Смотри на меня

      — Я не хочу его видеть! — Малая порывисто встает со стула, останавливая мои попытки дотянуться до телефона. — Лучше Ирму позови.       — Ирма не хилер.       — Так и не надо меня лечить.       — Ты упертость в подворотне прикупила? Чего ломаешься? Вдруг что серьезное.       Тина нервно переступает с ноги на ногу, тянет меня за запястье, уводя руку подальше от гаджета, а я смотрю на нее и вижу кого-то другого. Не ту девчонку, что прибегала в любое время дня и ночи под предлогом поболтать, прятала за улыбкой и заразительным смехом проблемы с матерью, потому что грузить не хотела. Не ту, которая верила в лучшее, искренне гордилась всеми из нашей социальной группы и переживала чужую боль, как свою.       Впервые в моем жилом блоке стоит новая Тина со старым именем. Она не полезет за словом в карман, не спрячет взгляд, да и хрен знает что еще.       Чужие, но такие знакомые глаза смотрят решительно, внушают подчиниться. Холодные пальцы мягко, но цепко держат за руку. Даже голос звучит иначе — все еще с высокими нотками, но так… твердо.       — Я цела, Лу. Слышишь? Не хочу Йонасу шрамов добавлять.       Выдергиваю запястье, но к телефону больше не тянусь.       — Как заботливо с твоей стороны.       — И слушать нотации тоже не хочу.       Качаю головой, в который раз оглядывая Малую с ног до головы: следы от чьих-то блядских пальцев багровеют на предплечьях и шее, тонкий топ с каплями крови висит клочьями, рукава сетчатой накидки опалены в некоторых местах. С виду ничего смертельного, но от уха почти до ключицы урывками тянется рана — неглубокая, с воспаленными краями и красной корочкой.       Ножом порезать хотели? Ограбить?       Собственные ноги едва держат, и я с медленным выдохом сначала надавливаю на плечи Малой, вынуждая ее сесть обратно, а потом устраиваюсь рядом. Тру глаза, пытаясь мыслить здраво.       Черт, занервничала. Где твоя холодная голова, Лу?       — Малая, я звоню Йонасу, возьму слово, что хилить не будет, только осмотрит. Посоветует лекарства какие.       — Твою мать…       — Не ругайся. Дослушай. — Ловлю ее взгляд, приковывая внимание к словам. — Все равно потом узнает. И другие. Хочешь, чтобы мозги тебе промывали?       — Нет.       — Тогда не мешай. Ты совсем пропала, Йонас виду не подает, но переживает. Все мы.       Пустой, но такой говорящий взгляд. Никогда подобного у Малой не видела, и это пугает.       Тина не отвечает на замечание, думает несколько секунд, пока ковыряет засохшую кровь вперемешку с грязью под ногтями. Касается царапины на шее, морщится.       — Ладно.       Облегчение окатывает, как водой из шланга в жаркий летний день, я расслабленно откидываюсь назад — одной проблемой меньше, с остальными порешаем вместе.       Из-за спины звучит мягкое «привет», и я дёргано верчу головой.       — Черт, Кей… Напугал.       Вылезая из тени, он подходит ближе, опирается на спинку моего стула, иронично ухмыляясь:       — Один — один.       Тепло спускается от лопаток к месту, где его пальцы почти касаются, но Кей забирает его, отводя руку, как обычно делает. Почему-то хочется, чтобы вернул.       Черт, о чем я думаю?       В белом свете ламп, висящих прямо над его головой, мне мерещится движение за стеклами очков — короткий взмах ресниц. Пытаюсь представить, как выглядят его глаза, а мозг услужливо подкидывает картинки залитых кровью белков или пустых глазниц. Что остается после такого сильного перенапряга? Если я вообще угадала с причиной.       Улыбка Кея меняется сосредоточенно поджатыми губами. Он отворачивается, и видение пропадает.       — Тина, так?       — Ага. — Ее глаза бегают между нами двумя, останавливаются на мне. — А это кто вообще?       — Это Кей. — Крэп, как представить-то? — Из Корпуса.       — Ааа, — недоверчиво тянет Малая. — А вы теперь и по ночам работаете?       Я кидаю ей предупреждающий взгляд и, к удивлению, натыкаюсь на такой же.       