Непригодный путеводитель любви

      Мхок наклонился к аквариуму во всю стену, уставившись на одну из дюжины золотых рыбок, плавающих вокруг. Она была блестящей и здоровой и, казалось, знала, что за ней наблюдают. Когда Мхок поднес руку к стеклу, она нетерпеливо потянулась к нему. Он улыбнулся и помахал пальцами. Золотая рыбка повернулась и быстро уплыла прочь, взмахнув своим блестящим хвостом.       — Я тут подумал, — сказал Дэй со своего места за компьютером. Он делал домашнее задание. — Если спрайты, как ты, предназначены для того, чтобы возиться с нитями судьбы, разве это не проблема, что ты этим не занимаешься?       Мхок вздохнул и неторопливо подошел к книжному шкафу Дэя, стоявшему примерно в пяти футах от компьютера. Они знали друг друга всего несколько недель. Должно было случиться так, что Дэй задаст этот вопрос.       — Когда две души соединяются, это возвращает энергию богам и земле. Но только в Таиланде насчитывается около нескольких тысяч спрайтов. Один спрайт, не выполняющий свою работу, не будет замечен.       Книжная полка была до краев забита книгами, некоторые из которых выглядели очень старыми и сильно потрепанными. Дэй, должно быть, прочитал их до того, как ослеп. Мхок рассеянно пробежал пальцами по корешкам, читая наименования на другой полке.       Конечно, он лгал. Он знал, что это так, и все же потратил сорок лет, убеждая себя, что это правда — что Тримурти не обратят внимания, если он будет отлынивать. Или, может быть, он хотел, чтобы они заметили. Он хотел, чтобы они увидели его акт неповиновения. Порджай была права. Он вел себя как ребенок.       — Ты врешь, — сказал Дэй. Когда Мхок снова посмотрел на него, Дэй с отвращением сморщил нос. — Все спрайты меняют запахи подобным образом?       Мхок поднял руку, чтобы попробовать понюхать собственное плечо, затем предплечье. Он не заметил никакого запаха.       — Нет. — Он снова опустил руку. — Ты единственный человек, который когда-либо говорил мне, что от меня пахнет. От меня снова пахнет горелым ладаном?       Дэй покачал головой и слегка поджал губы.       — Скорее… Я не уверен. Как-то… кисловато и очень тонко. И это перебивает запах жасмина в комнате.       Мхок шагнул вперед и щелкнул Дэя по лбу, заставив того вскрикнуть и отпрянуть в сторону. Мхок скрестил руки на груди.       — Эй. Ты просто позволяешь мне слоняться поблизости, чтобы использовать в качестве освежителя воздуха или что?       Потирая лоб, Дэй надулся и проворчал что-то неразборчивое себе под нос. Но потом он фыркнул и ухмыльнулся.       — Так-то лучше. Теперь в комнате пахнет гораздо свежее.       — Эй. — Мхок издал предупреждающий цыкающий звук после его жалобы, но он обнаружил, что был не так раздражен, как должен был. Как он мог быть по-настоящему раздражен, когда Дэй выглядел таким чертовски довольным собой из-за поддразнивания?       Вместо того, чтобы продолжить дразнить его, Мхок обнаружил, что тянется вперед. Он спохватился как раз перед тем, как прикоснулся к волосам Дэя. В какой-то момент он решил откинуть волосы собеседника с лица, чтобы поправить выбившиеся пряди. Но даже если ему было девятьсот лет, Мхок знал, что не имеет права вот так вторгаться в чье-то пространство. Он может быть старшим в отношениях, но он не должен быть грубым. Игривые щелчки были ничем по сравнению с расчесыванием чьих-то волос рукой.       Он отстранился и сунул свою оскверняющую руку в карман. Сидя в кресле, Дэй слегка наклонил голову, хотя он никак не мог заметить движения Мхока.       — Итак, о твоей лжи, — продолжил Дэй, возвращаясь к теме. — У тебя могут быть большие неприятности?       Спрайты, не справляющиеся со своими обязанностями, вполне могут попасть в беду. Мхок вспомнил спрайта около шестисот лет назад, который не столько перестал дергать за нити, сколько… дергал за слишком многие. Спрайты были созданы для того, чтобы чувствовать гул вселенной и понимать, куда ведут нити. Они следовали по пути, проложенному судьбой. Этот спрайт, однако, начала связывать случайные нити вместе — именно те, которые, по ее мнению, лучше всего смотрелись вместе. Это был другой вид лени, поскольку от нее не требовалось нащупывать истинный конец нитей.       