Смотри на меня

      И ничего…       Тепло, ненавязчивый запах натурального табака, одежды после дезинфектора и едва ощутимый каких-то медикаментов. А еще его — хорошо знакомый.       От всепожирающей тишины закладывает уши. Но ясность момента позволяет ощущать каждый удар сердца. Оно нещадно стучит по ребрам, но не чтобы сделать больно, а лишь бы вытолкать дурь.       Черт. Мы все-таки все перехерили. Только не сексом, а попытками ужиться в яме, сорвавшись в которую, побоялись вылезти и обнаружить горелые останки былой дружбы.       Какой хрупкой мы считали связь между нами, и какой прочной она была на самом деле. И остается.       Я не отвечаю на поцелуй, но и отстраниться не могу, замирая в осознании.       Ни-че-го.       Йонас первый делает шаг. Шаг назад.       — Надо потолковать, Лу. Давно пора.       — Читаешь мысли.       Наливаю нам по стопке хорошего натурального виски, который ребята дарили еще на новоселье. Обычно такие вещи у меня долго не задерживаются, но эта бутылка стоит, как месячная рента, — всегда было жалко ее открывать.       Повод нашелся.       — Я надираться не планировал, на смену через шесть часов.       — По одной, — предлагаю я. — Чтобы язык развязать.       Выливаю жидкость сразу в горло, минуя рецепторы. Какая расточительность, вкус наверняка приятный.       Йонас провожает вторую стопку в моей руке насмешливым взглядом. Перед ним оправдываться не нужно, но я все равно поясняю:       — А эта по работе.       — Ага, я так и понял.       Он однобоко улыбается и тут же становится серьёзным. Ну, настолько, насколько может быть.       — Ладно, Лу, у тебя сейчас мозг закипит. Ну повстречались, попробовали. Остыли. С кем не бывает?       — Бывает, — соглашаюсь я. — Только затянули мы с пробным периодом. Оба быстро поняли, что… не то. Но продолжали хернёй страдать. Хуже друг другу делали.       Йонас проводит языком по небольшому сколу на стеклянной рюмке, морщится. Надеюсь, не от моих слов.       — На следующий повод подарю тебе набор, — обещает он.       — Не нравится? Могу налить в кастрюлю. Она новая.       И не важно, что это благодаря тому, что при переезде Тина с визгом в неё таракана поймала и замуровала на два года, пока я не нашла на прошлой неделе.       Вспоминая, кидаю взгляд на ту самую кастрюлю. Разглядываю подплавленную ручку с отпечатками пальцев подруги, и улыбаюсь. Напряжение отступает. И даже пульсирующий эфемерной болью едва заметный шрам на запястье уже не беспокоит.       — Йонас? Что скажешь?       Он поднимает на меня пронизывающий взгляд, со звоном ставит стеклянную тару.       — А что говорить? Сам идиот. Цеплялся до последнего, а держаться уже было не за что.       — За охренеть сколько лет.       — Да, наверное, — тянет он, скрещивая руки на груди. — Но, Лу, это не значит, что мы не можем откатить назад. Ты мне дорога. И всегда будешь.       В глазах предательски жжет. Примерно тоже самое Йонас говорил утром после первой ночи. Не давил, дал время обдумать, но свои намерения не скрывал.       Он охеренный друг и шикарный любовник. Но, видимо, этого мало, чтобы быть тем парнем, от которого крышу будет сносить, о котором думать буду постоянно, и чтобы не надоедало.       Вырывается смешок. Бывает ли так? А то я уже губу раскатала.       Йонас очевидно поражается смене моего настроения, но не комментирует. Только испытующе смотрит.       — Как раньше? — спрашиваю, подводя итог.       Смысл долгие дебаты вести? Хотя, зная хилера, ещё пару рюмок, и его понесёт.       — Договорились, — соглашается он.       Становится легко и свободно. И правильно. Крэп, какие мы дураки, ходили вокруг да около, а надо было лишь парой фраз перекинуться.       Подтягиваюсь, разминая затёкшие мышцы. Строгий пиджак Корпуса задирается, и я расстегиваю несколько пуговиц. Алкоголь ощущается внутри приятным расслабляющим теплом. Окончательно избавившись от напряжения в присутствии Йонаса, дразня, говорю:       — Хорошо, что сегодня не сорвались. На секс.       — Да я бы не против, но ты в этой форме почти что Инквизиторша. Не возбуждает. Ауч, Лу!       Красный след от щипка на предплечье Йонаса медленно сходит на нет.