Кей первый находится с ответом:       — Приходится. Преступники не ждут утра. Как в случае с тобой, — он говорит вкрадчиво, осторожно, но так естественно, будто просто беседу поддерживает. — Молодец, что сразу пришла и молчать не стала. Это недалеко случилось?       Тина моргает от резкой смены темы, отводит глаза, вспоминая, а я отмечаю, как непринужденно Кей начинает допрос:       — У моего дома, на самом деле. Просто… не хотела оставаться одна, вот и пришла.       Ее щеки чуть розовеют, а глаза поддергиваются дымкой. Чувствую потребность поддержать порыв даже спустя все, что между нами произошло. Третий в этом уравнении, кстати, тоже скоро пожалует.       Телефон вибрирует коротким «скоро буду», и я наклоняюсь вперед, обращаясь к Тине:       — Переночуешь сегодня у меня. И потом сколько понадобится, ок?       Неуверенный кивок головы, но и этого достаточно.       Кей незаметно касается моей руки. Надеюсь, что правильно понимаю его сигнал.       — Что произошло? — спрашиваю прямо. — Давай максимально подробно.       — Я была почти у дома, зависла в телефоне на секунду. И тут двое хватают и тащат в переулок. Я кричать сразу. Торчка у мусорки разбудила, правда толку от него… — Тина быстро постукивает пальцами по карманам и тут же заламывает их, словно злясь на саму себя за суетливость. — Один приказал второму шприц достать. Я испугалась, а, когда почувствовала иглу на шее, еще сильнее вырываться начала. Ну и пыхнула. Сильно. Они заматерились и сбежали сразу.       — Пирокинетик, — задумчиво тянет Кей. — Ранила кого-то?       — Возможно. Одежду точно подпалила. — Тина слабо улыбается. — Я сама от себя такого не ожидала. Думала, вообще перенапряг словлю.       — И как глаза? Видишь без проблем?       Кошусь на Кея, отмечая легкую взволнованность в его голосе. Наверное, ослепни я от пси, тоже бы не хотела, чтобы это случилось с другими.       — Ага. Только неприятно. Будто песком засыпали.       Эмпатик наклоняет голову, стекла его очков сверкают отблеском и снова становятся глухим, темным барьером. Однако голос звучит мягко:       — Не страшно, но лучше пусть ваш хилер проверит. На всякий.       — Ой, ну не вытекут же у меня глаза, как в страшилках.       Блять.       Кей молча поднимает уголки губ. Я совсем его не знаю, но только идиот бы не понял, что улыбка натянутая. Беззлобная, но какая-то печальная.       Желая увести разговор в нужное русло, разворачиваюсь к Малой.       — Двое мужчин. Уверена?       — Точно двое.       — Что им от тебя могло понадобиться?       — Без понятия, Лу. Не грабили, не трогали. Ну… в этом смысле. Ампулу хотели всадить и все тут.       Вырубить и утащить. Знакомо. Мы с Кеем тревожно переглядываемся, понимая, что все это может значить.       — Есть те, кому ты должна? — он снова тянется опереться о спинку моего стула, но останавливает себя и прячет руки в карманы. — Или еще как дорогу перешла?       Малая хмурится, потирая предплечья:       — Неа. Я с такими не вожусь.       Уж как я на это надеюсь. Вероятно, что случайную неудавшуюся жертву оставят в покое и найдут новую, а вот если Тину искали целенаправленно, то вряд ли остановятся.       Я тщетно пытаюсь уловить намеки на ложь в голосе подруги, но так ничего и не нахожу. Кей тоже.       — Описать нападавших сможешь? — продолжает он.       — Постараюсь.       — Отлично. Завтра в Корпусе…       — В Корпусе? — Малая растерянно смотрит на меня. — Это обязательно?       — Да. Надо найти этих ублюдков. В следующий раз у них может получиться схватить тебя или кого-то другого.       Пока Тина отмывает грязь, я надеюсь, что мой душ не сварит ее заживо и предлагаю Кею чай. Наверное, стоило выпроводить его, как только домашний допрос закончился, но никакого дискомфорта от его присутствия я не испытываю, да и обсудить случившее лучше с кем-то, чем варить мысли, пока голова не лопнет.       — Думаешь, это может быть еще один случай?       