Harry Potter and the Congregation of the Asp

Где - то

      — Почему Люци нет рядом? – проворчал дородный мужчина. — Неужели он выше этого, старый притворщик?       — Заткнись, Макнейр, –прорычал Яксли. Лидер группы Пожирателей смерти и без постоянных ворчаний Макнейра был на взводе. Нападение на поместье Пинегрю было провальным, и эта вылазка была слишком важна, чтобы потерпеть неудачу. Тёмный Лорд не обрадуется, если он вернётся без пойманных Пожирателей смерти, особенно Беллатрисы. Если сегодня ничего не получится, она просто должна быть свободна!       Яксли нервно поигрывал своей палочкой и ждал прибытия остальных членов своей команды. Он не горел желанием брать на борт Кэрроу. Они были отличными воинами, но слишком безумными, чтобы им можно было доверять, почти такими же безумными, как Белла.       Яксли знал, что, хотя Тёмный Лорд и хотел, чтобы остальные тоже были свободны, у всего этого предприятия была только одна причина: Белла, левая рука Лорда, его кинжал, направленный в сердце света. Люциус Малфой был важен из-за своих денег, связей и острого ума. Белла же всегда была кулаком, самой могущественной ведьмой на стороне Тёмного Лорда, сильнее даже Яксли или Долохова.       В каком-то смысле Макнейр был прав: Люциус был выше такой работы. Он был бы на балу Лонгботтомов/Поттеров, обеспечив себе наилучшее алиби и избежав малейшего риска. В глазах Яксли вспыхнул гнев. Ему ненавистна была мысль о том, что другие были важнее для Тёмного Лорда, пользовались его благосклонностью. Сегодня вечером он сделает первый шаг, чтобы исправить эту ошибку. Спасение пройдёт без сучка и задоринки. После сегодняшнего вечера ему оставалось только ждать, когда Люциус совершит серьёзную ошибку. Он будет рядом в этот момент и насладится этим.       — Они здесь.

      Поместье Лонгботтом — 30го июля — ранний вечер

      Вспышка света возвестила о прибытии новой группы гостей. Гарри ухмыльнулся, вспомнив, как Колин недолго думая попросил его стать «официальным фотографом бала». Последние недели юный гриффиндорец провёл со старым другом Лавгудов, обучаясь тому, как лучше использовать свет и тень и как передать атмосферу сцены на фотографиях. Гарри знал, что у него нет настоящего представления о фотографии, но ему нравились работы Колина, и он чувствовал, что в этом году они стали лучше.       — О чём ты думаешь? – Дафна толкнула его локтем, когда с его губ сорвался тихий смешок.       — Я помню только фотографию Колина с суда, где Снейп смотрит на Петтигрю, как на особенно уродливое насекомое, – ответил Гарри с озорной улыбкой. — Я никогда не видел более Снейпоподобной фотографии. Она очень напомнила мне мою первую встречу с профессором Снейпом четыре года назад.       — Я вижу, что мы удостоились чести принимать у себя нашу новую знаменитость, – процитировала Дафна, потрясающе изобразив протяжный голос Снейпа, — Я хорошо помню, что тогда ты мне не нравился. Избалованный мальчишка, – подумала я.       — Избалованная девчонка, – ухмыльнулся Гарри, обнимая свою девушку, и его руки оказались слишком близко к её ягодицам, что не понравилось Августе в присутствии гостей. — И ты с тех пор изменила своё мнение?       — Совсем чуть-чуть, – фыркнула Дафна. — Ты всё ещё избалованный.       — Только потому, что ты всё время меня балуешь, – ухмыльнулся Гарри, его глаза блестели.       — Ведите себя прилично, дети, – насмешливо отчитала их Гермиона, закатывая глаза. — И руки держите выше пояса, мистер Поттер.       — Есть, мэм, – Гарри отдал честь, но Дафна, бросив взгляд на Невилла, заметила:       — Потрать больше сил на то, чтобы держать своего парня в узде. Он всё это время пялился на твою задницу.       — Я не… – Невилл покраснел, как настоящий гриффиндорец, и отрицал это. К его облегчению, Гермиона лишь усмехнулась:       — Лучше пусть пялится на мою задницу, чем на прелести Долорес.       — Я бы не осмелился, – ухмыльнулся Невилл. — Я бы хотел дожить до своего дня рождения со всеми частями тела на месте, спасибо большое.       — Хороший ответ, – усмехнулась Дафна.

