Вино с ароматом сосны

Пещера отозвалась глухим эхом. Я зябко повёл плечами, прислушиваясь к удаляющейся, дробящейся под сводами, капельке звука. Кот, как раз на тех самых плечах и сидевший, недовольно зашипел. - Ага, мне тоже это всё не нравится. Я задумчиво почесал Астариона за ухом, тщетно вглядываясь в черноту провала. Добрых десять минут я драл глотку, вызывая дракона "на поговорить" (встречено лишь одобрительным ворчанием от кота), "на смертный бой" (за что был укушен в ухо) и "на чай с плюшками из плешивой старой саламанд..." (ух, свежая царапина на щеке всё ещё саднит). Уже ни на что не надеясь, в последний раз гаркнул: - ЭЙ! ЯЩЕРИЦА! ТЫ ТАМ СДОХ? "Ох, ох, ох..." - издевательски отозвалось эхо. "Хис, хис, хис", обматерил меня по-животному Астарион, которому совершенно не хотелось оказаться у "ящерки" меж зубов. Мда. Похоже, дома никого. Вот ведь зараза. А я как-то совсем не подумал, что сказочные зверюги - тоже живые и разумные существа и вполне могут отлучиться куда-нибудь по делам. Присел на корточки, задумчиво поддел ногтем кусочек лишайника. Покатал меж пальцев, выжимая водянистый зеленоватый сок. Однако, дилемма. И внутрь без приглашения идти мне совсем не хотелось, - особенно глядя на крупные борозды от когтей по ободу каменного хода - и ждать эту гору огнедышащую можно хоть до посинения. Кто их, почти бессмертных разберёт. Тот же Астарион частенько дни путает, два за один считает, теряясь во времени как ребёнок в трёх соснах. Ничто не мешает и нашему дракоше пропасть на два полных дня, а вернуться только когда его помощь станет уже не нужна навечно обращённому в кота вампиру. - Знаешь, мне всё больше нравится идея заделаться профессиональным драконоборцем. Задумчиво произнёс я, пытаясь выглядеть во мраке хода потенциально натянутую нить ловушек. Астарион солидарно фыркнул, тоже до глубины души возмущённый отсутствием чешуйчатой гадины на рабочем месте, спрыгнул с нагретого плеча и лениво прошёлся по мелкой каменной крошке у входа в пещеру, принюхиваясь к земле. - Эй-эй, давай без глупостей, звёздочка. Драконы имеют гадкую привычку охранять свои домики. И то, что двери я не вижу, мне сильно не нравится. Моё предостережение было весьма вяленьким. Ну не станет же эта ходячая неприятность и впрямь рисковать своей шкурой просто так? Особенно сейчас, когда оная представляет собой весьма хлипкую конструкцию из одной лишь пушистости и вредного характера. Кошак закатил глаза и мотнул головой - мол, не учи учёного, можно подумать, без тебя не разберусь. Я пожал плечами и присел на клочок травки подальше от входа. Кто знает - самая верная фраза, когда дело доходит до умных чудищ - может, ящерка лишь притворяется отсутствующей, а сама так и ждёт, когда нетерпеливые рыцари попрут в её пещеру напролом. От драконов чего угодно можно ожидать, особенно если не ясно даже, металлический он или цветной... Я рассеянно наблюдал, как Астарион обошёл вход в пещеру по большой дуге и потрусил дальше - вдоль сплошной гранитной скалы. Остановился в ничем не примечательном месте, подошёл к горе ближе, что-то царапнул в земле лапкой. Нахмурил усатую мордашку. Такой милый, когда искренне пытается думать. Царапанье повторилось, теперь интенсивней и злее. С моего места разглядеть, что же так заинтересовало упыря в случайном кусочке скалы, было трудно. Мелькнуло только что-то розовое, блестящее под солнцем, подозрительно похожее на шнурок от ботинка. От глубинного, низкого урчания, которое Астарион издал всерьёз принимаясь царапать нечто в скале, по моей спине холодком пробежалось нехорошее подозрение. А когда подул ветерок и из-за пригнувшейся травы показался серый клок меха, я и вовсе перепугался не на шутку. Ведь до меня наконец дошло, что азартно шебуршащий лапами вампир пытался поймать гладкий крысиный хвост. Он что, как настоящий кот, уже мышковать начинает? Зараза, а это уже совсем нехорошо. Я открыл было рот, чтобы поддеть раздосадованного Астариона, которому явно никак не удавалось выковырять грызуна из норы, но тот вдруг подпрыгнул на две головы от земли и с диким мявом помчался по склону вниз, вслед