Sinful temptation

Как ни странно, Дазай открыл дверь почти сразу, и Чуя тут же спросил, проходя в квартиру: — Почему не пришёл через тридцать минут? Ты же обещал. — Я думал, что ты понимаешь. Ведь это была всего лишь игра перед твоим отцом. — Нет, я ни хрена не понимаю. Откуда ты, вообще, там взялся именно в тот момент? — Мимо проходил, — ответил Дазай, — услышал ваши крики и решил выяснить в чём дело. — Ты врёшь! — Ладно, Чуя. Чего ты хотел? — Сука! — со злостью выкрикнул Накахара, схватив Осаму за плечи и встряхнув. — Какого хуя ты делаешь из меня идиота? — Ты сам его из себя делаешь. Я тебя не приглашал, так что, уёбуй, — с этими словами Осаму распахнул перед Чуей дверь, но тот её тут же захлопнул, сказав: — Нет, раз уж я сюда пришёл, то мы с тобой поговорим. — О чём? — Дазай усмехнулся, а Чуя произнёс: — Прости, я потерял контроль над собой. Я имею в виду ресторан. Ты был там с ним, и мне захотелось убить вас обоих. Неотрывно глядя в голубые озёра, Дазай медленно проговорил: — А что мне́ надо было сделать, когда застал тебя с любовником в отеле, может, убить вас обоих? — Прости меня, — вновь сказал Чуя. — Он опоил меня, а знаешь, кто всё подстроил? Это Фёдор, и я могу доказать свои слова, просто послушай. — Нет, — Дазай приложил палец к губам Чуи. — Я не желаю слушать твои дурацкие оправдания. Ты пытаешься выгородить себя, переложив вину на другого, но со мной этот номер не пройдёт. — Да послушай ты! Достоевский летал не в Токио, он... — Заткнись! — вдруг довольно грубо оборвал его Дазай и направил на него пистолет, а затем сказал: — Ты ведь не хочешь кончить, как Тачихара? Чуя мотнул головой, а Дазай продолжил: — Либо ты сейчас делаешь, то, что я скажу, либо убираешься нахрен, ко всем чертям! Но слушать твои оправдания я не намерен. Имей смелость признать свою вину. Что скажешь? — Хорошо, я молчу, — проговорил Чуя, а Дазай обошёл его вокруг, глядя на него сверху вниз, затем склонился к его шее, обдав её горячим дыханием, и провёл языком вниз, оставляя на ней влажную дорожку. Накахара был шокирован резкой сменой поведения Дазая: только что он гнал его от себя, не желая слушать, а теперь пытается соблазнить? «Что же задумал Дазай?» — пронеслась мысль в рыжей голове, однако, решив не заморачиваться этим вопросом, Чуя прикрыл глаза, ведь от действий Осаму у него по коже побежали мурашки, а сердце забилось в груди быстрее. Дазай положил руки на его плечи, расстегнув несколько верхних пуговиц на рубашке Накахары и отодвинув немного ворот, оставил на коже под ним горячий поцелуй, после чего произнёс немного хрипловатым голосом: — Ты хочешь, чтобы я тебя простил за измену? — Да, — тут же ответил Чуя. — Тогда у меня есть условие. — Какое? — Ты будешь моей собакой. Предложение Дазая было настолько неожиданным, да и не совсем понятным для Чуи, что он опешил и лишь смог выдавить из себя одно слово: — Что? — Будешь моей псиной, — как ни в чём ни бывало продолжил Осаму, — и станешь вести себя, как пёс. Если не хочешь, можешь уйти, если тебе не понравится то, что я с тобой буду делать, можешь уйти. Я тебя ни к чему не принуждаю. Это твой выбор. Ты можешь сказать, что хватит, но только это слово и до определённого момента, и я прекращу, после чего можешь валить ко всем чертям. — Что прекратишь? — Экзекуцию. Или ты думал, что легко отделаешься? — Нет, но я... даже не знаю. — Решайся, — Дазай снова склонился к шее Чуи и провёл по ней языком, произнеся: — Согласен? — Ты сказал, что я могу остановить тебя до определённого момента. Что это за момент? — Я скажу, когда он настанет, и у тебя всё ещё будет шанс отказаться от сделки и уйти. — Не понимаю. — Поймёшь, когда придёт время. — Дазай посмотрел на Чую пронизывающим взглядом карих глаз, которые в этот момент показались Чуе почти чёрными, и его пробрала дрожь, будто на него сейчас взирала Сама Тьма или демон из глубин того самого дзигоку, о котором Чуя не раз слышал легенды. А Дазай снова спросил, проводя большим пальцем по нижней губе Накахары и всё так же глядя в его глаза: — Так что, Чуя, согласен? — Да, — тихо проговорил Накахара, хотя и сам не понимал, что почувствовал после предложения Дазая. Он не был уверен в том, чего именно потребует от него тот, но хотел добиться прощения возлюбленного, поэтому решил смирить свою гордыню и попробовать сыграть в игру, которую предлагал Осаму, надеясь, что он будет не слишком жестоким хозяином. Дазай хмыкнул и поманил Чую пальцем, сам проходя в гостиную, Накахара последовал за ним. Осаму взял со стола кожаный ошейник чёрного цвета средней толщины, с пристёгнутой к нему металлической цепочкой длиной метра полтора, и надел его Чуе на шею, произнеся: — Лежать, псина! Накахара с минуту подумал, затем всё же лёг на пол. — К ноге! — скомандовал Дазай и сел на диван, Чуя хотел встать с пола, но его остановил окрик: — Лежать! Накахара с непониманием посмотрел на Осаму, а тот произнёс: — Ползи. — Тебе не кажется, что это слишком? — спросил Чуя. — Ты можешь