Дим, дай списать

      Иногда жизнь, бывает, дарит теплые дни, лучистые улыбки, светло-голубое небо, от которого кружится голова, а иногда дарит пинки, ссадины и ушибы от местных школьных хулиганов. Дима никогда никому ничего плохого не делал, но почему-то все равно угодил под прицел. Его загнали в угол, как котенка, он мог лишь лихорадочно хватать ртом воздух, крепко жмуриться и думать, что это все ему сейчас снится. Три широких спины, три зловещих улыбки, три пары зеленых от переизбытка ядовитости глаз сдавливали Диму к подоконнику на первом этаже школы.       – Отошли от него. Быстро! – Громкий голос, отдающийся эхом по стенам здания, дошел до Димы и превратил его кожу в гусиную.       Парни быстро обернулись, сморщив свои носы. А Дима, вместо того, чтобы бежать, шарахнул одного из обидчиков кипой учебников, что держал в своих руках, второму подставил подножку, а третьего толкнул ногой в спину, что тот повалился. Дальше этого Дима не придумал, но и убегать не хотелось – все-таки за него заступились. Высокий брюнет, что стоял в конце коридора, быстро оказался возле подоконника, в который буквально впечатали юного Дубина. Незнакомец не казался крепким и сильным, но был у него какой-то стержень и мудрость во взгляде. Смотрелся он достаточно угрожающе и обладал такой же ядовитой улыбкой, явно было в нем что-то запретное, но тем не менее интригующее. Идеально выглаженные вещи характеризовали его скорее как какого-то маньяка, чем как человека, который любит за собой ухаживать. Ступал он аккуратно, выверяя каждый шаг, будто у него все записано и запланировано, галантно подал руку и прошептал: «Бежим», что Дмитрий неукоснительно выполнил в ту же секунду.

***

      Август неплохой парень, иногда он пользовался своим положением, иногда даже чересчур. Иногда он смеялся в лицо ему неугодным, иногда брал понравившегося человека за руку и уводил туда, куда ему хотелось. Иногда он плакал, заперевшись в комнате, потому что ему не хватало отца, который вечно пропадал на работе. Иногда Мико забинтовывала ему руки, потому что Август снова полез в драку из-за сестры. Август неплохой парень, но отец считал его квинтэссенцией всего самого плохого. А вот Дима убивал людей своей непосредственностью и умением сохранять бодрость духа, даже когда Игорь со психу выкинул его телефон, Дубин лишь улыбнулся и подумал: «Ну, цифровой детокс, значит». Вера на правах сестры хотела оторвать Игорю голову, но Дубин ее переубедил. Белая пушистая кошка Марго оставляла узоры из шерсти на вельветовых брюках, а Дима считал, что это дизайнерская модель и такой больше ни у кого нет.

***

      В его глазах незнакомый брюнет был каким-то божеством, с запонками в форме птиц, с туфлями, начищенными до блеска, с брюками, с наглаженными стрелками. Он был словно с обложки известного глянцевого журнала, где бумага пахнет не типографией, а тонким ароматом дорогой жизни. «Откуда ж ты такой взялся?» – не веря своим глазам, прокручивал Дубин в своей голове снова и снова.       – А я тут шел себе и чую... – парень поднес руку к своему носу и глубоко вдохнул, – буллинг. Ну, думаю, помогу. Хотя моя помощь тебе особо и не пригодилась.       – Спасибо, – Дубин поправил очки, пригладил белокурую челку и протянул руку, стыдливо отмечая запачканный манжет голубой рубашки.       – Август. – Он мягко ответил на рукопожатие.       – Да, вроде, апрель был с утра?       Брюнет рассмеялся и в тот момент Дубин подумал, что не слышал ничего прекраснее. Щеки покраснели и Дима почувствовал смущение, хотя он еще толком не успел опозориться.       – Меня зовут Август. А тебя? – А Дима застыл на месте и чувствовал себя ударенным мешком картошки по голове, мозги сместились и вместо них появилась жвачка, не способная собрать буквы в слова.       - Д.. Дима... Дубин. Приятно познакомиться, Август. И еще раз, – Дима смотрит строго в пол, – спасибо.       - Ну пока, Дима Дубин.       Блондин шел домой с выпученными глазами - кто же знал, что простой поход в школьную библиотеку после уроков может вылиться в судьбоносную встречу. Дубин периодически попинывал камушки и уже думал, как будет хвастаться Вере, а может это его амбалы так прилично приложили, и все остальное ему причудилось? Уж слишком нереальным это все казалось, и имя ведь какое: Август. Это вам не Димка Дубин с 10 «Б».       Голые ветви деревьев депрессивно кланялись земле, лужи так и просились под ноги, но для Димы такая погода была лишь вдохновением для очередной зарисовки в скетчбук и декорацией для снов, которые он сам себе придумывает. Вот сегодня он точно знал, какой сон ему приснится и какое у этого сна будет имя. В рюкзаке приятно перекатывались карандаши с учебниками, в воздухе пахло свободой, и, пусть Диму сегодня чуть страшно не избили, чувствовал он себя на удивление просто замечательно. Он знал, что эти хулиганы любят припугнуть, и главаря их, Вадима, он тоже прекрасно знал, ведь раньше они дружили, ну а потом классическая ситуация: плохая компания, пьянки, сигареты, а может чего и по хуже. Дима уже тогда отстранился, хотя до последнего утверждал Игорю, что все изменится и снова будет как раньше, на что Игорь фыркал лишь: «Как раньше уже никогда не будет».