***

      Зачем-то загибаю пальцы, перечисляя про себя имена. Одной руки хватает сполна. Трое. Все псионики. На этом связь между жертвами заканчивается. Пол, возраст, район проживания, место работы, вид пси — ниточки, ведущие в разные стороны. Даже клубы, в которых они тусовались и были похищены, кажутся абсолютно случайным выбором.       Добавить сюда несостоявшееся похищение бывшей напарницы Кея и нападение на Тину — понятнее не становится.       Последнее к делу официально никакого отношения не имеет, но, как посоветовал Кей, случай держим в уме в надежде, что хоть какая-то связь проклюнется. Пока что тщетно.       Зато схема у похитителей стабильная. Выглядывают в клубах, отводят в темный пустой переулок или поджидают там, вкалывают транквилизатор и утаскивают в неизвестном направлении. Тел не находят.       Вот и все, что удалось выяснить со слов случайных свидетелей и видео в одном из случаев.       Крэп. Да тут не разгуляешься в зацепках.       Опускаю планшет, откидываю голову на изголовье кровати и снова проговариваю впившиеся в мозг имена, едва шевеля губами.       Роберт Торн, Эмили Шарак, Малькольм Теренс. Зачем вы понадобились? Должна же быть причина, цель. Твою мать, логика должна быть!       Может, все гораздо проще и преступникам абсолютно все равно, кого цеплять, поэтому выбирают самых отвязных и используют в качестве человеческого ресурса.       Хм… Йонас бы сказал, что тогда их можно не искать, — не важно, где быть рабами.       Ухмыляюсь, закрываю глаза и почти не шевелюсь долгие минуты. Клонит в сон, хоть и весь день дома провела, провалялась с планшетом, снова и снова изучая новых заочно знакомых и обстоятельства их исчезновения.       Желудок сводит от голода. Тысячи букв на завтрак, обед и ужин — хреновая диета. Черт, действительно почти ничего не ела сегодня.       Плетусь к холодильнику, обессиленно шаркая ногами, и догрызаю остатки позавчерашней пиццы, не потрудившись даже разогреть. Понимаю, что нужно отвлечься, когда выливаю остывший с утра чай в мусорное ведро вместо раковины.       — Единый…       Думать о другом не получается. Пытаюсь насильно увести мысли в сторону, пролистывая новостную ленту. Строительство нового храма подходит к концу, процент непрошедших медицинский контроль за последний год значительно вырос, Приор посещает Судвиль с проверкой и прочее, что кажется мне куда незначительнее расследования похищений. Муть, одним словом.       Медленный тяжелый выдох слетает с губ.       — Транквилизатор.       Очевидно, что псионики нужны живыми и относительно здоровыми. Иначе и ударом по башке можно вырубить. Ампулы на дороге не валяются, в аптеке не купишь. Значит, есть доступ к препарату. Свой человек.       В больнице? Нет. Тогда была бы этикетка, серийный номер, да что угодно. Найденные ампулы никаких обозначений не имеют, поэтому их и оставлять не боятся. По номеру можно было бы вычислить партию, место, куда и откуда поставляется.       Остаточного вещества хватает, чтобы вычислить компоненты состава, но недостаточно, чтобы сравнить с каждым видом производимых транквилизаторов и уж тем более с каждой партией.       Замираю в полушаге.       Тине вколоть не успели. Ампула должна быть целая. Если, конечно, нападавшие ее обронили, а следователи нашли. Наверняка, даже проверять не стали, поэтому к делу и не привязали.       Крохотная зацепка. Мизерный шанс, что похитители совсем идиоты. Но если все так, и случай Тины все же часть нашего дела…       Черт, а что это у меня одной мозг кипит?       Снова хватаю телефон и быстро строчу сообщение, отыскав Кея в списке контактов. На середине предложения пальцы замирают. Он же говорил, что читать напряжно.       Недолго думая, набираю его номер.       — Лу?       — Привет. Не занят? — не делая пауз, решаю уточнить. — Я по делу.       — Не занят. Есть подвижки?       — Ну… Пока что создается впечатление, будто кто-то собирает себе разношерстный гарем из псиоников.       Сквозь динамик слуха касается усталый смешок. Тоже весь с головой в проблеме.       — Как вариант.       Сажусь на кровать, опираясь на согнутые в коленях ноги локтями. Спать больше не хочется. По венам разливается азарт напавшего на след охотника. Пытаюсь усмирить собственные мельтешащие мысли, ведь ничего еще толком не ясно, радоваться нечему, но они не подчиняются.       — Спросить хотела, ты не в курсе, нашли ли ампулу в переулке, где Тину схватили?       — Ммм… Если честно, я не интересовался, но могу узнать. Знакомый есть в отделе улик.       — Было бы круто.       — Я перезвоню.       Кей бросает трубку.       Секунды кажутся часами. Встаю, разминаю затекшие мышцы. Нетерпеливо постукиваю телефоном о ладонь, перемещаясь из одного угла жилого блока в другой.       Если мои размышления — не игры воспаленного мозга, то зона вероятных нападений расширяется с нескольких дрянных клубов до всего Термитника, а может и окраин Центра. Черт, да тут нужна армия эмпатиков, а не один полуслепой Кей, чтобы каждый район обнюхать.       Выдыхаю с коротким смешком. Слово-то какое дурацкое. И кто его придумал?       Через пару минут отвечаю на входящий звонок.       — Ячейка с уликами пуста. Назначенные следователи пошарились там вчера, но ничего не нашли, помимо следов пирокинеза.       Крэп. Так и вижу — расстарались.       — И что, на этом все?       — Боюсь, что так, Лу. Дело не будет закрыто до истечения положенного срока, но кроме показаний жертвы нет ничего.       Сильно сжимаю телефон, пока пальцы не сводит.       — Дрянь.       — Она самая, — задумчиво произносит Кей. — Думаешь, случай все же наш?       — Не уверена, но помимо обстоятельств нападения, все сходится. Плюс, найди мы целую ампулу…       — …стало бы возможно провести сравнительный анализ…       — …и выяснить лабораторию и место назначения. — Чуть удивленная улыбка касается губ. — А ты мысли читаешь.       Эмпатик тихо смеется:       — Не мысли.       — Ха-ха.       Обсуждения с Романом в основном проходили в формате монолога, где я пыталась собрать кусочки пазла, а он делал снисходительное лицо мудрого и опытного наставника. На этом моменте желание подняться по карьерной лестнице спорило с желанием раскроить ему морду.       Естественно Роман лучше понимал, как мыслят преступники, мог предугадать следующий шаг, а я строила догадки на какой-никакой логике и интуиции. Опыт интернатовской девчонки не шел ни в какое сравнение с многолетним багажом сотрудника КС, но этот придурок мог хотя бы мыслями делиться, а не держать все свое при себе.       Спустя полгода наблюдений я стала обращать внимание на нужные детали, могла уверенно вести допрос и отстаивать свою точку зрения. Да, именно это привело меня к двум нареканиям и отказной. А еще к мысли, что напарник из Романа, как конфета из собачьего дерьма.       Новый напарник пока таким не кажется.       — Я думал об этом, — признается Кей севшим от усталости голосом. — Есть одно «но», Лу. Читала уже про Малькольма Теренса?       Быстро перебираю файлы на планшете, нахожу нужный. Теренс — последняя жертва. Его похищение единственное попало под камеры.       — Да, тоже пирокинетик.       — И сильный, — продолжает Кей. — Третья ступень. Включи видео.       Не спорю, хотя смотрела уже раз десять.       Пока я наблюдаю, как нетвердо стоящий на ногах Малькольм прикуривает сигарету возле небольшого бара сначала себе, а потом высокому силуэту в тени, Кей на том конце шуршит одеждой. Кажется.       Неизвестный хватает псионика сзади, но вместо вялого сопротивления последнего и отблеска инъектора в слабом свете неоновой вывески перед глазами предстаёт картинка Кея, натягивающего облегающую футболку, которая спустя мгновение скрывает рельефный торс.       Какого чёрта? О чем я думаю?       Свободной рукой тру переносицу, приказывая себе сосредоточиться на важном. Как будто проблем других нет…       — Что видишь? — отрезвляюще спрашивает Кей.       Тебя.       — А… Так. Теренс пытается высвободиться, вроде бы кричит. — Были бы в Термитнике камеры со звуком… А то как в доштормовые времена. — Пси срабатывают. Не хило. Парочкой ожогов преступник обзавелся.       — Но…       — Но он не отступает.       — Вот именно.       Чувствую, как брови сходятся к переносице. Замершая в замешательстве, досматриваю видео до конца уже без комментариев.       Неизвестный все-таки всаживает ампулу в шею жертве. От последней попытки сопротивления та выскакивает и теряется в груде картонных коробок, на которых временами торчки ночуют. Обмякшее тело исчезает в тени.       — Крэп.       — Да, Лу, не вяжется. По словам Тины ее оставили в покое, как только пси вырвались. Здесь наоборот. Нападавший даже в одиночку не испугался.       Я долго молчу, пытаясь найти объяснение, сопоставить детали, и все же Кей прав — не вяжется.       Затылок неприятно тянет, и я стягиваю резинку, распуская волосы. Тормошу их свободной рукой, прикрывая глаза.       Сегодня я только и делала что безрезультатно билась о стену, за которой прячется разгадка. Чем больше переменных в уравнении, тем меньше шансы найти верное решение, а я зациклилась на деталях.       Я зациклилась на очевидном, на поверхностном. Чтобы предотвратить похищения надо смотреть дальше. Так, чтобы понимать не причину, а следующий шаг. Значит, все же проверять клубы?       — Лу?       — Хрень какая-то…       — Согласен, — произносит Кей тихо, но уверенно. — Мы разберемся. Знаю, для тебя иначе — подруга пострадала, да и остальные, кто небезразличен, под прицелом, но мы разберемся.       От его нежного голоса в груди разливается тепло, и мне становится чуточку спокойнее. Хаос в голове упорядочивается, на его место приходит восхитительная пустота. Так контрастно хорошо после суток мозгового штурма.       За сомкнутыми веками темнота. Пальцы медленно массируют голову, а мне вдруг хочется, чтобы Кей оказался не голосом из динамика, а реальным. Чтобы оказался рядом.       Это его «мы» набатом звучит в голове. Нет. Не так громогласно и помпезно. Скорее оно сливается с биением сердца и разносится по венам с каждым ударом. Медленно и планомерно. И неумолимо.       Улыбаюсь сама себе, надеясь, что он услышит эту улыбку:       — А ты, Кей? У тебя есть близкие под прицелом?       Он молчит ровно один вдох и выдох.       — Близких нет. С эмпатиками… сложно. Но я бы не радовался, случись такое хоть с кем из знакомых.       Я понимающе киваю. Кей не видит через телефон да и в целом, но слова кажутся настолько лишними, что язык будто прилипает к небу.       Кидаю взгляд на часы, потом на окно, за которым сгущается темнота. Глупо было бы ехать сейчас. И опасно.       — Кей.       — Да?       — Хочу сама проверить тот переулок.