уйти, Чуя, в любой момент. И вообще, собаки не разговаривают. — Так что мне лаять что ли? — Прикажу, и будешь лаять. — Я что совсем не могу говорить с тобой? Но, как мы будем общаться? — Почему не можешь? Можешь, но лишь с моего разрешения. — И как мне его получить, если я захочу тебе что-то сказать? — Пролай три раза. — Это просто смешно! — Где дверь показать? — Нет. — Что ж, тогда продолжим? — Да. — К ноге! — снова скомандовал Дазай, и Чуя пополз к нему по полу, а когда оказался у его ног, Осаму потрепал его по волосам, сказав: — Хороший пёс. Затем Дазай поднёс свою руку к губам Чуи, произнеся: — Оближи её. Чуя посмотрел на Дазая с негодованием, но потом всё же лизнул его ладонь несколько раз языком, неотрывно глядя в карие омуты, а Осаму, прочтя в ясных, как небо голубых глазах немой вопрос, отдал новый приказ: — Принеси мои тапки. Накахара, всё так же на четвереньках проследовал в прихожую, услышав, как Дазай добавил: — В зубах. Накахара фыркнул, но всё же выполнил приказ, а когда положил тапки перед Дазаем, тот произнёс: — Я передумал, унеси их обратно. Чуя снова фыркнул, взяв тапки в зубы, он унёс их обратно, а потом поступила новая команда: — Ко мне, псина! Чуя приполз к Дазаю, а тот расстегнул ширинку на своих брюках и многозначительно посмотрел на Чую. — Приступай, — сказал он. Накахара вроде бы с непониманием посмотрел на Осаму и тихо буркнул: — Если ты требуешь подобного от собаки, значит точно зоофил. Дазай, услышав его слова, схватил Чую за волосы, отклоняя его голову назад, и отвесил ему ощутимую пощёчину со словами: — Молчать, псина! Прежде, чем говорить, ты должен спросить разрешения, помнишь? У Накахары возникло дикое желание треснуть Осаму, но он сдержался и, приспустив с него боксёры, обхватил левой ладонью колом стоячий член, затем накрыл его губами и провёл языком по головке, потом убрал руку и затянул огромный орган Дазая в рот до конца, при этом Осаму вскинул бёдра вверх, входя в гортань и удерживая голову Чуи у своих бёдер. Накахара чуть не задохнулся, с трудом сдержав рвотный рефлекс, но Дазай немного ослабил хватку, и Чуя смог слегка отстраниться, чтобы сделать глоток воздуха. Затем пальцы Осаму вновь надавили на его затылок, и Накахара быстро задвигал головой, заглатывая член любовника почти полностью, а тот направлял её время от времени, продолжая давить на затылок, заставляя брать в рот глубже, и вскидывал бёдра вверх, со стонами входя в горло партнёра. Делал он это довольно грубо, но Чуя готов был стерпеть и не такое, чтобы добиться прощения возлюбленного, хотя такие грубые и резкие толчки в его рот вызывали дискомфорт, провоцируя обильное выделение слюны, сопровождавшееся позывами к рвоте. Чуя впился пальцами правой руки в бедро Осаму, массируя левой рукой яички, желая ускорить разрядку любовника, всё быстрее двигая головой. Дазай всё чаще вскидывал бёдра вверх, всё сильнее надавливая на затылок Накахары, чувствуя, что близок к пику наслаждения. Чуя двинул головой ещё несколько раз, и Дазай, протяжно застонав, излился в его рот, но даже после того, как кончил, не отпустил Накахару, а сгрёб его волосы рукой и оттянул голову назад. Посмотрев в голубые озёра, Осаму сказал: — Глотай. Чуя сглотнул солоноватую жидкость, впрочем, не испытав при этом отвращения, а Дазай встал с дивана, отдав Накахаре новый приказ: — Лежать! Тот лёг, а Дазай скрылся в спальне, через пару минут он показался на пороге и поманил Накахару пальцем. — Ко мне! — скомандовал Осаму, и Чуя на четвереньках подполз к нему. Осаму извлёк из шкафа что-то чёрное и блестящее с кожаными ремнями, затем бросил это Чуе со словами: — Надевай. — Гав, гав, гав, — послышалось в ответ, когда Чуя развернул портупею и длинные чулки из латекса, призванные закрывать ноги практически до бёдер. — Ты что-то хочешь сказать? Накахара кивнул, и Дазай милостиво разрешил: — Говори. — Что это за дурацкий шмот? Неужели тебя такое заводит? Осаму оставил вопрос без ответа, лишь повторил: — Надевай. Чуя пожал плечами и принялся медленно расстёгивать пуговицы на рубашке. Дазай тем временем подпёр стену своей спиной, наблюдая, как партнёр раздевается. Сбросив рубашку на пол, Накахара расстегнул ремень на брюках, затем ширинку и позволил им упасть вниз, после чего стянул с себя боксёры и, переступив через них и брюки, сел на пол, чтобы удобнее было натягивать чулки. Надев один на правую ногу, а второй на левую, Накахара развернул портупею и также облачился в неё. Дазай отошёл от стенки и, подойдя к Чуе, сгрёб рыжие волосы в пучок, оттягивая его голову назад. Склонившись к нему и почти касаясь его губ своими, Осаму прошептал, обдавая губы партнёра горячим дыханием: — Молодец, хорошая псина, послушная. — Дазай провёл большим пальцем левой руки по нижней губе Накахары, после чего впился в его уста жадным поцелуем. Чуя запустил руки под одежду Осаму, оглаживая его спину, пытаясь прижаться к возлюбленному всем телом, ощущая в этот момент раскаяние за измену и счастье от