***

      Пока новые гости пробирались сквозь толпу, Гарри размышлял о своём профессоре зельеварения. На суде было неожиданно увидеть, как сильно профессор Снейп ненавидел Петтигрю, возможно, даже больше, чем Ремуса и Сириуса, если такое вообще возможно. Кроме того, было неожиданно наблюдать, как он так открыто выражает свои эмоции. Гарри огляделся, пока Дафна не прошептала:       — Его ещё нет.       Гарри кивнул и снова сосредоточился на новых гостях. Это были две семьи, первую из которых было легко узнать. По ухмылке мужчины было ясно, что он чистокровный слизеринец, а лицо женщины было просто более взрослой версией лица Пэнси. В этом году девочка начала избавляться от своего «мопсового» лица, и, осознав, что её мать была довольно привлекательной, Гарри задумался, как будет выглядеть Пэнси через несколько лет. Надеюсь, она не такая, как её отец, рядом с которым даже Снейп казался Адонисом.       Другую семью он не знал. Оба взрослых были, как бы это помягче выразиться, «крупными».       — Ты не пригласил Крэбба или Гойла? – шёпотом спросил Гарри у Невилла с ноткой отчаяния в голосе. Ему очень хотелось избежать разговора с этими двумя тупицами. У него болела голова каждый раз, когда они открывали свои хлебницы.       — Нет, – прошептал Невилл в ответ, — Это семья Булстроуд.       Только сейчас Гарри заметил девушку, идущую позади мужчины, которая была маленькой только по сравнению с этим грубым мужчиной. У него была широкая челюсть, плечи и руки борца, и двигался он так, словно знал, как пользоваться своим телом. Конечно, этот человек не был таким толстым, как Крэбб и Гойл, и его присутствие – смесь грубой силы и жестокости – говорило всем, что с ним не стоит связываться. Гарри сразу же невзлюбил его, потому что тот слишком сильно напоминал ему его дорогого дядю Вернона.       — Всего наилучшего, мистер Поттер, – проворчал мужчина, и по его взгляду Гарри понял, что «умри в мучениях» было бы честнее. За этим последовали столь же «искренние» поздравления отца Пэнси, в то время как миссис Булстроуд хранила полное молчание. На мгновение Гарри задумался о её внешности, которая напомнила ему испуганную мышь, несмотря на её внушительные габариты. Контраст был поразительным.       — И вам тоже, мистер Лонгботтом.       — По крайней мере, миссис Паркинсон не забыла про второго именинника, – нахмурившись, заметил Гарри. Она, казалось, была единственной из группы чистокровных, кто проявил к ним более чем мимолетный вежливый интерес, и только ее взгляд не выражал отвращения, когда она смотрела на Гермиону.       — Большое спасибо, леди Паркинсон, – вежливо ответил Невилл, слишком сильно подчеркнув её титул. На мгновение Гарри задумался об этом, пока не понял, что Булстроуд, несмотря на то, что был явным «лидером» этой маленькой группы, не принадлежал к старым семьям. Так что в каком-то смысле использование её титула было небольшим оскорблением для грубияна - не то чтобы Невилл на самом деле заботился о старой крови.       — Надеюсь, вам понравится вечер, леди Паркинсон, – добавил Гарри, слегка поклонившись и полностью игнорируя обоих мужчин. Он знал, что его крёстная ждёт от него вежливого обращения со всеми, но ему совсем не нравилось такое поведение; игнорировать друзей — это точно не лучший способ расположить их к себе. Булстроуд-старший сердито посмотрел на мальчиков и ушёл, его жена и лорд Паркинсон последовали за ним. Леди Паркинсон прошептала «пять минут» на ухо своей дочери, прежде чем последовать за мужем к Люциусу Малфою и его счастливой компании подхалимов.       — Прости меня, Гарри, – прошептала Милли.       На мгновение Гарри растерялся, не понимая, почему Милли о чём-то сожалеет, но потом до него дошло.       — Твой отец...       Миллисент Булстроуд кивнула с очень грустным видом:       — Он ничему не научился на прошлый раз. Он жаждет повторить это безумие.       Она показала на своё левое предплечье, и Гарри понял. Десять лет назад Булстроуд-старший был одним из самых ярых последователей Волан-де-Морта. Он избежал наказания, последовав примеру Люциуса Малфоя, заявив, что находился под Империусом. Никто ему не поверил, особенно после его очень неудачного выступления в суде, но сомневаться в нём означало сомневаться и в других, таких как Малфой. Поэтому его оправдали, и он мог продолжать свой путь к превосходству чистокровных.       — А ты? – спросила Дафна Милли голосом, полным беспокойства. Должно быть, нелегко жить честно с таким отцом.       Милли пожала плечами:       — Не знаю. Наверное, как обычно. По крайней мере, именно этого от меня ждёт отец: принижать всё, что не является чистокровным и слизеринским. Было очень странно видеть, как в глазах этой сильной девушки блестят слёзы, — У меня нет выбора, не после возвращения «Его».       — Я знаю, – вздохнула Дафна. Гарри промолчал. Ему хотелось крикнуть Милли, чтобы она восстала против своих родителей, чтобы поступала по-своему. Дафна много лет назад сделала то же самое со своим отцом, так что это было возможно. Однако он не знал семью Милли. Судя по поведению Булстроуда, можно было предположить, что Милли окажется в реальной опасности, если пойдёт против воли отца. Поведение её матери ясно показывало, как Булстроуд «обращался» со своей семьёй, и она уж точно не стала бы защищать свою дочь, как Роксана. От Агаты и Роксаны он знал, что жестокое обращение было широко распространено в чистокровных семьях. Такие женщины, как Роксана и Нарцисса, были исключением, а не правилом. Это был ещё один момент, который Гарри ненавидел в этом консервативном обществе, где доминировали мужчины.        — Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, – внезапно предложил Гарри, — Мы будем рядом.       На мгновение на её лице появилась улыбка, но Милли покачала головой:       — В следующем году мне придётся быть настоящей стервой, Гарри. Оскорблять и раздражать тебя и твоих друзей, бросать заклинания исподтишка, – она грустно посмотрела на Гермиону и продолжила, — Возможно, повторится наш поединок. Я тебе больше не понравлюсь, Гарри.       — Естественно, ты мне не нравишься, – ответил Гарри, слегка ударив ее по руке с ухмылкой на лице, — Я ненавижу всех чистокровных слизеринских девчонок.       Обняв Дафну за талию и одной рукой обняв свою любимую чистокровную ведьму, Гарри продолжил более серьезно:       — Будь в безопасности, пока не достигнешь совершеннолетия, Милли. Не принимай метку, не делай ничего серьезного. Оскорбляйте и раздражайте нас, сколько вам угодно, но если вы хотите кого-то проклясть, то лучше меня, а не Дафну.       — Мой герой, – вздохнула Дафна.       — Как всегда, – ухмыльнулся Гарри.       — А ты что скажешь, Пэнси? — спросила Гермиона девочку, которая до сих пор молчала.       Она краснеет, — подумал Гарри. Я никогда не видел, чтобы она так смущалась, даже Пэнси-плохие-манеры-Паркинсон.       — Мои родители хотят сохранить нейтралитет, как и в прошлый раз. Мой отец надеется, что, если он будет вести себя как типичный чистокровный волшебник и поддерживать Малфоя, он сможет избежать чего-то большего. Он пообещал маме никогда не брать метку и не участвовать ни в чём серьёзном.       — Неужели он действительно рассчитывает, что ему удастся справиться с этим балансом?       Пэнси пожала плечами.       — В прошлый раз он смог сохранить нейтралитет, почему бы не сделать это снова?       — Но ты ведь снова станешь настоящей стервой, да? – спросила Гермиона, на удивление без ненависти в голосе. Обе девочки по-прежнему не очень-то любили друг друга, но в последние месяцы они хотя бы были более или менее вежливы, что было большим улучшением по сравнению с первыми тремя годами.       — По крайней мере, я не могу назвать тебя… ну, ты понимаешь, – попыталась пошутить Пэнси, но в её глазах не было настоящей радости. С тех пор как профессор Снейп последовал примеру других деканов и запретил использовать ругательство «грязнокровка», только один человек осмеливался его использовать - Рон. — Но в остальном я снова буду вести себя как стерва, да. По крайней мере, мне не нужно накладывать на тебя проклятие, как Милли, но мне точно не позволено проводить время с тобой и твоими «предателями крови». Прости, Гермиона.       Гарри глубоко вздохнул:       — Сколько ещё друзей мы потеряем из-за этого ублюдка?       — Каждый из них это слишком много, – торжественно ответила Гермиона.

Азкабан

      — Бросьте их в озеро прямо сейчас, – приказал Яксли, добавляя волосы двух убитых авроров в Оборотное зелье. Он протянул его Крэббу и Хиггсу. — Хиггс главный. Крэбб, а ты просто закрой рот и веди себя прилично.       Крэбб сердито посмотрел на него, но не осмелился возразить. Хиггс ещё не был Пожирателем смерти, но все знали, что Яксли проникся симпатией к этому выскочке, и после сегодняшней ночи он наверняка будет настаивать на том, чтобы принять Хиггса во внешний круг. Яксли ухмыльнулся. Как и их сыновья, Крэбб и Гойл-старший были не более чем глупыми задирами, едва способными выполнять простые приказы. Хиггс, с другой стороны, уже доказал, что он выполняет приказы, быстро соображает и умеет сдерживать свой гнев — традиционная слабость его «коллег».       Он знал, что Хиггс стремился утвердиться среди Пожирателей смерти, отчасти из-за собственных амбиций, отчасти из-за своего сына, который этой осенью должен был начать шестой курс в Хогвартсе. Было предсказуемо, что в ближайшем будущем карьера в Министерстве будет немыслима без благосклонности Тёмного Лорда.       Ещё одной причиной, по которой Яксли заинтересовался этим человеком, была его надёжность — ещё одна очень редкая черта среди их рода. Немного терпения, и он сможет превратить Хиггса в хорошего, надёжного приспешника.       — Ты останешься здесь, Хиггс. Сообщай мне о каждом прибытии. Я верю, что ты знаешь, как действовать в случае с одиночными посетителями или небольшими группами, но что бы ты ни делал: убедись, что спасение пройдёт успешно.       Хиггс кивнул и посмотрел, как его наставник и остальные члены команды садятся в лодку. Если всё пройдёт хорошо, они вернутся через несколько часов с дюжиной старых и новых товарищей по оружию. Он широко ухмыльнулся. Министерство и не поймёт, что произошло.

