Непригодный путеводитель любви

      Солнце стояло высоко, но ветерок был прохладным; он трепал складки одежды, танцуя среди толпы. Мхок сидел на столбе забора и наблюдал за проходящими мимо людьми, улыбаясь тому, что видел. Линии переплетались от человека к человеку, связывая их вместе, как призрачные ленты, и Мхок мог видеть, куда вела каждая нить, даже если она уходила на много миль вперед. Когда женщина прошла в нескольких шагах от его места наблюдения, он протянул руку и коснулся нитей судьбы, которые тянулись от ее души.       Он закрыл глаза, наслаждаясь трепетным ощущением каждой связи, а затем легко нашел ту, которую искал.        — Что ж, сегодня твой счастливый день, — задумчиво произнес он, крутя палец и наматывая на него нитку. Это не мешало женщине идти, но Мхок все равно спрыгнул с забора и последовал за ней.       Прикоснувшись к нити, он понял, к кому именно ведет эта нить. Лучшая пара для ее души — родственная душа, как могли бы сказать некоторые — была на другом конце нити. К счастью для нее, работа Мхока заключалась в сближении этих двух душ. Без таких спрайтов, как Мхок, эти два человека, возможно, никогда не встретятся, и энергия их любви была бы потеряна для мира. Объединение родственных душ, будь то романтически или платонически, возвращает миру прилив душевной энергии и позволяет большему количеству позитивной концентрации нести мир и добро людям.       Мхок любил свою работу, потому что сам был помешан на любви. Хотя будучи невидимым спрайтом, он сам никогда не знал любви, ему просто нравилось наблюдать за танцами людей, когда они на цыпочках приближались к настоящей любви и счастью. Может быть, это было банально, но он был настоящим романтиком.       Во всем виновата его сестра. Она была его духом-близнецом, самой близкой родственной душой, которую когда-либо мог обрести кто-то вроде него. Она понимала его, а он понимал ее, и она научила его, как сближать души быстрее и благополучнее, чем он мог себе представить. У нее был талант соединять души, которые, казалось, никогда не подойдут друг другу, но как только это удавалось, они давали такой мощный прилив энергии, что все души чувствовали этот поток в течение нескольких месяцев.       Как только Мхок подберет пару для этой женщины, то пойдет искать свою сестру, чтобы похвастаться. Несомненно, она собрала бы две или три пары за то время, пока он делал одну, но это было нормально. Ему нравилось давать ей шанс похвастаться. Она всегда выглядела такой гордой и счастливой.       Женщина направлялась к храму, а Мхок следовал за ней, осматривая людей вокруг. Он чувствовал, что ее пара была рядом, ощущая покалывание на своей коже. Через несколько мгновений женщина опустилась на колени, чтобы помолиться, и Мхок почувствовал, как нитка вокруг его пальца натянулась.       — Попался, — прошептал он тихо, чтобы никто его не услышал.       Возможно, его было трудно обнаружить, но люди не были абсолютными идиотами. Если он был слишком громким или бросался в глаза, люди все равно могли его заметить, а это не поощрялось. Исторически человечество плохо реагировало на сверхъестественных существ в своей среде. Если бы он молчал, то просто остался бы мерцанием на краю их периферийного зрения, проблеском света, о котором они быстро забывали.       Конечно, спрайты могли становиться видимыми. Иногда людям требовался более практичный подход, чтобы направить их в правильном направлении. Но спрайты и боги, которых знал Мхок, всегда предпочитали оставлять это в качестве последнего варианта, а не основного.       Впрочем, некоторые спрайты позволяют видеть себя по другим причинам. Рунг, к примеру, утверждала, что влюблена в человека, и она часто позволяла себе быть видимой, чтобы поговорить с ним. Он казался достаточно милым, и он умрет относительно скоро — все люди умирают — так что Мхок не слишком беспокоился. Его сестра была умна и не стала бы раскрывать свою истинную природу человеку.       Веревочка на его руке снова натянулась, отводя взгляд Мхока от женщины.       Мужчина вошел в храм по другой лестнице. Если Мхок ничего не предпримет, эта женщина уйдет тем же путем, каким пришла, и в этот день они больше не встретятся. Но Мхок не собирался сидеть сложа руки, не тогда, когда нити их судьбы были так сильны. Итак, когда женщина встала, Мхок медленно выдохнул и потянул за нить, намотанную на палец.       