Кей стоит рядом, прислонившись к столешнице. Куртку он снял, предоставив возможность оценить широкие плечи, подтянутый живот и крепкие руки, обтянутые простой белой футболкой с длинными рукавами. Бесстыдно таращусь на его тело, пока разливаю кипяток по кружкам. Одинаковых из набора не водится, а потому, задумавшись на секунду, передаю Кею кружку с желтыми цветочками, а себе оставляю без рисунка. Губы сами растягиваются в улыбке. Ну а что? Все равно не увидит.       Мимолетное соприкосновение рук — Кей поднимает бровь.       — Тебе весело?       — Прости. Это я так. — Стараюсь не смотреть на его пальцы, обвивающие тонкий узор. — Может или нет?       Эмпатик не расспрашивает, переключается на важное. А я невпопад думаю, получится ли его и в шлеме с цветочками прокатить.       — Не похоже. В том деле похищают из клубов. Пьяных, невменяемых. Тех, кого проще выцепить из толпы и увести. Ампулы с транквилизатором находили рядом — это общее, но по показаниям свидетелей и редким в Термитнике камерам всегда действовал один человек. Разный каждый раз, но в одиночку.       — После случая с твоей напарницей решили перестраховаться, — предполагаю я. — И в клубах засветились. А по Термитнику каждый второй неадекватный шатается — подцепить не проблема. Просто не повезло.       — Как вариант. — Кей трет переносицу, приподнимая большим и указательным пальцем очки, а я еле сдерживаюсь, чтобы не пригнуться и не подсмотреть. — Черт, если дело наше, нюхать придется в каждом переулке.       — Нюхать?       — Не в прямом же смысле, Лу. — Он усмехается. — Эмпатики считывают эмоции касанием, но могут и настроение из толпы уловить. Мы называем это «понюхать».       — А я уж представила… — Прогоняю образ Кея, сморщившегося над очередным торчком, вылезающим из бака с помоями. — Дерьмо. Лучше сразу нос отрезать.       Мы тихо смеемся, а после стоим в тишине несколько минут, думая об одном. Нет, не о Кее, нюхающем переулки. О деле, и о том, что теперь делать с новой информацией.       А Тина? Ей безопаснее будет зависнуть с кем-нибудь из нашей группы, но из подходящих вариантов только я или Йонас. Крэп.       Из раздумий меня выводит звонок в дверь. Йонас крепким рукопожатием приветствует Кея. Они произносят свои имена, и хилер бесцеремонно, однако в своем стиле спрашивает:       — А ты кто?       Кей кивает головой в мою сторону.       — Напарник.       Чувствую себя слишком уставшей, чтобы возражать, да и вообще поддерживать «милую» беседу, поэтому удосуживаюсь хоть как-то оспорить слова эмпатика только про себя.       Мы еще не напарники. Дело еще не наше.       Йонас сохраняет серьезное выражение, переводя на меня испытующий, но уставший взгляд:       — Романа пришибли?       — Не. Отказался от меня.       — Урод.       — Ага.       Малая задерживается в душе, и Кей, видимо почувствовав висящее напряжение и пристальное внимание к себе, убеждается, что дальше мы справимся сами и проходит к выходу, по пути натягивая куртку.       Я провожаю его одна.       — Завтра приходите с Тиной за час до полудня. Порядок знаешь?       — Конечно.       — Хорошо.       Он замирает на пороге, медленно шарит ладонями по двери в поисках замка. Я не помогаю, терпеливо наблюдаю в стороне — убедилась уже, что Кей прекрасно справляется самостоятельно. Зато секунды оказываются на вес золота, потому что позволяют собрать разбредающиеся мысли в кучу и даже вычленить нечто важное. То, что необходимо сказать.       — Спасибо, что остался. Помог очень. С Малой у меня сейчас не просто, но она все равно близка.       Кей нащупывает щеколду, но уходить теперь не спешит. Понимающе произносит:       — Переволновалась.       — Эмпатик…       Он вдруг смущается.       — Прости, если влез, куда не надо.       — Нет, нормально все.       Я качаю головой с легкой улыбкой. Искренне же. Кей ни капли не напрягает.       — Тогда до завтра?       — До завтра.       Когда звука шагов уже почти не слышно, а я все еще стою с приоткрытой дверью, его голос отражается от стен тихим эхом.       — И, Лу, передай Тине, что глаза не вытекут.

