Расположение

Несмотря на всю красоту, здесь всё же было довольно уныло. На высоких широких качелях никто не качался, со стороны радужных аттракционов самого разного размера и назначения никто не смеялся, а сам воздух был пропитан одним лишь тягучим ощущением одиночества. Розововолосая девушка с тяжёлым вздохом опустилась на ближайшую скамейку, несильно одëргивая край своего яркого кардигана, чтобы устроиться поудобнее. Куда ни кинь взгляд — везде простирались бесконечные просторы обширного парка развлечений, который сейчас не очень-то справлялся со своей задачей, только навевая всё более обширную тоску. Интересно, случаются ли в этом мире восходы и заходы солнца так же, как и в обычном? Или всё зависит именно от состояния, которое преобладает над тобой в момент посещения? Эму часто видела яркую звезду, скрытую за пушистыми облаками, проплывающими по небу, но она столь редко снисходила до того, чтобы показаться наружу дольше, чем на пару секунд. Должно быть, у неё слишком мало сил, чтобы светить достаточно ярко и позволять другим насладиться своим угасающим теплом. Ветер здесь был лëгкий и в то же время бодрящий, однако порой он становился практически не ощутим, в те моменты, когда собственные переживания заглатывали с головой. Эму обнаружила это место совершенно случайно, и теперь оно служило для неё личной крепостью и укрытием. Несмотря на режущую слух тишину, она всеми силами старалась её разбавить. Ведь, в конце концов, она ставит свои собственные шоу в парке дедушки, так что ей мешало воспользоваться этой тактикой и тут? Она даже нашла довольно большую сцену, скрытую за сенью листвы, расчистила к ней дорогу и протоптала удобную тропинку, которая никогда не зарастала из-за её частых посещений. Только вот и сюда почти всегда никто не приходил, даже когда Эму вырисовывала на своём детском лице самую яркую улыбку из всех возможных, на эти тихие мольбы просто не отзывались. Разве она трудилась недостаточно? Почему никто не хотел ей помочь, хотя бы понять, между тем не нарекая её мечты провальными лишь потому, что они были слишком кричащими для обыденной действительности? И всё же, в этом необычном парке разрушенного веселья с самого начала присутствовал кое-кто ещё, хотя бы единственный собеседник, способный поддержать бесконечный поток мыслей.       — Хэй, Эму-чан! — плечи девушки внезапно обхватили со спины, и длинные голубые волосы свесились на чужое лицо, заставляя её отпрянуть со смехом и обернуться.       — Мику-чан! Я тебя не заметила! — она тепло улыбнулась, слабо постукивая по скамейке ладонью и приглашая собеседницу присесть рядом, чем она тут же воспользовалась, свесив свои ноги в длинных красных гольфах через край и радостно раскачивая ими из стороны в сторону.       — Это потому что Мику только пришла! — та просияла и с восторгом дёрнула себя за кончики хвостиков. — Но Эму-чан сегодня выглядит подавленнее, чем обычно… Что-то стряслось? Эму с натяжной улыбкой обвела взглядом окрестности, между тем поднимая на руки какой-то красочный шарик, лежавший у подошвы её тренировочных кед, которые она так и не сменила после своей небольшой пробежки. В секае, как это пространство называла Мику, находилось множество самых странных и необъяснимых вещей, многие из которых преобразовывались в материальный предмет из самих чувств. Что бы мог значить этот шарик? Он был окрашен в четыре цвета с разных сторон: фиолетовый, розовый, жёлтый и зелёный. Такой красивый, только вот Эму слишком опасалась забирать его с собой из-за страха того, что он мог испариться в любой момент. Возможно, здесь ему было самое место, и именно поэтому она осторожно возложила его рядом со своими коленями, заодно поправляя неровную складку на одежде.       — Я даже не знаю, как правильно рассказать, Мику-чан… Но я попробую! Вчера вечером я возвращалась домой поздно-поздно, и наш красивый парк был таким тёмным, что порой моё сердце стучало так громко, прямо так: бам-бам-бам! А потом…потом оно забилось сильнее…       –Эму-чан?! Мику с встревоженным выражением на лице наклонилась ближе к девушке, голос который отчётливо срывался, однако она всё продолжала прятать лицо, делая вид, что изучает растущее рядом раскидистое дерево, в тени которого они сидели. Не говоря ни слова они сцепили руки, и Мику утянула подругу в тёплые объятия, позволяя её уже порядочно взмокшему лицу уткнуться куда-то в изгиб своей шеи. Она ни разу не видела слёз на её лице, а раз теперь Эму позволяла себе раскрываться больше, в этом месте, которое было рождено из-за неё самой, по её немой воле, то это определённо можно было счесть за хороший знак. Какой бы тяжёлой ни была произошедшая ситуация, она лишь наполняла сердце девушки большим состраданием, которое было достаточно тяжело сдержать внутри столь маленького тела.       — Мальчик… Там был мальчик моего возраста… Я услышала лишь шорох из кустов, а когда пошла проверить, увидела его с…с… — она вдруг сорвалась на достаточно громкий всхлип, отчаянно замотав головой туда-сюда, так что её короткие розоволосые пряди ещё больше защекотали Мику, которая и сама грустнела всë отчётливее с каждой секундой. Случилось что-то ужасное. Она чувствовала это собственным нутром, поскольку Эму и являлась её создательницей.       — Почему он сделал это?! Мику-чан, почему?! Кто может заслужить подобное? — Эму потянулась вперёд и обхватила своими дрожащими руками спину девушки, держась за неё, словно за свою последнюю тонувшую надежду. Её протяжное дыхание раздалось совсем рядом с ухом Мику, заставив её ощутить волну мурашек, пробегавших по всему телу. — Он п-просил меня…просил меня…у-у…у…       — Эму-чан, — голубоволосая лёгко улыбнулась, её улыбка отражала осколки боли в глазах напротив и в то же время хранила в себе манящее тепло. Она аккуратно прикоснулась своими пальцами с ногтями, покрытыми бирюзовым лаком, к разводам на лице Эму и мягко стёрла каждую слезинку мимолётным движениями, еле различимыми, как далёкий бриз у моря. — Нет нужды говорить больше, Эму-чан. Я всё понимаю. И если когда-нибудь тебе захочется привести этого мальчика в гости, то я с радостью встречу вас обоих! Эму широко распахнула ресницы и удивлённо вздохнула. Если это место всё же не было выдуманной ею фантазией из-за скуки, то теперь перед ней могли открыться совершенно новые неизведанные горизонты.

***

      — Ты, ты, гребанный урод! — Руи со злостью отпихнул от себя стоявший прямо посреди помещения стул, не обратив никакого внимания на появившуюся боль на кончике большого пальца правой ноги. Нене давно уже советовала ему убраться, и чем он занимался сейчас? Его гараж-мастерская была разгромлена в прах, повсюду валялись измятые кипы бумаг, обгрызенные куски яблок и карандашей, лампа над головой опасливо покачивалась, словно вот-вот намеревалась обрушиться ему прямо на голову, навеки похоронив его под своими останками. За окном разгорался день, а в его избитой, изорванной в клочья душе в то же время разгорался настоящий очаг из жгучей ненависти, чего он не ощущал так давно.       — Какого черта ты лезешь к ней? Чего ты хочешь?! Ладно я, я-то…! — на пути внезапно появился угол замусоренного стола, острый край которого упирался прямо в истощенный живот, заставляя глухо простонать от боли и упасть на колени. Руки сжали отвратительный ковер в синюю клеточку под собой, силясь удержать равновесие хоть как-то. Не помогло. И вот он снова лежал на полу, на этой противной шелковой ткани, пыль от которой забивалась в самые ноздри и принуждала поминутно чихать. Наверное, надо было всё же попросить маму пропылесосить в тот раз. Руи со вздохом приложил ладони к гудевшим вискам и слабо поморщился от неприятных ощущений, не обращая внимания на пострадавший живот и вновь