Поместье Лонгботтомов

      Дафна с довольной улыбкой на губах наблюдала, как её парень флиртует с близняшками Патил. Она поняла, что другая девушка не отреагировала бы так, но его рука, обнимающая её за талию, и расслабленная поза говорили ей, что ей не нужно ничего бояться. Более того, она была слишком рада улучшению его настроения с тех пор, как приехали Патилы. Гарри изо всех сил старался не показывать этого слишком явно, но было заметно, что новости о Милли и Пэнси сильно его расстроили.       В течение нескольких месяцев Гарри пытался лучше узнать некоторых слизеринцев, отчасти из-за Дафны и Астории, но также и потому, что он понял, что не все слизеринцы родом из ада. В первую очередь он проводил время с подругой Дафны Трейси и её парнем Блейзом. Но после того случая шесть месяцев назад, когда Пэнси и Милли пришли на помощь Дафне, он проводил время и с ними. Дафне пришлось признать, что подружиться с ними было непросто. Пэнси была стервой в душе не только из-за воспитания и семьи, но и потому, что ей это нравилось.       Но у неё тоже есть сердце, – ухмыльнулась Дафна.       Милли, с другой стороны, все еще была слишком неуверенной в себе, слишком большой последовательницей. Она немного изменилась и теперь стала больше похожа на подругу Пэнси и меньше на ее приспешника, но ей еще предстояло пройти долгий путь, чтобы стать по-настоящему свободной душой. Дафна вздохнула. Семья Милли, конечно, не помогала таким образом, поскольку ее отец был жестоким ослом, а мать - подхалимом.       С новыми изменениями, когда Булстроуд снова стал Пожирателем смерти, а Паркинсон подчёркивал свою чистокровную расистскую сторону, всё станет только хуже, и все успехи, которых Гарри добился с девочками, будут сведены на нет.       Что ещё хуже, Пэнси поговорила с ними о Трейси и Блейзе. Гарри пригласил их обоих и был разочарован, что ни один из них не пришёл. Блейз сейчас проводил лето в Италии с семьёй своей матери, а Трейси была слишком расстроена, чтобы прийти на бал. Это объяснение довело Дафну до слёз.       — Они больше не вместе, – грустно сказала Пэнси. Её тон удивил Дафну, потому что Пэнси никогда не была особенно дружелюбна с Трейси за все эти четыре года, что они жили в одном доме, но, возможно, это было притворством, как и многое другое. Её родители, хоть и не были Пожирателями смерти, не скрывали своего мнения о чистокровных, и, насколько Дафна знала от Роксанны, её отец был гораздо хуже матери.       — Её мать, очевидно, хочет сохранить нейтралитет в этом конфликте. Вы знаете, что в прошлом она никогда не высказывала открыто своих политических взглядов. Она настоящая светская дама, дружелюбная со всеми, и я полагаю, что она хочет, чтобы всё оставалось как есть. Трейси никогда не была по-настоящему принята слизеринцами. Она полукровка, а её отец известный предатель крови - это слова моих родителей, не мои. Отношения между Блейзом и Трейси были бы трудными для его матери и опасными для самой Трейси.       Пэнси взглянула на Гермиону:       — С тобой будет то же самое. С Невиллом, твоим парнем, ты будешь как будто с табличкой на голове: «Пожалуйста, избейте меня, я опасна для каждого чистокровного».       Гермиона кивнула:        — Я знаю, что наши отношения будут опасными.       — Но мы останемся вместе, – добавил Невилл.       Панси слабо улыбнулась.       — Да, но ты крутой, а Лонгботтом... – Она пожала плечами, — Он влюбленный и упрямый. Трейси… она не такая, как ты, Грейнджер. Она слишком милая. Она бы долго не протянула, если бы каждый слизеринец жаждал ее крови.       Гарри был в ярости из-за этой новости, но он знал, что Пэнси права. Даже Дафне в следующем году будет грозить опасность, и, как ни странно, ему придётся положиться на Драко и Снейпа, чтобы она была в безопасности и не пострадала.       — Значит, миссис Забини заставила Блейза оскорбить Трейси?       — Более или менее, – согласилась Пэнси. — Он сам выбрал: перестать быть парнем Трейси или уехать из страны.       — Она просто хочет защитить их, Гарри, – Дафна попыталась успокоить его. — Это неправильное решение, но я её понимаю.       Гарри, всё ещё кипя от злости, медленно кивнул:       — Ей не нужно думать о таких вещах. Это должно быть обычным делом – видеть Трейси и Блейза вместе. Возвращение Волан-де-Морта – настоящая заноза в заднице.       Его грустное настроение поднялось только после того, как прибыли Патилс. Близнецы, как и их родители, были одеты в традиционную индийскую одежду: Парвати — в цвета Гриффиндора, а Падма — в цвета Когтеврана. Обе выглядели потрясающе и получили не один комплимент от Гарри и Невилла, а их девушки терпеливо это терпели. Это была первая настоящая и искренняя улыбка на лице Гарри за несколько часов, и Дафна вытерпела бы гораздо больше, лишь бы увидеть её.       Обои мальчикам привезли из Индии несколько книг: Невиллу о растениях и медицине, Гарри о медитации и магии разума.       — Мы хотели купить ещё несколько книг об индийской тёмной магии и защите от неё, но родители не разрешили. Вы получите их в следующем году.       Гарри кивнул, ухмыляясь, когда заметил взгляды Гермионы и Дафны.       — Хватит пускать слюни, девочки, – рассмеялся он. Гермиона немного надулась, но Дафна обняла своего парня и промурлыкала:             — Конечно, ты собираешься показать нам эти книги завтра.       Падма наклонилась вперёд:             — Мы подумали, что получить одобрение твоих подруг будет приятным бонусом, если мы выберем для тебя такой подарок.       — Это было очень предусмотрительно с твоей стороны, – прошептал Гарри в ответ.       Там была и пятая Патил, Акаша, молодая тётя близнецов, которая гостила в семье несколько месяцев. Сириус, всё ещё приходивший в себя после пребывания в Азкабане и в бегах, воспользовался возможностью познакомиться с этой экзотической красавицей и пофлиртовать с ней. Когда Акаша ненадолго отошла от Сириуса в уборную, он оказался лицом к лицу с близнецами, которые сердито смотрели на него.       — Я, должно быть, на седьмом небе от счастья, что вокруг так много прекрасных дам, – попытался он пофлиртовать, но девушки даже не покраснели, что его немало удивило.       Наверное, я старею, и мое обаяние иссякает, – мысленно вздохнул Сириус.       — Это наша тётя, – прорычала Парвати.       — Гарри рассказал нам о тебе, – Падма сердито посмотрела на неё. Сириус взглянул на Гарри:                   «Предатель!», но Гарри лишь ухмыльнулся и пожал плечами.       — Ты - плейбой, – по крайней мере, заявление Парвати не прозвучало как оскорбление.       — Ты не будешь с ней играть, – прорычала Падма. Сириус заметил цвета Когтеврана и вспомнил, что Гарри рассказывал ему об этой чрезвычайно талантливой девочке. После поражения в дуэли с Дафной он не хотел начинать новую ссору с этой девочкой.       — Если ты разобьёшь ей сердце, – продолжила Парвати.       — Мы сломаем тебе кое-какие другие части тела, – добавила Падма.       — Я понимаю, – ответил Сириус с неловкой улыбкой, не желая думать о природе этих частей тела.       — Надеюсь, что так, – фыркнула Парвати.       — Мы будем наблюдать за тобой, – закончила Падма, прищурившись.       Нет, то, что Гарри почти лежал на земле и смеялся, а его друзья наблюдали за происходящим с широчайшими улыбками, не очень-то помогало.

Азкабан

      — Crucio!       Яксли был в ярости, но не из-за сопротивления - эта команда из четырёх авроров была первой группой противников, которая предложила нечто большее, чем символический бой, а из-за того, что один из них смог поразить его режущим проклятием. Он смог сделать это благодаря невероятной и раздражающей глупости Амикуса Кэрроу. Кэрроу слишком стремился растерзать одного из авроров, слишком стремился пытать его, вместо того чтобы просто вырубить, предоставив другому возможность отомстить, ударить по незащищённому флангу Яксли.       По крайней мере, его сестра Алекто Кэрроу боялась Яксли настолько, что не стала связываться с ним, пока он наказывал её брата. В будущем это только усугубит его проблемы с братом и сестрой, но он должен был показать, что он силён, что он отдаёт приказы. Яксли остановил заклинание и посмотрел на Амикуса, который лежал на земле, пытаясь справиться с последствиями Круцио.       — В будущем ты будешь подчиняться моим приказам, –прорычал Яксли. Он подождал три секунды и, поскольку мужчина не ответил, снова поднял палочку.       — Я понимаю, – простонал Амикус. Круцио Яксли не шло ни в какое сравнение с Круцио Тёмного Лорда или Беллы, но ему не хотелось испытать их на себе снова.       — Спрячьте трупы, – приказал Яксли двум своим приспешникам. Они молча повиновались, и Яксли, скрывая ухмылку, продолжил свой путь — путь к свободе Беллы и милости Тёмного Лорда.