***

Август лениво распластался на плетеном стуле, сидя на веранде, рядом все вокруг суетились – отец снова устраивал какой-то званый ужин, на котором будут серьезные мужчины и женщины в костюмах и говорить они будут о каких-то умных вещах. Отца видно не было, ведь он готовился для гостей, он уже давно бросил попытки посвящать в свои деловые встречи Августа – тот был слишком упертым. Мико его не понимала, но и не осуждала, она была просто благодарна своему брату за то, что он заменял ей отца. Единственный день в несколько месяцев, когда они могли его увидеть, это как раз такие деловые встречи, либо презентации, и если раньше Август и Мико с трепетом в сердце ждали такие моменты, то сейчас ничего, кроме безразличия и даже ненависти в их потухших глазах уже не было.

***

      – Нет, ну ты видел? – Игорь с усмешкой кричал на весь коридор школы, – такой напомаженный, гусявой походкой идет, поглядите на него.       – Ты о ком? – Дима, уткнувшись в тетрадь, шел за Игорем по оживленному холлу.       – Да перевелся к нам, с сеструхой своей, сынок богатенького папаши, ох, чувствую, не к добру, Димка, – Игорь чешет затылок, пришмыгивая носом, – А ты знаешь чуйку мою!       – Да знаю-знаю, но Игорь, в этот раз ты точно ошибаешься. Август вчера меня очень сильно выручил, Вадим вчера опять докопался со своими дружками.       – Вот почему меня никогда нет в такие моменты рядом? Почему ты мне ничего не говоришь? Дим, ёперный театр!       Гром куда-то резко ринулся, а Дима лишь остался стоять на месте, вздыхая и покачивая головой. «Вот поэтому и не говорю» – подумал он. Перед глазами уже плыло от бесконечных параграфов и он потерял из виду знакомую макушку слегка кудрявых темных волос.       – А он всегда такой?       - А?       Дубин обернулся, сзади вдруг нарисовался Хольт, который словно призрак подкрался и почти прошептывал каждое слово, смакуя каждый слог, словно он иностранец-гастроном, а русский язык для него изысканное блюдо.       – Товарищ твой, – «напомаженный» указал пальцем в сторону живой гудящей толпы школьников, – он такой вспыльчивый, наверное, ты ему дорог.       – Ну, есть такое.       Август самодовольно улыбался, глядя Дубину в глаза, а тот, хоть и смущался, но тоже не сдавал позиций со всей силы заставляя себя смотреть на него. Три секунды – вот сколько продолжалась дуэль их взглядов, растянулась по ощущениям минут на десять. Диме уже поплохело от этих дьявольских глаз и он понимал: что-то тут точно не так.              – Тебе нужно что-то? За вчерашнее я в долгу, если так будет правильнее, – Дима перебирал в руках листы тетради, мял их и заламывал. Перенервничал.       – Заманчиво, – Хольт обнажил свои белоснежные зубы, выдавая подобие улыбки, которая походила больше на звериный оскал, отчего у Димы пошли по всему телу мурашки.       Август прошел мимо, оставляя после себя в воздухе приятные древесные ноты, вокруг него будто электризовался воздух, а Диму как магнитом тянуло туда, словно он кусочек бумаги из того самого эксперимента с расческой. Тетрадь в руках Димы превратилась в вещь, которую уже было не жалко выбросить.