***

      Йонас держит обещание и не отчитывает Малую. Но при виде длинного пореза на ее шее, он так сильно сжимает пальцами сигарету, осыпая табачной стружкой пол, что на руках его отчетливо проявляется паутина вен.       Он дает кучу советов: как правильно обрабатывать рану, какие витамины пить, — и угрожает хилом, если пациентка не придет через неделю на осмотр.       Обстановка царит еще более неловкая, чем в присутствии Кея, и я вдруг жалею, что он ушел.       Тина сохраняет мягкую отстраненность. Она смотрит прямо в глаза Йонасу, не стесняется его, не избегает контакта, отвечает на все вопросы, но только по делу. Так не похоже на нее прежнюю, с бьющими фонтаном эмоциями, открытую и разговорчивую. Ее будто выключили, заменили на полую фарфоровую статуэтку. Не потому, что разбить легко, а потому что внутри пусто.       Я молча наблюдаю, гадая, с хера ли такая реакция, даже спустя несколько месяцев. Первая невзаимная любовь и все такое — понятно, но Тина, которую я знала, не похерила бы нашу дружбу из-за такого. Понимала же, что Йонас ей не отвечает взаимностью. Появление у него подружки — вопрос времени. Значит, дело в том, что подружкой оказалась я?       Разговор между нами тремя не вяжется. Йонас зевает на полуслове, и я практически выталкиваю его из жилого блока. Не хватало, чтобы он на следующей смене пациенту коленку просверлил вместо укола в задницу от недосыпа. Пить еще собирался…       Сама чувствую себя как никогда вымотанной. Сил хватает только на то, чтобы отписаться друзьям об отмене планов. Не до клубов сегодня. Мгновение спустя пишу еще одно сообщение с просьбой быть осторожными. Обещаю позже объяснить.       Мы с Малой ужинаем в гудении ламп и приборов завалявшимися в холодильнике овощами. Наверное, стоило заказать пиццу, но аппетита нет совсем. У нас обеих.       Весь диалог сводится к парочке бытовых фраз:       — Запасное одеяло на третьей полке.       — Ага. Запасной кровати не завалялось?       — Запасная кровать — это пол.       Тем не менее, когда ложимся рядом, и меня почти одолевает сон, Тина едва слышно произносит:       — Напарник симпатичный.       Почему-то от такого тихого и… доверительного тона сонливость как рукой снимает. Я хватаюсь за ниточку разговора, поворачивая к ней голову и слабо ухмыляясь:       — Понравился? Могу номерок подкинуть.       Рядом шуршит подушка. В темноте ни черта не разглядеть, но я знаю, что Малая зеркалит мое действие.       — А я думала, ты с ним трахаешься, — говорит чуть удивленно.       — Сказала же: коллега из Корпуса. Дело обсуждали.       — Ясно. Тогда давай.       — Что?       — Номерок, — она слушает мое молчание и добавляет, поясняя. — Понравился.       Несколько секунд разглядываю темноту, не зная, что ответить и как Кей отнесется к тому, что номер его дала. В шутку же предложила. К счастью Тина продолжает:       — Только очки зачем нацепил? У тебя тут не солярий.       — Он…       Что он? Не видит? Ни хрена. Заметил, что губы накрасила, но не сказал «красные» — сказал «темные». Черт его разберет.       Я вдруг злюсь на миллионы нерешенных вопросов и решаю завтра же выяснить правду, как только план с включением в дело прокатит. Если. Ну или полетим мы с Кеем за ручку на хер.       Перевожу тему:       — Почему на сообщение не ответила?       — Аа… — в замешательстве тянет Тина. — Собиралась. Проблемы появились.       Напрягаюсь. Помимо случившегося еще проблемы? А когда-то я была в курсе всего, даже не спрашивая.       — Что случилось?       — Не важно.       — Малая, серьезное что?       Она резко вздыхает. Отвечает окрепшим голосом:       — Скажу, если перестанешь меня так называть. У меня имя есть, и не маленькая давно.       — Ну ок. Злиться необязательно.       Дело ли только в прозвище или в ощущении? Никто из друзей никогда не дразнил Тину из-за ее возраста. Ее не задевало. До этого момента.       