Женщина, споткнувшись, ахнула, и отшатнулась от лестницы, у которой находилась. В то же время мужчина, спотыкаясь, направился в ее сторону. Когда они оба поднялись на ноги, их глаза встретились друг с другом. Женщина застенчиво улыбнулась, и несмотря на то, что мужчина казался уверенным, он тоже был смущен.       — О, простите, — сказала женщина, слегка склонив голову. — Обычно я не настолько неуклюжая.        — Я тоже, — сказал мужчина. — А-а… вы уже закончили молебен?       И вот так просто они завязали разговор. Нить в пальцах Мхока завибрировала от восторга, и он осторожно высвободил ее из рук. Мхок тихо выскользнул и спустился по ступенькам.       Когда нити были так явно связаны, было нетрудно начать притягиваться. Эти двое легко почувствовали влечение друг к другу, и мужчина в конечном итоге проводит ее до дома. Вскоре они будут вместе, и уже одно это вернет энергию богам и всему миру. И поскольку они будут романтической парой, когда они дадут друг другу клятвенные обещания, эта энергия возрастет в геометрической прогрессии.       Но впечатляли именно те нити, над которыми колдовала Рунг. Ей нравилось находить трудноразличимые нити, такие, которые даже они сами едва могли разглядеть, но которые трепетали, когда ты их замечал, и превращались в самые крепкие узы из всех, когда их взращивали.       Мхок выбрал легкую пару на этот день, так что, несомненно, у Рунг была история получше.       Выйдя из храма, Мхок спустился вдоль реки к мосту, где он всегда встречался с сестрой. Они вместе смотрели на закат, а затем, как всегда, направлялись домой. Но обычно Рунг уже ждала его там. Вместо этого Мхок был там единственным спрайтом, когда достиг середины моста. Странно.       Он поднял руку, собираясь позвать сестру, когда молодой человек перешел дорогу перед ним. Мхоку пришлось резко остановиться, чтобы не столкнуться с ним. Мхок наблюдал, как мужчина уходит, и ему даже показалось, что тот на мгновение оглянулся на Мхока. В этот краткий момент сердцебиение Мхока ускорилось от предвкушения. В нем вспыхнуло желание быть замеченным. Особенно со стороны такого милашки, как этот парень. Но затем мужчина отвернулся с растерянным выражением и продолжил путь, не подозревая о спрайте, с которым он только что чуть не столкнулся.       Нахмурившись, Мхок потер грудь. Ему нужно было научиться не тешить себя подобными надеждами. Он не был человеком, и большинство людей не обращали на него внимания, а если бы они это сделали, он знал, что должен сбежать. Было не так много хороших историй о связи людей и спрайтов. В худшем случае этот милашка попытался бы убить его. В лучшем случае он попросил бы Мхока о какой-нибудь сверхъестественной услуге. С людьми нельзя было дружить.       Тихо рассмеявшись над собственной глупостью, Мхок отвернулся от молодого человека, готовый отправиться на поиски своей сестры, но его снова что-то остановило. Прямо перед ним стоял кто-то другой, но, в отличие от ушедшего милашки, он смотрел прямо на него. Это был другой спрайт — Порджай. Мхок знал ее тысячу лет, и обычно ему нравилось видеть ее. За исключением того, что они редко встречались во время работы.       — Порджай? — растерянно спросил Мхок. Он огляделся. На пешеходной дорожке не было людей, поскольку большинство из них уже направились домой. Скоро стемнеет. Людям не нравилась темнота. — Что ты здесь делаешь?       — П’Мхок, — поприветствовала она напряженным и писклявым голосом.       Она никогда не называла его П’Мхок. Они давно перестали использовать вежливые обращения друг к другу. Это название могло означать только одно — что бы она ни пришла сказать ему, это серьезно или тяжело.       Мхок поджал губы, снова огляделся по сторонам, а затем повернулся к своему другу.        — Порджай, почему ты здесь? Рунг с тобой?       Она была великолепна в своем бледном сабаи и синхе, ее волосы были зачесаны назад, за исключением пышной челки, которую она распустила. Обычно Порджай стояла прямо, была грациозной и сильной, но сейчас она стояла перед ним ссутулив плечи и борясь со слезами. Она покачала головой, открыла рот, чтобы заговорить, но не смогла подобрать слов и прикрыла его с болезненным всхлипом.       — Порджай! — Мхок схватил ее за запястье, не понижая голоса. — Где моя сестра?       — Мне жаль, — сказала Порджай, плача. — Она… она ушла.        Ушла? Куда ушла? Как «уходят» люди? «Ушла» как «умерла»? Но это же бессмысленно!        — Что ты хочешь сказать? Как она может уйти? Она спрайт. Мы просто не… Что ты имеешь в виду? Где она? — Мхок закрыл глаза, чтобы ничего не слышать и подключился к миру духов, пытаясь ощутить душу своей сестры.       Он всегда мог найти ее, когда ему было нужно. Он мог бы оказаться рядом с ней в одно мгновение, если бы только смог найти в себе ее энергию. Они были связаны, как люди, их душевная связь была ясной и сильной. Так почему же он нигде не мог ее почувствовать? Его желудок сжался, и ему показалось, что кто-то раздавил ему сердце.       — Порджай. — Его голос сорвался. Его сердце разбилось.       Смерть спрайта не была чем-то неслыханным. Если они не будут осторожны, их могут убить люди, а если они не справятся со своими обязанностями, их может постигнуть наказание от их богов. Мхок заметил исчезновение нескольких спрайтов за бесчисленные годы своей жизни, но не своих друзей. Не своей сестры.       — Нет. — Он упал на колени, вся его душа болела. — Как?       — …Тхирапанъякун, — неохотно призналась Порджай.       Лед наполнил вены Мхока и он сжал кулаки. Тхирапанъякун. Человек, в которого, по словам его сестры, она была влюблена. Рунг все-таки совершила какую-то глупость. Должно быть, она сказала этому человеку, что она спрайт. Глупая. Глупая. Глупая! Как она могла так сильно ошибиться? Как мог кто-то, кого полюбила Рунг, быть таким неблагодарным? Как любовь могла закончиться такой ужасной, противоестественной смертью?       Мхок хотел найти этого человека и надрать ему задницу, сделать с ним то же самое, что он сделал с Рунг. За исключением того, что спрайты бога любви не были предназначены для насилия. За исключением того, что убийство человека было против правил. За исключением того, что убийство Тхирапанъякуна не вернет Рунг.       — Мхок? — Печальный, охрипший голос Порджай окликнул его. — Мхок, очнись.       Его сестра была мертва. Она не вернется. Он почувствовал, как в его груди образовалась дыра, и он не мог остановить ее разрастание. Он сильно прижал руку к груди, пытаясь избавиться от боли и беспомощности. Порджай стояла перед ним на коленях, тряся его за плечи.       Он вытянул руку, и в воздухе появилась нить, идущая от груди Мхока и заканчивающаяся пустотой в воздухе. Это была нить, которая раньше связывала его с сестрой. В воздухе над своей рукой он наблюдал, как нить чернеет и превращается в пыль. И это причиняло боль.        — Порджай, — прошептал он, чувствуя себя разбитым. Она притянула его к груди и крепко обняла, когда он уткнулся в нее лицом. — Что же мне теперь делать?                     _____________                     Сорок лет для человека — это целая жизнь. Сорока лет достаточно, чтобы началась и закончилась война, чтобы вымер вид, чтобы технологии развивались быстрее и дальше, чем когда-либо прежде. Сорока лет было достаточно, чтобы залечить большинство ран.       Для божественного духа сорок лет — ничто.       Мхок сидел на стене, очерчивающей кампус колледжа, и наблюдал за приходящими и уходящими студентами, сидящими в своих телефонах, и за каждым из них тянулись несколько видимых нитей судьбы. Он мог легко протянуть руку и найти кого-нибудь в воздухе, даже не покидая своего насеста. Тем не менее, Мхок надежно держал руки в карманах.       Вон тот молодой человек мог бы встретить свою вторую половинку в библиотеке кампуса, если бы Мхок просто дернул за веревочку, чтобы подсказать ему идею пойти туда.       А этот профессор могла бы познакомиться со своим новым лучшим другом, если бы Мхок потратил достаточно энергии, чтобы заставить ее пролить утренний кофе и зайти в кафе через дорогу.       Он мог чувствовать нити судьбы, ощущать результаты своего вмешательства. Мхок закрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем отвернулся от толпы и проигнорировал зов нитей. Он всегда чувствовал небольшой озноб, когда игнорировал такие легкие цели, но ему было холодно уже сорок лет. Он уже почти ничего не чувствовал.       