близости любимого человека, однако в следующий миг Накахара почувствовал ощутимую боль в нижней губе и солоноватый привкус крови во рту, а Дазай отстранился от него, ударив по щеке, и произнёс: — Я не разрешал трогать себя руками. Придётся тебе их связать. Осаму оттолкнул от себя Чую и извлёк из коробки, которая лежала на кровати, какие-то верёвки, после чего подошёл к любовнику и, заведя его руки назад, обмотал ею запястья, туго стягивая друг с другом. Накахара бросил взгляд на коробку, пытаясь рассмотреть что там ещё лежит внутри, однако у него ничего не вышло. Заметив его взгляд, Осаму спросил: — Наверное, хочешь узнать что там? Чуя кивнул, а Дазай продолжил: — Я не могу сказать. Это сюрприз. — Обойдя Накахару сзади, Осаму убрал волосы с его шеи и оставил на ней поцелуй, после чего добавил: — Так на чём мы остановились? Ах, да. Я хотел тебя похвалить за то, что ты такой хороший пёс. Дазай улыбнулся, неотрывно глядя в голубые озёра, а затем снова схватил Чую за волосы, оттягивая его голову назад, склоняясь к нему, и тихо проговорил: — Жаль, Чуя, что тебе так не повезло с хозяином. Хочешь спросить почему? Спроси, я разрешаю. — Почему? — Потому что я ненавижу собак! — с ненавистью в голосе и взгляде прошипел Дазай, оттягивая голову парня назад сильнее, заставляя того встать на колени, после чего нанёс ему ощутимый удар ногой в живот. Накахара согнулся пополам: было больно, хотя не критично, и он даже не вскрикнул, решив, что вполне способен выдержать несколько таких ударов. Осаму тем временем пнул его в живот ещё два раза, после чего отпустил рыжие волосы и снова нанёс Чуе удар, на этот раз по лицу, отчего тот свалился на пол. А в следующий момент Дазай поднял ногу и поставил её между его бёдер, при этом слегка надавил пальцами на яички, массируя их. Сделав движение вверх, он довольно улыбнулся, почувствовав, как член Накахары затвердевает. — Если хочешь прекратить, скажи это сейчас, иначе потом у тебя не будет такой возможности, — произнёс Дазай, убирая ногу от члена Чуи. Накахара посмотрел на Осаму, как тому показалось, со злостью, а затем встал на на колени, но в следующий момент пошатнулся и упал к ногам Дазая, тот вскрикнул от боли и неожиданности, поскольку зубы Чуи впились в его лодыжку. Осаму отодрал от своей ноги Чую, потирая место укуса, но потом улыбнулся, сказав: — А ты молодец! Вошёл в роль и ведёшь себя, как настоящая псина. Что ж, это не запрещено правилами, ведь я сам сказал, что ты должен вести себя, как собака. Однако, как бы поступил на моём месте кто-то другой, если бы его покусал собственный пёс? Наверное, избил бы собаку или наказал как-то иначе? Я, пожалуй, выберу второй вариант. Подойдя к кровати, при этом слегка прихрамывая, Осаму извлёк из коробки рыжие ушки и пушистый хвост того же цвета с анальной пробкой сантиметров семь в длину, а так же кляп-намордник. Развернувшись к Накахаре, он заметил его удивлённый взгляд и задал вопрос: — Хочешь что-то спросить, Чуя? Тогда спрашивай. — Я, кажется, понимаю, что ты задумал. Но я говорил тебе уже как-то, что против подобных игр. — Ты боишься? — с улыбкой спросил Дазай, подходя к Чуе ближе. — Ты же помнишь наш уговор? — Осаму погладил Накахару по голове, глядя на него почти ласково. — Не хочешь, можешь уходить. У тебя последний шанс сделать это. Ведь, когда я надену на тебя эту штуку, — Дазай продемонстрировал любовнику кляп-намордник, — говорить ты не сможешь. Так каким будет твоё решение? — Я остаюсь, — не долго думая, произнёс Накахара. Да, ему было немного страшно: кто знает, что придумает Дазай ещё? Но несмотря ни на что, он хотел добиться его прощения, да и испытывал странные, смешанные чувства: он впервые в жизни оказался в роли раба, а бондаж, связывающий руки за спиной способствовал подавлению воли и ощущению беспомощности, что, как ни странно, возбуждало, и, конечно, любопытство тоже сыграло свою роль. Чуя любил пожёстче и небольшая боль во время прелюдий и секса его лишь сильнее заводила. Накахара подумал: «Почему бы не попробовать? Может быть, мне и правда понравится?» — однако его всё же кое-что смущало: он не знал, может ли доверять Дазаю, ведь, соглашаясь на подобную роль, самбиссив на сто процентов должен быть уверен в своём партнёре: в том, что тот не заиграется в садиста и не причинит реальный вред его здоровью. — Не переживай, — произнёс Дазай, будто прочитав мысли Чуи и догадавшись о его сомнениях. — Я не стану тебя калечить, к тому же, я знаю, когда остановиться, — с этими словами Осаму надел Чуе на голову рыжие ушки, прикреплённые к обручу. — Ну-ка наклонись, — произнёс он, при этом Чуя, стоявший до этого на коленях, наклонился вперёд, но не сильно, опасаясь упасть. Дазай подтолкнул его в спину, и тот свалился на пол, упершись в него головой. Достав всё из той же коробки лубрикант, Дазай раздвинул пальцами ягодицы Накахары и вылил достаточное количество смазки между ними, тут же приставив к дырке хвостик с анальной пробкой, и одним движением