Капкан для лисьего духа

***

      Конечно, за одно лишь посещение, Дин Жун не мог вылечить явно запущенную болезнь мальчика, но он напоил его исцеляющей микстурой, что, определённо, должна была помочь.       Мальчик стал меньше кашлять, а, справив аппетит, начал выглядеть по-настоящему счастливым. Ван Чжи против воли еле заметно улыбнулся.       — Му Ин бесконечно благодарен Гуан-гэ и лекарю Вэю! — ребёнок поклонился Ван Чжи и Дин Жуну.       — Не стоит, — Ван Чжи слегка потянул мальчика за предплечье, призывая встать, — мы — аптекари, потому обязаны помогать страждущим.       — Возьми вот это, — Дин Жун протянул Му Ину несколько склянок с лечебным зельем, — пей каждый день понемногу.       — Му Ин понял. Му Ин благодарит лекаря Вэя, — мальчик спрятал склянки за пазуху, точно они были самым что ни на есть драгоценным сокровищем.       — А теперь ступай, — наставил мальчика Ван Чжи, — помнишь, гэгэ просил тебя обосноваться в другом месте. Ты послушаешь гэгэ?       — Му Ин никогда не отказывается от своих слов. Му Ин обещал поверить гэгэ, и теперь Му Ин будет слушаться, — гордо заявил мальчик и вдруг схватил Ван Чжи за ногу, обнимая.       Ван Чжи растерялся: его взгляд начал беспокойно метаться между Дин Жуном, который наблюдал за всей этой картиной то ли умиляясь, то ли едва сдерживая смех, и мальчишкой, что вцепился в него мёртвой хваткой.       — Тогда, А-Ин, послушай гэгэ, — Ван Чжи постарался отстранить от себя ребёнка, но тот не поддался, — одному трудно существовать в городе. Беспризорные детишки обычно ходят группами и держатся вместе. Постарайся к кому-нибудь присоединиться…       Му Ин вскинул неожиданно решительный взгляд на Ван Чжи:       — Му Ин не хочет ни к кому присоединяться. Му Ин хочет помогать гэгэ и лекарю Вэю. Может Му Ин иногда приходить к вам в аптеку? Как Му Ин может быть полезен Гуан-гэ? Му Ин может заниматься уборкой, выносить отходы… Му Ин может заниматься самой грязной работой!       Ван Чжи по-доброму усмехнулся, выслушивая «потенциального работника»:       — Спасибо, А-Ин, но гэгэ помог тебе от чистого сердца. Пока гэгэ от тебя нужно только, чтобы ты занял другое место, и не гулял один.       — Му Ин понял, — мальчишка наконец отпустил Ван Чжи и посмотрел на него жалостливо, — Му Ин отойдёт дальше от аптеки. И… Заглянет завтра, может ли Му Ин…       Если бы ещё несколько дней назад Ван Чжи услышал такую просьбу, он бы ещё мог согласиться, но сейчас этого никак нельзя было разрешить: их аптека находится под прицелом, и ребёнку здесь будет небезопасно. А ещё, Ван Чжи всё-таки обманывал мальчишку, ведь, когда расследование закончится, аптека закроется, а «гэгэ» пропадёт во дворце.       Тем не менее, это вовсе не значило, что Ван Чжи вот так вот просто выбросит и без того настрадавшегося ребёнка, заставив его ещё больше озлобиться и закрыться в себе, обжёгшись.       Пока Ван Чжи усиленно обдумывал, как поступить, Дин Жун вдруг сказал:       — А-Ин, дело в том, что я планирую разрабатывать новое лекарство. И не знаю, что может случиться в процессе, ведь химическая реакция — вещь непредсказуемая. Потому, детишкам сейчас не место в аптеке, — пояснил Дин Жун, — вот мы и просим тебя уйти подальше. Я ведь даже за Гуан-эра не могу поручиться, но он должен оставаться здесь. Давай, ты нам скажешь, где ты будешь, и мы будем тебе каждый день присылать еду и лекарства? А иногда будем приходить к тебе сами.       — Правда? — у мальчика загорелись глаза.       — Что скажешь, Гуан-эр? — Дин Жун тепло посмотрел на Ван Чжи.       — Прекрасная идея, учитель, — Ван Чжи был действительно рад, что Дин Жун нашёл выход из ситуации, а ещё, точно прочитал все его мысли: и как у него это только получается? — но ты, всё-таки, найди себе ребят, чтобы объединиться. Мы поможем вам всем.       — Му Ин благодарит своих благодетелей! — ребёнок отбил поклон и ушёл из аптеки довольным.       Когда он скрылся достаточно далеко, Дин Жун подошёл к Ван Чжи со спины и, аккуратно притянув к себе, наклонился:       — И что это было, Ван Чжи? Когда вот-вот должен явиться Его Величество, происходит это. Ты не перестаёшь меня удивлять, — и в этом Ван Чжи не слышал упрёка, а, скорее, комплимент или даже слова любви.       — Этот ребёнок встал прямо в знаковом месте, Дин Жун, это могло быть опасно и помешать операции, — со всей серьёзностью проговорил Ван Чжи, кладя свои ладони поверх ладоней Дин Жуна, — пришлось действовать вот так. Надеюсь, тебя не затруднило.       — Вовсе нет, Чжи-эр, — Дин Жун прижался чуть сильнее, — мне было только в радость помочь. Ну и, конечно, спасти наше дело.       А потом он вдруг, так же, как и Ван Чжи когда-то, не предупреждая, чмокнул в щёку, и резко отстранился.       И Ван Чжи не знал, из-за чего разозлился больше: из-за того, что Дин Жун застал его врасплох своими смущающими действиями, или из-за того, что в его интонациях прозвучало что-то, подсказывающее Ван Чжи, что Дин Жун совсем не поверил, будто он так долго возился с ребёнком лишь из-за дела.       