Поместье Лонгботтомов

      — Могу я попросить вашего внимания, пожалуйста?       Это было сформулировано как просьба, но голос чётко сказал: «Заткнись и слушай».       Гарри широко ухмыльнулся. Он знал, в чём дело, и ему не терпелось увидеть реакцию некоторых из его дорогих гостей. Когда Амелия Боунс появилась на сцене полчаса назад, это стало неожиданностью. Хотя само её присутствие не было сюрпризом — она была не единственной главой факультета, присутствовавшей на балу, и хорошо известной подругой и союзницей Августы Лонгботтом, — её свита определённо была таковой.       Не один глава чистокровной семьи занервничал, заметив присутствие главного бухгалтера Айронсайда; за ним следовали её племянник Вивернкло и правнучка Меднозуб, которая уже прославилась — и внушала страх — среди семейств своим безжалостным и проницательным управлением наследством Поттеров. Все трое гоблинов были явным и очевидным доказательством тесной связи между Гринготтсом и Домом Поттеров. В последние недели ходили тревожные слухи о тщательной проверке некоторых хранилищ и предприятий, слухи о грядущем судебном преследовании некоторых семей, которые немного пренебрегали своими обязательствами перед Поттерами после смерти родителей Гарри.       Обе женщины — Амелия Боунс и Айронсайдс — были очень разными, но в то же время очень похожими. Обе были умными, проницательными и абсолютно безжалостными, когда дело касалось их внутреннего морального компаса. Они были отличными подругами и союзницами, но ещё более пугающими врагами.       — Мы все знаем, что этот бал посвящён дню рождения мистера Невилла Лонгботтома и мистера Гарри Поттера, – обратилась Амелия к собравшимся. — Но это собрание также является подходящей аудиторией для объявления, которое я очень рада сделать. Почти четырнадцать лет назад Министерство совершило серьёзную ошибку, осудив крепкого столпа нашего общества. Благодаря мистеру Гарри Поттеру и его друзьям мы смогли исправить эту ошибку, и с любезного разрешения леди Лонгботтом я хочу воспользоваться этим вечером, чтобы официально объявить лорда Сириуса Блэка новым главой рода Блэков.       Она жестом пригласила Сириуса выйти вперёд, и он с широкой улыбкой повиновался, оглядываясь по сторонам, чтобы, как и Гарри с друзьями, посмотреть на реакцию зрителей. В его сторону было направлено немало сердитых взглядов, но были и одобрительные кивки, и Дафна сохранила эту информацию для дальнейшего использования. Ей нужно будет поговорить с Гарри об этом, о возможных союзниках в их будущей борьбе.       Амелия передала Сириусу свиток и пожала ему руку:       — Рада вас видеть, сэр.       — Большое вам спасибо, леди Боунс, – Сириус поклонился и поцеловал ее ладони. Обращаясь к собравшимся, он продолжил, — Четырнадцать лет назад лорд Джеймс Поттер был одним из моих лучших друзей, другим был Ремус Люпин, мой деловой партнер и подопечный Дома Блэк.       Это заявление привлекло некоторое внимание и вызвало самые разные реакции, одной из самых интересных был разинутый рот Ремуса. Объявить его своим другом и подопечным в такой официальной обстановке было большой честью и своего рода защитой.       — Год назад другой Поттер, сын Джеймса, Гарри, спас мне жизнь вместе со своей подругой мисс Гермионой Грейнджер. Я счастлив и горд называть их своими друзьями сегодня, – Он слегка поклонился и ухмыльнулся, заметив широкую улыбку Гарри и румянец Гермионы, которая почувствовала на себе сотни взглядов.       — Как вы все видели всего несколько недель назад, Гарри снова стал моим спасителем, поймав настоящего предателя и убийцу Питера Петтигрю, – он выплюнул это имя и несколько секунд молчал, прежде чем продолжить, — Он смог сделать это с помощью своей новой семьи. Леди Агаты, леди Роксаны, Дафны, Астории… Я очень рад, что Гарри нашёл в вас любящую и заботливую семью, семью, которая готова и способна видеть в нём Гарри, а не Мальчика-Который-Выжил. Я желаю вам всего наилучшего в будущем, счастья, здоровья и терпения, чтобы выносить мои глупые шутки.       Это небольшое замечание вызвало приступ смеха. Сириус стал гораздо серьёзнее.       — В качестве первого заявления в качестве лорда Блэка я объявляю о союзе Дома Блэков с Домами Пинегрю и Поттер. Мой дом твой дом, Гарри, и моя палочка твоя палочка в каждом бою, в котором тебе придётся участвовать.       Это заявление было встречено полной тишиной, и Гарри слегка побледнел. Все заметили, что Сириус говорил о Доме Пинегрю, так что он действительно разделял Сайруса и остальных членов его семьи. Дафна что-то прошептала Гарри на ухо.       Он кивнул, слегка поклонился и торжественно ответил.       — Дом Поттер принимает союз с Домом Блэк. Мой дом твой дом, Сириус, и моя палочка всегда будет защищать тебя и твоих подопечных. – Его короткий взгляд в сторону Ремуса не остался незамеченным. — Пусть наша дружба будет такой же крепкой, как была между тобой и моим отцом.       Сириус слегка поклонился и продолжил:       — Андромеда Тонкс, пожалуйста, выйди вперёд.       Послышался какой-то шум, но он тут же прекратился, когда Августа пристально посмотрела на нарушителей. Все почувствовали, что она просто искала повод выпустить пар. Андромеда на мгновение замешкалась, и мужу пришлось слегка подтолкнуть её, чтобы она покинула безопасное место.       — В течение нескольких сотен лет «чистота крови на век» был девизом рода Блэков. Как мы все знаем, мои дорогие родители - родители моих кузин Беллатрисы, Андромеды и Нарциссы понимали этот девиз как необходимость сохранять чистоту крови нашего рода, чистоту от загрязнения магглами и маглорождёнными. Дорогая Андромеда, эта интерпретация причинила тебе много страданий. Тебе пришлось выбирать между любовью всей своей жизни и своим родом, между своей новой и старой семьёй. Но времена меняются, Андромеда. Я интерпретирую этот девиз по-другому: оставайся «чистой сердцем» и не отступай от того, что считаешь правильным. Следовать зову сердца и оставаться верным своей любви это, безусловно, самый чистый способ показать, что ты настоящий Блэк. Дорогая Андромеда, для меня будет честью принять тебя обратно в Дом Блэков. Ты согласна?       Андромеда была потрясена и не могла ответить, её глаза блестели от слёз. Гарри увидел вокруг много счастливых улыбок, особенно у своей семьи и присутствующих учителей, но также и смертельные взгляды Люциуса и его приспешников. Он на секунду напрягся, увидев, как Нарцисса очень не по-женски бросилась вперёд. Он не ожидал, что она нарушит момент, но было приятно видеть, как она обнимает сестру в сокрушительных объятиях, достойных Молли. Обеим сёстрам потребовалось время, чтобы успокоиться, и Гарри воспользовался этим, чтобы понаблюдать за Люциусом Малфоем. Казалось, что его вот-вот хватит удар, но, к сожалению Гарри, он не поддался своему растущему кровяному давлению.       — Я согласна, – Андромеда едва смогла ответить в конце и вернулась к мужу и дочери, а Нарцисса всё ещё цеплялась за неё.       Нарцисса жестом подозвала Драко, и, бросила взгляд на своего брата-гриффиндорца, он подчинился и пригласил Тонкс обратно в семью.       — У меня есть третье и последнее объявление от главы Дома Блэков. После этого, обещаю, дорогая Августа, я перестану отвлекать вас от истинной причины нашего сегодняшнего присутствия здесь.       Августа коротко махнула рукой:       — Пожалуйста, продолжайте, я привыкла к тому, что Мародёры нарушают порядок проведения мероприятий. Я не забыла, как в твою юность проводились экстренные заседания Совета попечителей, Сириус.       Сириус радостно ухмыльнулся, но через несколько секунд помрачнел:       — Андромеда последовала зову сердца два десятилетия назад. Её сестра сделала то же самое, но я не могу этого одобрить. Беллатриса Лестрейндж, это имя вызвало у Невилла и его бабушки не одну содрогающуюся гримасу и яростное рычание, вела себя отвратительно и мерзко. Она последовала за безумцем, – Сириус огляделся и ухмыльнулся, заметив хмурые взгляды приглашённых Пожирателей смерти, — и в своих поступках проявила отвратительное отсутствие человечности и порядочности. С этого момента Беллатриса Лестрейндж больше не является членом рода Блэк. Её имя может быть вычеркнуто из нашей книги и фамильного древа. Её право посещать любые владения рода Блэк и доступ к семейному состоянию могут быть аннулированы. Мы разрываем все соглашения с Домом Лестрейндж; мы забираем приданое и любые свадебные подарки. С этого момента Беллатриса Лестрейндж, её муж Родольфус и её зять Рабастан являются персонами нон грата в поместье Блэков и врагами Дома Блэков.       Гарри тоже знал об этом, и это вызвало самую бурную реакцию. Это событие, как и возвращение Андромеды, показало новую эру в сознании Дома Блэков. Это разорвало все связи с Беллой и Лестрейнджами — хотя это не имело прямых последствий, поскольку все трое были гостями Азкабана, — и разрушило семью Лестрейнджей.       Он взглянул на троицу гоблинов и заметил короткий кивок Айронсайда. Она введёт этот указ в действие в течение следующих двадцати четырёх часов, безусловно, прекратив один из важнейших источников дохода Волан-де-Морта. Это был вызов каждому Пожирателю смерти, и хотя Гарри не горел желанием сражаться, он был доволен этим развитием событий. Теперь пути назад не было.