Из-за нее произошло много неприятных отношений. Много негативной энергии витало в воздухе у нее за спиной. В конце концов Тримурти превратили ее в рыбу и бросили в реку, чтобы она жила среди огромной стаи таких же, как она. Время от времени Мхок замечал блестящий хвост в реке то тут, то там и задавался вопросом, была ли это все еще она, обреченная вечно плавать с существами, которые умерли даже раньше, чем люди, и никогда не вспомнят о ней.       Другой спрайт, около трехсот лет назад, вообще перестал дергать за нити. Мхок не знал причины, знал только, что он убедил четверых других тоже остановиться. Люди по-прежнему налаживали связи, но не с той скоростью, с какой следовало бы. Мхок, Рунг, Порджай и Пэ были одними из спрайтов, которые выполняли двойную работу, прыгая в зону нехватки энергии в поисках забытых нитей. К концу того бунта все четыре спрайта, участвовавшие в нем, были превращены в статуи львов и по сей день охраняют храм.       Но потребовались десятилетия, на самом деле столетие, чтобы остановить этих спрайтов. Мхок бастовал всего сорок лет. У него было время до того, как он столкнется с реальной опасностью. По крайней мере, так он себе говорил.       — Со мной все будет в порядке, — сказал Мхок и понял, что слишком долго молчал, погрузившись в свои мысли. — Что ты делаешь?       Дэй нахмурился, но понял, к чему это ведет, и позволил Мхоку сменить тему.       — Домашнюю работу. Я пишу эссе о различных формах любви в нескольких произведениях классической литературы. Семейная любовь, которую мы видим во многих старых народных сказках и детских историях с уроками морали, а также в некоторых произведениях взрослой литературы. Платоническая любовь между друзьями, которая позволяет группам отправляться в приключения и вместе побеждать великое зло. И, конечно же, романтическая любовь, которая чаще всего используется в качестве движущей силы действий главного героя в классической литературе.       Мхок заинтересованно хмыкнул, хотя тема ему не понравилась. Это слишком сильно напоминало ему о работе.       — Есть что-нибудь интересное, что ты пытаешься оспорить?       Улыбаясь, Дэй сказал:       — На самом деле, было действительно интересно соединить точки и показать, что существует размытая грань между романтической любовью и тем, что исторически обсуждалось только как платоническая любовь. На многих великих героев можно посмотреть через квир-призму без особых усилий. Например, в греческой истории об Ахилле есть масса отрывков, из которых ясно, что он и его друг Патрокл — нечто большее, чем просто друзья. И у нас есть подобные истории в тайской классике, хотя они менее откровенны.       Он продолжал объяснять свой тезис и его примеры, привлекая истории со всего мира, хотя в конце концов всегда возвращался к тайским историям. Это звучало как дипломная работа, что было впечатляюще, учитывая возраст Дэя. Но, возможно, у него было больше времени на занятия, чем у обычного студента, поскольку он был богат и к тому же слеп. Если бы его мать не позволяла ему долго заниматься самобичеванием, это, безусловно, помогло бы ему быстрее завершить учебу.       Энергия в комнате была осязаемой, и Мхок глубоко вдохнул ее. Казалось, это согревало саму его суть, заряжая хорошими флюидами.       — Ты любишь читать? — В конце концов спросил Дэй.       — Да. Это отличный способ скоротать время, — ответил Мхок. Он снова взглянул на книжную полку Дэя, хотя держался поближе к Дэю. — Некоторые из этих авторов были довольно хорошими.       — Ты так говоришь, словно знал их. — Дэй закатил глаза.       Пожав плечами, Мхок сказал:       — Ну, я никогда по-настоящему не знал людей раньше. Мы не были друзьями или типа того, но я действительно присматривал за некоторыми из них. У некоторых были нити, которые просто… — Он сделал паузу, чтобы удовлетворенно вздохнуть. — …пели. Их невозможно было проигнорировать. Хотелось остаться и посмотреть, как проявится эта энергия. — Он закрыл глаза, вспоминая один из самых больших всплесков энергии, к созданию которого он когда-либо приложил руку. — Если хочешь поговорить о великих историях любви — я видел несколько, которые могли бы дать тебе новое определение этому слову.       