руки ввёл его внутрь партнёра, отчего тот вздрогнул и застонал, когда пробка зацепила простату, и всё его тело прошло приятным разрядом. Осаму надавил на хвост, проталкивая его глубже и пошевелил им, массируя чувствительную точку. Чуя протяжно застонал, двинув бёдрами навстречу руке Дазая, а тот снова надавил на хвост, довольно улыбнувшись, когда с губ Накахары сорвался очередной стон. — Теперь ты совсем как настоящая собака, — проговорил Осаму, отпуская хвост и почесал Чую за ушком, — правда, как показывает практика, можешь и укусить, поэтому без намордника нам всё же не обойтись. Дазай взял в руки кляп-намордник, состоявший из двух частей, соединяющихся между собой по бокам, закрыв им не только рот, но и глаза парня, и застегнул на его затылке ремешки. Следующим атрибутом, который вытащил из коробки Дазай, оказался флоггер. Подойдя к Чуе, Дазай слегка стеганул его по спине, от неожиданности партнёр вздрогнул, ведь он не мог видеть, что делает Осаму, и что у него в руках, от происходящего у Чуи даже дух захватило, хотя ему всё ещё было немного страшно. Однако боль была едва ощутима, и когда Дазай сказал: «Расслабься», Накахара решил последовать его совету. Следующий удар оказался более чувствительным, но боль была странной, она даже нравилась Чуе и, казалось, доставляла что-то похожее на удовольствие. Ощутив на своём члене чужие пальцы, Накахара прогнулся в спине, это всё, что он мог сделать, ведь даже стонать сейчас было не в его власти. Левая рука Осаму задвигалась по члену Накахары вверх-вниз, а правая снова опустила на его спину флоггер. Каждый следующий удар Дазая был всё ощутимее, но Чуя испытывал от них странное, болезненное удовольствие, которое возбуждало его всё сильнее. Накахара подрагивал и очень хотел молить любовника о том, чтобы он его трахнул, но не мог, поэтому просто прижался задницей к его бёдрам и потёрся правой ягодицей об колом стоячий член через ткань брюк Осаму. — Хочешь меня, рыжая сучка? — с самодовольной улыбкой спросил Осаму, убирая руку от члена Чуи и вновь нанося удар флоггером, тот закивал, а Дазай, расстегнув ширинку, высвободив из плена одежды возбуждённый орган и сжав бёдра парня руками, будто дразня, поелозил влажной от предэякулята головкой своего, внушительных размеров, члена по той же ягодице, которой Чуя прижимался к нему с минуту назад. Накахара попытался двинуть бёдрами назад, намекая Осаму на то, чтобы он его трахнул, так как изнывал от желания ощутить в себе естество любовника, однако тот сжал его ягодицы сильнее, удерживая Чую на месте, сказав: — Это ведь наказание, Чуя, так что не надейся на то, что я тебя стану удовлетворять. Шлёпнув Накахару по ягодице снизу вверх, Дазай отошёл от него и, взяв коробку, положил её на пол неподалёку от любовника. — Чуя, а как ты относишься к фиггингу? — поинтересовался Дазай, затем усмехнулся, понимая, что Чуя ему ответить не сможет. Накахара хотел бы спросить, что это за хрень такая, но рука Осаму вновь надавила на хвостик, подарив ему целый феерверк ощущений и эмоций, все мысли вылетели из рыжей головы, когда тело прошило приятным разрядом. Осаму быстро задвигал левой рукой, буквально трахая хвостом любовника, в правую же снова взял флоггер и опустил его на спину Накахары. Тот двинул бёдрами, пытаясь вобрать хвост в себя глубже, достигнув почти критической точки возбуждения от движений внутри и ударов флоггером, боль от которых была сейчас Чуе приятна и почти сравнима с оргазмом, и он подумал: «Неужели я могу кончить только от этого? Как странно». Дазай вытащил хвост из Чуи, хлестнув его по спине ещё несколько раз, затем приставил ко входу в анус корень очищенного имбиря и надавил на него, вводя внутрь. Накахара тут же двинул бёдрами назад, пытаясь вобрать его глубже, но Дазай убрал руку, снова шлёпнув Чую по ягодицам, затем потёр то место, где остался отпечаток от его ладони, повторив эти действия несколько раз. Ощутимо сжав их руками, Осаму начал перемещаться ладонями вниз, затем добрался до латексных чулков, подцепив их пальцами. Дазай слегка стянул один вниз, оставляя, в том месте, где он был, горячий поцелуй, а затем и укус, отчего Чуя вздрогнул. Проделав то же самое со вторым чулком и ногой Накахары, Осаму снова ощутимо шлёпнул его по ягодице, при этом второй рукой проталкивая корень имбиря глубже, почувствовав дрожь партнёра и его движения бёдрами назад в попытке принять в себя пряность глубже. — Плохой пёс, — произнёс Дазай, вновь взяв в руки флоггер и нанеся Чуе ещё несколько ударов. — Ни грамма терпения. Накахару буквально распирало от желания, никогда прежде он не испытывал такого сильнейшего возбуждения: каждый шлепок и удар флоггером, распалял его только больше. Эти ощущения усиливало небольшое жжение внутри от пряности, которое было странным, но приятным, и Чуя безумно желал большего. Его дыхание и сердцебиение участилось, тело раскраснелось и подрагивало, а Дазай продолжал шлёпать его по заднице и хлестать по спине, доводя почти