Поместье Лонгботтомов – Поздний Вечер

      Дафна застонала от удовольствия, и её стоны, несомненно, привлекли бы внимание, если бы она не наложила на себя многослойное заклинание «Неприметность».       — Тебе нравится? – спросил Гарри с ухмылкой, продолжая массировать её уставшие ноги. Дафна сердито посмотрела на него:       — Походи в моих туфлях часок, а потом посмотрим, как будут чувствовать себя твои ноги.       Они уже несколько часов были на ногах, не имея возможности отдохнуть, постоянно делая обход, выслушивая чьи-то речи или демонстрируя зрителям свои танцевальные навыки. По крайней мере, Гарри теперь был более-менее грациозным танцором и не слишком мучил её ноги. Дафне очень понравились последние танцы, но теперь ей нужно было несколько минут без этих адских туфлей.       Она огляделась, защищённая от посторонних взглядов своими заклинаниями. Её семья могла их видеть, но никто другой. Ни один гость не заинтересовался бы этим диваном и не заметил бы её стоны удовольствия.       — Ты такой милый, Гарри.       — Я знаю, – ухмыльнулся он и получил шлепок по руке.       Вскоре ее взгляд остановился на Чарли и Флер.       Они действительно милая пара, подумала она. Я не могу понять сомнений миссис Уизли или мистера Делакура. К счастью, в данный момент они не командуют в своих семьях, – она усмехнулась. Если немного повезет, они будут помолвлены до того, как что-то снова изменится. Чарли вернулся некоторое время назад, но не один. К удивлению и радости Гарри, с ним были ещё двое гостей.       — Привет, Гарри.       Голос Джинни был низким и дрожал. Потрясённый Гарри уставился на неё, не в силах пошевелиться, пока Дафна слегка не подтолкнула его. Внезапно улыбнувшись, он шагнул вперёд и обнял младшую из Уизли. Она на мгновение напряглась и бросила на Дафну вопросительный взгляд. Только после того, как Дафна кивнула и улыбнулась, Джинни расслабилась и обняла его в ответ.       — Я так рад тебя видеть, Джинни. И тебя тоже, Артур. Но это настоящий сюрприз. Я думал, – он обвёл рукой вокруг, — Что для тебя это будет слишком.       Не один гость пристально наблюдал за ними, и Дафна с досадой заметила в их глазах смесь жалости и любопытства. Как будто они ожидали, что Джинни превратится во что-то интересное или опасное.       Это не их дело, – сердито подумала Дафна. По её знаку друзья Гарри сделали всё возможное, чтобы окружить Уизли и заслонить их от других гостей, позволив Джинни немного побыть наедине.       — Это немного чересчур, – призналась Джинни. — Но Чарли рассказал мне о нападении, и я хотела убедиться… что с вами всё в порядке.       Она улыбнулась, обводя взглядом всех по очереди, выискивая признаки травм. Не найдя их, она немного расслабилась.       — У нас все хорошо, Джинни, – объяснил Гарри. — Что интересно, во многом благодаря миссис Малфой.       Джинни вздрогнула, услышав это имя.       — Она совсем не похожа на ту мерзавку Люци.       Это вызвало слабую улыбку, но Невилл прошептал:       — Кстати, о дьяволе...       — А, Уизли, рад тебя видеть, – растягивая слова, произнёс Люциус Малфой. Не обращая внимания на явное желание группы остаться наедине, он присоединился к ним вместе с Сайрусом Гринграссом.       Северус Снейп следовал за ними, но держался на расстоянии, и по его лицу было видно, что он не рад здесь находиться. Он незаметно подал Нарциссе знак, что она нужна здесь. До сих пор подростки не обращали внимания на предателя Сайруса, но Гарри чувствовал, что теперь это может легко измениться.       — По-видимому, пришло время гостям в дешёвых костюмах прибыть, – Малфой проигнорировал сердитые взгляды и обратился к Джинни, которая дрожала всё сильнее с каждой секундой. — А это, конечно же, ваша дочь, печально известная Джиневра Уизли. Я слышал о вас много интересного, юная леди.        Он попытался шагнуть вперёд, в личное пространство Джинни, но его перехватил Невилл, который теперь был в ярости. Дафна поспешно наложила на Джинни успокаивающее заклинание и посмотрела, как Малфой отреагировал на Невилла. Нарцисса Малфой вышла вперёд с другого конца комнаты, пристально глядя на своего мужа.       Люциус Малфой на мгновение нахмурился, прежде чем натянуто улыбнуться и попытаться обойти Невилла. Теперь уже Гарри преградил ему путь, но именно Невилл сердито прорычал:       — Тебе здесь не рады, Малфой. Уходи.       Гермиона разинула рот, но через несколько секунд её лицо озарила гордая улыбка. Это показало, что у Невилла есть характер, раз он готов противостоять такому мерзавцу, как Малфой, чтобы защитить своих друзей.       «Я должна глупо поцеловать его за это», – размышляла она.       — Мистер Лонгботтом, – протянул Малфой. — Так нельзя обращаться со своими гостями.       — Может быть, – возразил Гарри слишком слащавым голосом. — Но вы, конечно, знаете, что есть любимые гости и гости, которых терпят. В то время как Уизли относятся к первым, вы едва ли можете относиться ко вторым.       — Гарри, – Сайрус шагнул вперёд и положил руку на плечо Гарри. — Я жду от тебя…       Через несколько мгновений Гарри оттолкнул его руку.       — Не морочь мне голову, Гринграсс, не сегодня, – его глаза были еще более шокирующими, чем его тон. Сайрус сглотнул и уставился на него, совершенно потрясенный. Его разум лихорадочно соображал: знал ли он? Он поспешно взглянул на Дафну и на мгновение увидел ее ненависть, прежде чем она смогла снова скрыть это. Они знают, он вздрогнул. «Зачем я это сделал?»       Гарри снова повернулся к Малфою.       — Вы, сэр, ответственны за события, произошедшие в Хогвартсе два года назад. То, что мы не можем этого доказать, ничего не меняет. Вы отвратительная куча гиппогрифьего помёта, недостойная чистить ботинки Джинни Уизли, и я терплю ваше присутствие только потому, что в следующем году ваша жена будет моим учителем Защиты от Тёмных искусств, а Драко моим будущим зятем. Но я не потерплю твоего присутствия, если ты попытаешься принизить моих дорогих друзей. Уходи… сейчас… пока я не вышвырнул твою жалкую задницу. – Он не держал руку на волшебной палочке, но не было никаких сомнений в его готовности выполнить свою угрозу.       Нарцисса остановилась в двух шагах позади своего мужа и слушала речь Гарри с озорной улыбкой.       «Очевидно, мне не обязательно вмешиваться», – мысленно рассмеялась она. Он более чем способен справиться с моим дорогим мужем в одиночку. Теперь, когда ее муж обернулся, она поспешно изобразила вежливое выражение лица, но подмигнула Гарри, прежде чем снова уйти. Пробормотав что-то о глупых и отвратительных подростках без надлежащего образования, Люциус и Сайрус ушли, пытаясь сохранить последние остатки достоинства. Снейп последовал за ними, ухмыльнувшись и беззвучно хихикнув.

