Непригодный путеводитель любви

      Теплый ветерок поздней весны обдувал кожу Дэя. Он подул с появлением Порджай, но она ничего не почувствовала. Она была там только для того, чтобы исполнить последнее желание Мхока. Как только она покончит с этим человеческим парнем, она навсегда уйдет из его жизни. Так, как и должен был поступить Мхок. Так, как он не смог.       Молодой человек стоял у входа в ресторан и кого-то ждал. Когда ветер подул в сторону, он подставил ему лицо и глубоко вдохнул через нос. Должно быть, это был не тот запах, который он искал, потому что он сильно нахмурился, вглядываясь в пустой воздух перед собой. Ах да. Мхок сказал, что он был слеп.       Порджай наблюдала, как другой парень не подбежал к Дэю и извинился за опоздание.       — Извини. Парковка оказалась более забитой, чем я ожидал. — Он указал на дверь. — Пойдем?       Дэй сумел выдавить улыбку, когда другой парень подбежал к нему, но сейчас он снова нахмурился.       — Ты… Ты чувствуешь сегодня какой-нибудь запах жасмина? — Порджай от удивления сделала шаг вперед.       Другой улыбнулся, но это была вежливая, неискренняя улыбка.       — Дэй. Для жасмина еще слишком рано. Помнишь?       Мхок упоминал, что Дэй может найти его по запаху, но Порджай предположила, что это было преувеличением. За исключением… За исключением того, что Мхок действительно пах жасмином. Или это было раньше. До Рунг. Рунг пахла ягодами. Порджай шутила, что кто-то может купаться в ее запахе и никогда не нуждаться в духах, и после ее смерти Порджай месяцами избегала ягодных кустов. И Мхок — его тонкий приятный аромат сменился печальным запахом гари. Но эти запахи… Их почти невозможно учуять человеку. В лучшем случае, как слабый спрей для тела.       Мог ли этот человек действительно чувствовать запах Мхока?       Дэй отрывисто кивнул. Его поманили внутрь, положив руку ему на плечо, но Порджай подняла руку и попросила его подождать. Дэй поколебался и повернулся обратно к улице, с любопытством нахмурив брови. Он снова в замешательстве понюхал воздух.       — Все в порядке, Дэй? — спросил другой.       — Да. — Дэй похлопал ладонью по его руке, чтобы успокоить его. — Эй. Ты можешь пока сесть за столик? Я зайду через секунду. Мне просто… нужна минутка.       Тот нахмурился, но в конце концов уступил.       — Хорошо, но не задерживайся. Если задержишься надолго, я пойду тебя искать.       — М-м.       Потом Дэй остался один. Он отошел к углу здания, подальше от чьего-либо прямого пути. Там он остановился, поводя головой из стороны в сторону, словно ища кого-то, за исключением Порджай, которая поняла, что он поворачивается из-за своих ушей, а не глаз. Он внимательно прислушивался и все еще вынюхивал Мхока. Ее сердце болезненно сжалось.       Она подошла к нему на расстояние вытянутой руки и скрестила руки на груди.       — Дэй, верно?       Пальцы Дэя сжали трость, и он нахмурился.       — Кто ты?       — Меня зовут Порджай. Я друг… Мхока. — Она прочистила горло, чтобы прогнать хлюпающий звук. — Нам нужно найти тихое место для разговора, если ты не хочешь, чтобы люди подумали, что ты разговариваешь сам с собой.       С ухмылкой Дэй наклонил голову и сказал:       — После моего несчастного случая на меня смотрели гораздо хуже. Я не возражаю. Я все равно этого не вижу. — Затем он нахмурился. — В любом случае, ты знаешь Мхока? Ты тоже спрайт? Ты видела его сегодня?       Забота в его лице и голосе вызвала у нее сочувствие, и она кивнула, прежде чем вспомнила, что он не мог этого видеть. Она могла понять, как Мхок влюбился в этого молодого человека. Он уделял так много внимания спрайту, которого даже не должен был помнить. Как Мхок мог устоять? Но в то же время она злилась. Как мог человек так сильно соблазнить Мхока, что это причинило ему боль, а потом осмелиться испытывать чувства к кому-то другому?       — Да. — Она шмыгнула носом, а затем стряхнула слезы. — Он попросил меня убедиться, что ты хорошо проводишь время со своей второй половинкой. Я могла бы сделать это без предисловий, но я должна была узнать.       — Узнать что?       — Как такой мужчина, как Мхок, который любил всем своим существом, мог влюбиться и не получить взаимности. — Порджай скрестила руки на груди, как будто это могло сдержать ее эмоции, но они все равно выплеснулись наружу. — Я все еще не понимаю, как и почему спрайты вообще могут испытывать чувства к людям. Это ненормально. Как правило, это даже небезопасно, потому что люди напуганы и нестабильны. Но он сказал, что ты действительно дружелюбен с ним. Так что я пытаюсь понять, как все это пошло прахом. Почему я должна была снова кого-то потерять? — Ей действительно не следовало вымещать на нем свое раздражение, но она ничего не могла с собой поделать. Скорее всего, он бы все равно этого не вспомнил… Верно?       Брови Дэя удивленно поползли вверх.       — Влюбиться? Потерять кого-то? — Он снова крепче сжал свою трость. Когда он заговорил, его голос звучал чуть ли не неистово, настолько напряженно, что не допускал никаких возражений. — Где он? Произошло какое-то недоразумение. Мне нужно с ним поговорить.       Гнев Порджай вспыхнул, как свеча, и она нахмурилась, пытаясь соотнести реакцию Дэя с одним из сценариев, который она ожидала. Это вообще не совпадало.       — Ты не можешь, — осторожно сказала она. — Он не может говорить прямо сейчас.       Дэй сделал шаг к ней, в его тоне слышалось отчаяние.       — П’Порджай, пожалуйста. Ты действительно думаешь, что у П’Мхока есть чувства ко мне?       — Что? — Она отодвинулась от него, потрясенная интенсивностью его расспросов. — Я имею в виду, да. Я уверена. Он жаловался на это с тех пор, как узнал о твоей влюбленности в человека и о твоей родственной душе.       Нахмурившись, Дэй понизил голос до невнятного бормотания.       — Влюбленности? Он имел в виду Августа? — Дэй покачал головой. — Этого не может быть. П’Мхок больше не дергает нити. Должно быть, он что-то перепутал. Ты можешь проверить? Август — это парень из ресторана. Действительно ли ниточка моей второй половинки ведет к нему?       В любой другой день Порджай ни за что бы не проверила нить и не рассказала о ней человеку. Но сейчас это был особый случай. Как бы то ни было, Мхок попросил ее перепроверить его работу, так что ей все равно нужно было увидеть нить. Она вытянула руку ладонью вверх, и нити Дэя затрепетали в ее поле зрения. Струна его души грациозно опустилась в ее ладонь.       Шелковистая и гладкая, какой она никогда не видела. Поистине прекрасный экземпляр. Но хотя предполагаемая родственная душа Дэя находилась не более чем в сотне футов от нее, нить безвольно лежала в ее руке. В этом не было никакого смысла. Поджав губы, Порджай закрыла глаза и принялась искать другой конец веревки. Где был тот человек, чья ниточка тянулась бы к этой? Она должна была быть далеко, если нить Дэя была такой неподвижной. Она должна была быть…       Она начала плакать еще до того, как этот образ сформировался в ее сознании.       — Это не… — Она прижала ладонь к глазам, чтобы остановить слезы. — Я не думала, что такое возможно.       — Что? — спросил Дэй. — Это Август?       — Нет. — Порджай покачала головой. — Этот глупый спрайт не смог заставить себя дергать ни за какие нити, но если бы он просто попробовал это на тебе, он бы узнал правду. — Она улыбнулась Дэю, но слезы снова навернулись на глаза. — Не знаю, как, но… Твоя нить прикрепляется к спрайту. К Мхоку.       Дэй испустил вздох удивления и облегчения. Улыбка растянулась на его красивом лице. Он был так счастлив. И, черт возьми, почему именно ей всегда приходилось стирать эти улыбки? Почему она всегда приносит плохие новости?       — Где он? — взволнованно спросил Дэй. — Ты можешь отвести меня к нему?       Порджай глубоко вздохнула. Такими темпами она собиралась плакать еще сто лет.       — Мне очень жаль, — сказала она. Она действительно ненавидела делать это снова. — Возьми такси. Мхок находится в храме, где он впервые встретил тебя.              _______________              В храме никогда не было слишком людно, но когда Дэй приехал, он был странно пуст. Порджай, конечно, опередила его, и она все еще была удивлена тем, как мало людей было вокруг. В воздухе витало странное ощущение, настолько неуловимое, что даже она едва могла определить, что оно там было, но как только она заметила это, то не смогла не сосредоточиться на нем.       В этом заключалась сила Тримурти. Они сделали что-то, чтобы удержать людей от желания посещать храм. Был ли это их способ устроить Мхоку мирные похороны? Было ли это их извинением?       — Я здесь. Где П’Мхок? — спросил Дэй, когда оказался в десяти футах от Порджай. Она даже не произнесла ни слова. Мхок не шутил по поводу способности этого слепого замечать их.       — Итак… Как от меня пахнет? — спросила она и повернулась, чтобы пойти по тропинке, ведущей в сторону Мхока.       Дэй пожал плечами, наклонил голову, чтобы уловить звук ее шагов, и затем последовал за ней.       — Не знаю. Он слишком слабый, чтобы сказать наверняка. Но я все равно кое-что заметил, поэтому предположил, что это ты.       Она заинтересованно замурлыкала. Она не обиделась. В конце концов, Дэй и Мхок были родственными душами. Было логично, что Мхок в этом смысле будет особенным.       — Сестра Мхока умерла сорок лет назад, — сказала она, пока они шли. — Мы сделали табличку с ее именем в этом храме — без тела, конечно. Когда спрайт умирает, его тело светится золотистым светом, очень похожим на энергию, испускаемую при соединении двух душ. Так мы возвращаемся к земле и Тримурти.       Дэй кивнул.       — П’Мхок упоминал что-то в этом роде.       «Конечно, он это сделал», — подумала она. Говоря откровенно, Мхок рассказал этому человеку слишком много.       — Ну, прошлой ночью все было не так. — Она остановилась примерно в десяти футах от того места, где стоял Мхок, навеки заключенный в мрамор. — Мхок умирал не так, как положено спрайту. Он… трещал по швам.       Дэй, спотыкаясь, шел рядом с ней и, наконец, остановился.       — Что ты сказала? — спросил он, и страх отразился на его лице. Она понимала это чувство. Она почувствовала это прошлой ночью, пытаясь успокоить Мхока, пытаясь удержать его в целости, пока наблюдала, как все ее усилия пропадают даром.       Она не смогла сдержать эту эмоцию в своем голосе, когда продолжила.       — Мы не знали, что делать. Я думала, что он будет развеян по ветру и не сможет воссоединиться с небесами. А потом… Думаю, Тримурти пытались спасти его от боли. — У нее снова поплыло в глазах, и ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы увидеть статую Мхока. — Он здесь. Мхок находится в десяти футах перед тобой.       Дрожа, Дэй оперся на трость и сошел с мощеной дорожки в траву.       — Пи? — позвал он, но ответа не последовало. — П’Мхок?       Порджай отступила назад, беззвучные слезы выступили на ее щеках и потекли по ним. Как хороший спрайт, она издалека наблюдала за Дэем, когда его трость постучала Мхока по лодыжке, и он замер. Затем он медленно протянул руку и осторожно двинулся вперед. Кончики его пальцев коснулись мрамора, и он ахнул, быстро подойдя к статуе и уронив трость в грязь. Он провел рукой по груди статуи, по плечу и вниз по руке. Он остановился, когда почувствовал шишки вокруг запястья — два мраморных браслета.       — Нет, — пробормотал он, ощупывая каждую каменную полосу и спускаясь к длинным, сильным пальцам руки статуи, все еще протянутой в том месте, где Порджай держала его прошлой ночью.       С возросшим рвением Дэй снова поднял руки к плечам статуи, позволил своим пальцам скользнуть вверх по шее и нащупать челюсть. Он нащупал левое ухо и поперхнулся воздухом. Круглое углубление в мраморе — серьга Мхока.       — Пи… — Дэй придвинул свое лицо к статуе невероятно близко, как будто зрение могло вернуться к нему и позволить ему увидеть, кто стоит перед ним.       Он обхватил красивое лицо статуи с обеих сторон, положив большие пальцы на подбородок, а кончиками пальцев провел по гладким скулам. Сильный нос. Полные губы. Серьезный лоб. Дэй обхватил пальцами затылок статуи, держась одной рукой, в то время как другая уперлась статуе в щеку.       — Как?.. Я видел его только вчера, — сказал Дэй, не веря своим ушам. — Он сказал, что с ним все в порядке.       — Да, но этому идиоту нравится лгать, когда речь заходит о его собственных проблемах. — Порджай сжала руки в кулаки, хотя они все еще были скрещены на груди. — Он испытывал боль с тех пор, как была убита его сестра, но скрывал это. Его нити истрепались и повредились. Дерганье за нити помогло бы ему, но он сказал, что прикосновение к ним вызывает у него тошноту. Я думала, это фигурально… Потому что он так злился.       — Но это было не так. — Пальцы Дэя продолжали водить по щеке статуи, по ее уху. — Я думал, он чувствует себя лучше.       Сжав горло, Порджай кивнула.       — Я тоже так думала… До недавнего момента. Он больше не мог этого скрывать. Никто из нас никогда не видел ничего подобного. Его нити были так повреждены. Я надеялась, что, помогая тебе, он поправится, но стало только хуже. — Она увидела слезы в глазах Дэя, когда подошла ближе, но человек хотел знать правду, поэтому она не остановилась. — Он едва мог двигаться. Ему было так больно. А потом… Он начал превращаться в камень. И он исчез. Но в каком-то смысле, я думаю, что камень — это единственное, что удерживает его целиком.       Рука Дэя скользнула вниз по груди Мхока, когда он покачал головой.       — П’Мхок, — сказал он с сухим всхлипом и крепко зажмурился. Он прислонился лбом к мрамору и делал дрожащие, влажные вдохи. — Ты ведь не ушел, верно? Ты сказал, что останешься здесь до тех пор, пока я тебя помню. Что ж, я все еще помню тебя. Так что… Ты все еще здесь, правда?       Солнце продвигалось по небу, медленно опускаясь к горизонту. Но Дэй не мог видеть, как тени становятся длиннее. В тени деревьев он дрожал, несмотря на жару.       — Нет, Пи. Ты не можешь… Ты сказал, что вернешься. Сказал, что всегда будешь рядом. — Дэй протянул руку к руке статуи, но пальцы не отреагировали. Дэй все равно держался, крепко сжимая кулаки. Его голос дрогнул. — Я не позволю тебе уйти. Возьми меня за руку, Пи… Пи…       Но статуя не двигалась.       Дэй прижался к статуе, ища какую-то связь, какое-то тепло. Как будто, если он прижмет Мхока достаточно близко, то статуя снова обретет плоть и ответит на его объятия. Но это был всего лишь мрамор. Просто холодный камень. Дэй зарыдал в резной воротник рубашки Мхока и обхватил статую свободной рукой, прижимая Мхока так сильно, как только мог. По-прежнему ничего не изменилось. Дрожа, Дэй опустился на землю у ног статуи, и его рука наконец выпала из раскрытой ладони статуи.       Это было трагическое, печальное зрелище. Почти такое же печальное, каким был Мхок после известия о Рунг, когда он бродил по всему Бангкоку, выкрикивая ее имя по ночам и рыдая целыми днями.       — Дэй, — пробормотала Порджай, подходя ближе. — Мне так жаль.       — Он не может уйти, — сказал Дэй тяжелым и влажным голосом. — Он… я должен был сказать ему.       Она понимающе кивнула. Дэй не смог рассказать Мхоку о своих чувствах. Если бы он это сделал, Мхок не был бы так несчастен в конце. Если бы он это сделал, возможно, нити Мхока не были бы такими изношенными. Смерть его сестры сломила Мхока во многих отношениях, и он так и не оправился. Энергия такой уникальной нити душ, как у Мхока и Дэя, возможно, была всем, в чем нуждался Мхок для исцеления, даже если он так и не смог по-настоящему оправиться от потери своей сестры.       Странный заряд в воздухе, казалось, изменился, хотя Порджай не видела никакого движения. Но тут ей в голову пришло видение, похожее на предложение, нашептанное ей на ухо. Тримурти обращались к ней, и она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на сообщении.       Образ Рунг всплыл в ее сознании, такой красивой и счастливой, какой она никогда не была. Она улыбнулась Порджай, прежде чем раствориться в золотистом свете и уплыть в темноту. Порджай потянулась к ней, прежде чем отдернуть руку, вспомнив, что видение было ненастоящим.       Она видела Мхока тридцатью годами ранее, погруженного в свое отчаяние, когда он шел по Сонгкхле, как в кино без звука. Двое молодых людей находились на торжестве, примерно в двадцати футах друг от друга. Мхок с несчастным выражением лица вытянул руки и с огромным усилием стянул их вместе. Пара обратила внимание друг на друга, даже когда Мхок, охваченный болью и дискомфортом, упал на колени.       