Песнь о серой славке

      Темнота медленно охватывает подсознание, затягивая глубоко в пучину сновидений. Понимание происходящего медленно сводится к шуму в голове, а может, в самом нутре. Неспешно непонятные звуки перестают быть неосязаемыми, а перед глазами предстаёт ромашковое поле. Лёгкий ветер колышет цветы и бутоны, тихий шелест шепчет оду небу и солнцу, которое дарило последние лучи, исчезая за линией горизонта. Сквозь белые лепестки проходил яркий свет, из-за чего казалось, что цветки светятся нежно-белым сиянием. Голубоватый цвет небес сменялся с жёлтого на розовый, а затем и фиолетовый, создавая несложный, но невероятно прекрасный градиент. Облака с потерей источника освещения лишались своей бесцветности, тоже обретая оттенок нежно-малинового с примесью лилового. Лёгким звоном оглашали о своём возвращении на тёмный небосвод звёзды, одна за одной появляясь во тьме ночи.        «Красиво», — только и успел подумать омега, как сзади послышались шаги. Резкий поворот сводит его лицом к лицу с незнакомцем. Они молча разглядывают друг друга, осознавая, что, проснувшись, не вспомнят ни одной черты лица собеседника. Но всё равно неизменно пытаются оставить в памяти хоть малейшую важную деталь.       — Давно не виделись, омега, — мужчина не лишил себя удовольствия сделать пару глубоких вдохов и, блаженно прикрыв глаза, насладиться приятным, не приторно сладким пряно-ванильным ароматом.       — Давно, альфа, — довольный властный рык послышался от собеседника. Омега лишь невольно закатил глаза, развернулся и направился вперёд, кинув через плече тихий скулёж.       Не оборачиваясь, среди поля цветов шёл молодой воин, ловя взглядом незабываемую картину заката. Ветерок небрежно раздувал его волосы, создавая новую причёску на свой лад и внося некую изюминку в образ парня. Пару мгновений спустя к мягким шагам юноши присоединяются более тяжёлые, на что тот невольно усмехается, а на ушах виднеется мягкий румянец, что моментально угасает.       На талию ложатся руки альфы. Зрачки расширяются, практически перекрывая природный цвет глаз, как только порыв ветра доносит неописуемо приятный аромат амаранта.       «Природа определённо решила поиздеваться надо мной, подкинув сей подарок судьбы, — омега безвольно расслабился в руках совершенно незнакомого человека, в блаженстве закрыв веки. — И умеет же этот подонок так хорошо использовать собственные феромоны...» — сам того не осознавая, юноша осторожно потёрся щекой о грудную клетку альфы, желая оставить запах на себе.       Альфа на этот жест не реагирует, но теперь старается не шевелиться, даже вдыхал и выдыхал с осторожностью, чтобы не нарушить идиллию, только что возникшую между ними.       — Ты более сосредоточен и напряжен, чем обычно, — юноша наконец-то осознал, что инстинкты вновь забрали контроль, — что тебя гложет? — омега отстранился и, сделав пару шагов от собеседника, внимательно посмотрел в глаза альфы.       Мужчина глубоко и грустно вздыхает, как будто потерял нечто важное. Рука осторожно касается чужой щеки, и альфа с безмерной тоской смотрит на столь близкое и в то же время чужое лицо.       — Нет, всё нормально, — наглая ложь, ведь омега прекрасно научился ощущать смену его настроения за время столь продолжительных встреч во снах.       — Ты можешь мне рассказать, я выслушаю и поддержу всеми возможными способами, — ещё одна попытка достучаться до мужчины, ведь желание помочь не позволяло сдаться сразу же.       За вздохом следуйте краткое: «это сложно».       — И тем не менее, я всё ещё намерен помочь, — парень наклоняет голову немного в бок, оголяя участок шеи, тем самым показывая свою полную преданность и доверие.       — Я не знаю, правильно ли поступаю, — наконец-то подал голос мужчина. — Сложно определить, приведут ли мои решения к желанному результату и не сделаю ли я своим выбором только хуже.       — Конкретней не выйдет..? — неуверенно подал голос парень.       — Выйдет, но я не могу гарантировать, что сон не оборвётся вновь, — альфа замолкает на пару секунд и продолжает, — не хотелось бы вновь расстаться на такой ноте.       — Да, ты прав, я тоже не горю таким желанием, — юноша отводит взгляд вниз, увлечённо рисуя что-то пяткой на земле.       Первые их встречи, что положили начало дружбе, а позднее и зарождению тёплых чувств друг к другу, были чрезвычайно короткие. Вопросы, которые возникали из-за непонимания ситуации и желания взять её под контроль, приводили к завершению сна. Слова стали злыми врагами в попытках понять собеседника, а потому чаще всего их встречи наполняла тишина. Тишина, что заставляла сердце бешено трепетать в груди, а взгляд задерживаться на одном человеке, лицо которого никто из них на утро не мог вспомнить. Ни одной черты и ни одной детали — даже голос каждый раз звучал в памяти иначе. Лишь запахи оставляли достаточно глубокие следы в подсознании обоих, не позволяя подпространству уничтожить или исказить феромонные фоны. Чудно, не так ли?       Из непонятных линий со временем вырисовывался вполне себе читаемый образ корабля. А мгновением позже перед носом судна вырос остров, примитивно изображённый кривой линией. Над ним гордо возвышались горы, а на холодный климат континента указывали хаотично появляющиеся точки — имитация снега. В импровизированном небе же линия за линией открывался взору символ снежинки. На наброске определённо был Крио регион — Снежная. Страна, в которой долгие столетия ведётся война против Первого небесного Престола, где царит вечный холод, а землю покрывает ледяная кора. Где правит Царь, в более узких кругах известный как Салеос. Архонт, отдавший свою душу и сердце Третьему сошедшему в дар. Поклявшись в верности врагу четырёх теней, а следовательно и самому Фанету, Салеос сделал первый шаг в пучину бездны войны, которая позднее окутает холодной вьюгой родной ему континент.       — Ты планируешь остановиться во владениях Крио Архонта на некоторое время?, — альфа недовольно прищурился, показывая своё недовольство этой идеей.       — В том то и дело, что нет. Это не поставка оружия, я остаюсь там не на неделю, как обычно, — парень и раньше часто наведывался в регион метели и стужи, но это были спонсированные поездки, суть которых ограничивалась работой, — в этот раз я там надолго.       — Насколько долго? — недобрый блеск глаз говорил сам за себя: правда навряд ли понравиться собеседнику.       — Месяц. Мне нужно наладить поставки в некоторые горячие точки и переговорить с Панталоне по поводу дальнейшего сотрудничества. Также я планирую заняться импортом экипировки, а подготовка к такому важному шагу займёт немало времени.       — Буду надеяться, что ты всё так же будешь хорошо спать, — вечно странствующий путешественник никак не мог приноровится к жизни на суше. Родная палуба была не только более комфортным местом для обычного пребывания, но и для сна: привыкший спать в условиях неизменного лёгкого покачивания, омега испытывал неудобства при попытках уснуть на твёрдой опоре. А потому сон был неглубоким и совершенно не приносил обновления энергии. Из-за этого, оставаясь на континенте, парень обретал не очень здоровый вид: синяки под веками, заспанные глаза, а вишенкой на торте была всемирная усталость, которая не желала покидать свой сосуд ни по каким обстоятельствам.       Самым дискомфортный во всём этом была невозможность встретиться с альфой из сновидений. Ведь сон просто не приходил, а следовательно и такая желанная темнота не спешила окутывать душу, даря возможность заглянуть в любимые глаза.       — Если я не смогу встретиться с тобой за неделю после прибытия на континент, то наведаюсь к врачу. Думаю, в таких случаях вполне могут выписать снотворное, не так ли? — парень смотрел широко открытыми глазами, даря чудесную улыбку, что растапливала сердце человека напротив.       — Не уверен, решит ли это саму проблему, скорее отсрочит её актуальность на некоторое время. Ты не думал, что это что-то психологическое? Мне кажется, тебе стоило бы проконсультироваться со специалистом в этой сфере, — мужчина говорил ровно, как будто выкладывал слово за словом на чашу весов, а затем обратил внимательный взгляд на собеседника в ожидании его ответа.       — Возможно, но эта моя особенность не то что бы сильно мешала моей жизни, тем более учитывая тот факт, что я всегда в дороге и никогда не пребываю на одном месте долго, — парень подходит ближе, тихонько зевая и ложа щёку на плечо альфы.       — А мне кажется, она мешает и тебе, и нам. Разве тебе бы не хотелось встречаться со мной каждую ночь? — довольная улыбка озаряет лицо мужчины, ведь он и так знает ответ.              «Самомнения и самолюбия ему не отнимать», — лишь думает омега, ничего не отвечая.       — Ничего не скажешь?       — А не много ли чести?       Вдруг яркий свет озаряет поле. Моментально зажмурившись с непривычки, парни медленно моргали, пытаясь привыкнуть к внезапно появившемуся источнику света.              Ромашки мягким звоном напевали абсолютно несложную мелодию, хаотично роняя на землю капли росы. Листики маленьких цветков были недостаточно толстые, чтобы держать на месте по пару капель одновременно. Поэтому, прогнувшись и немного деформировавшись под весом воды, они небрежно стряхивают с себя тягарь.       Сверчки подают голос, радостно извещая о начале нового дня. Насекомых нигде не видно, и, даже последовав на звук игры маленького виолончелиста, композитор не покажется публике. Жучок быстро сменит место своего утреннего концерта и начнёт играть мелодию с начала.       Тёплое прикосновение возвращает внимание к альфе, ведь их пальцы находятся достаточно близко, чтобы ощущать тепло чужого тела. Массивная ладонь накрывает собой руку омеги, осторожно переплетая пальцы. Зрительный контакт не прекращается ни на секунду, ведь наступили последние их моменты вместе, а упустить возможность вдоволь насмотреться на лицо, которое забудешь с пробуждением, кажется роковой ошибкой. Которой не суждено случиться, ведь тёплый взгляд, полон ласки, направлен на точно такой же, излучающий безмерную верность и любовь. И слова сейчас кажутся такими бессмысленными и излишними.       — До встречи, я с нетерпением буду ожидать сна с тобой, — практически бесшумно, одними губами говорит альфа, осторожно прислоняясь лбом ко лбу омеги.       — Я буду скучать, — горячая слеза течёт по щеке юноши.       И вновь темнота чёрной дырой бездны поглощает такого дорогого и близкого человека, так же неожиданно подступая, как и при начале сна.       Тёплый свет, что солнечными зайчиками блуждает по каюте, сообщает только что покинувшему царство грёз хозяину о раннем утре. Взор невольно направлен в потолок, ведь перед глазами всё ещё читается еле осязаемый образ, который моментально растворяется с первой попыткой моргнуть. Моральную боль ничем сейчас не отличить от физической, горечь тоски сковала грудную клетку в цепи боли, заставляя проронить громкий вздох. Снежная встречала мореплавателей с некой грустью, как будто сообщая о своём вовсе безрадостном состоянии. Тихий щебет заставляет обратить внимание на реальный мир, невольно вслушиваясь в незамысловатую песню какой-то птички. Зов тот напоминал плач, которым животное выражало всемирную тоску по чему-то важному, пытаясь поведать всем вокруг о своём горе.       — Тебе тоже грустно, не так ли? — прошептал парень, закрывая глаза, у уголков которых уже виднелись искры солёных светлых слёз.