За стенкой слышен гулкий звук тяжелых шагов и скрежет ножек стула по полу. Я, привыкшая, никак не реагирую. Тина резко сжимает мое запястье, то ли просто как рефлекс, то ли все еще дергается после произошедшего. Прежде, чем успеваю сжать ее ладонь в ответ, она отпускает.       — Днем была на тесте. — Ерзает, устраиваясь удобнее. — Хотела четвертую ступень подтвердить. Не вышло. Суетилась много, как обычно, руки дрожали, вот и… провалила.       — Пересдать всегда можно.       — Знаю.       Кажется, будто наши отношения превратились в гребанный маятник. То ближе друг к другу, то дальше. От чего зависит — хрен разберет. Вернемся ли мы когда-нибудь к началу?       — Так номерок напарника дашь?       Отвлекаюсь от дурацких сравнений.       — Утром сама у него спросишь.       — Ты точно на этого Кея планов не имеешь?       — Да какая разница?       Тина невесело хмыкает, качает головой, словно разговор с двойным дном, и мы пробиваем в нем третье.       — Действительно.       Сладких снов друг другу не желаем, мозги тоже больше не делаем.       Тина отворачивается к окну. Полотно её тёмных волос разрезают неоновые полосы, пробивающегося сквозь щели в жалюзи света. Красные и синие блики.       Жду, пока её дыхание не станет медленнее, спокойнее, ровнее, и только потом позволяю себе закрыть глаза.       Прежде чем сознание отключается, ловлю ускользающую мысль. Больше не Малая.

***

      Пока Тину допрашивают, мы с Кеем стоим бок о бок по другую сторону толстого стекла, скрестив руки на груди, как долбанные близнецы, и раздражаясь вялым интересом дознавателя. Ну ладно, это я раздражаюсь. Кей остается невозмутим.       Он ждёт меня у входа в здание Корпуса после того, как я отвожу Тину к ней домой (цитирую: «там удобнее и есть, чем заняться») и возвращаюсь. Судя по его лицу, дело — дрянь.       — К нашему делу не привязали, — начинает он. — Обстоятельства не вписываются.       — Я особо и не надеялась.       — Но держим этот случай в уме, Лу.       Хочется его притормозить, хорошенько встряхнуть, вернуть в реальность. Какое, к черту, наше дело, Кей? Почему ты так уверен?       Отступать уже поздно, да и я не собиралась, поэтому молча иду за эмпатиком. Он ободряюще улыбается — чувствует мое волнение или догадывается, неважно, — а я отвечаю усталым взглядом и решительным кивком головы. Идем ва-банк, Кей.       Как только заходим в кабинет Уэйна, незнакомый мужчина с забранными в пучок на затылке светлыми волосами сканирует меня взглядом и откидывается в кресле с громким чуть надрывным смешком:       — Расходимся, ребята, он ее подговорил.       Крэп.       Кей рядом иронично усмехается:       — Раскусил, — признает он и добавляет для меня. — Лу, это Эван и Мэл.       Только теперь замечаю еще и женщину. Оторвавшись от планшета, она несколько раз моргает с открытым ртом. В ее больших серых глазах читаю недоумение и детское любопытство. А потом она, словно мим, делает пас ладонью, дерганным жестом заправляя спиральную прядь волос за ухо, и выражение ее лица кардинально меняется.       — Вы опоздали на семь минут.       Я поднимаю бровь. Оглядываю кабинет в поисках Уэйна. Не видно.       Не зная, как реагировать, сажусь прямо напротив догадливого Эвана и вполне себе дружелюбно спрашиваю:       — А вы — новая команда по спасению мира?       Кей присаживается рядом со мной, напротив остальных. Таким образом мы будто разбиваемся на два враждующих лагеря, которые песочницу поделить не могут.       До сих пор стимула ввязываться в чужое расследования у меня не было, вот только есть шанс — хоть и маленький — что Тину пытались похитить те же ублюдки. Как же сильно вчерашний вечер все изменил.       Эван и Мэл переглядываются.       