***

      Свет фар разбивает темноту.       Привыкшая к полумраку узкой улочки, я крепко зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, Кей уже хлопает дверцей такси.       Стоит недалеко, но все равно растерянно оглядывается, пока до меня не доходит, что я почти не шевелюсь, привалившись боком к мотоциклу в поздних сумерках. Кей только сутки назад рассказал об особенностях своего недуга, но я все равно чувствую неприятный укол под ребрами. Надо бы уже привыкать.       Поднимаю руку в приветственном жесте.       — Ты не торопился.       Кей дергается.       — Два-один, — победно произношу я. — Черт, Кей, выруби!       Он опускает телефон с включённым без предупреждения фонариком. Прямо в глаза, зараза, слезятся теперь.       — Прости, — произносит с виноватой улыбкой, но без толики раскаяния в голосе. — У нас соревнование?       — Ага.       Оглядываю его серебряный плащ и высокие сапоги, не в силах спрятать лукавую улыбку. Вот только хрен знает, от чего именно.       Ох не тот счёт мы ведем, Кей. Если бы считали, кто кого сколько раз раздевает глазами, у тебя не было бы шансов.       Он снова светит на меня, но несколько ниже. Приспускает очки. Глаз все равно не видно, но я физически ощущаю пробивающийся под кожу взгляд. Будто он скользит по бледной коже ключиц, почти не скрываемой сетчатым топом, к двум черным крестам на груди.       Интересно, как именно он меня видит?       — Тебе идет. Очень соблазнительно.       А может шансы есть?       Уголок рта дергается, и я отвожу взгляд, скрывая смущение. Мысленно прикидываю количество комплиментов, что мне приходилось слышать, но сколько из них были сказаны так… прямо, честно и без попытки тут же затащить в кабинку?       — Спасибо. — И какого хрена голос не слушается? — Ты тоже ничего.       Кей усмехается:       — Моя бабушка бы сказала, что я похож на мальчика с термитной панели.       — Крутая.       Кей отвечает мягкой улыбкой, и я понимаю, что с бабушкой они очень близки. Про родителей он не вспоминает. С ними совсем дерьмовые отношения? Или, как у большинства, слов не подобрать. Разве что «сложно». Да, подходящее слово.       Давно я мать не навещала, надо бы заехать. Главное, на Тайлера не напороться.       При мысли о вселенском подонке тело напрягается. Такое ощущение, будто меня обкололи блокатором, транквилизатором и адреналином одновременно. Внутри мечется напуганная девчонка, натиравшая мочалкой кожу до скрипа, до красных пятен, когда отчим хватал ее за руку или, разыгрывая доброжелательное отношение перед матерью, приобнимал за плечи, гладил по голове. От него всегда воняло синтетическим дешевым пойлом и потом. Девчонка выросла. При воспоминаниях ее костяшки пальцев покалывает, но тело парализует.       — В таком виде сольемся с толпой? Лу?       Смаргиваю пелену с глаз и только теперь замечаю, что Кей тянет меня за рукав, едва касаясь пальцами запястья.       — Ты в порядке? — тихо спрашивает он.       — Да, задумалась о семье, — отвечаю прямо. А смысл скрывать?       — Не очень счастливые воспоминания.       Качаю головой с легкой улыбкой.       — Эмпатик…       Он вдруг резко одергивает руку, прячет в кармане плаща и отступает на шаг назад. Его лоб морщится, губы поджимаются.       — Да, прости. Не хотел лезть. Ты долго молчала.       — Не извиняйся. Все нормально. — В какой интересный момент и как молчаливо мы затронули больные друг для друга темы. — Сольемся. Тут модный клуб рядом. Если что, скажем оттуда. Отошли поболтать. Или не поболтать.       Кей иронично улыбается, возвращая очки на место. Поддерживая настроение, отвечаю ему провокационным взглядом.       Он выдерживает.       — Среди мусорным баков и разбитых шприцов? Интересное место для… разговора.       Я киваю.       — Будь готов импровизировать.       Под расфокусированные, но любопытные взгляды местных торчков мы исследуем сантиметр за сантиметром переулка между дрожащими от басов стенами клуба и здания с выбитыми и заколоченными окнами.       Кругом такие же бетонные брошенки, сексшоп и пункт прохождения медицинского контроля, в который я бы пошла только под страхом пробитых покрышек. Ну, Малая, отличный райончик ты выбрала.       Бросаю взгляд на окна её квартиры через несколько домов. Свет горит — ждёт. Я обещала к ней забежать ненадолго после всего.       