открытые раны, которые только-только пошли на поправку. Ничего, потом обязательно придёт Нене и поможет ему обработать их заново, как и во все прошлые разы. Боже, прошлые разы. Неужели она всё ещё не устала? Не устала практически каждый день заходить к нему после школы, просто чтобы хотя бы убедиться в том, что он всё ещё жив? Не устала звонить ему по утрам и по вечерам, напоминая об обыкновенных человеческих нуждах, которые ему стоило выполнять, дабы продолжать своё существование? Руи хотел бы, чтобы она всегда была рядом, но эгоизма в его жизни и так уже было слишком много, он давно наполнял чашу до краёв, теперь стекая вниз прямо по его растопыренным пальцам, которые так и не смогли дотянуться до недосягаемого. Злость где-то внутри клокотала сильнее, так что из груди порой вырывались протяжные выдохи, растворяемые в тишине вокруг, а он так и не мог подняться из-за этой тупой боли по всему телу. Чёртов Тенма Тсукаса. Распрекраснейший парень со школы, по которому обливалась слезами не одна глупая девица, прикрывавшая своё алое лицо за неприметным учебником, дабы незаметно выглядывать из-за него, будто и правда считая, что этому придурку на дне своих амбиций её дурацкая физиономия будет хотя бы немного различима. Так уж оказалось, что и сам Руи не раз обливался куда более горькими слезами только не по причине безмятежной любви, а ощущения липкой крови на своей коже. Тенма давно уже не появлялся в школе, однако боль из-за этого не преуменьшалась, она лишь чаще напоминала о себе даже в самых осторожных движениях. Он походил на непривлекательную мумию, вдоль и поперёк обвешанную толстыми бинтами с рваными концами, которые то и дело разбалтывались, цепляясь за любую поверхность и выцеживая из глотки протяжное шипение. И чья же это была вина?       — Ладно я… — Руи примирительно прикрыл глаза, закусив и без того истерзанную губу. Часы на стене тикали слишком уж громко, и его охватило чуть ли не безумное желание швырнуть в них чем-нибудь тяжёлым, больше не позволяя этим металлическим стрелкам из ада отдаваться нещадящим звоном в глубинах его черепной коробки — Может, в какой-то степени я это заслужил. Но она…она? Полнейший бред. Та веселая девочка никак не могла быть замешена в этом по собственному согласию. Её лишь обманули, воспользовались её душевной добротой и наивностью, наплели сладкой лжи на уши, лишь бы потом найти подходящий момент и уничтожить, вырвать её трепетную душу, навеки осквернив её. Поразмышляв ещё пару мгновений, Руи внезапно ощутил неприятный привкус тошноты на самом кончике языка, в следствии чего ему пришлось резко согнуться, схватившись за желудок. Он сегодня вновь ничего не ел, однако чувства от этого не то что бы сильно притуплялись, в особенности такие интенсивные. На обратной стороне век возникла совершенно отвратительная картинка, которую не было желания описывать даже абстрактно. Эму. Ей нужна помочь, пока она не ступила на неправильный путь по собственной неосознанности. Иначе он не сможет избавиться от чувства ответственности и вины до конца своей жизни, вот бы только перед глазами не темнело так сильно, вот бы только можно было зацепиться за тот самый недружелюбный угол, чтобы ощутить хоть какую-то точку опоры…       — Твою мать, Руи?! Громко хлопнула дверь, и послышался торопливый шёпот, чьи-то миниатюрные руки подхватили его за плечи и уложили к себе на колени. Честное слово, а вдруг Нене и правда была его ангелом-хранителем, раз могла оказываться рядом так близко? Руи ухмыльнулся на это и хотел было схватиться за ладонь девушки, чтобы встать, но тут же отказался от этой затеи, поскольку он бы причинил ей боль. Снова.       — Нене… Мне нужно идти…       — Куда тебе нужно идти, дурак?! — она в отчаянии покачала головой и собственными усилиями помогла парню присесть, уставившись на него с хмурым, но таким взволнованным выражением. Взгляд всё еще оставался мутным, но даже так были заметны небольшие капельки пота, покрывавшие лицо его подруги, которая, по всей видимости, бежала сюда со всех ног, словно поддавшись своей неплохой интуиции. — Ты что?! Ты слышишь меня, Руи? Что произошло?       — Я просто устал, вот и лёг, — он вновь попытался отшутиться, бережно, но с напором отодвинув руки Нене от себя, которая уже намеревалась прислонить одну из них к его разгорячённому лбу. — Всё нормально, не переживай. Просто сейчас мне очень нужно идти, понимаешь? Руи посмотрел Нене прямо в глаза, словно рассказывая всю ситуацию сначала до конца игравшими внутри радужки бликами. Они часто общались подобным образом, доверяя друг другу каждую свою сокровенную мысль, запрятанную за туманным восприятием своего сознания, которое так редко поддавалось собственной воле, но зато было готово попробовать раскрыться чужой. Нене лишь молча кивнула и одобряюще сжала плечо Руи, на её переносице образовалась небольшая вмятина из-за тревожности, но она тут же разгладится, как только Камиширо вёрнется домой в целости и сохранности, на что очень хотелось верить. Она желала пойти с ним, но различала в мимолётным движениях парня отказ, что её не обижало, но принуждало сердце сжиматься чуть ощутимее.       — Если тебе нужно, то, конечно, иди. Но, пожалуйста, Руи, — она наклонилась, чтобы прижаться своим лбом к его лбу, — береги себя, хорошо?

***

Он плëлся по грязным улочкам города, порой прислонясь к стенам обшарпанных домов, чтобы устоять на ногах. Может, Нене была права, и ему стоило остаться? Но в то же время Руи прекрасно осознавал основную причину, по которой его так шатало. Огненный шар в груди начинал плавиться, постепенно перерастая в нарастающую тревогу, с которой было практически нереально справиться. Его побьют ещё раз? Не беда, зато он сможет донести до Эму ту правду, которую видел перед своими глазами практически каждый день. Тенма Тсукаса — сущее зло во плоти, и его ни под каким предлогом нельзя подпускать к такому яркому источнику света, излучающему сияние на довольно обширную зону вокруг себя. Это может нарушить мировой баланс, Руи был в этом практически полностью уверен, в его ярких фантазиях уже давно, как на старых кассетах, прокручивались различные и далеко не самые приятные исходы событий, которые он собирался предотвратить просто потому, что совесть мучала слишком сильно. Ему нравилась Эму. Нравился её заразительный смех и стремление продолжать двигаться даже тогда, когда приходится делать это практически в одиночку, нравился привлекательный блеск в её глазах и подготовленные выступления на старой сцене. Он боялся представить, что может произойти с этим чудесным местом, если оно останется совсем без опеки, без него парк больше не будет прежним. Они никогда не были с Эму друзьями, но порой желание помочь этому не препятствует, к тому же она точно заслуживала знать о том, что знал он сам. К тому моменту как Руи в кои-то веки дошёл до Фениленда, каким-то чудом даже ни разу не свалившись прямо на землю посередине своего нелегкого пути, солнце уже скрывалось за горизонтом. Скользнув взглядом по последнему подмигиванию огромной звезды, сердце забилось уже где-то в области гортани, словно намереваясь вырваться оттуда на волю. Он боялся опоздать, боялся прийти и застать её, распростёртую и растерзанную прямо на своей любимой сцене, боялся увидеть побои на её крошечных руках, боялся… Пожалуйста, хватит. Ведь Тенма не может быть настолько сумасшедшим. Хотя кто его знал? С каждым днём его взгляд становился всё безумнее, в его зрачках теперь мелькали язычки пламени от раскаленного пламени, которым он намеревался сжечь до основания ещё не одного человека. Кто знал, на что Тенма вообще был способен, если всё, что он сейчас мог заслужить — это стальной ошейник, прикреплённый к собственной пульсирующей