за крохотной сияющей молнией неожиданно-золотистого цвета. Я мгновенно оказался на ногах в боевой стойке: правая вперёд, глаза горят, рапира наголо. Тут же выругался себе под нос, запихивая клинок на место - ещё не хватало во время бега споткнуться и обратить себя вместе с котом и крысой в один большой шашлык! Запутался в ремнях, чуть не пропорол себе кусок рубахи вместе с кожей, обматерил богов, и небо, и крысиные усы. Эта заминка стоила мне огромной форы. К тому моменту, как я разобрался в панике с непослушными ножнами и бросился в погоню, кот превратился в крохотный белый шарик где-то у подножия горы. Зато и уменьшаться перестал. Упустил? Или поймал? Я поспешил за Астарионом, чувствуя, как меж лопаток становится холодно и липко от пробирающегося под кожей комка страха. Что, если он от пребывания в шкуре животного совсем одичал? Что, если свихнулся, а я - дерьмо а не любовник - даже не заметил, как это случилось? Что, если сейчас мой гордый, насмешливый, родной Астарион бездумно жрёт эту дрянь, забыв про самого себя? Так, быстрей, быстрей, почти бегом - но только почти, ломать ноги по кочкам вниз не стоит - белое пятнышко в травке выросло, обрастая подробностями, а тревога в моей груди постепенно сменилась недоумением. Ведь чем ближе я подходил к коту, тем яснее становилось, что зря я сомневался в ясности ума своего милого. Крысу упырь не ел. Он её - о первозданный ужас - допрашивал! Белая лапка недвусмысленно придавила серую тушку к земле, выпустив коготочки по обе стороны от крысиной шеи. Грызун извивался, пищал, то и дело пытаясь укусить кота за лапу, но был встречен лишь ядовитым шипением и злой усмешкой на славной мордочке. - Это... Это что, золото? Я пригляделся, подходя ближе. И правда, возле крысы валялась небольшая золотая монетка. Блестящая и слепящая глаза отражённым солнечным лучом. Астарион недовольно мазнул хвостом по воздуху, сжимая крысу крепче. Писк под лапой обратился в совершенно отчаянный, умоляющий речитатив. - Я, конечно, знал, что крысы могут таскать из человеческих домов что ни попадя, но чтобы лезть к дракону... Неужели запах их не отпугнул? Пробормотал я себе под нос, присаживаясь и подбирая монетку с земли. Если когда-то на ней и были оттеснены какие-нибудь опознавательные знаки, то они давно стёрлись, оставив за собой только небольшие едва видимые углубления. Крыса что-то продолжала пищать, то и дело встречаемая грозным шипением и злым подвыванием от кота. А я вновь пожалел, что не знаю заклятия для общения с животными. Как заковыристо мой упырёк иногда ругался - грех такое упускать. Ну а раз мне шоу не досталось, да и от грызуна кроме шума толку мало, пора было прервать сие безобразие, пока опасно накренившийся для очередного особо злобного мява вампир и правда не решил перекусить несвежей крысятиной. - Да брось ты эту дрянь, Астарион. Толку нам с неё? Даже если ремнями обвязать и потребовать притащить артефакт под страхом удушения - в лучшем случае просто перегрызёт и сбежит. Или ты есть эту пакость собрался? Произнёс я уже чуть громче, пытаясь привлечь внимание кошака. Крыса к тому моменту притихла, явно завершив выпрашивать у зверюги свою жизнь, а по его собственной мордочке блуждало выражение, призванное отобразить глубокий мыслительный процесс. Наконец, кот как-то по-человечески сплюнул себе под лапки, вызвав во мне невольный вздох облегчения - всё ещё в своём уме, всё ещё со мной, как славно - и убрал от комка чужой шерсти когти. Серый лучик мгновенно скрылся в кустах. - Ничего. Если до заката дракон не вернётся - пойдём внутрь. Нам не нужны какие-то облезлые мыши, чтобы справиться, правда? Я улыбнулся, потянулся пригладить всклокоченные кучеряшки на кошачьей голове, но Астарион вдруг увернулся и всё с той же полной мысли и сомнений мордой, потрусил вверх по склону. Завёлся. Может, и правда какие-то виды на эту крысу имел, а я под руку полез и с мысли его сбил. Ох, чувствую, извиняться потом три ночи придётся за все недопонимания и случайные обиды, которые пробегают меж нами пока действуют эти клятые чары. Если, конечно, ещё будет перед кем извиняться.