до безумия, но при этом не позволял ему кончить. Неожиданно Осаму перевернул Чую на спину, тот тут же обхватил его бёдра ногами, ожидая, что сейчас он вытащит из него эту штуку и войдёт членом, но нет, у любовника были другие планы. Вместо того, чтобы наконец уже трахнуть Чую, он провёл пальцами по его животу, двигаясь ладонями вверх то ли прикусывая соски, то ли щипая. Потом Чуя понял, что это были щипки, и они становились всё ощутимее, уже просто лишая Чую рассудка. Как же это было неудобно: не иметь возможности сделать что-то самому из-за связанных сзади рук и не в состоянии даже рта открыть, из-за кляпа, к тому же полная темнота вокруг совсем не добавляла уверенности. Неожиданно Дазай оттянул левый сосок Чуи, и что-то его довольно сильно сдавило, затем то же самое произошло с правым соском. Ощущение сжатия сосков действовало на Чую ещё более возбуждающе, он дрожал всё сильнее, и мысленно молил своего мучителя прекратить эту сладкую пытку и довести его до оргазма. Чуе казалось, что если он сейчас не получит разрядку, его просто разорвёт изнутри. Затем Осаму отстранился от Чуи, тот перестал ощущать близость его тела, а через минуту тёплые пальцы коснулись его члена, слегка поглаживая, буквально сводя с ума. Накахара не сразу понял, что делает Осаму, а он взял в руки верёвку толщиной пять-шесть миллиметров и обвязал ею его член, пропустив верёвку под яичками, затем над ними и снова вокруг члена. Засунув под неё палец, Дазай проверил, не слишком ли тугой бондаж. Потом обвязал верёвкой каждое яичко по отдельности, отделив одно от другого, и завязал её на бантик, оглаживая пальцами истекающую головку члена. Затем он перевернул Чую на живот, взяв в руки стек и шлёпнул им Накахару по левой ягодице, потом по правой, после чего извлёк из его заднего прохода корень имбиря. Продолжая экзекуцию и нанося Чуе всё более ощутимые удары правой рукой с использованием стека, Осаму выдавил другой рукой на его анальное отверстие из тюбика довольно большое количество лубриканта, после чего вогнал в него сразу три пальца и принялся резко толкаться ими внутрь партнёра, время от времени стегая того стеком. Лишённый возможности двигаться и полностью подчинённый доминанту, Чуя мог лишь прогибаться в спине и дрожать, пытаясь при этом двигать бёдрами, но безуспешно. В такой позе у него не было хоть какой-то минимальной свободы действий. А потом Дазай приподнял его бёдра, поставив Чую на колени, при этом голова любовника оказалась внизу. Развернувшись, Осаму поставил одну ногу на спину Накахары, прижимая того к полу, продолжая наносить удары и вгонять пальцы внутрь, которых было в Чуе уже четыре. Под конец удары Дазая стали довольно болезненными, и на их месте оставались кровоподтёки, однако Чуя не ощущал какого бы то ни было дискомфорта, точнее, боль от ударов Дазая была ему так же приятна, как и движения его пальцев внутри, он буквально кайфовал, испытывая одновременно столь разные и, казалось бы, несовместимые ощущения, будто всё его тело сейчас превратилось в одну огромную эрогенную зону. От всей этой ситуации, непередаваемого кайфа от ударов, довольно сильного сжатия верёвкой яиц и члена, а также каких-то прищепок на своих сосках, которые не менее приятно сжимали их и оттягивали вниз, у Чуи кругом пошла голова. Ему казалось, что он просто потеряет сознание, если эта пытка удовольствием продлится ещё хоть минуту. Неожиданно Дазай отбросил в сторону стек и вытащил пальцы из Чуи с пошлым хлюпом. Быстро скинув с себя одежду, он перевернул его на спину, сжав многострадальные ягодицы парня руками, причиняя новую боль, и резким толчком вошёл внутрь, погружаясь в разгорячённое податливое тело сразу до конца, тут же принявшись резко вбиваться в любовника, не в силах более сдерживать своего желания. Продолжая сдавливать одно бедро Чуи правой рукой и грубо толкаясь внутрь, Дазай намотал на левую руку цепь от ошейника и натянул её, отчего Чуя начал задыхаться, но потом Осаму отпустил цепь, вбиваясь в Накахару всё быстрее и резче и вновь натягивая цепь, но не так сильно, оставляя возможность партнёру дышать, однако лишь до тех пор, пока не понял, что тот уже на пределе. Чуя всё это время балансировал на грани какого-то безумия и нереального кайфа, он сам уже был не уверен где сейчас находится: на грешной земле или его душа воспарила в небеса. От мощных толчков любовника и ощущения полной заполненности внутри, он чувствовал, что внизу живота полыхает пожар, толчки ускорились и усилились, а внутри Чуи будто что-то взорвалось, растекаясь по всему телу волнами восхитительного оргазма, в то же время Дазай натянул цепь сильнее, вновь перекрывая Чуе воздух, отчего у того закружилась голова, а в глазах потемнело. Сейчас он не мог понять от чего именно это происходило: от невероятных ощущений или недостатка кислорода, которого сейчас ему катастрофически не хватало, а оргазм всё длился и длился, заставляя тело Чуи судорожно выгибаться под Дазаем, который продолжал