Спустя сорок минут копания среди мусора в свете телефонных фонарей я могу отличить запах сгнившей синтетической пасты и заплесневелых кроссовок. Прекрасный навык. А главное полезный в работе. Только тошнит.       Кошусь на Кея, который пинает коробки из стороны в сторону.       — Кей, тебе не обязательно со мной возиться. Подожди за пределами газовой камеры.       — Чтобы почувствовать себя бесполезным?       — Хм…       Как бы сказать? Толку от него в этом деле…       — Вдруг отблеск или общие очертания замечу.       В его голосе сквозит раздражение, и я не спорю. Значит, невозмутимость напускная и потеря зрения его всё же подкосила. Ну а че, я бы тоже бесилась.       Спустя ещё полчаса мы делим одно настроение на двоих. Дерьмовое.       Со злости я телекинезом превращаю жестяную банку в комок и швыряю о стену.       — Крэп. Да где же она?!       — Не здесь, судя по всему. — Кей выслушивает мои грязные ругательства, мягко сжимает плечо. — Шансы были невелики, Лу.       С ним не поспоришь, но от понимания, что это, сука, рушит все зацепки, тошнит еще сильнее. Только время убили. И Кея я из дома вытащила. Конечно, он сам вызвался. Не настаивал, хотел помочь, прикрыть в случае чего. Вот только…       — А чего это вы тут рыскаете? — ломающийся подростковый голос заставляет обернуться. — Если по закладкам, то мы с друзьями обчистили этот переулок уже давно.       Худой, кучерявый, явно под кайфом. На парнишке толстовка с изуродованным символом Церкви, на лице с десяток дырок от пирсинга, некоторые из которых покрыты корочками или засохшим гноем, между опухшими пальцами блестит короткий нож. Набор идиота.       — Не рыскаем. Поболтать отошли. Мы уже уходим, — отвечает Кей спокойно. Ни один мускул на его лице не дёргается, но поза напряжённая. Считал что-то?       Кидаю безэмоциональный взгляд на парнишку, затем на парочку его пешек за спиной. Как же вовремя.       Я одергиваю топ и молча прохожу мимо, спиной ощущая, что Кей идет следом.       Тощая рука преграждает путь. Кучерявый тип издает дрожащий звук:       — Тпру! Притормози.       — Ты че пацан, меня сейчас как лошадь остановил?       — Типа того. Может, я тоже хочу с тобой поболтать.       На последнем слове он неоднозначно шевелит бровями и отрывисто гогочет. Смех подхватывают его приятели, а я жду, пока они успокоятся под моим немигающим взглядом.       Медленно выдавливая каждое слово сквозь сжатые зубы, произношу:       — Ты сейчас убираешь руку, даешь нам пройти и вместе со своими дружками убираешься подальше.       Парнишку шатает. Он переступает с ноги на ногу, проводя холодом металла, зажатого в кулаке вытянутой руки, по моему плечу.       Черт, потасовки нам сейчас ни к чему.       — А то что? — демонстрируя, поднимает нож выше. — Эта вещица уговорит тебя задержаться.       Да ты охренел.       Краем глаза замечаю, как Кей подходит ближе, будто бы случайно цепляет рукой плащ, выставляя на всеобщее обозрение торчащий из-за пояса пистолет.       — Это плохая идея, — произносит твердо, отделяя паузами слова.       Парень жест замечает.       Не спускаю с него взгляд, наблюдая, пытаясь предугадать реакцию. В его глазах вспыхивает сомнение, рот кривится в презрении, обнажая крупные пожелтевшие передние зубы.       Не ожидал? Я тоже… Прошлый пистолет Уэйн изъял у Кея несколько дней назад. У него дома склад что ли?       — Мы уходим, — повторяет эмпатик.       Бросаю на него беглый взгляд и беру за руку, уводя от замерших, как хищники перед броском на добычу, подростков. Мы идем подозрительно медленно, огибая разбросанный мусор.       Кей читает меня и надеюсь понимает — я так крепко сжимаю его холодные пальцы, чтобы не споткнулся и не выдал свою слабость.       Мотоцикл припаркован поблизости, но путь до него кажется в десять раз длиннее, чем есть. Металл слабо отражает тусклый свет далекого фонаря, и я иду на него неровной походкой, поддерживая Кея. Когда до цели остается несколько метров, все снова идет по пятой точке.       Не знаю, что щелкает в голове у кудрявого типа, но в следующую секунду я слышу хруст пластика — в висок Кея прилетает бетонный обломок, ломая дужку темных очков. Дезориентированный он оседает на асфальт, отпуская мою ладонь.       — Кей! — оборачиваюсь на переулок. — Тебе, нахрен, жить надоело?       