***

      — Я ожидал от него более бурной реакции, я имею в виду Малфоя.       Гарри кивнул.       — Каким-то образом этот Бал важен для него. Я не знаю почему, но, очевидно, он хотел предотвратить нашу ссору.       Дафна вздохнула.       — Перестань говорить о нем. Этот день не из-за этого ублюдка.       Наблюдая за Гермионой и Невиллом на танцполе, ее лицо смягчилось и расплылось в счастливой улыбке.       — Он все еще ухмыляется как сумасшедший.       Гарри хихикнул.        — Я не жду, что это изменится хотя бы в течение недели. Не после речи Августы.        Он мгновение наблюдал за своими друзьями и тихо продолжил:      — Августа сказала, что Гермиона – лучшее, что могло случиться с Невиллом. Я бы добавил: Невилл – лучшее, что могло случиться с Гермионой. Мы всегда считали её одной из нас, одной из мальчиков. Мы использовали её ум и идеи, её готовность помочь. Невилл… он видит Гермиону целиком, ему нравятся все её стороны.       — Да, – согласилась Дафна. — И теперь она по-настоящему живёт, наслаждаясь не только книгами, но и всей своей жизнью. Я никогда не видела её такой счастливой.       — Будем надеяться, что они останутся такими надолго.       Августа Лонгботтом постучала по бокалу с шампанским маленькой серебряной ложечкой и подождала, пока все успокоятся. Рядом с ней стояли Гермиона и Невилл, оба подростка, очевидно, пытались доказать, что можно быть смертельно бледным и в то же время сильно покраснеть. Под сотнями устремлённых на них взглядов Невиллу пришлось взять Гермиону за руку, чтобы снова успокоиться. Грейнджеры стояли неподалёку и из–за всех сил старались поддержать дочь.       — Сегодня особенный день. Мы не только празднуем дни рождения моего внука Невилла и его одноклассника и друга Гарри Поттера, но и ещё кое-что отмечаем. Почти год назад я впервые встретила очень особенную девушку. – Она положила руку на плечо Гермионы, — Гермиона Грейнджер, магглорождённая, гриффиндорка. Поначалу я не знала, что о ней думать. Она была такой… раздражающей. У неё было своё мнение обо всём, она хотела всё изменить, будь то наше общество, наш образ жизни или то, как мы обращаемся с нашими домашними эльфами.       Послышались смешки, и Гермиона покраснела ещё сильнее, когда заметила, что все шепчутся о СОВ, а голос, который, казалось, принадлежал Снейпу, сказал что-то о всезнайках.       — Но больше всего она хотела изменить мою семью, хотела изменить Невилла и то, как я к нему относилась. Я была в ярости. – Гермиона вздрогнула, но Августа успокаивающе сжала ее плечо. — У нас было несколько очень долгих бесед о ее идеях, и постепенно я понял: она права, не во всем, конечно, не в том, насколько быстро возможны эти изменения, но в большинстве вещей она была права. Конечно, она была права насчет Невилла и меня.       Теперь она положила руку на плечо Невилла.       — Невилл, я долгое время относилась к тебе не так, как ты того заслуживал. Из-за того, что в детстве у тебя не было магии — в чём, как я теперь знаю, не было твоей вины, — я относилась к тебе так, будто ты был… не знаю… недостоин фамилии Лонгботтом. Я сильно ошибалась, Невилл.       Она огляделась и наконец остановила взгляд на тёте Гарри, Петунии. Весь вечер Петуния более или менее успешно пыталась спрятаться за Грейнджерами и разговаривала лишь с несколькими волшебниками и ведьмами, среди которых были Тонкс и профессор Септима Вектор. Теперь она, очевидно, хотела бы провалиться сквозь землю, но Августа продолжила:       — Несколько недель назад Петуния Эванс сказала очень мудрую вещь: «Ты не можешь так обращаться с семьёй. Ты можешь ненавидеть членов семьи, тебе может быть противно даже думать о них, но ты никогда не будешь так с ними обращаться. Вокруг не так много родственников, чтобы так поступать. Молодая сестра беременеет, у твоего сына проблемы с законом или даже племянник «заражён» магией — или, в случае волшебной семьи, сквиб: Ты не оставляешь их позади, ты просто не делаешь этого.»       Августа притянула внука к себе и обняла, что поразило Невилла больше всего. Его бабушка просто не могла вести себя недостойно. Это было немыслимо.       — Долгое время я забывала об этом простом, но важном правиле. Но была девушка, которая никогда не переставала доверять Невиллу, девушка, которая была рядом с ним перед лицом опасности, оскорблений и обезумевших профессоров зельеварения.– Даже Снейп слегка улыбнулся, когда сказали это. — Невилл изменился к лучшему. Он стал сильнее, увереннее в себе и в целом гораздо лучшим учеником и волшебником, чем год назад. Вы наверняка знаете фразу о сильной женщине, стоящей за каждым успешным мужчиной: в случае Невилла это Гермиона.       Гермиона: я не знаю, как много мы сможем изменить в будущем, сколько ваших замечательных, фантастических, а иногда просто странных идей мы сможем воплотить в жизнь. Но я хочу помочь вам и вашим друзьям изменить наше общество так, как вы изменили нас с Невиллом.       Невилл: Я очень горжусь тобой, что у тебя хватило смелости сделать предложение Гермионе этим утром, и я невероятно счастлив, что Гермиона согласилась, несмотря на то, что я принадлежу ко всей этой компании Лонгботтомов.       Гермиона застенчиво улыбнулась:        — Ты не так уж плоха, Августа.       — Спасибо, Гермиона, – Августа слегка кивнула. Она подняла свою рюмку, — Давайте выпьем за счастье моего внука Невилла и его невесты Гермионы Грейнджер.

Поместье Малфоев

      — Милорд!       Волан-де-Морт, который несколько часов ждал новостей о спасательной операции, наблюдал, как Беллатриса и другие освобождённые пленники входят в зал. Белла вышла на середину комнаты и рухнула на пол. Её муж смотрел на неё с отвращением, пытаясь доказать, что последние годы не сломили его. Они были жалкими. Грязная, потрёпанная одежда, плохо зажившие царапины, растрёпанные волосы, исхудавшее тело и безумный взгляд — нет,       Беллатриса определённо не была красавицей в тот момент. Годы, проведённые в Азкабане, дались им нелегко. Даже Петтигрю, который провёл там всего несколько недель, выглядел ещё хуже, чем раньше. Захария Смит выглядел ошеломлённым и почти не реагировал на происходящее вокруг, всё ещё пытаясь осознать новость о смерти отца.       — Моя дорогая Белла.       Проявив невероятную привязанность к такому, как он, Волан-де-Морт встал со своего места, шагнул вперёд и поднял Беллу с земли. Он коротко обнял её, достал что-то из своего плаща и протянул ей.       — Моя палочка, – голос Беллы дрожал. Она всегда любила своего Лорда, но это было уже слишком.       — Моя дорогая Белла, ей не следует быть без своей палочки, – улыбнулся Волан-де-Морт. Даже его мать не назвала бы его ухмыляющееся змеиное лицо приятным на вид, но Белла была слишком рада снова оказаться рядом с ним, чтобы заметить это.       — Вы слишком щедры, милорд.       — Ты заслужила это, Белла. Но сейчас отдыхай. Поешь, прими долгую ванну и поспи в настоящей постели. А завтра мы поговорим о нашем будущем».        Нашем будущем, — чуть не вздохнула она.       — Да, милорд. – Она на мгновение замешкалась, вопрос вертелся у неё на языке. Был один человек, которого она надеялась увидеть почти так же сильно, как своего господина.       — Она будет здесь через несколько часов, Белла. Она уезжала на несколько недель со своим сыном, но я приказал Люциусу привезти их сегодня вечером. Завтра ты увидишь свою сестру и своего племянника, Белла. Он уже достаточно взрослый, чтобы оставить детство позади. Я жду, что ты научишь его всему, что он должен знать.       Белла низко поклонилась.        — Я сделаю это, Милорд.