Он открыл глаза, уставился на имена на корешках и задумался, не попытаться ли найти их потомков. Ему было интересно, как у них дела и передалась ли хоть капля этой любви детям. Должно быть, так оно и было. Так и должно было быть, верно?       Через мгновение он понял, что Дэй не ответил. Даже без ворчания или жужжания. Мхок снова повернулся к молодому человеку и обнаружил, что Дэй наблюдает за ним с удивлением, написанным на лице.       — Что? — спросил Мхок, склоняясь в сторону.       — Хм? Ничего. — Дэй покачал головой. — Просто не ожидал от тебя такой речи. Обычно, когда ты говоришь о любви, эти нити судьбы не имеют для тебя значения, а потом ты говоришь что-то подобное. Я просто пытаюсь понять, откуда взялось все это тепло.       Мхок ссутулил плечи и нахмурился.       — Эй, я действительно хорош в своей работе, ясно? Или… был таким раньше. Когда занимался этим. — Когда он еще мог это делать.       — Ну, если у тебя это так хорошо получалось, то, может быть, тебе стоит снова к этому вернуться. — Дэй вновь повернулся к своему компьютеру — знак того, что он закончил разговор. — Или, по крайней мере, ты мог бы найти всем этим старым знаниям о любви хорошее применение.       — Да ну? Каким образом? — спросил Мхок, хотя был почти уверен, что догадывается, к чему клонит Дэй.       Дэй лениво указал на свой экран.       — Ты мог бы помочь мне с написанием этого эссе. Ты должен знать больше ссылок, которые я мог бы использовать, или мог бы мне помочь перефразировать предложения, чтобы это, ну, ты знаешь, пело.       Фыркнув, Мхок взмахнул рукой в воздухе и соорудил себе временное кресло. Он придвинулся поближе к Дэю и не смутился того, что вторгся в личное пространство молодого человека. Дэй вздрогнул от такой близости, прежде чем расслабиться, но затем его брови нахмурились. Он протянул руку и нащупал руку Мхока, затем опустился, чтобы нащупать его ногу, затем наклонился, чтобы опуститься еще ниже, и нащупал кресло.       — П’Мхок, откуда ты это взял?       — Не волнуйся. Оно исчезнет, когда я уйду, — заверил Мхок.       — Это не то, о чем я беспокоился, — ответил другой, но сел прямо и не стал продолжать допрос.       Затем он вернулся к началу своего эссе и попросил Мхока перечитать его. Просматривая абзацы, Мхок то тут, то там останавливался, чтобы внести поправку или предложение. Иногда Дэй соглашался легким кивком, а иногда задавал дополнительные вопросы, прежде чем позволить Мхоку внести изменения. Мхок редактировал быстрее, чем если бы Дэй воспользовался приложением преобразования речи в текст и понял бы, какие части нужно стереть. Они обсуждали примеры, которые Дэй уже использовал в своем эссе, иногда сильно отклоняясь от темы, когда говорили о своих любимых частях историй.       Три часа пролетели как в тумане, и солнечные лучи на стене стали ярко-оранжевыми, а затем погрузились в сумерки. У Мхока не было проблем со зрением в темноте — в конце концов, он не был человеком, — но он почти предложил Дэю включить свет. Затем вспомнил, что Дэю не нужен свет, и вместо этого провел время, восхищаясь тем, как компьютерное свечение резко контрастирует с лицом Дэя.       — Ты не хочешь пойти куда-нибудь со мной завтра? — спросил Мхок, прежде чем понял, что прервал разглагольствования Дэя о японском авторе, которого он должен был прочитать на занятии.       Человек поколебался, затем наклонил голову в сторону Мхока.       — Да ладно тебе. Уверен, что у кого-то вроде тебя есть дела поважнее, чем сопровождать слепого парня. — Его улыбка была самоуничижительной, и Мхоку захотелось стереть ее с лица Дэя.       Он покачал головой.       — Думаю, ты обнаружишь, что у меня потрясающее терпение. — Он был бессмертным и почти не спал. У него было много свободного времени.       Дэй прикусил нижнюю губу, затем медленно отпустил ее. Хотя его глаза были расфокусированы и он безучастно смотрел куда-то в пустоту, было видно как шестеренки вращались в его голове. Верный своему слову, Мхок не перебивал. Он откинулся в своем кресле и ждал.       Наконец Дэй медленно кивнул.       — Да? — уточнил Мхок, ухмыляясь.       Дэй тоже улыбнулся в ответ на улыбающийся голос Мхока и закивал быстрее.       — М-м. Мне любопытно, куда такой, как ты, хочет меня отвести.       