От следующего летящего обломка я успеваю увернуться за мгновение до того, как он бы сломал мне нос. Черт, ну что за день?!       — Че встали? — орет парень своим друзьям.       Они выходят из ступора и приближаются уже втроем.       Кей, пошатываясь, встает на ноги. Удивительно, что он вообще сознание после такого удара не потерял.       Вижу кровь на его волосах, капли, скользящие по рукаву плаща. Страх за него и злость на ситуацию вспыхивают одновременно и с удвоенной силой. Снова сверкает нож, а я лихорадочно соображаю, что делать.       И почему я вечно умудряюсь влипнуть во что-нибудь с угрозой для жизни? И кого-нибудь втянуть… Кея дважды.       Вариантов немного, выбираю самый безобидный в надежде избежать драки. Сгибаю крепления пожарной лестницы на стене здания. Она жалобно скрипит, заваливается прямо перед носом у подростков. Трио испуганно отшатывается, но уже через пару секунд приходят в себя. Видимо, привыкли иметь дело с псиониками. Собираю силы, чтобы отшвырнуть лестницу и припечатать парней к стене. Глаза начинает щипать. Тяжелая зараза, но все равно поддается.       Рядом Кей с невероятной скоростью выхватывает пистолет, направляя на парней, но тут же, нахмурившись, опускает его.       — Не надо, Лу, они дети. Убираемся.       — Ага, дети, которые запросто нас на органы разберут, — огрызаюсь я, продолжая давить.       Кей переступает с ноги на ногу, с трудом сохраняя равновесие. Чувствую на плече тяжесть его ладони и почти что теряю концентрацию.       — Отпусти, — мягко просит он. — Ты себе хуже делаешь. Надорвешься еще.       Как-нибудь переживу. Зато недоноски получат по заслугам. Справедливость, мать ее.       Кей мог бы с легкостью прервать мои действия, силой заставить перестать, но он только стоит рядом, сжимая мое плечо подрагивающей ладонью.       Черт, ему же плохо.       Поджимаю губы и отпускаю лестницу, с грохотом приземляющуюся рядом с матерящимися подростками. Они, тяжело дыша и хватаясь за грудь, валятся в груды мусора. Вот и вся справедливость, которую они получат.       Мы с Кеем идем к мотоциклу, я запускаю двигатель.       Свет фар ослепляет. Решив, что из-за маленькой заминки ничего не случится, осторожно обхватываю руками голову Кея и осматриваю рану. Там, в переулке, полумрак позднего вечера скрыл в его темных волосах множество красных влажных дорожек, спускающихся ниже по линии уха и челюсти, но теперь я ужасаюсь количеству крови.       — Кей, больница?       — Нет.       — В смысле? Тебе голову пробили.       Поморщившись, он перехватывает мои руки.       — Удар не такой сильный был. Все нормально.       — Слушай, светиться не хочешь? Давай к Йонасу отвезу, он мимо отчетов проведет.       — Лу, правда, все в порядке.       Расстояние между нами неумолимо увеличивается, когда Кей отстраняется. Вот и на фига это геройство?       — Я не геройствую. Не стал бы. Очки больше пострадали.       — У них кровь не хлещет.       — Их уже не спасти, а мне поможет антисептик и кусок бинта.       — Прекрасно. Они есть в больнице.       Кей неожиданно широко улыбается.       Он и правда уже не такой бледный, как пару минут назад. Руки не дрожат, стоит на ногах твердо. Закрываю глаза, выдыхая. Единый, пронесло…       — Кей, если ты по дороге сознание потеряешь и с мотоцикла свалишься, я тебя прямо там и добью.       — Если так волнуешься, давай, как планировали, к Тине заедем. Я кровь смою, а ты убедишься, что все в порядке.       Молча киваю.       Сердце стучит на чистом адреналине, но на удивление ровно и уверенно. И громко. Отдаваясь грохотом в ушах, заглушая другие звуки.       Вытираю кровь на пальцах о штанины, прежде чем сесть на мотоцикл. Кей не успевает.       — Куда собрались, твари? Я не договорил.       Крэп. С первого раза не понял, значит.       Кудрявый парнишка быстро приближается. Готовлюсь снова метнуть что-нибудь, чтобы сбить его с ног, но Кей реагирует быстрее. Звук выстрела эхом отдается от бетонных стен, остается неслышим для отрывающихся в местном клубе. Пацан голосит срывающимся голосом и падает на асфальт, поджимая правую ногу.       — А как же «это дети»? — спрашиваю, воровато оглядываясь по сторонам.       Никого. Никого в адекватном состоянии.       — Именно поэтому дырка у него не в черепе.