Позади себя Мхок услышал вздох, а затем раздраженный стон. Оглянувшись, он увидел, как профессор вздохнула при виде утреннего кофе, пролитого на бетон перед ней. Она посмотрела на часы, посмотрела на кампус, снова на часы, затем повернулась и поспешила в кафе, чтобы быстро выпить чашечку кофе перед работой. Она познакомится с менеджером кафе, и со временем они станут самыми близкими друзьями.       Молодой человек также остановился, осмотрелся с любопытством, а затем решил развернуться и направиться в библиотеку заниматься, вместо того чтобы пойти в ресторанный дворик, чтобы потусоваться со своими друзьями. Он встретится взглядом с девушкой меж стеллажей, а остальное станет прекрасной историей.       Громкий вздох рядом с ним отвлек внимание Мхока, и он обнаружил Порджай, сидящую на стене рядом с ним.       — Я говорил тебе не следовать за мной, — проворчал Мхок.       — Да, но если бы я это сделала, все эти души, которые ты должен соединить, продолжали бы разъединяться, и тогда где был бы мир? — Порджай небрежно болтала ногами. — Тебе повезло, что у тебя вообще есть я, чтобы время от времени заходить и прибирать за тобой.       — Знаешь, мне больше не нравится побуждать людей к любви, — напомнил ей Мхок. В конце концов, какой смысл в любви, если эта самая любовь может нанести удар в спину? Могла ли любовь оставить в тебе чувство пустоты и разбитости?       — А ты знаешь, что если ты не поведешь за собой достаточное количество людей, Тримурти не будут довольны тобой. У богов нет бесконечных шансов, даже если ты слуга этих богов. — Порджай мягко толкнула его в плечо. — Давай. Я потеряла достаточно друзей за последние несколько десятилетий. Не заставляй меня добавлять тебя в список только потому, что ты хочешь быть упрямым.       — Я не упрямый. — Мхок повернулся и сел, скрестив ноги на стене, что возможно только потому, что он не был человеком. — Послушай, что ты только что сказала. За последние четыре десятилетия мы потеряли еще четырех наших собратьев. А почему? Потому что люди жадны и эгоистичны, и когда они замечают, что с ними играют — даже когда это делается для их собственного счастья — они набрасываются и убивают любовь.       Порджай снова вздохнула и встала на стене.        — Ты продолжаешь это говорить, но я знаю, что ты в это не веришь. В глубине души. До того, как Рунг… Я никогда не встречала спрайта любви, который любил бы любовь больше, чем ты.       — Ну, это было раньше, — проворчал он.       — Нет. Однажды этот лед в твоей душе наконец растает и ты вспомнишь, каким теплым ты был раньше. — Порджай скрестила руки на груди. — Мне просто нужно, чтобы это произошло до того, как Тримурти превратят тебя в рыбу, статую, или еще во что-нибудь.       Закатив глаза, Мхок отвернулся от нее.       — К счастью, у меня есть ты, которая соединяет души за меня, так что я остаюсь незамеченным. Мы золотки.       Его подруга спрыгнула со стены, легко приземлившись на землю под ним. Затем она повернулась и сердито посмотрела на него.        — Не будь идиотом, Мхок. Ты слишком взрослый, чтобы вести себя так наивно. Я тоже скучаю по ней, но мы не можем вот так махнуть рукой на мир. Рунг бы этого не хотела, и ты это знаешь. А теперь вытащи голову из задницы и принимайся за работу. — Она нахмурилась, а затем попыталась выглядеть менее раздраженной, когда мягко добавила: — Завтра годовщина. Возможно, это ознаменует и твое новое начало.       Затем она повернулась и ушла, растворившись в воздухе, прежде чем он успел возразить.       Сорок лет со дня смерти его сестры. Мхок соскользнул со стены и почти беззвучно приземлился на бетонный тротуар внизу. Студент рядом с ним оглянулся на тихий звук, но даже не поколебался в своем шаге, когда проходил мимо. Мхок не видел никаких причин, по которым сорокалетний юбилей должен был отличаться от предыдущих лет. Он все еще был невидим. Его сестра все еще была мертва. Ему все еще было холодно. Он не мог просто щелкнуть выключателем и изменить эти вещи.       — Тримурти, благослови меня, — сказал он, но это прозвучало скорее как ругательство. — Думаю, завтра я вернусь в Бангкок. За все хорошее, что это принесет. — Затем он пошел, не заботясь о том, где окажется.                     _______________                     Бангкок мог менять названия, но не мог изменить свою душу. Это все еще был оживленный город, куда приезжали люди, чтобы посетить Таиланд и познакомиться с ним поближе. Это был центр. И со всеми технологическими достижениями и постоянно растущим населением, иногда здесь было так многолюдно и так фотогенично, что оставаться незамеченным было очень сложно.       Мхоку приходилось концентрироваться, чтобы быть неосязаемым — это не было его естественным состоянием — и если он просто слонялся вокруг, ему не хотелось тратить столько энергии. Поэтому он в основном держался на высоте — автобусах, заборах, случайных выступах — чтобы не мешать людям. Однако, когда было не так много народу, ему нравилось просто прогуливаться и чувствовать землю под ногами. Или ботинками. В зависимости от дня.       Именно в Бангкоке его сестра встретила свою кончину. Убита мужчиной, которого она любила и который, как она думала, тоже любил ее. Он застал ее врасплох, так что у нее не было времени сбежать. Он воспользовался ее любовью.       Мхок остановился во время своего путешествия недалеко от колумбария небольшого храма. Рунг, конечно, не была там похоронена. После смерти ее душа исчезла и стала частью Земли. Но именно в этом храме Мхок и Порджай использовали часть своей силы, чтобы сделать мемориальную доску для нее. За табличкой с ее именем не было урны, но это дало им возможность оплакать ее и навестить. И храм был достаточно близко к тому месту, где она встретила свой трагический конец. До сих пор ни монах, ни кто-либо другой не заметил табличку с именем, которую никто из них не устанавливал, и Мхок надеялся, что они никогда не заметят.       Большинство людей, навещавших своих близких, приносили подношения и произносили молитвы или, по крайней мере, разговаривали со своей семьей. Мхок ничего из этого не делал. Он опустился на колени перед мемориальной доской своей сестры и просто уставился на ее имя — Рунг Панкхамди. Порджай выбрала фамилию. Это была игра слов означающих «лепестки» или «нежный цветок». Она сказала, что оно подходит Рунг. И, что оно подходит и Мхоку.       Он ненадолго присел перед пустой могилой, чувствуя себя опустошенным и холодным. Через час он наклонился вперед, чтобы счистить грязь, которой за последний год покрылись письма. Час после этого показался ему вечностью, но он был готов оставить храм и память о своей сестре позади еще на год.       Когда он встал, кто-то сильно толкнул его сзади, и он рефлекторно пожаловался, прежде чем вспомнил, что должен вести себя тихо среди людей.       — Извините, — сказал другой человек, делая вай, а затем, спотыкаясь, пошел дальше. Это был молодой человек с отсутствующим взглядом, и он держался за стену, чтобы не упасть, когда шел по храму. Он был пьян? От него не пахло алкоголем.       Мхок положил руку себе на предплечье, чувствуя, как тот врезался в него. Прошло очень-очень много времени с тех пор, как кто-либо из людей замахивался на него или разговаривал с ним. Именно это винил Мхок в том, что ему стало немного любопытно в сложившейся ситуации. Летящей походкой он последовал за другим мужчиной.       — Эй! Дэй! — крикнул кто-то позади них. Мхок оглянулся, но молодой человек напрягся и ускорил шаг. Мхок закрыл глаза и позволил своей руке зависнуть в воздухе. Без особых усилий он нашел ниточку, которая вела от молодого человека к тому, кто звал его.       А-а. Братья. И какая запутанная ниточка у них была. Мхок мог бы провести остаток дня, распутывая этот клубок, узнавая его секреты и, возможно, немного налаживая связь, но он еще не был настолько увлечен. Ему было просто… немного любопытно.       Молодой человек — его звали Дэй? — повернул за угол и оказался в маленьком саду. Он не остановился при виде этого зрелища и совершенно не колебался, пока случайно не оказался окружен небольшой пагодой с деревьями и кустарниками. В этом уголке природы были спрятаны скамейки, предназначенные для спокойного отдыха во время посещения храма. Дэй ударился голенью об одну из скамеек, затем отскочил в сторону, чтобы сесть. За пределами зоны отдыха он был практически невидим.       