Мхок открыл рот, чтобы поддразнить его, но другой голос прервал его и привлек их внимание. Дэй уже сидел лицом к дверному проему, но Мхок был повернут лицом к Дэю и теперь крутанулся в кресле, чтобы посмотреть, кто вошел.       — О, ты за компьютером, — сказал Найт со странным облегчением в голосе.       — Д-да, — ответил Дэй, затем потянулся вперед, чтобы найти край экрана и нажать кнопку выключения. Комната погрузилась в темноту. Мхок встал и взмахнул рукой. Его кресло исчезло как раз в тот момент, когда Найт включил свет. Затем Мхок переместился и встал прямо за Дэем, на расстоянии вытянутой руки, но недостаточно близко, чтобы столкнуться.       — Я услышал, как ты разговаривал, и подумал, что в доме есть кто-то еще, — объяснил Найт. У него был с собой поднос с едой, который он принес и поставил на стол рядом с компьютером Дэя. — Работаешь над своим эссе? Нужна какая-либо помощь в редактировании или наборе текста?       Дэй покачал головой, затем слегка откинулся назад. Мхок наблюдал, как он быстро вдохнул через нос и нахмурился.       — Нет, все в порядке. Я уже попросил друга просмотреть его.       — О, круто. — Найт упер руки в бока и кивнул. — Это хорошо, что твои одногруппники готовы помочь. Или ты имел в виду Джи? В любом случае, я уверен, это будет отличное эссе.       — М-м. — Дэй сумел перестать хмуриться, но и особо счастливым он не выглядел. На самом деле, он казался смущенным, судя по тому, как дернулась его бровь. — Спасибо.       — Конечно. Эй, я собираюсь спуститься вниз и посмотреть фильм. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, или спускайся, если захочешь посмотреть вместе, хорошо? — Найт легонько хлопнул брата по плечу, подождал достаточно долго, чтобы Дэй что-то проворчал в знак согласия, а затем направился к двери.       Однако, когда он подошел к выходу, Дэй окликнул его, чтобы остановить, и он обернулся.       — Эй, Найт? Ты уверен, что в доме больше никого нет? — спросил он.       Найт улыбнулся.       — Да ладно тебе. Я не хотел тебя напугать. Здесь только мы вдвоем. Никто не пройдет через ворота. Кроме того, ты же знаешь, что мама убьет меня, если кто-нибудь войдет незамеченным.       — Да. Ладно, ладно. Иди смотри свой фильм, — сказал Дэй и отмахнулся от брата.       Найт пожал плечами и неторопливо вышел из комнаты, выглядя слишком ухоженным для парня, который весь день был дома. Говоря честно, кто будет прикладывать столько усилий, чтобы слоняться по дому со своим слепым братом в качестве единственной компании? Что ж. Мхок обошел кресло, снова обратил свое внимание на Дэя и нахмурился, когда увидел выражение лица собеседника.       — Эй, что случилось? — спросил Мхок. — Почему ты выглядишь расстроенным? Ты хотел посмотреть фильм?       Дэй покачал головой и поджал губы. Нахмурив брови, он выглядел как человек, размышляющий о мрачных темах, которые совершенно не вязались с их предыдущим разговором.       — Ты был здесь все то время, пока мой брат был в комнате, да?       — Да. Прямо за тобой. А что? — Мхок опустился на колени рядом с Дэем и положил руку ему на колено, задаваясь вопросом, как ему стереть это выражение с лица Дэя.       — Он тебя вообще не заметил, — сказал Дэй, и его голос прозвучал немного сдавленно. — Знаю, ты говорил, что люди обычно не обращают на тебя внимания, но он был в двух футах от тебя.       — А. — Мхок пожал одним плечом. — Да. Он мог бы врезаться в меня и, скорее всего, все равно бы ничего не заметил. Но все в порядке. Спрайты, как я, не предназначены для того, чтобы их замечали другие. Быть замеченным может принести больше вреда, чем пользы.       — Что ты имеешь в виду? — Дэй положил свою руку поверх руки Мхока, лежащей у него на колене, эффективно удерживая его на месте. — Тебе будет плохо из-за того, что я тебя заметил?       Покачав головой, Мхок положил другую руку на руку Дэя.       — Нет, нет. Просто большинству людей не нравится, когда они обнаруживают, что рядом с ними — не человек. Спрайты часто умирают от взаимодействия с людьми. Я имею в виду, не потому, что они не могут взаимодействовать, а потому, что люди убивают их.       — Я не буду, — серьезно сказал Дэй. Он крепко сжал руку Мхока, и Мхок понял, что Дэй дрожит. — Я бы не стал.       — Эй. Успокойся. Я знаю, — заверил Мхок. Хотя они знали друг друга совсем недолго, он чувствовал искренность Дэя. Он не мог припомнить, чтобы испытывал что-то подобное с кем-то еще. По крайней мере, ни с кем, кроме Рунг. Он отпустил руку Дэя и положил свою на щеку Дэя, пытаясь успокоить его. — Почему это тебя так сильно расстраивает?       — Это глупо. — Дэй снова прикусил губу. — Когда я впервые потерял зрение, мне показалось, что я потерял все. Я не хотел, чтобы кто-нибудь видел меня и жалел, поэтому спрятался в своей комнате. Я чувствовал себя… полностью отрезанным от мира. Совершенно один. Я знаю, каково это — чувствовать себя невидимым, потому что общество избегает тебя, когда у тебя инвалидность, как у меня. Я смирился со своей инвалидностью. Но ты… — Дэй мягко, бережно положил свою руку поверх руки Мхока. По крайней мере, он, казалось, больше не дрожал, хотя его голос все еще вибрирвоал. — Сколько… сколько тебе лет? Как долго ты был один, что тебя это больше не беспокоит?       Большой палец Мхока погладил Дэя по щеке, пока тот хмурился.       — Я… — Он опустил взгляд и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Затем взял себя в руки и заставил себя улыбнуться. — У меня есть кое-кто, кто замечает меня, Дэй. Со мной все будет в порядке.       Хотя Дэй выглядел так, словно не поверил ему, тот в конце концов кивнул. Они сидели так, рука Мхока лежала у него на щеке, а Дэй держался за него несколько долгих минут, прежде чем кто-то из них почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы отстраниться.       — Пи… Я тебя замечу. Так что продолжай навещать меня, хорошо? — попросил Дэй.       — Конечно. — Мхок улыбнулся и убрал руки. — Я всегда буду рядом.       Когда Мхок встал, он почувствовал странную энергию в воздухе. Ему было знакомо это чувство. Это было… Он нахмурился и протянул руку ладонью вверх. В его руке появилась красная нить, которая тянулась и извивалась, как у пугливого кролика. Это отличалось от привязанности Дэя к его брату. Она была кроваво-красной и незапятнанной, хотя он не мог видеть ее конца. Это была нить, которая должна была привязать Дэя к родственной душе. Она все тянулась и тянулась в его руках, тянулась к кому-то вдалеке.       Мхок повернулся, чтобы посмотреть в том направлении, куда она тянулась, и обнаружил, что смотрит в окно. Если бы он хоть немного сосредоточился, то смог бы увидеть, куда вела нить, где в мире была другая нить, которая тянулась обратно к этой. Он рефлекторно закрыл глаза, чтобы начать ощущать ее. Его сердце забилось в груди, и он выронил нить из рук.       Холодное, ужасное чувство разлилось у него в груди. Он покачал головой, сделал несколько глубоких вдохов, но это чувство не покидало его. Ему нужно было убраться отсюда. Ему нужно было пространство.       — Ах. Мне пора идти, — сказал Мхок вслух, скрывая свои эмоции. — Я приду навестить тебя завтра днем. Хорошо?       — О. Ладно. — Дэй кивнул. — Не опаздывай.       — М-м.       Тогда Мхок не стал утруждать себя выбеганием из комнаты или выпрыгиванием в окно. Он просто сделал шаг вперед и телепортировался на пустой пляж. Там ему показалось, что холод в груди может растянуться, и он плюхнулся задом на песок. Приложив руку к груди, он делал глубокий вдох за глубоким вдохом.       Это было ужасно. Это был наихудший из возможных исходов.       Почему он был так расстроен мыслью о том, что у Дэя есть родственная душа? В этом и заключалась работа спрайта — соединять людей. Осознание того, что у Дэя кто-то был рядом, должно быть благословением. Он должен ухватиться за шанс помочь Дэю найти настоящую любовь. Это должно быть праздником для Мхока, возвращением его к выполнению своей чертовой работы.       Вместо этого на языке у него появился горький привкус, а в груди похолодело. Это было… разочарование. Это была ревность. Это была боль, которой он не мог найти объяснения.       — Черт, — выругался он и запустил руку в волосы. — Как это могло случиться?       После всего, через что он прошел, после бесчисленных лет доказательств того, что это была плохая идея, после потери единственного члена семьи — он, должно быть, проклят Тримурти. Как он мог позволить себе заинтересоваться человеком?