яростно вбиваться в него, доводя любовника до исступления. Тому показалось, что он умирает, сознание начало отключаться, а потом он снова смог дышать, в этот момент его тело прошило последней волной оргазма, а его душа будто всё ещё находилась где-то между двумя мирами. Толчки внутри него тоже прекратились, Осаму тут же разрезал верёвку на его члене, опасаясь, что такое длительное стягивание органа может перекрыть кровоток. Далее Дазай разрезал верёвки на запястьях Чуи и снял с него маску и зажимы для сосков. Накахара лежал с закрытыми глазами полностью обессиленный и не совсем отдавал себе отчёт в происходящем. — Эй, ты как? — спросил Дазай, но Чуя не в силах был что-то ответить. Его сердце по-прежнему бешено колотилось в груди, а дыхание не восстановилось. Дазай похлопал его по щекам, но Чуя лишь смог прошептать: — Отстань, нет сил. Дазай лёг на пол рядом с Чуей, поглаживая его пальцами по груди, думая о том, что, наверное, всё-таки это был перебор, тем более для первого раза. Прошло пять минут, затем ещё десять, но Чуя продолжал лежать неподвижно, не издав за всё это время ни звука. — Чу-уя, — позвал Дазай, но не дождался ответа. Грудь Накахары по-началу тяжело вздымалась вверх и опускалась вниз, но сейчас его дыхание вместе с сердцебиением пришло в норму. — Скажи что-нибудь. — Пошёл ты, больной ублюдок! — со злостью выдавил из себя Чуя и попытался сесть, но из-за боли в районе ягодиц, он снова свалился на спину и поспешил повернуться на бок, правда так, чтобы не смотреть на Дазая. Тот подцепил пальцами Чую под ошейник и заставил его развернуться к себе лицом, произнеся: — Ты всё ещё моя собака, Чуя. Накахара со злостью посмотрел на Осаму и больно впился зубами в его плечо, вроде бы продолжая поддерживать игру, но в то же время решив использовать эту возможность для своей маленькой мести. От боли Дазай вскрикнул и попытался отцепить от своего плеча любовника, что, впрочем, ему удалось сделать. — Эй! — возмутился он, рассматривая на своём плече кровавый след от зубов Чуи. — Будешь вести себя так, придётся снова тебя наказать. — Дазай, раз уж я твоя собака, ты, конечно, можешь меня наказать, но не жди от меня покорности. Я могу кусаться не хуже, чем драться, так что решай сам, хочешь ли быть искусанным до полусмерти. — Пожалуй, ограничимся только ошейником, — произнёс Осаму, снимая с Чуи рыжие ушки, затем, как ни в чём не бывало, улыбнулся и добавил: — Это была шутка, Чуя. — Что? — не понял Накахара. — Какая ещё шутка? Ты о чём? — Я про собаку, в принципе. — Чего? — Чуя со злостью стукнул Дазая в плечо. — Так я мог не проходить через всё это? — Мог. Но тебе же понравилось. — Да пошёл ты! Я теперь неделю не смогу сидеть на заднице! — Но ведь это того стоило? Я уверен, что такого кайфа ты ещё никогда не испытывал прежде. Пройдёт пара недель, и ты сам попросишь меня сделать это с тобой снова. — Не дождёшься! Ты чокнутый садист. Для чего ты всё это устроил, если и так простил меня? — Ну ты же не соглашался попробовать, а я знал, что тебе понравится. Я ещё думал снять с тебя маску под конец, так хотелось слышать твои крики, но решил не делать этого. — Почему же? — Беспомощный, связанный Чуя — это нечто особенное, лучшее, что я видел в жизни. — Ты правда чокнутый! — возмутился Накахара. — Откуда у тебя все эти штуки и идеи? Ты часто такое делал? — Не часто, — Осаму пожал плечами. — Пару раз. — Врёшь! Да ты садист с большим стажем. — Не забивай себе голову ерундой, Чуя, — Осаму провёл пальцами по щеке Накахары и чмокнул его в губы. — Мы могли бы обойтись и без этого, мне это не жизненно необходимо, так, для разнообразия могу иногда себе позволить нечто подобное, но тебя и правда следовало наказать. И ты ещё легко отделался. Накахара фыркнул и всё же кое-как сел, снимая с себя чулки из латекса, портупею и ошейник. — Ошейник оставь, он тебе идёт, — произнёс Дазай, тоже принимая сидячее положение. — Пошёл ты! — буркнул Чуя, поднимаясь на ноги. Затем развернулся к Дазаю и спросил: — И в какой интересно момент ты простил мне измену? Ты ведь даже разговаривать со мной не хотел до того, как не появился у меня в квартире, когда приехал отец. И может, расскажешь, откуда ты там вообще взялся на самом деле? — Может, и расскажу, но после душа или в душе. — Я с тобой душ принимать не буду, — заупрямился Чуя. — Особенно после всего этого, — Накахара окинул себя взглядом, затем вышел из комнаты. Однако в ванной он оставался в одиночестве не долго, так как Дазай, несмотря на протесты Чуи, всё же присоединился к нему. Дазай принялся нежно проводить мочалкой по спине любовника, на которой остались красные полосы, в некоторых местах были заметны кровоподтёки, но их было мало, ведь таким флоггером, который он использовал с Чуей нанести серьёзные повреждения невозможно, даже если пытаться сделать это намеренно. — Я жду объяснений, — тихо произнёс Накахара. Поцеловав его в плечо, Дазай проговорил: — Я довольно быстро выяснил, что за всем стоит Фёдор, но мне