Мхок вошел в сад и наблюдал, как молодой человек потирает свою недавно ушибленную ногу. Она была слегка порезана и начинала медленно кровоточить. Ничего страшного, но ему, возможно, понадобится повязка.       — Жутко вот так стоять и пялиться на кого-то, — пожаловался Дэй. — Сядь или уйди.       Мхок обернулся, ожидая увидеть поблизости еще кого-нибудь, но никого не было. Только Дэй и он сам. За исключением Мхока, увидеть их практически невозможно. Дэй не мог заметить его, если только сам Мхок не позволял себя увидеть. Только потом Мхок понял, что Дэй вообще не смотрел на него. Он смотрел перед собой, не глядя на Мхока, не глядя на ногу, которую он осторожно трогал, чтобы рассмотреть рану.       Он был слеп.        — Ладно, если ты продолжишь вести себя как извращенец, я закричу, — пригрозил Дэй. Его пальцы наконец коснулись раны, и он поморщился.       Мхок ухмыльнулся.        — Не закричишь. Ты же прячешься, нет?       Дэй нахмурился.        — Откуда ты знаешь?       Пожав плечами, Мхок вошел в нишу и встал перед Дэем.        — Ты врезался в меня, когда убегал. Помнишь?        — О. — Дэй глубоко вздохнул и заколебался. Его глаза были расфокусированы, но брови временно нахмурились в замешательстве. Он сделал еще один медленный вдох, затем слегка покачал головой. — Хорошо. Как хочешь. Я сказал, что сожалею, так? Зачем ты пошел за мной?       — Думал, ты пьян, — ответил Мхок, частично сказав правду.       — Ну, как видишь нет. Теперь можешь идти. — Дэй отмахнулся от него, раздраженный, и в то же время нервничающий.       Разговор. С кем-то другим. С кем-то, кто не пытался убедить его забыть случившееся с сестрой, двигаться дальше и укреплять узы любви. Мхок почувствовал покалывание в руках и не смог сдержать легкой улыбки, тронувшей его губы.       — Похоже, ты поранился. Хочешь пластырь? — спросил он. Легким движением руки он легко извлек его из воздуха. Дэй даже не дернулся, что было еще одним доказательством того, что он вообще не мог видеть Мхока.       Молодой человек сморщил нос.        — Ты чудак, ты знаешь? И от тебя пахнет, как… как…       Мхок скрестил руки на груди, готовый позабавиться.        — Как?        — Как от старых, перегоревших благовоний. — Дэй потер нос, как будто это могло избавить его от запаха.       Мхок больше не забавлялся. Во всяком случае, у него должен был быть приятный аромат. Он был спрайтом бога любви. Сгоревшие благовония? Он нахмурился. Возможно, Порджай права. Он не выполнял свой долг и это влияло на него. Нет. Мхок встряхнулся. Этот человек был озлоблен и защищался. От Мхока ни за что не могло так сильно пахнуть чем-то настолько неприятным, как гарь.       — Как грубо. — Сжав зубы Мхок наклонился вперед и положил пластырь на неповрежденное бедро Дэя. — Вот. Пластырь. Приведи себя в порядок и возвращайся к своей семье, пока не столкнулся с кем-нибудь еще.       — Что? Ты собираешься оставить слепого парня самому накладывать повязку? — Дэй был недоволен.       Его отношение совсем не побудило Мхока помочь. Фактически, это заставило Мхока сделать шаг назад. Это, а также мысль о том, что, возможно, Дэй действительно чувствует его запах, и, возможно, от Мхока действительно пахнет чем-то горелым. Но нет. Нет, он отступил только потому, что ему не понравилось отношение Дэя к нему.       — Ты большой мальчик и сможешь сам со всем разобраться. — Он был достаточно далеко, чтобы видеть площадку и тропинку, по которой они пришли. Еще один симпатичный мужчина стоял в углу у стены, оглядываясь в поисках кого-то. — Лучше поторопись. Думаю, твой брат вот-вот найдет тебя.       Сидевший на скамейке Дэй опустил голову, но затем быстро схватил пластырь, чтобы разорвать упаковку. Ему потребовалось мгновение, но он нашел место, чтобы отклеить лист, а затем обнажил клейкую сторону. Запинаясь, он вновь ощупал ногу в поисках раны и снова поморщился, когда нашел ее. Затем он медленно поднес пластырь к ране, явно уверенный, что, несмотря на все свои усилия, промахнется.       Его брат подходил все ближе, хотя в основном осматривал открытые участки сада и храма.       