Им обоим не дашь больше тридцати пяти. Эван телосложением напоминает статую скандинавского бога. Эдакий перекачанный Тор. Через двери бочком проходит? Его напарница — полная противоположность, так и хочется пирожком поделиться. Но взгляд у нее по-детски проницательный и глубокий. Гипнотизирующий.       Эван откашливается и, как только задорная однобокая улыбка сходит с его лица, уступая место серьёзному настрою, я замечаю, что он все-таки намного старше и меня и Кея.       — Со спасением мира ты перегнула, Лу. Но парочку задниц вытащить действительно можно, — говорит без наезда, но перемена настроения сбивает меня с толку, и я долго пытаюсь разгадать атмосферу беседы. — А вы пришли условия ставить?       — Предложить помощь, — парирует Кей твердым голосом. — Настойчиво.       — Вивьен помог? Тебя же, Кей, вообще официально назначить не могут. Только как помощника.       Сжимаю зубами кончик языка, стараясь не выдать удивление. Пусть думают, что я в курсе.       Не сказал… Хотя, что тут удивительного? Могла бы и догадаться, что с его выборочной слепотой к заданиям в полной мере допустить не могут. Идиотка.       Пока Кей бесстрастно отбивается от нападок Эвана, Мэл неотрывно смотрит на меня, наблюдает за реакцией. Хочет уловить что-то, чтобы надавить? Интересный у них тандем.       Ее непропорционально большая голова, подчеркнутая пышной шевелюрой, кренится набок. Мелко вьющиеся каштановые волосы едва прикрывают плечи. Глаза впалые, подчеркнутые глубокими тенями от бессонных ночей. Мы сталкиваемся немигающими взглядами. Мэл, словно зомби, долго не моргает, и мне начинает надоедать эта сцена.       Твою ж… Нашли время.       — Эй!       Резко встаю, привлекая всеобщее внимание. Опираюсь ладонями на стол и наклоняюсь вперед, будто собираюсь строить теории заговора, но слова мои совсем о другом.       — В чем проблема? Мы все хотим закрыть дело и найти виновных. Прекратить похищения. Или собрались здесь, чтобы херами померяться?       За спиной отъезжает дверь.       — Согласен, мадмуазель Рид. Несмотря на ваш выбор выражений.       Уэйн присаживается на свое кресло, приветственно кивая всем по очереди. Вид у него загнанный.       Я глотаю нервный смешок, когда все трое одновременно убирают руки с подлокотников. Уже безусловный рефлекс.       Чувствую прикосновение теплых пальцев и повинуясь движению сажусь на место. Кей еще несколько секунд держит мою ладонь, сжимает крепче и отпускает, пряча руку под стол.       Эван склонятся ближе. Его лицо вновь озаряется молодящей улыбкой.       — Хотя если бы мерились…       Мэл игриво, но отрезвляюще шлепает его по плечу.       — Давайте не будем тратить время, — начинает капеллан. — Количество жертв растет. Гюллер велел подключать любые силы, но не привлекать лишнее внимание, чтобы не посеять панику. Стоун, Рид, вас назначат официально только на выезды, как привлеченных агентов. В обсуждениях тоже можете участвовать. По желанию. Устроит?       Вот так просто? Ни уговоров, ни шантажа?       Подавляю желание увидеть реакцию Кея и молча киваю.       — Вы удивлены, Рид? — спрашивает Нарсис.       — Думала, меня привлекут, как свидетеля, месье.       — Так и предполагалось. Стоун наверняка посвятил вас. — Он кидает усталый взгляд на Кея. — И проинструктировал. Однако месье Гюллер очень заинтересован в раскрытие этого дела, вы двое уже причастны, поэтому не вижу смысла оставлять двух хороших сотрудников в стороне.       Возникает желание потрогать капеллану лоб на наличие жара. Смотрю на Кея словно в отражение, так как он в таком же недоумении, как и я, но возникать никто из нас не собирается.       Эван и Мэл не выглядят недовольными, лишь слегка удивленными, но, кажется, даже они выдохнули, понимая, что две головы — хорошо, а четыре сократят количество часов за чтением свидетельских показаний.       