не хотелось, чтобы он тебе навредил, поэтому с ним пришлось вести свою игру. — И как ты понял, что всё это подстроил Фёдор? — Мне видео переслали, где ты был со своим бывшим, — говорил Осаму, целуя плечи возлюбленного и проводя по его спине мочалкой, — затем название отеля и номер комнаты. Позже, немного подумав о том, кто это мог сделать и для чего, я быстро пришёл к выводу, что это ни кто иной, как Достоевский. Выяснить куда он летал тридцатого числа тоже не составило труда, но прежде я решил поговорить с Шиджо, однако нигде не нашёл его, он куда-то исчез. Я думаю, что Фёдор дал ему денег для того, чтобы он устроил ту вечеринку, ведь именно там ты увиделся со своим бывшим. — Откуда знаешь? — Видео с камер в доме. Я добрался до записей раньше полиции. — И что было дальше? — А дальше от Фёдора следовало избавляться, но прежде изъять у него все копии видео из отеля, чтобы оно не попало в полицию, иначе тебя бы точно посадили. — Подожди... Так это был ты? — О чём ты? — Возле торгового центра. Это же ты подал сигнал и подрезал ту Мазду? — Я, — не стал отрицать Дазай. — И ты пытался избавиться от него в тот день? — Тоже верно. Но он, к сожалению, выжил. — И что ты намерен делать с ним дальше? — Довести дело до конца, что же ещё? Возле палаты дежурит полиция, но это не проблема. Сегодня ночью Фёдора устранят. — Так, как ты оказался у меня дома, ты знал, что мой отец в Йокогаме? Дазай кивнул, переходя мочалкой к груди Накахары и проводя ею с левой стороны, затем с правой. — Откуда? — Огай позвонил мне утром и назначил встречу. — Вот как? Зачем? — спросил Чуя. — Он решил, что я должен знать о том, что Фёдор пытался тебя убить. Сказал, что хотел бы, сохранить мир между нашими организациями. Потом ему позвонили, это был твой отец, именно так я понял, что он в Йокогаме. Быстро закончив разговор с твоим дядей, я отправился к тебе. — И именно тогда тебе в голову пришла эта дурацкая идея поиграть в садиста и жертву? — Вообще-то, гораздо раньше. Но мой приход к тебе тоже поспособствовал осуществлению плана. Ведь я знал, что, не дождавшись меня, ты сам придёшь ко мне. — И всё-таки ты такая скотина, Дазай, — Чуя стукнул Осаму кулаком в грудь. — Я знаю, — Дазай приобнял Чую и прошептал ему в губы: — Но ты ведь всё равно любишь меня. — Кто сказал? — Накахара посмотрел на Осаму с возмущением, но тот спокойно ответил: — Ты. Дазай накрыл губы Чуи своими, проникая в его рот языком, зарываясь пальцами в рыжую шевелюру, целуя жадно и горячо. Когда поцелуй закончился, Чуя положил голову на плечо Осаму, а тот обнял его, поглаживая по спине и целуя в висок. — Я правда тебя очень сильно люблю, — прошептал Чуя. — Даже несмотря на всё, что ты со мной сегодня вытворял. Я бы никому никогда не позволил сделать с собой нечто подобное, но я готов был пойти на всё, только бы ты простил меня, потому что не могу без тебя. Скажи, Дазай, — Накахара поднял голову и посмотрел в карие омуты. — Разве такое возможно: так сильно влюбиться в кого-то за такой короткий срок? Что ты со мной сделал? Ты, наверное, какой-то демон, типа Юки-онна в мужском обличии? Ты околдовал меня, как околдовывала мужчин в старых легендах Юки-онна, но что будет потом? Я закончу, как и они? — Ну что за глупости, Чуя? — спросил Дазай, поглаживая Накахару по влажным плечам. — Я чувствую то же, что и ты, и, порой, мне кажется, что это именно ты меня околдовал. Со мной такое впервые. Я никогда раньше ни в кого не влюблялся, но уверен, что люблю тебя и тоже не могу без тебя жить. Но на будущее предупреждаю: увижу тебя с другим, пристрелю, не сомневайся в этом, — тон Дазая резко изменился, он произнёс эти слова настолько холодно, при этом его взгляд стал пугающим, что Чуе даже стало не по себе. Однако он поспешил заверить возлюбленного в том, что никогда ничего подобного не произойдёт. — Мне никто не нужен, кроме тебя. Ты сводишь меня с ума, — шептал Накахара, обвивая Осаму за шею руками. Став на носочки, он потянулся к губам Дазая за поцелуем и вскоре получил его. Потом парни всё-таки помылись, и Осаму намазал следы на теле Чуи от стека и флоггера мазью от ушибов. — Может, сходим куда-нибудь? — предложил Осаму. — Ты издеваешься? У меня всё тело болит. Единственное, чего я сейчас хочу — это уснуть, а проснуться лишь через неделю. — Можно заказать доставку на дом из ресторана, — озвучил ещё одно предложение Дазай, оглаживая бедро любовника, который после использования Осаму мази, лежал на кровати. — Что ты будешь? — Не знаю, — ответил Чуя. — Мне что-то совсем ничего не хочется. Сидеть на заднице больно. — Тогда я положу подушки повыше, и ты будешь ужинать лёжа. — Ну хорошо, тогда вино и темпура. Дазай кивнул и вышел из комнаты. Взяв в руки телефон, он сделал заказ на дом. Когда его доставили, он расплатился и вернулся в спальню, Чуя к тому времени задремал, и Осаму присел на край кровати, погладив того по волосам. — Просыпайся, соня, — прошептал на ухо возлюбленному Дазай, оставляя нежный поцелуй на