***

Мы вновь устроились неподалёку от входа в пресловутую пещеру. Кот растянулся у меня на коленях, милостиво позволив аккуратно касаться нежных точек за своими ушками. Полуденное солнце поднялось над лесом, нагрев прежде мертвенно-холодную кожу Астариона своим теплом. Он выглядел таким счастливым. Таким мирным и мягким, греясь под солнечными лучами. Даже позволил собственному новому телу издавать размеренное мурчание, словно и всю жизнь был котом и звука естественнее для него не было. - Тебе правда этого не хватает, да? Спросил я, вглядываясь в блаженно прищуренные алые глаза. Астарион приоткрыл их пошире, поднял ко мне самый саркастичный взгляд, на который только способна была кошачья мордашка. Ну да. Будто ответ и без того не был очевиден. Будто я сам не знал, сколько сил и денег он тратит на то, чтобы иметь возможность хотя бы на пару минут в день выглядывать в окно на залитую солнцем полянку. Или, укутавшись в сотню слоёв ткани, пройтись по улице при свете дня. Или как обтирает кожу самыми дикими составами и мазями, пытаясь хотя бы на мгновение задержаться под золотым лучиком. - У меня есть несколько знакомых волшебников. С пикси разберёмся и можем отправиться к ним, хоть кто-то что-то должен знать об исцелении от вампиризма, верно? Я постарался добавить в голос как можно больше уверенности, убедить и себя и него, что что-нибудь ещё можно сделать. Но вышло как-то по-детски наивно и глупо. Астарион вздохнул, наполняя этот звук непередаваемым коктейлем из жалости, усталости и раздражения. Поднялся, вспрыгнул на моё плечо, ткнулся мохнатой головой мне в щёку. И я как-то сразу понял - он смирился. Давно смирился, что прежней для него жизнь не будет. Хочет верить в лучшее, хочет думать, что ему ещё можно стать нормальным, но не верит и не думает. И согласился идти со мной в приключение, прекрасно зная, чего именно я хотел этим добиться. Согласился лишь потому, что не хотел рушить и мою надежду. - Прости. Глупо это, плакать по несбывшемуся. Я стёр с мохнатой головы свою невольно капнувшую слезинку и отвернулся. Он обернул хвост вокруг моей шеи, устраиваясь теперь тут, поближе к моему лицу. Сам в таком глубоком дерьме, что хуже, кажется, некуда, а ещё меня успокаивать пытается - надменно и с раздражением на усталой мордашке, а всё же. Лишь в такие моменты я чувствал, насколько велика пропасть между нами, насколько он старше, как проще принимает вызовы судьбы. А я так не мог. А я рыдал от ужаса, потому что завтра на закате могу потерять его навсегда. И потому что даже если мы прошли через всё это, если справились, если он ко мне вернулся - нет никакой гарантии, что он хоть когда-нибудь станет так полноценно жить, как того заслуживает. - Если эта сучка не расколдует тебя, я превращу её в отбивную. Может, хоть блюдо из этой твари выйдет целебное. Как же мне чертовски не хватало его голоса. Как не хватало насмешек, вечного ехидного "Чего опять раскис, мальчик?" и "Чем тратить силы на слёзы, лучше пойди и могилу себе копать начни, и то больше пользы выйдет." Как не хватало покровительственных театральных поучений. Как не хватало рук, холодных, но таких чертовски родных. - Я люблю тебя. "Знаю" читалось на дне алых глаз. Давно. Всегда. Даже когда я был далеко, даже когда уезжал от него на день или три, я всегда знал, что куда бы ни пошёл - он умудрится отправить мне туда весточку. Знал, что ответит на мои письма обругав за каждый промах, описанный в них, что всегда скажет, какой я самопожертвенный дурак и как ему надоело за меня переживать. Что когда вернусь домой, он встретит меня злым прищуром, ехидным оскалом и своей неизменной острой заботой, сочащейся из каждого грубого слова. А теперь он нем как настоящий мертвец. И только колющие моё плечо когти напоминают, что он ещё здесь. Злые, горячие слёзы текли по моим щекам никого не скрываясь. - Что-то я совсем раскис, а? Прости, знаю, ты не любишь когда я так ною. Но мне, кажется, страшно. Как ты вообще это делаешь? Сколько раз я задавал ему этот вопрос - столько раз и получал ответ. Каждый раз новый. "Никак, я просто притворяюсь." "Я видел такое, что с этими глупостями и в сравнение не идёт." "Просто выбрал не тратить сил на нервы." "Все мои слёзы ушли на нечто другое." И шутки, боги, тонны шуток про то, какое моё поколение изнеженное и не знающее жизни. Любимая его забава, натянуть на себя маску умудренного жизнью старца и развлекать меня, пока слёзы не сменятся смехом. Невероятный. Только он способен был всегда оскорбить меня так, что хотелось за это не уйти, а обнять его и носить на руках до конца жизни. От воспоминаний на сердце стало чуть легче. С тёплым, вновь разгоревшимся под ухом мурчанием, ушла и боль. Не стоит хоронить его, пока ничего не решено. Вот он, сидит тут как ни в чём не бывало. Циник, прохиндей и плут. Никуда не делся, просто стал чуть меньше и пушистей. Даже если ничего не выйдет, я найду другой способ с ним говорить вновь. Быть с ним если не любовником, так просто другом. Всё наладится. Всё придёт в норму. А пикси и дракона я скормлю червям.

***

Серая тень бежала по лесу. Серая тень ползла по кустам и травам, огромным, неизмеримым полотном скрывая под собой любой проблеск зелени, пожирая, уничтожая всё на своём пути. Птицы, летевшие над деревьями, то и дело оглядывались наверх, пытаясь понять, какая громадина могла бы отбрасывать эту чудовищную, аморфную, вечно меняющуюся тень. Но громадины не было. Были лишь сотни лапок, перебирающие друг по другу и камням. Были усатые мордочки, попискивающие в ажиотаже. Были хвосты. Были зубы. Были крысы. И закатное солнце пылало огненным шаром адского пламени, освещая их неисчислимую орду.