anniversaire

Прощается Рената со всеми, наверное, не меньше, чем шло само отмечание праздника. Непрерывно пожимает всем руки, глядит в глаза уходящим и, как она умеет, вкрадчиво зовёт на следующую встречу. Наблюдаю за всем за этим у главного стола, держа в руках бокал красного. Не сказать, чтобы напилась, но в ногах и голове… ощутимо. В который раз провожу ладонью по чёлке, втягиваю на момент щёки и прочищаю горло. Оглядываю зал. Почти все ушли. Не успеваю залезть в телефон, как попрощаться подходят и со мной. Дежурная улыбка, кивок и крепкое объятие. — Спасибо, что пришли, — кидаю, даже не уверена, кому именно. Уля с другом уходят последними. Ещё недолго разговариваем, Рената заваливает парнишу вопросами о новой сумке, пока я отвожу У. к колонне: — Не творит хуйни? — киваю в их сторону. Ребёнок поджимает губы (прямо как мать), сверкает на меня своими светлыми: — Ничего не творит, — улыбка скрывается за закушенной губой. Щурюсь (прямо как жена), молчу. — Ну смотри-и, — тяну. Ульяна не сдерживает смешок и хватает меня за предплечье: — Всё хорошо, Зе. Мы хорошие друзья с Федей, — поднимает брови в убеждающей манере. — Хорошие друзья, как мы с Ренатой? — не удерживаюсь. Ребёнок сверлит меня взглядом, но не отвечает сразу: — Я ещё не знаю. Отставляю пытку: — Если что… — сжимаю её руку на своей, — устроим всем. Она вмиг смягчается и уже обвивает руками мою талию, прижимается тёплой щекой к груди: — Спасибо. Лохмачу её голову и обнимаю в ответ. Стоим так с минуту. Ре зовёт, машет рукой. Расцепляемся и идём. На улице стоят две машины. Когда приезжаем вдвоём домой, таксист, кажется, делает захода четыре, чтобы перенести все коробки и пакеты из машины. Благодарю оранжевой бумажкой, закрываю двери. Шумно выдыхаю, надувая щёки. Ну и день, хотя… даже относительно спокойный. Чтобы приготовиться ко сну, у нас уходит не меньше часа. Ну, как у «нас»… Макияж был только на одной особе. Пока накидываю сорочку и сажусь за синтезатор. Чёрно-белые полосы на мгновение сливаются. Моргаю. Свет лишь от настольной лампы. Рената где-то копошится в пакетах. Склоняю голову, легко вжимаю две клавиши. Тихо гудят под пальцами. Перебираю с минуту. Успокаивает. В голове приятная пустота. Пушистый хвост опять задевает щиколотки, и я легко улыбаюсь. Поднимаю кота на руки. Ну, и чем занимался, принц? Беру его на манер маленького ребёнка, укладывая на изгибе локтя, и дую в морду. Эрк приоткрывает рот и показывает клыки, бесшумно мяукая. Целую в нос и отпускаю — он глухо стучит лапами о пол и неторопливо убегает туда, где что-то шуршит. Ох и не корм же там, бедолага. Слышу протяжное «Ну что ты, прогло-о-тик, пришёл», а потом и мурчание, как шум от трактора. Пьяно улыбаюсь и возвращаюсь к клавишам. Так спокойно… — Зе-е-е! Дёргаю головой и выпрямляю спину? А? — Да?.. — поднимаюсь со стульчика и шагаю, судя по звуку, уже в спальню. Что-то сморило… Захожу, вижу Ренату в любимом халате: сидит на кровати, подогнув одну ногу под себя. Смотрит на меня с прищуром, серьёзно поджав губы: — Ты представляешь? — заходится в хохоте, откидывая голову назад. — Представляешь, что подарили? Залезаю на матрас и усаживаюсь напротив, на коленки, подогнув ноги: — Что? — в плохом свете с нечётким зрением не вижу, но догадка одна есть. Поднимаю на неё глаза и стараюсь успокоить сердце. Она суёт мне это что-то почти под нос, и я, конечно же, оказываюсь права. Рассматриваю тёмно-синий вибратор у неё в руке, с притворным удивлением бросаю: — Ну у тебя и подруги… — а у самой живот скручивает. Она молчит, пьяно и пристально глядя исподлобья, подносит его к лицу, вглядываясь подслеповато, принюхивается. Дотрагивается языком до места, которое нужно прикладывать совсем не туда. — Его помыть сначала нужно, — хриплю. — Хочешь? — шепчет, поднимая взгляд. Киваю и забираюсь к изголовью кровати, скрещивая протянутые ноги. Она тянется рукой до моей коленки, сжимает и уплывает в ванную. Включается вода. Я закрываю глаза и сглатываю. Веду запястьем по животу, надавливая. Дёргаюсь от волны возбуждения. После импровизированного короткого сна тело ещё не совсем слушается, реагируя с запозданием. Ре приходит, оставляя гореть лишь лампу в другом конце комнаты, и забирается на кровать. Откладывает игрушку в сторону и сразу лезет целоваться, почти укладываясь сверху. Посасываю её горячий язык и пускаю пальцы под халат, развязывая слабый узел. Прохожусь по упругой груди, царапаю соски, отчего она слабо толкается бёдрами, но снять с себя его не позволяет. Вместо этого спускается на мою шею, широко лижет самолёт (ох, слабое место), тянет меня наверх, заставляя приподняться, стягивает сорочку. Смотрю на неё с ухмылкой и удивлением. Шепчет «да-да», толкает обратно, припадая к груди. Глубоко дышу и запускаю пальцы в белые пряди, легко сжимая. Оставив парочку красно-розовых, спускается к животу, вырисовывая