***

      Осторожно касаюсь покореженного пластика.       — Можно?       — Конечно.       Очки с одной стороны всмятку. Линза испещрена ломаными линиями трещин, дужка переломана пополам и держится лишь на воле Единого. Все покрыто подсохшей кровью.       Аккуратность — не то, чем я могу похвастаться, но сейчас стараюсь снять разбитые очки как можно безболезненней для Кея. А он улыбается моим неловким движениям. Крэп.       — Смешно тебе?       — Немного.       Качаю головой с легкой улыбкой и действую уже смелее. Оправа рассыпается окончательно. Ну, какая теперь, к черту, разница? Все равно в мусорку.       Разворошив аптечку Тины, мы отправили ее за обезболивающим, а сами устроились в крохотной ванной комнате, где вдвоем оказалось очень тесно. Зато ближе к Центру, да Малая? Переплатила за брезгливые взгляды чистых с соседних, переливающихся в лучах прожекторов высоток.       Кей полусидит, привалившись к бортику ванны, благодаря чему разница в росте между нами почти исчезает, лица оказываются на одном уровне, и я спокойно могу убедиться, что рана действительно не глубокая.       Вынимаю из его волос кусочки один за другим, пока не остается только более-менее сохранившаяся часть. Не скрывая любопытства, убираю и ее. Кей закрывает глаза.       — Кей, думаешь, я в обморок свалюсь? Даже если у тебя пустые глазницы или, не знаю, кровавые белки, плевать.       Присохшие к пластику передние пряди тянутся за моими руками, и эмпатик морщится от боли. Его темные ресницы подрагивают, меж бровей пролегает морщинка.       Я впервые вижу его лицо полностью, без скрытых участков и при хорошем освещении. Симпатичный. Очень даже. Не то, чтобы я раньше так не думала, но теперь не могу отвести взгляд. Не сейчас, пока он меня точно не спалит за разглядыванием каждой его черты.       Открой глаза.       Желание заполняет мысли целиком, без остатка, поэтому, когда Кей отвечает, я щурюсь, пытаясь вспомнить, что вообще говорила.       — Ничего из перечисленного.       — Тогда что?       Невеселая усмешка касается его губ.       — Так интересно?       Да, черт возьми.       — Не мое дело. Если тебе так будет комфортнее, сиди любуйся темнотой, — чуть подумав, добавляю. — Прости, это я без издевки.       — Я понял, Лу.       Между нами повисает доверительное молчание. Странно, знакомы всего ничего, а так… уютно с ним. Спокойно.       После всего произошедшего хочется закурить, но я отгоняю потребность в никотине в сторону. Подождет, пока я тут не закончу.       Под звуки нашего ровного дыхания беру смоченную водой салфетку и вытираю кровь с его лица слегка онемевшими пальцами. Другой рукой придерживаю голову, касаясь взъерошенных волос.       Насыщенный выдался вечер. Те ребята до верхней полки еще не доросли, но уже вовсю херню творят. Не просто мелкие хулиганы. Расхаживать с ножом и угрожать, кому не лень, — дело серьезное. Судить и не думаю, мало ли как жизнь отпинала, однако нормальным выбор тоже не считаю.       Одному Кей ногу прострелил, он свое получил уже. Вряд ли что-либо осознает, но времени на подумать у него теперь много.       — Кей.       — Да?       — Новый пистолет.       Он иронично улыбается.       — Уэйну сдашь?       — Уверена, он и без меня в курсе. Какой по счету?       — Я сбился. Без оружия чувствую себя уязвимым. Не мог же я прикрывать тебя голыми руками.       Наверное, его слова не должны убедить меня. Почти слепой все-таки. Но почему-то хочется верить. Звучит, как бред, но в перестрелке я бы, не раздумывая, повернулась к нему спиной.       — Надеялась, на нас не обратят внимание.       Кей пожимает плечами.       — Ты не могла знать. Я перестраховался.       — Только рано или поздно ящик Уэйна будет переполнен. Или его терпение. Важные шишки, придумавшие кодекс, считают неправильным иметь оружие таким, как ты.       — Не вижу ничего неправильного в том, чтобы иметь возможность защитить себя, напарника или случайных гражданских. Сухие строчки в книге не могут предусмотреть все ситуации на свете. Надо быть готовыми ко всему.       Я останавливаю движение.       — Надо быть готовыми ко всему.       Раскидываю руки в стороны, оборачиваясь к напарнику.       — К чему, Роман? К тому, что какое-нибудь здание взрывом разнесет? К десяткам жертв?       