      Поместье Лонгботтомов - Полночь

      — ЛУНА!       Всего несколько мгновений назад Агата вышла в центр комнаты и хотела обратиться к собравшимся, чтобы поднять бокалы за день рождения Гарри, но тут огонь в камине вспыхнул зелёным, и появился запоздалый гость. Через несколько секунд все увидели, как Гарри подбежал к ней и с энтузиазмом поприветствовал Луну.       — Луна, ты пришла. Я думал, что не увижу тебя до первого сентября, – Гарри широко улыбнулся и обнял её. Невилл и Гермиона не отставали от него, и только Дафна на мгновение остановилась, чтобы беззвучно произнести «спасибо» Августе.       Глубоко вздохнув, Агата посмотрела на Гарри и его друзей, пожала плечами и снова ушла. Это было важнее, чем в основном вежливые поздравления с днём рождения.       — У меня есть кое-что для тебя.       Луна объяснила, что собиралась остаться в Новой Зеландии ещё на три недели, но несколько дней назад на место извержения вулкана прибыл международный портключ, позволивший ей ненадолго съездить на вечеринку.       — Я упросила Августу организовать портключ, – объяснила Дафна и чуть не растаяла, увидев благодарность в глазах Гарри.       — Вот, – Луна сунула ему в руки маленький выпуск «Придиры». — Это специальный выпуск, посвящённый экспедиции, первая пробная печать. Отец хочет остаться здесь и опубликовать нашу первую информацию, а я вернусь и изучу несколько деталей. Он хочет, чтобы я сделала ещё несколько набросков сноркаков для небольшого буклета о них.       — Мечта становится реальностью, – прочитал Гарри вслух, — Статья, написанная Луной Лавгуд… посвящена Гарри Поттеру, моему лучшему другу.       Он поднял взгляд и улыбнулся.       — Благодаря тебе это стало реальностью, Гарри, – сказала Луна торжественным голосом. — Я знаю, что у меня есть и другие друзья. Я больше не одна. Но ты всегда будешь занимать особое место в моем сердце из-за того, что ты сделала в прошлом месяце.        Она вздохнула и обратилась к Дафне:       — Возможно, ты не захочешь поделиться? Разве это не утомительно - всю неделю быть рядом с Гарри, Дафна? Возможно, я мог бы взять на себя это бремя вместо вас один или два раза в неделю.       — Это очень мило с твоей стороны, Луна, – Дафна постаралась говорить серьёзно, несмотря на смеющиеся глаза. — Но я думаю, что смогу вынести это бремя.       — Эй, – надул губы Гарри, — я не обуза. Я очень милый парень.       — Пока нет, – ответила Дафна, — но мы работаем над этим. Не так ли, Гермиона?       Гермиона бросила пристальный взгляд на Невилла, прежде чем ответить:       — Да. И мы продвигаемся… медленно.       Все засмеялись, только Гарри немного надулся. И снова он не стал спорить, когда Дафна обняла его одной рукой и положила голову ему на плечо. Возможно, она всё-таки согласилась с «милым парнем», радостно подумал он.       — Простите, девочки, но мне нужно ненадолго похитить мальчиков.       Озадаченные Дафна и Гермиона смотрели, как Роксана уходит с Гарри и Невиллом в центр комнаты. Интересно, что Амелия Боунс ждала их там с двумя свитками, а рядом с ней стоял Живоглот Дафна прищурилась и посмотрела на мать, которая лишь ухмыльнулась в ответ.       — Гарри, Невилл, – начала Амелия минутой позже. — Вам обоим уже по пятнадцать. Это важный возраст, возраст принятия решений. В этом году вам придётся принять решения о своём будущем, образовании и других важных вещах. Невилл уже начал сегодня со своей помолвкой, и, учитывая, что Дафна стоит там, я надеюсь, что не буду слишком назойливой, если признаюсь, что с нетерпением жду второй помолвки в ближайшем будущем.       Гарри ненадолго встретился взглядом с Дафной, и они оба на мгновение покраснели. К их облегчению, Амелия продолжила.       — Прошлое было непростым для вас обоих, и оно продолжит быть тяжёлым бременем. Не раз кто-то пытался манипулировать вами, принимать решения вместо вас, которые не всегда были выгодными.       Гарри кивнул. Она говорила о Дамблдоре, и все это знали. То, что Люциус Малфой был приглашен на эту вечеринку, а Дамблдор — нет, было явным признаком его текущего статуса.       — Несколько недель назад у меня были две посетительницы. – Она на мгновение обернулась, — « Роксана и Августа. Они выразили обеспокоенность повторением тех событий. Они присматривают за вами, но может случиться что-то, что помешает им это делать. Что будет с вами, если они умрут?       — Мама! – воскликнул Гарри, потрясённый мыслью о том, что может её потерять, не осознавая, насколько его спонтанная реакция тронула Роксану и Дафну.       — Как будто мне так повезёт, – пробормотал Невилл с озорной ухмылкой, чем вызвал смешки и тихое ворчание своей бабушки.       — Из-за этого мы решили принять меры предосторожности.       Она шагнула вперёд и протянула каждому мальчику по свитку. Они нерешительно взяли их и прочитали, явно не понимая, о чём идёт речь.       — С этими свитками вы отныне освобождаетесь от обязательств. Есть ещё несколько вещей, которые вы не можете делать: Гарри не может стать лордом Поттером, пока ему не исполнится семнадцать, и вы оба не можете быть членами Визенгамота или владеть каким-либо поместьем до тех пор. Но во всём остальном вы вольны принимать решения сами. Никто не может указывать вам, как проводить время, с кем дружить и где продолжать обучение.       Каждое её замечание было дополнительным ударом по Дамблдору. Это он испортил им жизнь; он пытался получить доступ к его наследству и даже использовал зелья и чары, чтобы разрушить его дружбу и любовь, не говоря уже о лете на Тисовой улице. Гарри был совершенно ошеломлён. Он знал, что Роксана никогда не заставит его делать что-то против его воли, но это…       Это была не просто предосторожность, это был знак того, что она доверяет ему, что он взрослый и способен принимать собственные решения. На мгновение он почувствовал себя подавленным. С облегчением он заметил, что Дафна и Гермиона подошли к ним, понимая, какие эмоции переполняют его и Невилла. В каком-то смысле Невилл был даже более подавлен, потому что это был первый настоящий признак того, что бабушка начала уважать его.       — Ты знала об этом, – внезапно воскликнула Дафна, заметив выражение лица Гермионы. Её подруга была слишком спокойна, слишком невозмутима. Гермиона достала из мантии такой же свиток. Значит, она тоже была освобождена от опеки. Это имело смысл, так как ей уже исполнилось пятнадцать девять месяцев назад, и она была в такой же «опасности».       — Только ты ещё ребёнок, Дафни, – злобно ухмыльнулась Гермиона. Гарри и Невилл начали смеяться, но замолчали, когда Дафна метнула на них взгляд, обещавший мучительную смерть. Дафну чуть не стошнило от этого прозвища.        — Ты за это заплатишь, Гермиона-малышка.        Взгляда и улыбки матери было достаточно: через девятнадцать дней у неё будет свой собственный свиток.

