anniversaire

Гостей мы встречаем уже в ресторане: за панорамными окнами темно, лишь машины проносятся, ослепляя нас жёлто-жёлтыми фарами. Ре для наряда выбирает чёрное платье в пол и чёрный же пиджак (и кем только вдохновлялась?) в стиле Шанель, что ли… На шее — её новое любимое украшение, но я их называю просто вставшими часами, которым нашли совершенно литвиновское применение. Коралловая помада, лёгкий макияж, оранжево-синие кольца. Любимый турмалин решила не надевать. Когда ещё такой случай представится… В общем образ такой, который хочется снимать долго-долго и наблюдать за реакцией. Но мы же сейчас не об этом? Ближайший круг друзей приезжает первым: Дэмна (подхватывает и кружит Ре в лучших традициях), Наталья (звонко целует подругу в щёку), друг Ули (привозит какой-то невероятной формы сумку (и это носят здоровые люди?), куда Рената тут же перегружает все вещи из своей). Фёдор его зовут, что ли… Ксения приходит тогда, когда глаза именинницы начинают бегать быстрее обычного: после двух её любимого blanc de blancs. Как я ни протестовала (конечно, молча, одним взглядом), Литвиновой на празднике жизни понадобился профессиональный фотограф. Куда мы без престижа? Условие было одним — меня на кадрах быть не должно. Чужие мобилы не переношу, а тут ещё и целая маленькая машина. Затемняющего элемента в очках не хватит, чтобы я на это согласилась. Хожу практически по пятам за камера-мэном, стараясь не пересекать невидимую линию. Часто сбегаю покурить. Ко мне каждый раз кто-нибудь да присоединяется. Ох, Литвинова-Литвинова, чего я ради тебя не терплю, чего… Когда докуриваю, на улицу выходит Рената, щурясь в свой телефон. Быстро окидываю взглядом: холодно — не холодно ей без пиджака? — Мама звонит, — тянет она, явно пытаясь попасть на кнопку с трубкой. Закуриваю вторую и подхожу. Ну, вроде, справляется. — Привет! — вытягивает телефон перед собой (и даже тут ищет кадр получше), машет рукой. — Здравствуйте, Алиса Михайловна, — качаюсь в её сторону, заглядывая в камеру, и опять отхожу. — С праздником, Ренаточка, — женщина поправляет волосы и улыбается в камеру, — всё сама знаешь… Я тебя люблю. Смотрю на Ре: та поджимает губы в улыбке и непрестанно кивает, бегая взглядом по экрану. — Знаю, мама, и я тебя… очень. Тушу окурок об урну, провожу ладонью по хрупкой спине и захожу обратно, оставляя их наедине. Решаю проверить домашние камеры, чем там занят Эрк («А если что случится, а мы не знаем? Он же всё что угодно может сотворить, наглая морда эта! Установим как порядочные котовладельцы!»). Эрк занят самым приятным делом на земле: он спит. Везёт же некоторым. И целуют без остановки, и гладят, и еду приносят. А нам всем… нужны деньги. На улице не менее прекрасная зима — парижская. Выключаю телефон и вижу, что Рената уже зашла. Время выносить десерт? Ага, как по секундам. Две горящие трубки фонтанируют брызгами огня, глубоко усевшись в тарелку с ягодами и… мороженым? Ставят прямо перед ней. Фотограф тут как тут. За ним выходят её подруги, неся в руках три огромные коробки наперевес, и что-то ей кричат. Ре аж рот от удивления открывает — и щёлк. Хороший кадр выйдет. Улучаю момент, когда герой-фотограф отходит, склоняюсь между Ре и Дэмной, вытягивая на ладонях коробочку из чёрного дерева. Очередное аханье (и от близ сидящих тоже), закусывание губы, точный выстрел глаз прямо в мои. Присаживаюсь на корточки, чтобы было удобнее. — Что там? — Ре перенимает подарок, неуверенно поглаживая крышку. Хотела ещё утром подарить, но решила оставить напоследок. Когда счастлива и так будет до невозможности. Открывает одним движением. Глаза не то что загораются — адово горят. Она вынимает колечко и бережно рассматривает его на ладони, как когда-то давно рассматривала своих крысят во время нашего интервью (ну и сравнения у тебя, Зе). Синий алмаз услужливо подмигивает в свете ламп, встречая хозяйку. Хозяйка, кажется, сейчас собирается плакать. Вижу это по неуместно сильно закушенной губе. Наверное, добавлять, что подбирала я его под цвет её глаз будет не лучшим моим следующим ходом. Поэтому просто сгибаю её пальчики, закрывая кольцо в кулаке, и приобнимаю. Она поворачивается на стуле и притягивает ближе, едва не лишая меня равновесия на корточках: — Спасибо, — шепчет в ухо. Целую её в холодные волны причёски и глажу по плечу. Вспоминаю о ещё одном подарке, лежащем среди остальных коробок у входа. Мысленно улыбаюсь. Остаток вечера проходит так же фонтанически: громкие поздравления, груда подарочных коробок и пакетов у входа (периодически таксист наш уносит это в машину, но они лишь растут в количестве), деревянные пробки, звонко вылетающие из тёмно-зелёных горлышек, сменяющиеся тарелки с непременно нежирным и лёгким (сама я успеваю с самым довольным видом сбегать в фаст-фуд напротив и поесть по-человечески), улыбки-улыбки-улыбки на нескончаемых фотографиях (одна получается, по-моему, чудеснейшей: Уля наклоняется к маме, когда та обнимает её и прижимается губами ко лбу ребёнка, смешно закрывшего глаза), музыкальные номера от знакомых (я настояла на том, что спою ей лично), тосты один несбыточнее (для Ре: реальнее) другого и даже какие-то там конкурсы. Словно мы никуда и не уезжали… На часах первый час ночи сменяет два ноля, входная дверь хлопает, выплёвывая первых гостей. Резко вдыхаю воздух, пару раз моргаю. Пора?