Он чешет свою редкую седеющую щетину. Единый, на ближайший праздник станок ему подарю.       — Да. Последствия от нас не зависят. Свою работу мы выполнили и ждем наряд захвата. Все по кодексу.       — Пока они приедут, банда отсюда уже смоется. С бомбой. Это я напоминаю, если ты забыл.       Роман дергает щекой, и жестом отмахивается от моих слов.       — Мы ничего не можем сделать. Лу! Стой! Я за тобой не пойду, слышишь?       — Лу, слышишь?       Очнувшись, упираюсь взглядом в грудь Кея. Его ладони сжимают мои плечи, а глаза по-прежнему закрыты.       — Да.       — Ты в порядке? Разозлилась вдруг.       — Романа вспомнила.       — Твой прежний напарник?       — Ага. Я предпочитаю называть его придурком.       Мерещится, будто крепкие руки притягивают меня ближе. Нет, показалось. Дистанция между нами неизменна.       — Что у вас произошло?       Какое-то время думаю, как сказать покороче, но пережеванный резко меняющимся настроением мозг посылает далеко и надолго. Поэтому в ответ говорю чистую правду.       — Прости, сейчас не хочу о нем. Не скрываю, просто… как-нибудь в другой раз.       — Хорошо.       Сетчатая ткань топа совсем не препятствует теплу, перетекающему от шероховатых ладоней Кея по моим плечам, впитывающемуся через поры и согревающему что-то глубоко внутри. Хватка становится чуть свободнее.       Не отпускай. Держи. Еще немного.       Как вдолбить себе в голову, что совсем не время, что я только сутки назад расставила все точки в прошлых отношениях и совсем не готова? Не хочу.       Черт, как же я хочу… Чего именно? Секса? Ближайший клуб и первая туалетная кабинка — добро пожаловать, Лу Рид. Один раз не стоит испорченных отношений с напарником. А если не один?       Твою мать, о чем я думаю?       Кей ухмыляется. Он меня читает.       Хорошо, что читает, потому что подбирать слова я не в силах. Только пялиться на его темные ресницы, прямой нос, чувственные губы. Единый, на губы лучше не пялиться.       Его пальцы поглаживающими движениями выводят круги на моей коже, слегка царапают сеткой, но не возбуждая, скорее умиротворяюще.       В комнате так тесно, что наше дыхание давно смешалось. Мы близко. Слишком или недостаточно?       Первой отстраняюсь я, Кей, тепло улыбаясь, опускает руки, а потом мы слышим хлопок входной двери и громкий возглас Тины.       — Вы где?       — В ванной, — кричу я в ответ.       Она вваливается с пакетом медикаментов и еще одной черной коробкой, протягивает ее Кею. Он не реагирует.       — Ой прости, не подумала. — Она заметно смущается, подходит ближе, из-за чего мне приходится потесниться, и берет Кея за руку, передавая покупку, но потом передумывает. — Стой, давай я, тебе же неудобно.       Вот это сервис. Может еще тапочки ему принесешь и в кровать уложишь?       Отлично. Теперь я злюсь на себя, потому что без причины разозлилась на Тину.       Малая аккуратно надевает на Кея новые темные очки, почти такие же, как прежние, и долго поправляет его волосы.       — Тебе даже идет. Крутой сразу. Хотя и без очков секси, — воркует Тина соблазнительным голосом. Кей вежливо ей улыбается.       В ванной становится душно. Народу многовато для трех квадратных метров. Я подаю безмолвный знак, что отойду на минутку и выхожу на балкон, по пути распаковывая новую пачку сигарет.       Дым отдается на языке едкой горечью.

***

      Следующим вечером, когда Кей не приходит на обсуждение дела, отправляю ему сообщение, пока Эван в красках расписывает, какие клубы нам придется проверить. То есть, новых идей не возникло? Блеск.       Ответ приходит незамедлительно: «Я в порядке. Взял выходной, чтобы у Эвана не было повода для шуток. Хотя бы временно. Мне приятно, что ты переживаешь, Лу».       Ок.       На этом наше общение все. Примерно также стремительно развивается расследование дела.       Перед сном я успеваю подумать, что мне тоже придется расхаживать в светящемся парике, чтобы Кей мог меня разглядеть в толпе танцующих. С улыбкой засыпаю и уже через несколько часов открываю глаза, разбуженная звонком.       — Рид? Ты еще не завтракала?       Голос знакомый, но… Щурясь, смотрю на экран. Эван.       — Пол пятого утра. Какой, к черту, завтрак?       — Отлично. Приезжай голодная.       — Куда?       — Геолокацию скину. У нас тут трупы.       — Какие?       — Холодные, Рид!       — В смысле чьи?       — Всех.