Дэй шлепнул пластырем по ноге, понял, что до цели еще далеко, застонал и содрал его. Он был полон решимости и старался, но у него снова заклеилась повязка еще до того, как она приблизилась к ране. Он тихо зарычал от разочарования. Мхок больше не мог смотреть, как он борется.       Он осторожно опустился на колени перед Дэем и остановил его руку с пластырем. Сначала Дэй вздрогнул, но затем он легко ослабил хватку на повязке, когда Мхок снял ее. Он положил руку на голень Дэя, чтобы дать Дэю понять, что он делает, а затем легко наложил повязку на порез. Когда он закончил, то посмотрел в лицо Дэя, и ему показалось, что тот едва дышит. Для человека он был довольно милым. На самом деле, довольно привлекательным.       — Спасибо, — сказал Дэй тихим голосом.       — Не за что. — Мхок ответил так же тихо. Он встал, посмотрел, как Дэй сглотнул, а затем отступил подальше.       В этот самый момент брат вошел в сад.       — Вот ты где! — воскликнул он. — Мама сходит с ума. Давай. Тебе не следует вот так убегать.       — Мне не пять, — буркнул Дэй, его кислое отношение вернулось по полной. — Мне не нужна нянька, и мне должно быть разрешено посещать храм без того, чтобы кто-то держал меня за руку и наблюдал за каждым движением.       Брат испустил страдальческий вздох.        — Мы просто не хотели, чтобы ты споткнулся на лестнице. Дэй, пожалуйста. Ты знаешь, что тебе нужна помощь, и это все, что мы пытаемся сделать.       Напряжение между братьями было сильным. Мхок раскрыл ладонь и призвал их нить к себе. Узлы были истрепанными, как старые шнурки на ботинках, которые завязывали, развязывали и теребили годами. Если Мхок ослабит хотя бы один из них, ситуация может разрешиться мирно… даже если это не исправит их отношения. Он перевел взгляд на братьев, которые свирепо смотрели друг на друга, а тела были ужасно напряжены.       Почти не задумываясь, Мхок провел двумя пальцами по одному из узлов. Потертости затянулись и узел ослабел. Цвет пульсировал на тусклой нити, как кровь, возвращающаяся в вену. Это было не идеальное решение, но Мхок и не искал совершенства. Он просто хотел разрядить ситуацию.       И Дэй, и его брат расслабили плечи, хотя Мхок сомневался, что кто-то из них действительно это заметил. Брат снова вздохнул, но на этот раз это прозвучало устало.       — Пожалуйста, просто пойдем со мной, чтобы мы могли попытаться закончить сегодняшний день на радостной ноте. Хорошо? — спросил он голосом намного мягче, чем раньше.       На скамейке Дэй провел пальцами по краям пластыря на голени. После долгой паузы он, наконец, кивнул и встал со скамейки. Его брат мгновенно подбежал, пытаясь помочь Дэю выбраться из этого места. Когда они вышли на свет, Дэй остановился и рассеянно оглянулся через плечо.       — Спасибо, Кхун, — сказал он, и Мхок слегка вздрогнул.       — С кем ты разговариваешь? — спросил его брат, также оглядываясь на сад. В отличие от Дэя, он не обратил внимания на Мхока, скрытого в тени.       — Там был мужчина, — сказал Дэй; его брови снова приподнялись в замешательстве, и он нахмурился. — Разве он все еще не здесь?       Его брат покачал головой.        — Здесь больше никого нет.       Брат позволил Дэю поразмыслить еще всего секунду, прежде чем увести его обратно к их матери. В тени деревьев Мхок сел на скамейку и смотрел, как они уходят. Впервые за целую вечность с ним кто-то заговорил. Конечно, разговор был в основном грубым или нахальным, но почему-то он все равно казался монументальным. Более того, Дэй обернулся, чтобы еще раз поблагодарить его. Он не забыл о существовании Мхока, как только их разговор закончился.       Было ли это потому, что он был слеп и заметил Мхока по запаху, а не по взгляду? Разум большинства людей легко отвлекался на свет и звук, и они быстро забывали, видели ли они что-то сверхъестественное. Этим они объясняли себе все, что видели или слышали. Но Дэй этого не сделал. По крайней мере пока. Должно быть, это из-за его глаз. Он заметил Мхока, даже когда Мхок пытался остаться незамеченным.       Спрайт улыбнулся. Ну что ж. Эта случайная встреча оказалась самым интересным человеческим взаимодействием, которое Мхок испытал за более чем сорок лет. Как он мог проигнорировать это?