Дим, дай списать

      В жизни Димы никогда не было ничего противоречивого – напротив, все ему всегда было понятно. Когда даешь человеку шанс и он им не пользуется – от такого человека нужно бежать подальше, это прямая цитата мудреца в пятом поколении Игоря Грома. Когда ко всем относишься с добротой, то этим рано или поздно начинают пользоваться, ведь ты становишься для всех удобным. Дима часто таким грешил, ведь воспитание не позволяло поступать по-другому. Вера тоже казалась всем слишком доброй для этого мира, видимо, если ты близнец Димы Дубина, то другой участи и быть не может. Игорь пил газировку из алюминиевой банки, ел шаурму, попутно доставая пачку сигарет из кармана, чем вызывал у Димы множество вопросов, один из которых большими жирными буквами всплывал перед глазами.       – А почему мы вообще дружим с тобой? Ты ж тоже хулиган, получается.       – Дубин, обалдел? Треснуть?       – Вот, а я о чем.       Дима плюхнулся на лавочку рядом с Игорем, многозначительно вздыхая, а тот продолжил жевать шаурму, но уже с каким-то очень сложным лицом. Видимо, думает, а такое нечасто можно запечатлеть. Друзья сидели во дворе школы после уроков, Диме бы конечно домой хотелось, ведь уроки сами себя не сделают, но Игорю приспичило посидеть подольше, и это совсем не связано с тем, что ему уже долгое время нравится какая-то девчонка с красными волосами. Дубин наблюдал за влюбленным Громом и думал, что любовь из Игоря совсем дурака сделала и «Не дай Боже! Мне в такое вляпаться».       Август сегодня тоже решил задержаться, но не потому что ему так нравится учеба, а потому что директор с широкой улыбкой и чаем спрашивал все ли ему здесь нравится, и как он тут уже устроился. Хольт, держа спину прямо, принимал сантименты, от чая любезно отказывался и с не менее широчайшей улыбкой устало кивал и делал вид, что все прекрасно. Мико стояла рядом и закатывала глаза, но ловила взгляд брата и начинала энергично кивать, когда ей начинали задавать подобные вопросы. Август совсем не дурак и понимает, что такая семья как они здесь очень любима и на хорошем счету, и что этим можно, и нужно пользоваться.       – Я не хочу взрослеть! – Мико вылетает из кабинета директора, волоча за собой тяжеленный рюкзак. Август вопросительно выгибает бровь. –Потому что буду такой же лицемерной тварью как ты.       – Я тебя тоже люблю, сестренка, – Хольт выдает свою самую фальшивую улыбку, – рюкзак давай, тяжело ведь.       Он совсем не обижался на сестру, ведь прекрасно понимал, чье поведение она отзеркаливает – сам таким же был в тринадцать лет. Это даже забавило, то насколько Мико напоминала ему как стыдно и искренне он себя раньше вел. Сейчас же Август нарастил себе уверенность, а с таким отцом и искренность куда-то испарилась, что уж говорить об остальных положительных чувствах и эмоциях. Он знал, что нельзя давать себе слабину – люди это чувствуют, ведь он и так был для всех как ходячий кошелек, как человек, к которому заведомо хорошо относятся и даже как-то побаиваются. Хольт очень бы хотел иметь друзей, но тяжело это сделать, когда они с сестрой постоянно меняли школы и страны, для них нет понятия «родной дом», нет привязанности к людям, к местам. Но не смотря на весь пафосный флёр, Август больше всего ненавидел несправедливость, когда унижают слабых, младших, тех, кто не может постоять за себя. Его это настолько сильно злило, аж искры из глаз шли.       Мико бежала спереди, а Август нес два рюкзака – свой и ее, жаловался на больную спину, матерился по-немецки, сестра смеялась на весь школьный двор, пока не поняла, что идет уже долгое время одна – Август остался позади и подошел к каким-то парням, которые сидели на лавочке.       – Ты его знаешь? Ботан какой-то, – хмыкнула Мико, подбегая к ним. Парни были обескуражены такой подростковой непосредственностью.       – А потом ты удивляешься почему тебя буллят! – Август раздраженно посмотрел на сестру, вдруг вызывая у нее какой-то стыд вперемешку со страхом.       – Да все нормально, – Дима поправил очки и улыбнулся, – она же не оскорбляла, все по факту сказала.       – Нет, Дима, это не нормально. Была бы ты мальчиком, давно бы уже отхватила, – вмешался в разговор Гром, сминая алюминиевую банку в руках.       – Вообще, я не согласен, но если это тебя как-то сможет образумить, то я поддерживаю его слова, – Август пристально смотрел на сестру, а та только и могла, что смотреть в пол и краснеть.       Дима почему-то тоже чувствовал себя неловко, словно испытывая вину за то, что только что произошло. Он не придумывает ничего лучше, чем достать свой скетчбук из рюкзака, безжалостно вырвать оттуда лист и вручить его девочке. На плотной бумаге были нарисованы собаки, которых так любил Дима и мечтал обязательно завести себе одну, когда подрастет. Мико приняла подарок, смущаясь и проводя пальцами по отрисованным контурам. Август незаметно наклонился, чтобы подглядеть рисунок и легкая улыбка коснулась его губ. На этом празднике жизни был лишним лишь Гром, который терпеть не мог сантименты и «все эти ваши ути-пути», он пыжился, перекрещивая руки на груди.       – Я вообще понять не могу, а че ты приперся сюда? – Игорь хмурил брови и смотрел Августу в глаза. Тот удивленно издал некое подобие смешка.       – То есть за ТАКИЕ слова ему не полагается дать леща, а за моего «ботана» так все? – Мико тоже уставилась на Августа.       – Я подошел с Димой поздороваться и тебя этикету поучить, – Игорь прыснул, – Со мной так больше не разговаривать, понял?       – Есть, Ваше Превосходительство, – Гром на сто десять процентов был пропитан сарказмом, неестественно улыбался и часто хлопал ресницами.       Еще добрых секунд десять они друг на друга смотрели, Август оглядывал Игоря с головы до пят: старая потертая кожанка, грязные на коленках и заношенные джинсы, улыбка эта дурацкая и прорезающие себе путь так называемые усы. Пуленепробиваемое эго Августа было слегка затронуто, не но сломлено, так что он протянул Дубину руку для прощания и они с сестрой удалились со школьного двора, оставляя Диму краснеть теперь уже за друга. Эмпатия тоже Диме всегда мешала, но он ничего не мог с собою поделать.       – Игорь, вот... ты...! – Дима сжимал кулаки, резко вздыхал и выдыхал, как огнедышащий дракон, а потом просто схватился руками за голову и тихим криком пищал на каком-то непонятном языке.