бесконечно запутанную линию языком. Я пытаюсь выровнять дыхание, пока в голове нарастает шум из-за возбуждения на нетрезвую голову. Тяну за соски, чуть скручивая, и расплываюсь от контраста грубого и совсем нежного — внизу. Ре раздвигает мои ноги, утыкается носом в клочок ткани: — Такая влажная, — всасывает вместе с бельём, — и вся моя… Мурашки пробегают по коже головы, и я вздрагиваю от этих слов. Глажу себя по животу и груди кончиками ногтей, изредка достаю до её плеч и сжимаю мягкую кожу. Дёргаю бёдрами в нетерпении. Ре оттягивает ткань в сторону и облизывает всё, излишне энергично крутя головой. Она пьянее меня. Шарит рукой по кровати, ища вибратор, и садится на колени, крутя его в руках. Неслышно стону от потери тепла и прикрываю глаза. — Да как его тут, — ворчит, и вдруг я слышу тихое гудение, — о. Улыбаюсь, лишь слушая, и жду, когда она… Ох-х. Вскидываю бёдра, когда силиконовая головка касается клитора, и открываю глаза. Ре с усердием концентрирует взгляд на игрушке, но он неизменно расплывается. Одной рукой стягивает с меня трусы, и я откидываю их ногой. Свожу брови и, протянув руку, переворачиваю вибратор, чтобы к клитору прижималась нужная часть. Сразу же чувствую всасывание. — А вторую… — шепчу, — согни. Она облизывает губы и, сев между моих ног, сгибает его, приставляя другую часть ко входу. Складывает губы в округлое «о». — Сначала я… — перенимает его поудобнее, прижимая сильнее, отчего я дёргаюсь и решаю отдаться. Ощущаю, как она легко толкается пальцем, и выпускаю первый стон сквозь сомкнутые губы. Боже, чёрт, как хорошо. Вводит глубже, проходясь по стенкам, и я сжимаюсь вокруг её фаланги. Она начинает двигать вибратором по кругу, создавая большее напряжение, и параллельно входит и выходит. Закусываю щёку, когда палец пропадает. Появляется холодное и неживое. Приподнимаю на неё взгляд. Она водит головкой вверх-вниз, выжидая. — Давай… Облизывает нижнюю губу и едва толкается, вводя его, по ощущениям, лишь на сантиметр. Я виляю бёдрами, сгибаю ноги в коленях и ставлю их по обеим от неё сторонам. Она подсаживается ближе и, кусая губу, вводит глубже. — Не робей, — поддерживаю. — Тебе не больно? — шепчет. Мотаю головой и дотягиваюсь до другого конца, вожу им по клитору, часто дыша. Ре, кажется, отмирает и толкается дальше, сразу же доставая и снова вводя. Внизу живота пробивает током, и я ложусь на спину. Она гладит меня одной рукой по бедру, сжимая кожу, и что-то шепчет. Позволяю себе забыться. Через несколько толчков ритм меняется… Стала смелее? Двигает головкой с нужным нажимом, иногда задерживается внутри, позволяя вибрации заполнить всё внутри. Я сдвигаю колени вместе, зажимая игрушку внутри, и вибрация усиливается в несколько раз. Протяжно стону, закусив костяшки пальцев, и двигаю бёдрами по кругу, пока Рената проходится им глубже, медленно выходя и вновь толкаясь. Ускоряет темп, нахально улыбаясь, и вид имеет самый довольный, когда вырывает из меня звуки. Спустя пару таких заходов вибратор двигается свободно, скользя плавно по стенкам, и я чувствую, как мышцы начинают сокращаться всё чаще. Ре совершенно бесстыже поправляет полы халата, из-за чего я едва могу видеть желанное тело. Трогает себя одной рукой, то сжимая сосок, то ныряя по подолу вниз, совсем не нежно проходясь по промежности. Варварство. Очередная волна накрывает, и я закрываю глаза, чувствуя, что совсем близко: — Блядь… Ре вводит его до конца и останавливается, поэтому я сжимаюсь вокруг игрушки и жду — напряжение прокатывается по всему телу, заставляя ноги трястись. Громко ахаю, выпрямляя их на кровати, и жду остаточные секунды, пока по телу приятно течёт оргазм, заполоняя собой всё внутри. Как хорошо… Открываю глаза. Уже скорее мешающая вибрация пропадает, игрушка последний раз скользит наружу и исчезает. Второй конец открепляю сама, приятно мычу напоследок. Она убирает его в сторону, наваливаясь сверху: — Понравилось? Кивок. — Значит, не такие у меня и плохие подруги с подарками… — кусает за плечо и растягивает губы в улыбке. Мысленно хохочу. — Да я вроде более чем неплоха… — щурюсь и наконец обвиваю её талию, запустив руки под халат. Тишина. Смотрит на меня. Снова расплывается. — Ты? — неуверенно шепчет. — Серьёзно? — уже веселее. — Я, — киваю, тяну на себя и проталкиваю язык в полуоткрытый рот. — Подожди, — отстраняется, — правда? — А что такого? — целую в скулу. — Решила… разнообразить нашу личную жизнь. Она запрокидывает голову и смеётся, я ловлю момент — мажу языком по гортани. — Но надо было двойной брать… — тяну и тут же прыскаю. Она становится серьёзной, хватает меня за подбородок и целует настойчиво. Я плавно отрываюсь: — Вот теперь полностью — с днём рождения. Она улыбается одними глазами: — Спасибо, Земфира. -- вот и конец истории (по прошлым запросам включила Улю и, как смогла, А. М.), буду рада послушать мнения)