шее, медная звонкая цепь от которого тянется в самую темноту, куда его затащит впоследствии собственными стараниями выбраться? Руи не мог быть уверен в чëм-либо, особенно когда его руки уже стали склизкими и мокрыми от страха до такой степени, что небрежно скользили по мутным витринам магазинов, оставляя после себя разводы. Тенма не имеет никакого права на то, что бы покушаться на чью-либо жизнь. По законам морали ему не стоило подносить нож и к своему горлу, но в данном случае Руи мог воспользоваться своими умениями идти против правил, вырывая парочку листов, исписанных ими вдоль и поперёк, чтобы поднести их к пламеню от найденной в кармане зажигалки. Это вполне было можно счесть за кошмарную жестокость, присущую только совершенно бездушным созданиям, но и Руи никогда не планировал причислять себя к лику святых. В конце концов, его тело всё ещё отдавалось болью при каждом шаге, заставляя его до скрипа сжимать зубы и впиваться отросшими ногтями в кожу тыльной стороны ладоней. Эму всё ещё была возле сцены, он заметил взмах её розовых прядей рядом с одной из зрительских скамей, из-под которой она вскоре вынырнула, сунув какую-то неприметную вещь себе в карман. Должно быть, что-то обронила. Руи остановился, чтобы глубоко вздохнуть пару раз и собраться с духом. Сейчас. Он просто поговорит с ней, и ему станет спокойнее.       — Эму-кун! — Камиширо приветственно махнул рукой, тут же обращая на себя внимание девушки, которая, заметив его, удивлённо пискнула и тут же ринулась навстречу.       — Руи-кун, Руи-кун! Привет-привет! Я так рада что ты пришёл!!! Только вот, — Эму поумерила свой пыл и виновато кивнула в сторону сцены, — ты немного опоздал…       — Я знаю, — он криво усмехнулся, в очередной раз поразившись её невинности и озабоченности. — Но я пришёл не за этим. Я…       — Руи-кун?! — Отори тут же подскочила к парню, как только он опасливо пошатнулся на ногах и зажмурился от боли. Она аккуратно потянула его вниз за край рубашки и усадила на скамью.       — Спасибо… Так о чëм это я? Ах, точно… Я бы хотел сказать тебе кое-что.       — Но ты… Ты точно в порядке? — Эму с сомнением покачала головой и возложила руку ему на плечо.       — Я в порядке, — Руи вымучил пресную улыбку, стараясь как можно скорее выложить всё, пока злость не вырвалась наружу, ведь ему совсем не хотелось кричать на девушку. — Скажи мне, почему ты общаешься с Тенмой?       — Какое тебе дело, придурок? За спиной раздался холодный голос, вполне способный разрубить пополам своей леденящей равнодушностью, от которой кровь застывала в жилах практически сразу. Руи медленно обернулся, прямо встретившись взглядом с тем, кого хотел бы больше никогда не видеть. Он в первый раз увидел его глаза напрямую, и он тут же возненавидел их всеми фибрами своей души. И он сорвался. Его грудь сжало тисками, а после свело с такой силой, что захотелось кричать чуть ли не до потери сознания. Не тратя больше ни секунды на размышления, Руи вскочил с места, на мгновение совершенно позабыв о том, что он находился далеко не в самой лучшей форме, чтобы решаться на подобные махинации. Одним резким движением перешагнул через скамейку, намереваясь заехать кулаком светловолосому парню прямо в глаз, однако так и не преуспел в этом, когда его запястье перехватили, достаточно крепко зажав между пальцев.       — Хочешь подраться? У неё на глазах? — Тенма снова смотрел куда-то в сторону, больше не желая играть в столь короткие и бессмысленные гляделки, он выглядел всё таким же измученным и помятым, как и пару дней назад, так что одним резким движением Руи удалось вырвать свою руку, запрятав её у себя за спиной.       — А что? Если Эму тебя так волнует, то ты бы давно уже всё сказал ей, не правда ли?! — Руи отступил на шаг назад, чтобы усмирить своё бешеное сердцебиение хоть немного. Ему всё ещё хотелось, так чертовски сильно хотелось разбить этому уроду лицо до самой крови, чтобы он смог ощутить всё это на себе, но он перехватил застывший взгляд девушки, полный ужаса и бессилия, её беспомощно протянутые вперед руки в знак примирения, и его будто бы разломило на тысячу крошечных осколков, состоящих из стыда. Как он вообще мог позволить такой всепоглощающей злости взять над собой верх?       — Тсукаса-кун, о чëм он говорит? — Эму, наконец, подала голос, смотря то на одного, то на другого, явно не зная, что теперь предпринять и чью сторону занимать.       — Понятия не имею. Я слышал, что у него есть проблемы с головой, — Тсукаса неопределённо повёл плечами, словно его спросили о прогнозе погоды на следующий день.       — Конченный ублюдок, — Руи сощурился и вдруг резко приподнял рукав своей рубашки, выставляя напоказ многочисленные ссадины и синяки, покрывавшие практически каждый участок кожи. — Прости, Эму-кун, но я просто хочу, чтобы ты не была обманута этим человеком. Он сделал это со мной, если хочешь знать, такая красота находится не только на моей руке, хоть это уж я точно не покажу и позволю твоему воображению додумать детали. Я не знаю, что ты в нём нашла, но он не тот, за кого себя выдаёт.       — Тсукаса-кун? — Эму перевела на друга встревоженный взгляд и внезапно испустила тихий вздох осознания. — Ах, вот как… Тсукаса-кун… — она замолчала и опустила голову, её губы сжались в тонкую полоску.       — Вот видишь? Что ты наделал своими поступками!       — Да, — Тенма вдруг коротко кивнул, сдувая свои персиковые пряди со лба. — Эму, он не врëт. Это я. Извини. Я же просил тебя закончить всё ещё тогда, но ты меня не послушала.       — Не говори так, Тсукаса-кун, — Отори со слезами в глазах обхватила его локоть руками. — Теперь я всё понимаю. Но мы… мы…       — Эму-кун? — Руи смотрел на них с полнейшим шоком и ужасом, не веря в происходившее. Неужто он всё же ошибся в Эму? Или Тенма уже успел запугать её настолько сильно? — Раз ты всё понимаешь, то почему ты…       — Прости, Руи-кун, — она с тяжестью улыбнулась, а слезы бриллиантами скатывались по её побледневшим щекам, делая её похожей на оживлённую куклу. — Возможно, когда-нибудь ты узнаешь, но сейчас… Руи-кун, Руи-кун. Это не твоя вина. Пожалуйста, прошу тебя. Уйди. Пожалуйста-пожалуйста. Что?.. После всех испытаний, которые ему пришлось пережить сегодня только ради того, чтобы дойти до этого места и поделиться правдой, его сейчас просто выгоняли? Просто фактически смеялись в лицо, закрывали уши в ответ на его объяснения, отводили взгляд в ответ на его действительные доказательства, которые он с такой смелостью предоставлял? И всё из-за чего? Из-за того, что великий и неповторимый Тенма Тсукаса вскружил голову ещё одной несчастной девушке, которая не смогла устоять перед его «очаровательностью»? По-другому и быть не могло, правда Руи поначалу искренне верил в то, что Эму другая и что она такому не поддастся. В конце концов, она ведь так хорошо видела людей. Но, может, проблема была как раз в том, что Руи такой способностью не обладал и именно поэтому сам смотрел на правду через искривлённую призму? В любом случае, теперь он тоже многое понял. По крайней мере то, что больше не будет напрягать себя тем, чтобы тащиться туда, где он был никому не нужен и откуда его лишь продолжали выгонять.       — Счастливо оставаться, — он буркнул себе под нос и таким же медленным шагом направился домой с целью заварить себе тёплый чай или, хотя бы, поспать. Уж слишком он извёлся за сегодняшний день, хоть и достиг одних лишь разочарований. Как только его унылая фигурка скрылась вдали, Тсукаса коротко вздохнул, отстраняясь от Эму.       — И зачем ты одарила его ложной надеждой?       — Никогда не говори, что надежда ложная, пока ты в этом не убедишься, Тсукаса-кун. Просто не говори. Им всем всё ещё предстояло научиться столь многому.