Мы уединяемся в свободном помещении уже без Уэйна и очень долго ждем получение официальных допусков и выдачи планшетов с необходимыми материалами.       Кей кратко рассказывает все, что им с Вивьен удалось выяснить, но оказывается, что помимо имен трех жертв, я уже знаю главные составляющие: похищают из клубов, пьяных и только псиоников, рядом находят пустые ампулы с транквилизатором. Информации не густо, суп не сваришь.       Кстати о супе… Неплохо было бы прерваться на поесть. В местной столовой крутое меню. Так и предлагаю. Ужинаем вместе, а, когда возвращаемся в выделенную переговорную, Эван оттаскивает Кея к окну на приватный разговор.       Мэл, за которой я насчитываю целых двенадцать слов в течение всего дня, вдруг откладывает свой телефон.       — Роман и на меня когда-то отказную написал. Потом к Эвану в напарники назначили. Теперь мы женаты.       — Ээ… — Вот это охренеть начало диалога. — Поздравляю.       Женщина улыбается и снова утыкается в экран.       Это она так поддержать хотела? Спасибо что ли.       Кидаю взгляд на истекающего жизнью и энергией Эвана, перевожу на Мэл, которая будто не от мира сего, и понять не могу, как эти двое могли сойтись.       Время тянется резиновой лентой. Я меряю шагами просторный зал с овальным столом посередине и изредка поглядываю на уединившихся мужчин. Скучно без них как-то. У меня не получается разгадать характер взаимоотношений этих двоих. То завуалированно переругиваются, то уходят и доверительным полушепотом о чем-то болтают уже битый час.       Краем глаза замечаю на себе изучающий взгляд. Эван оглядывает с ног до головы, попутно не прекращая разговаривать с улыбающимся Кеем и подмигивает мне, когда наши глаза пересекаются. Я прищуриваюсь и отворачиваюсь, обещая себе потом поинтересоваться у Кея об их суперсекретном разговоре.       Все необходимые формальности улаживают к позднему вечеру. Каждому выдают по рабочему планшету и отпускают изучать. На выходе предлагаю подвезти Кея до дома.       Стоя у высокого красиво обрамленного золотыми закатными лучами здания на окраине Центра, я не могу отвести взгляд от частично покрытого зеленью фасада и гадаю, который из балконов принадлежит эмпатику.       — Зарплаты сотрудника Корпуса вполне хватит, чтобы снимать квартиру в Центре. Почему не переедешь?       — Снимать — да, купить — хрен там плавал. Хочу свое жилье.       Кей снимает тот самый шлем с цветочками, а у меня щеки болят от жалких попыток унять улыбку при виде маленькой шалости.       Черт, уже второй раз издеваюсь над ним. Хорошо, что я совесть еще в интернате за пирожок с капустой продала.       — Зайдешь? — спрашивает, поправляя пиджак формы.       Кусаю губы, размышляя. Увидеть его квартиру хочется — шанс узнать получше напарника. Напарник… Теперь не только на словах. Но полчаса назад получила смс от Йонаса, который уже должен терроризировать мою дверь. Не буду заставлять его ждать.       — В другой раз, — отвечаю, искренне надеясь, что другой раз действительно представится. — Погоди.       Долго не могу подобрать слова, и Кей встревоженно спрашивает:       — Лу?       А похер…       — Короче, давай начистоту. Прости, если тема больная, и лезу не в свое дело, но мы теперь вроде как в одном котле варимся, и я должна знать, видишь ты или нет.       Смотрю исподлобья на его незатухающую однобокую ухмылку и чуть расслабляюсь. Не злится.       Кей передает мне шлем, прячет руки в карманы:       — Тема не больная, Лу, я бы и сам рассказал. — Он вздыхает, заходясь отрепетированной речью. — Я вижу силуэтами, световыми пятнами. Темное на светлом, светлое на темном — ярко контрастирующие предметы. И движущиеся объекты тоже вижу, потому что их светотень меняется в движении. Вот и весь секрет.       — То есть сейчас…       — Даже мотоцикл твой разглядеть не могу, только свет фар.       — А рабочий планшет?       — Уже попросил Эвана сделать мне максимальную яркость и крупный шрифт, но… — Кей хмурится поправляя очки, словно сама мысль о чтении приносит ему физическую боль, — напрягает сильно. Большинство информации буду на обсуждении слышать.       Крэп. Желудок сворачивает, словно переваренный много лет назад пирожок с капустой все-таки оборачивается совестью и теперь рвет и мечет.       — А голосовой помощник?       Кей морщится, выдыхая морозный вечерний воздух:       — Голос у нее неприятный. Уши режет.       — Привередливый какой.       — Я бы на тебя посмотрел, если бы пришлось круглосуточно слушать.       Громко хмыкаю, потирая холодные ладони в попытке согреться. Мы стоим в уютной тишине, и слова кажутся настолько неуместными, что я не нахожу ничего лучше, чем объясниться иначе. Делаю шаг ближе и легко касаюсь костяшками пальцев руки Кея, благодаря за откровенность. У него руки теплые, от контраста температур кожу начинает щипать, и я отстраняюсь.       Да, у меня была куча вопросов, но рушить атмосферу не хочется, и Кей понимает, а потом медленно уходит, бросая обнадеживающее «до встречи, напарник» и до последнего не переставая смотреть на меня, пока, топая задом наперед, не спотыкается о бордюр.

***

      — А где Малая?       Задумчиво вытираю пыль с разгоряченного дорогой мотоцикла. Йонас, потирая глаза, оглядывает жилой блок. Пауза между его вопросом и моим ответом растягивается. Приходится отбросить мысли о работе.       — Решила домой вернуться. Говорит, ей там комфортнее.       — Конечно, у тебя ни телека, ни еды нормальной.       — Ага.       Влажная ткань стирает с пластика отпечатки пальцев — мои и Кея, — словно уничтожая следы недавней поездки вместе. Наши преступники тоже подчищают места похищений или действуют очень аккуратно, раз за такое количество жертв о них самих нет почти никакой информации.       А Тина? Станут ли обыскивать переулок, где ее схватили? Черт, самой придется.       — Лу?       Отвлекаюсь на Йонаса, только когда он заслоняет свет:       — Что?       — Тебя там зомбировали что ли? — он поднимает ладони вверх, капитулируя, при виде моего сердитого взгляда. — Ладно, проехали. Так что с Тиной?       Бросаю свое занятие, встаю с корточек и рассказываю Йонасу все, что знаю, но про возможную связь с серийными похищениями не упоминаю. Зачем? Засорять его голову предположениями, чтобы волновался еще больше?       — Крэп. Присматривать за ней надо, мало ли.       — Ну попробуй. — Усмехаюсь, вспоминая ночной разговор. — Просила больше «Малой» ее не называть — вроде как не маленькая.       Йонас облокачивается на стену рядом, чиркает зажигалкой и с рваным смешком выпускает горький дым.       — Значит, взрослая теперь, — произносит он, задумчиво разглядывая тлеющий кончик. — Охереть можно. Трахался с тобой, а взрослой сделал Малую.       Переглядываемся, молчим ровно одну затяжку и тихо смеемся над абсурдностью ситуации. А у меня на сердце теплеет от того, что можем шутить про наши бывшие отношения.       Прислоняюсь к холодному бетону рядом с Йонасом, едва касаясь его плечом.       — Нам крышу тогда снесло друг от друга.       — Это точно.       Было хорошо вместе. Временами непросто, но…       — Я не жалею. Даже со всеми вытекающими, — говорю абсолютно искренне, забирая у друга сигарету и блаженно вытягивая остатки никотина.       Йонас поворачивается ко мне, иронично улыбаясь:       — Я рад. Буквально покрываюсь сахарным налетом. Можешь облизать.       — Да иди ты!       Несильно пихаю его в плечо и тут же хватаю за руку, чтобы на вечно подыхающий от жажды гибрид задницей не присел.       Замираем.       Не смотри на меня… Только не так. Пожалуйста.       Дыхание согревает щеки, кончик носа скользит по скуле.       Его губы осторожно касаются моих.