Тримурти почувствовал… сожаление. За то, что случилось с Рунг. Из-за потери Мхока. Они знали о том, что его душа, его нити были повреждены смертью его сестры. И тут Порджай снова чуть не протянула руку. Энергия Рунг. В море золотого мерцания Порджай все еще каким-то образом могла сказать, что Рунг была там. Тримурти вдохнули жизнь, и некоторая энергия спрайтов, включая часть энергии Рунг, была унесена ветром в мир. Все падая и падая новая жизнь устремлялась к своему новому дому, унося с собой этот крошечный кусочек энергии спрайтов.       Она поселилась в животе беременной женщины, и Порджай почувствовала радость, узнав, что Рунг начала помогать миру, отдавая себя по маленькой частичке за раз. Она возвращалась в мир через воздух, воду и новорожденных младенцев, и это было то, что было прекрасного в их жизни как спрайтов.       Беременная женщина погладила свой растущий живот и улыбнулась, рядом были ее муж и первенец. И Порджай узнала эту женщину — одну из половинок пары, которую Мхок пытался связать воедино. Как уместно было привлечь энергию Рунг к жизни, созданной при участиии ее брата.       Родился здоровый мальчик. Ребенок, которого держала на руках его мать в больнице, плакал в силу своих больших, сильных легких. Мать успокаивала его, склонилась над ним и назвала Дэем, как яркое солнце, под которым он родился.       И внезапно Порджай поняла. Она поняла, как у человека могла быть родственная душа, связанная со спрайтом, потому что в утробе матери он был благословлен энергией не менее сильного спрайта. Порджай поняла, как и почему Мхок чувствовал боль, прикасаясь к другим нитям, и в то же время не чувствовал ничего, кроме покоя, успокаивая нити Дэя — потому что они были нитями его второй половинки. Если бы он только попытался помочь Дэю, только использовал свои силы на Дэе, возможно, эта энергия смогла бы вылечить его. И все же он был слишком напуган, слишком упрям, было много «слишком», чтобы даже попытаться.       Вместо этого его превратили в камень, чтобы он не развалился на части.       Потому что он не получил той энергии, в которой нуждался. Потому что он слишком долго был разорван на части. Порджай поняла, и ей очень хотелось, чтобы Тримурти передали это сообщение раньше. Мхоку. Чтобы он знал, что не облажался тридцать лет назад. Так, он бы понял, что влюбиться в человека — нормально. Это благословление Тримурти.       Мысли не давали ей покоя, когда она открыла глаза. Дэй все еще был там, плача, но он поднялся, чтобы продолжить ощупывать лицо Мхока. Порджай наблюдала, как его большие пальцы скользят по губам Мхок, и пробормотала мысль, оставленную Тримурти.       «Мхоку нужно много энергии.» И ее глаза расширились от осознания.       Не просто какая-то энергия. Ему нужна была энергия, созданная в результате соединения двух родственных душ. Тримурти ждали, когда Мхок и Дэй осознают свою связь и будут вместе!       Она открыла рот, чтобы рассказать об этом Дэю, или, по крайней мере, сказать, чтобы он перестал ласкать мраморный рот Мхока и просто сделал это, но ей не пришлось. Дэй наклонился, следуя указаниям своих пальцев, и прижался губами к холодным, каменным губам Мхока.       Всякий раз, когда пара собиралась вместе, они создавали прекрасную искру энергии, которая возвращалась на небеса и землю. Это была красивая, но короткая вспышка. Когда Дэй поцеловал Мхока, искра не вспыхнула и не улетучилась. Нет, она задержалась в промежутке между их ртами, а затем осела, как звездная пыль, по всему телу Мхока. Она сверкал и распространялась до тех пор, пока не заслонила весь мрамор, затем исчезла, и на ее месте не осталось камня. Был только Мхок.       Порджай прикрыла рот рукой, не уверенная, чего она хотела — кричать от победы или плакать от облегчения. О боги и небеса, Мхок был возвращен им! Мхок нежно положил руку на плечо Дэя, заставив человека вздрогнуть. Он устало, но до боли нежно улыбнулся, а затем рухнул на траву.       Мхок!