целиком и полностью. Я всё ещё так хорошо помню то ощущение её слез на моих ладонях. Иногда я терял часть своей эгоистичной натуры, по крайней мере, осмеливался о ней забыть, чтобы делиться своей поддержкой с другими. Она не раз рассказывала мне о той ситуации, произошедшей во время одного из ее выступлений. Винила себя за то, что всё испортила своей непредусмотрительностью и тревожностью, что больше она не имеет права даже для того, чтобы хотя бы стоять рядом со сценой и видеть людей, выступающих на ней. Я не имел ни малейшего понятия, что с этим делать, поэтому просто крепко держал её у своей груди, между тем изливая тяжёлые слёзы за нас обоих. Никому не нужные чудики, вечно пытающиеся добыть огонь из подвернувшихся под руку средств в глубине тёмной пещеры, потому что выключатель был всегда слишком высоко, и даже я со своим немаленьким ростом никогда не мог до него дотянуться, что уж там говорить про Нене. Но я всё-таки смог найти того, кто бережно посадил меня на свои плечи, чтобы я узнал о существовании звёзд впервые за всю свою жизнь. Но что насчет Нене? Цукаса не может взять с собой и её. Я тяжело вздыхаю и мысленно обещаю себе, что когда-нибудь мы с ней справимся со всем вместе, и я смогу помочь ей также, как и она помогла мне. Мои друзья наконец отстраняются от друг друга, и Нене смотрит на меня с какой-то неловкой улыбкой, словно ей стыдно требовать от меня объятий после стольких лет. Я с широко раздвинутыми руками подхожу к ней и обнимаю даже смелее, чем Цукаса, поскольку Нене от моих слабых от природы рук уж точно не развалится, что я так часто проверял на практике. Её лицо утыкается мне в грудь, и я невесомо целую её в макушку, стараясь показать свою любовь таким робким действием. На словах это всегда давалось мне куда тяжелее. Когда я вдыхаю аромат её всегда вкусно пахнущих волос, то в мою голову приходит одна незамысловатая мысль. Да, думаю, это вполне себе правильное решение. Уж она-то точно должна знать первее всех. Я осторожно наклоняюсь к её уху и тихо произношу одну фразу, позаботившись о том, чтобы стоящий рядом Цукаса ничего не услышал. Хотя он и так слишком увлечён просмотром маршрута предстоящей поездки, который он потрудился и нарисовал на большом чистом листе.       — Ты серьёзно?.. — Нене с удивлением хлопает глазами, а я лишь прислоняю палец к губам с замысловатой ухмылкой. Надеюсь, что выражение в моих глазах действительно соответствует совершенному действию. Подробности она обязательно узнает немного позже, а сейчас меня уже вовсю тянут за рукав рубашки, чтобы долго не задерживаться, ведь «Нам еще нужно успеть зайти к Эму и моим друзьям! Потом прогуляться по всему городу в последний раз! Зайти в магазин и купить продукты!» и ещё куча планов в подобном стиле, которые мне, откровенно говоря, чертовски лень исполнять, но разве я хоть раз отказывал этим сверкающим глазам?

***

      — Что-что? Цукаса-кун и Руи-кун…больше не вандерхой?! Эму, со смесью поражения и взволнованности, соскакивает со сцены и встревоженно подпрыгивает перед нами. Она старается вести себя непринужденно, по-детски, как и всегда, но я же вижу её грусть. После того, как она помогла мне в тот день, я и сам стал различать её эмоции куда отчётливее. Мимолётные вздохи и на секунду опущенная улыбка — всё это вполне заметно, если только всматриваться чуть внимательнее. Мне хочется просто расплакаться, когда я вижу её в подобном состоянии, хочется укрыть её своей тенью и больше никогда не покидать парк, лишь бы она не скрывала эту боль за столь массивной стеной. Почему судьба вечно так жестока к столь невинным созданиям?       — Да, Эму, — Цукаса виновато кивает, вероятно, осознавая её чувства даже больше, чем это делаю я. В конце концов, он всегда был больше способен на подобное. — Но мы обязательно вернёмся, чтобы проверить, как всё проходит! Так что не смей запустить парк и сцену, они в тебе сильно нуждаются!       — Я сделаю всё возможное, чтобы Чудо-сцена была яркой-яркой, как сияющая звездочка, и чтобы каждый посетитель мог восхититься шоу! — девушка чуть приободряется от собственного хода мыслей и пару раз встряхивает головой. — Я всегда буду вас ждать, ровно на этом месте! Сейчас уже я оказываюсь тем, кто планирует пристать с объятиями самым первым. Я ловко снимаю рюкзак, вспоминая привычку Эму сжимать так крепко, что ребра начинают скрипеть и ты можешь только поражаться тому, откуда у неё так много силы в столь хрупком теле. После этого я едва заметно киваю Цукасе, который тут же всё понимает и подмигивает в знак согласия, тоже опуская свои вещи на землю. Я даже поражён тому, как он всё ещё не растерял половину своих припасов за время нашей затянувшейся прогулки. Мы идеально рассчитываем время и обхватываем Эму ровно с двух сторон, заставляя её удивлённо пискнуть и рассмеяться.       — Ха-ха, это…! Щекотно! — она улыбается с настоящей искренностью, что не может не радовать меня, и я добродушно провожу пальцами по её боку, принуждая её извиваться больше, пока Цукаса проворачивает то же самое с дразнящей ухмылкой. Ему будет тяжело расстаться с такой хорошей подругой, хоть мы и не успели сблизиться достаточно сильно… Эму — второе солнце, хотя никто раньше меня не предупреждал, что такое реально и что я вообще смогу увидеть хоть одно из них так близко рядом с собой, чтобы всецело наслаждаться исходящим от оболочки теплом, всё же не переходящим в жар, оставляющий болезненные ожоги.       — Щекотно? А ты попробуй вырваться! — Цукаса смеётся вместе с ней, и скоро я к ним присоединяюсь, в тот момент когда чья-то рука начинает пробираться и по моей спине, намереваясь опуститься ниже. Это напоминает мне о том дне, когда мы втроём обнимались, сидя прямо на сцене. Эму тогда предпринимала попытки, чтобы воодушевить меня на разговор с Цукасой, связанной с одной тяжёлой для меня темой. Я до сих пор благодарен ей за те слова, но поговорить я так и не смог. Слишком многое нужно было взвесить, и я, вполне ожидаемо для себя же, не смог поднять даже половины ноши, с тяжёлым вздохом плюхнувшись на пол прямо с ней. И я считаю, что мне довольно сильно повезло, когда я не оказался придавлен ей до конца. Эму вряд ли ожидала, что я окажусь таким слабаком, но… Не то что бы всё потеряно навеки. Сегодняшний день особенный для нас с Цукасой, так что и я могу попробовать сделать что-то особенное впервые за всё время. Спустя пару минут, наполненных заливистым смехом и безуспешными попытками вырваться из столь крепких хваток, я, наконец, расцепляю руки, чтобы напоследок потрепать Эму по её умной маленькой голове. Она справится. Ей будет тяжело, но я верю в то, что она обязательно справится. Раз такой неудачник, как я, умудрялся с горем пополам справляться не один раз, то и она преуспеет. В конце концов, самая сильная сила всегда хранилась именно в её сердце, а не в мышцах. К тому же, у меня есть один небольшой секрет, суть которого она тоже вскоре узнает. Эму вдруг забавно хихикает и выводит из-за спины две сжатые ладошки, за её пальцами отчетливо видны две яркие обёртки. Жёлтая и фиолетовая. И как она только успела их достать, ещё и подобрав цвета, просто откуда?..       — Это вам на дорогу! Будьте осторожны, и я уверена, у вас всё-всё будет так прекрасно, волшебно и замечательно, что…! — её голос вдруг срывается, и она спешит вложить конфеты нам в руки, пока не начали дрожать её собственные, хоть и спокойствие даётся ей с большим трудом. — Пока-пока, ребята! Счастливого пути!       — Эму-кун… — я никогда не посмею уйти, оставив её в таком расположении духа, так что я раскрываю подаренную сладость и отрываю от неё ровно половину, чтобы протянуть её обратно девушке. — Вот, держи. Частичка меня. Это значит, что я обязательно вернусь. По крайней мере, пока ты в это веришь.       — Он прав! — Цукаса в согласии кивает, тоже отламывая кусочек схожего размера и жертвуя им во имя такой святой цели. — Возьми, Эму. И всегда помни о нас, потому что мы всегда будем помнить о тебе!       — Ребята, вы… — она со слезами в уголках глаз принимает угощения и тихо всхлипывает. — Я никогда-никогда вас не забуду! Удачи вам во всех ваших невероятных шоу, и это так славно, что их увидят все-все по целому миру! Мы с Цукасой на прощание одаряем её нежным взглядом и расцепляем наши ладони от её, чтобы переплести их между собой. Это лето и вправду выдалось довольно дождливым, так что мне очень нравится греться подобным образом о чужую руку, невесомо хихикать, когда ледяные капли от ливня пробираются в щели между пальцами и растворяются на разгорячённой коже, оставив после себя щекочущее ощущение, протекающее ровно по искривлённым линиям жизни на внутренних сторонах ладоней. Линии жизни… Интересно, куда они всё же смогут нас привести по происшествии времени? Я не имею ни малейшего понятия о том, что сможет произойти даже на завтрашний день, так что о годах страшно даже заикаться. Возможно, мне стоит научиться меньше переживать и глубже дышать, ведь теперь о моём организме заботились и бережно оттягивали от горла перегородку, ранее казавшуюся не сдвигаемой просто из-за своей непривлекательной формы. Теперь же, когда моя рука сжимает чужую, даже не мою собственную, ведь я так часто притворялся, будто бы у меня есть тот, за которого я могу схватиться с таким усердием и отчаянием; моя уверенность в том, что ещё немного, и я могу сдвинуть даже Эльбрус хоть на пару сантиметров, а ведь на это будет затрачено столько сил, только прибавляется. Цукаса рядом, он ярко щурится, приставив вторую ладонь козырьком к своему вспотевшему лбу, чтобы взглянуть на яркое солнце над головой, при этом сверкая ничуть не меньше. Почему он тогда удивляется тому, как я смотрю на него? Мне бы уже давно стоило приобрести солнечные очки, да вот только, опасаюсь, что мне они совсем не пойдут, и тогда я уже буду чудиком в глазах абсолютно каждого, включая и этого парня, чего бы мне совсем не хотелось.       — Ну что же, Руи? — он поворачивает голову в мою сторону и всё же выпускает руку, чтобы взять свои вещи. — Ты готов? Впереди ещё долгий путь! Пункт направления — семья Аояги!       — Готов, — я лишь коротко киваю, понятия не имея, кто такие Аояги, но раз Цукаса так желает к ним заглянуть, то я не против пойти за компанию. Поезд отбывает уже через пару часов. Интересно, каким же будет последний взгляд на всё оставленное позади?