его шее, там проступила синеватая полоса от удушья ошейником, и Осаму провёл по ней пальцами. Накахара приоткрыл глаза и встретился взглядом с карими омутами, затем потёр свою шею пальцами. — Пиздец, — проговорил он, намекая на то, что шея его болит не меньше, чем всё остальное тело. — Прости, — произнёс Дазай. — Это был перебор для первого раза. Я слишком увлёкся. — Ладно, проехали, — ответил Чуя. — Я не злюсь, только, как мне теперь в универ ходить с такими синяками на шее? Любой, кто их увидит, сразу обо всём догадается. А если отец заметит? Это полный пиздец. — У меня есть идея, как скрыть следы на шее, — сказал Осаму и куда-то снова вышел из комнаты, а вернувшись, подошёл к Чуе и протянул ему кожаный ремешок. — Что это? — спросил Чуя, впрочем, не взяв в руки то, что дал ему Дазай. — Чокер, — ответил Осаму и сам надел его Накахаре на шею. — Они сейчас в моде, многие носят. Чокер прикрывает синяки, и никто ничего не заподозрит. — Дай зеркало, — попросил Чуя, и Дазай снова куда-то вышел. Вернувшись с зеркалом, он передал его Чуе. — Тебе идёт чокер, — между тем проронил он. — Да, смотрится неплохо, — проговорил Накахара, рассматривая свою шею в зеркале. — И следы закрывает от наших сегодняшних безумств. — Где ты его взял? — Да так, попался как-то на глаза. Купил для тебя, знал, что тебе понравится. — Да ладно? — Чуя с недоверием посмотрел на возлюбленного, тот убрал зеркало и снова удалился из комнаты, затем вернулся с небольшим складным столиком в руках. Поставив его Чуе на колени и приподняв подушки повыше, Дазай помог ему сесть в постели, потом принёс вино, фрукты и темпура, поставив всё это на столик, он разлил вино по бокалам и передал один из них Чуе. — За нас! — произнёс Дазай, поднимая бокал и отпивая из него несколько глотков. — За нас! — повторил за ним Чуя и тоже отпил из своего, затем положил в рот дольку микана. Выпив пару бокалов вина, парни приступили к поглощению темпура, на часах уже было за полночь, когда телефон Дазая зазвонил. — Слушаю, — сказал он в трубку, а через минуту добавил: — Искать по всей Йокогаме. — Что случилось? — спросил Чуя, когда Осаму сбросил вызов. — Достоевский сбежал, — ответил он, снова набирая чей-то номер. — Мори-сан, — проговорил в трубку Осаму. — Мне нужно срочно с вами встретиться. — Последовала продолжительная пауза, а потом Дазай произнёс: — Хорошо. — Зачем тебе мой дядя? — поинтересовался Накахара. — Достоевский после аварии был не в состоянии перемещаться самостоятельно. А значит, ему помогли сбежать. Его нельзя упустить. Поэтому я решил попросить о помощи в его поисках твоего дядю. У него есть связи не только в Йокогаме. Я поеду в порт, а ты пока отдыхай. — Ладно, — сказал Чуя, Дазай же оделся и вскоре ушёл. Накахара попытался уснуть, но не смог, лишь ворочался с боку на бок, потом он решил воспользоваться ноутбуком Дазая, который стоял на столе. С трудом поднявшись с постели, он взял ноутбук и снова вернулся в кровать. Включив его, Чуя попытался выйти в интернет, но тот почему-то отсутствовал. Порывшись немного в компьютере, Чуя нашёл в одной из папок видеозапись и сам не зная зачем, включил её. На записи были Дазай с Фёдором в номере какого-то отеля или ещё где-то, Чуя не смог понять. Вся обстановка в комнате была в красных тонах, а на стенах висели странные предметы на цепях: среди них были и наручники, и какие-то крюки, да и много ещё всякого, о предназначении чего, Накахара мог только догадываться. Осаму подошёл к Достоевскому сзади и поцеловал его в шею, снимая с него верхнюю одежду, затем развернул его лицом к себе и их губы встретились. Они целовались довольно долго, а потом на запястьях Фёдора защёлкнулись браслеты от наручников. Накахара остановил видео, не понимая, что должна означать данная запись. Дазай целовался с Фёдором, но зачем наручники? «Хотя, — тут же промелькнула мысль в голове Чуи, — сегодня я узнал о Дазае кое-что новое, возможно, он сделал с Достоевским нечто подобное, что и со мной? Наверняка. Стоит только вспомнить обстановку той комнаты». От этих мыслей Накахара пришёл в ярость. «Этот подонок упрекал меня в измене, а сам спал с Фёдором! Ненавижу!» Поставив ноутбук на постель, Чуя поднялся с кровати и, превозмогая боль во всём теле, начал одеваться. Неожиданно скрипнула дверь, и в комнату вошёл Дазай. — Чуя, куда ты собрался? — спросил Осаму, затем увидел свой ноутбук на постели и само видео на экране, которое стояло на паузе. — Пошёл ты! — прошипел Накахара, если бы у него сейчас не так сильно болело тело, он непременно врезал бы Дазаю. — Понятно, — проговорил тот, подходя к Чуе ближе, и взял его за руку, которую Накахара поспешил вырвать. — Ты знаешь, что нехорошо копаться в чужих вещах: карманах, телефонах и компьютерах? — спросил он, хотя и не ожидал ответа. — Но раз уж ты это сделал, тогда досмотри видео до конца. — Что? — переспросил Чуя, посмотрев в карие омуты, и Дазай кивнул ему на ноутбук, повторив: — Досмотри видео до конца и всё поймёшь.