***

      Было далеко за полночь. Большинство гостей уже ушли. Остались только несколько близких друзей и небольшая группа слизеринцев, окружавших Сайруса и Малфоев. То, что что-то было не так, стало ясно, когда прибыла горстка авроров и сразу же выследила Амелию Боунс и Кингсли. Гарри вопросительно посмотрел на своих друзей, но они лишь пожали плечами и подошли ближе. Доносились сердитые и потрясённые возгласы, кто-то упомянул Азкабан. Гарри побледнел:       — Что происходит, Амелия?       Амелия некоторое время молчала, ожидая, пока Роксана и остальные тоже подойдут ближе, а затем очень серьёзным голосом объяснила:        — В Азкабане произошёл… инцидент… скорее, серьёзное нарушение безопасности.       Она сделала жест, и Кингсли поспешно удалился вместе с большинством авроров.       — Нам ещё предстоит выяснить все подробности, но, судя по всему, группа злоумышленников напала на тюрьму, убила почти дюжину охранников и освободила нескольких заключённых.       Все ахнули, но Гарри заметил лёгкую ухмылку на лице Малфоя.       Вот почему он здесь, — мысленно простонал он. Малфой знал об этом и хотел получить алиби.       — ЧТО?       Крик Сириуса отвлек Гарри от его мыслей.       Почему Сириус так разозлился?       Амелия сказала что-то… что-то о… Петтигрю. Гарри снова побледнел, прежде чем его сердце охватил гнев. Петтигрю снова на свободе, Петтигрю-предатель.       — Беглянка - Беллатриса Лестрейндж. Мне очень жаль, Невилл, Августа. Мы сделаем всё возможное, чтобы снова её поймать.       Ошеломлённый Невилл лишь слабо кивнул. Его гнев был направлен на эту злую женщину, как и гнев Гарри на Петтигрю.       Беллатриса Лестрейндж, одна из самых опасных ведьм, снова была на свободе. Он не заметил другого человека, который отреагировал так же шокированно, но Роксана заметила. Нарцисса была смертельно бледна, её глаза полны страха. Обе женщины знали, где будет прятаться Беллатриса.       Теперь Нарцисса и её сын не могли вернуться в поместье Малфоев. Мысли Нарциссы бешено скакали. Её «дом» был опасен для неё и её сына ещё до того, как случилось это дерьмо. Теперь, когда Белла вернулась, возвращение стало бы катастрофой. Её сестра уже была сумасшедшей до того, как попала в Азкабан, и последнее десятилетие определённо не улучшило ситуацию.       Она поговорила с Сириусом о своих планах уйти от мужа, и в безопасности поместья Поттеров это казалось хорошей идеей. Это было одной из причин, по которой она сегодня утром участвовала в защите поместья Пинегрю. Теперь было слишком поздно поворачивать назад. Люциус, очевидно, не знал о её участии в битве, но это могло измениться в любой момент. Более важной была опасность, которую Белла представляла для её сына. Нарцисса доверяла своей сестре в вопросах здоровья — физического, психического и эмоционального — своего сына ещё меньше, чем Люциусу.       — Я вижу, что вечеринка закончилась, – протянул Люциус Малфой, и его довольная ухмылка побудила Гарри ударить его. — Если вы нас извините, нам с семьёй нужно вернуться домой.       — Я планировала… – начала Нарцисса; её голос звучал не так сдержанно, как обычно.       — Я ожидаю, что вы с Драко сопроводите меня сегодня вечером домой, – его голос не допускал возражений. — Это долгое отсутствие было нелепым, и теперь оно прекратится.       Амелия и остальные наблюдали за ними, и по их лицам было видно, что они не прочь вмешаться.       Нарцисса слабо кивнула. В её глазах читалась мольба о помощи, женщина не знала, что делать. Да, она хотела уйти от него, но не в спешке и не без подготовки. Она не хотела рисковать сыном, он был для неё важнее, чем она сама. Нарцисса знала, что Люциус имеет законное право требовать повиновения, особенно от Драко. Он мог заставить сына пойти с ним, и она никогда бы не бросила его, никогда бы не отступила, позволив ему встретиться с сестрой в одиночку. Дафна тут же повернулась к матери:       — Мы должны это остановить, мама. Это слишком опасно для неё и Драко.       Это привлекло внимание Астории:       — О чём она говорит, мама?        Ей нравилась Нарцисса, и она любила Драко. Если Дафна, которая терпеть не могла Драко, беспокоилась о его возвращении в поместье Малфоев, значит, существовала реальная опасность. Мысли Роксанны неслись галопом. Она должна была остановить это, но как?       Нарцисса медленно подошла к сыну. Она остановилась, сделала ещё несколько шагов и снова остановилась.       — Почему ты медлишь? – Люциус схватил её за руку и потащил к Драко, который смотрел на них широко раскрытыми глазами. Почему его мать так испугалась?       Внезапно Нарцисса вырвалась из его хватки.       — Нет.       — Что значит «нет»? – спросил Люциус, нахмурившись и снова пытаясь схватить её за руку. Нарцисса высвободилась из его хватки и повторила, на этот раз твёрдым голосом:        — Нет, я не вернусь в поместье Малфоев. И Драко тоже. Мы останемся на Гриммо, как и планировали, до сентября.       — Ты с ума сошла? – возмутился Люциус. — Я твой муж, и я…       — Больше ничего, Малфой, – Нарцисса покачала головой. Люциус побледнел. По жесту Нарциссы Сириус шагнул вперёд.       — Ты уверена, Цисси?        Он всё подготовил, но изначально они собирались подождать до сентября. Амелия молча наблюдала за их разговором. Она, как и все остальные, была удивлена выбором времени, но не самим планом. Напротив, именно она помогала Сириусу с подготовкой формальностей.       — Чего ты хочешь, предатель крови? – прорычал Люциус, но Сириус смотрел только на Нарциссу. Она кивнула:       — Да, я сделаю это… сейчас.       Нарцисса выпрямилась и снова кивнула, на этот раз более решительно. Она будет бороться за своего сына, и если Люциус попытается его убить, он умрёт с криками.       — Что сделать? Жена, ты… – он замолчал на полуслове, но не по своей воле. Гарри широко ухмыльнулся, заметив заклинание «Силенцио», которое Дафна наложила на этого придурка.       Люциус Малфой попытался снять чары, но не смог. Даже директор Флитвик был впечатлён её талантом накладывать чары, которые каким-то образом проникали глубоко в человека или предмет, и снять их было очень трудно.       — Дафна, – Сайрус шагнул вперёд. — Как ты могла…       — Заткнись! – Гарри остановил его, встав между отцом и дочерью. — Она поступила правильно. Никто больше не хочет слушать бредни этого ублюдка. Меня тошнит просто от того, что я на него смотрю, не говоря уже о том, чтобы слышать его голос.       Сайрус тяжело моргнул, но не осмелился обратиться к Гарри, не с таким взглядом в глазах и с Сириусом рядом, который сжимал плечо Гарри. Сайрус должен был признать, что немного побаивается мальчика. Кто-то не только жестоко избил нападавших этим утром, но и убил Смита, и Сайрус догадался, что за этим стоит Гарри.       — Дафна, – вместо этого он снова обратился к дочери. — Я приказываю тебе...       — Вы, мистер, – Гарри зарычал ещё громче, — утратили всякое право приказывать ей этим утром. Сайрус остановился как вкопанный.       — Ты выбрал путь труса. Ты должен был защищать свою семью, но вместо этого спрятался, как крыса, в своих покоях. Ты мне отвратителен.       В то же время Сайрус почувствовал себя оскорблённым, шокированным, но и испытавшим облегчение. Значит, дело было только в том, что он не помог.        Он не знает о моей измене.       «Что-то очень не так», – поняла Роксана. Она тоже злилась из-за трусости Сайруса, но это не было неожиданностью. Гарри же был в ярости. Она понимала, как сильно ему хотелось наброситься на Сайруса. Должны были быть и другие причины.       — Сириус, Нарцисса, – мягко сказала она. — Пожалуйста, продолжайте.       Сириус коротко кивнул.       — Люциус Малфой, от имени Дома Блэков я расторгаю брачный контракт между вами и Нарциссой. Я расторгаю брачный договор и любые брачные подарки, переданные вам поместья и хранилище.       Люциус, всё ещё неспособный говорить, теперь был очень бледен. Это могло легко его погубить. Почти четверть его состояния принадлежала Блэкам, и он не смог бы отказаться от него без подготовки. Некоторые поместья и подарки он даже продал, так как они были ему не нужны. Возможно, он смог бы предотвратить это, но это была бы очень долгая и утомительная судебная тяжба с по её словам — Амелией Боунс на стороне Сириуса. Ещё больше его беспокоило то, как отреагирует на это общество и особенно его «друзья».       — Нарцисса, – продолжил Сириус более низким голосом, но всё же давая понять, что это не просьба, а требование главы рода. — Я требую, чтобы ты немедленно рассталась с Люциусом Малфоем. Ты начнёшь бракоразводный процесс как можно скорее. Ты снова станешь Нарциссой Блэк. Ты понимаешь и принимаешь мой приказ, Нарцисса?       Люциус хотел закричать «нет», но по-прежнему не мог произнести ни слова. Если Нарцисса уйдёт от него, он покажется слабым. Он не мог этого допустить.       — Мама, – Драко поспешил к матери, не понимая, что происходит, но каким-то образом чувствуя, что эти люди пытаются защитить её от какой-то опасности.       — Тихо, Драко, пожалуйста, доверься мне. – Она умоляюще посмотрела на сына.       Драко несколько раз открыл и закрыл рот, пока Астория не подошла к нему и не обняла за талию. Она слегка улыбнулась ему, и хотя Гарри всё ещё было немного не по себе от мысли, что когда-нибудь Драко может стать его зятем, он был рад поддержке Астории. Драко наконец кивнул, недовольный, но готовый довериться своей матери, единственному человеку, кроме Астории, который его любил. Его отец точно не любил. Он достаточно часто показывал, что видит в сыне лишь инструмент для достижения своих целей.       — Сириус, я понимаю и принимаю твой приказ.– Нарцисса обернулась, — Миссис Боунс, как мать Драко, я хочу единоличной опеки над ним до тех пор, пока не будет оформлен развод.       Сайрус хотел что-то сказать и открыл рот, но тут же получил несколько заклинаний: «Силенцио» от Дафны, «Петрификус» от Гермионы и «Ступефай» от Невилла, который всё ещё был очень зол из-за его предательства. По крайней мере, Сайрус отключился прежде, чем Гарри успел среагировать, и он на секунду замешкался, решая, какое болезненное заклинание использовать.       Амелия Боунс пристально посмотрела на них, и скрытая радость в её глазах немного сбила их с толку:       — Десять галлеонов штрафа за использование боевой магии с каждого из вас. Пятьдесят с мисс Гринграсс, потому что это её вторая атака за вечер.       Дафна лишь пожала плечами:       — Оно того стоило.       — Как скажешь, – вздохнула Амелия. Она на мгновение задумалась над просьбой. — Хорошо, мисс Блэк, вы получаете единоличную опеку над Драко, по крайней мере, пока