Тем не менее, думать об этом времени не было: «представление» должно было вот-вот начаться, и Ван Чжи не мог допустить, чтобы что-то пошло не по сценарию.       — Мне пора выходить на улицу, Дин Жун, — сообщил Ван Чжи, — приближается контрольное время. Постараюсь изобразить, что я, конечно, вышел совершенно случайно. А ты будь наготове здесь.       — Хорошо, Ван Чжи, — Дин Жун встал за прилавок, — будь осторожен.       — И ты, Дин Жун, — улыбнулся в ответ Ван Чжи, направляясь к выходу из аптеки.       И вот, наконец, из-за угла показалась нужная повозка. Ван Чжи изнутри весь напрягся, но снаружи всем видом изображал праздно прохлаждающегося ученика-шалопая: ходил кругами, насвистывая какую-то простенькую песенку.       Мысленно, Ван Чжи запустил обратный отсчёт:       — Раз, два, и… — он сглотнул, — удар!       Повозка ожидаемо врезается в выбранное для этого заранее здание.       Звук от столкновения раздаётся очень громкий, но Ван Чжи знает, по существу, этот удар слабый и, потому, безопасный: как же всё-таки умело Дин Жун всё просчитал!       Зеваки уже подбираются к месту «аварии», и Ван Чжи понимает, что теперь — его выход.       Он несётся вперёд, крича во всё горло:       — Пропустите! Пропустите! Я должен осмотреть пострадавшего! Я — ученик лекаря! Я смогу помочь!       Тревожно перешёптывающиеся люди расступаются перед ним, и Ван Чжи, наконец, с трудом подбирается к повозке. Заглядывает внутрь и лишь успевает бросить:       — Ваше Величество в порядке?       — Всё прекрасно. Действуем по плану, Ван Чжи.       Ван Чжи кивает и, высунув голову наружу, вопит:       — Учитель! Учитель! Здесь пострадавший! У него ушибы и перелом ноги! И нужно проверить на сотрясение!       С удовлетворением заметив толпу, что разрасталась, точно пчёлы слетались на мёд, Ван Чжи направил свой взгляд на Дин Жуна: тот выходил из аптеки скорой, но уверенной походкой, внушающей впечатление мастера своего дела. В руках он держал мешочек, в котором — всё нужное для оказания помощи. Для вида, кончики инструментов торчали, привлекая внимание окружающих.       — Умно, Дин Жун, — мысленно оценил Ван Чжи и поприветствовал, — учитель!       Дин Жун, сосредоточенно кивнув своему «ученику», зашёл внутрь повозки.       Ван Чжи уже хотел было последовать за ним, как вдруг какой-то человек из толпы его окликнул:       — Эй, мальчик! А чья повозка попала в беду-то?       Ван Чжи нахмурился:       — Сейчас не время для сплетен! Для этого ученика главное — помочь пострадавшему.       Особо любопытный мужчина подобрался ближе и хотел в наглую оттолкнуть Ван Чжи, чтобы пролезть внутрь, но Ван Чжи грудью преградил ему путь:       — В повозку заходить нельзя, пока пострадавший не будет в безопасности. Не мешайте работе лекарей!       Мужчина, явно не ожидавший получить от столь юного молодого человека такой серьёзный отпор, в ступоре отступил, и вроде даже пробормотал извинения.       — То-то же, — самодовольно ухмыльнулся Ван Чжи, — но такой повышенный интерес — это прекрасно.       Флёр таинственности действительно заставил толпу загудеть более шумно. И, если чуть ранее, были люди, которые, лишь подойдя ближе, тут же уходили вспять, словно «не впечатлившись» размахом происшествия, теперь таковых не наблюдалось.       Некоторое время Ван Чжи, Дин Жун и император выжидали в повозке. Снаружи сидел «возница» — переодетый пожилой евнух из дворца, который помнил Его Величество ещё маленьким ребёнком и почти ничего не понимал в происходящей политике. И даже так, никакой коммуникации с Белым Лотосом и никакого осознания ситуации с его стороны не предполагалось, потому он был безопасным вариантом.       Чтобы создать нужную им иллюзию, Дин Жун наложил бутафорский жгут Его Величеству на ногу и, благодаря какому-то волшебному раствору, нанёс на кожу искусственные отливающие фиолетовым «ушибы». Ван Чжи же прикидывал масштабы собравшейся толпы.       — Думаю, пора выходить, — в итоге, произнёс он, — Ваше Величество готовы?       — Конечно, Ван Чжи.       И вот, правитель, со всем усердием «ковыляя», под руку своего доверенного евнуха, вышел к народу. В простом одеянии, с простой причёской: в принципе, его никто и не узнал, ведь мало кто знал, как выглядит император.       Наверняка, люди вглядывались в лицо пострадавшего и пытались узнать в нём какого-нибудь лавочника, своего дальнего родственника или соседа.       Но когда Его Величество достал именную печать, все тут же в страхе попадали ниц.       — Ваш правитель приветствует вас, дорогие подданные! — со всей мощью голоса и императорской статью начал Чжу Цзяньшэнь.       — Долгих лет императору! Долгих-долгих лет! — пронёсся гул голосов в ответ.       — Сегодня я хотел инкогнито проехать по своим владениям и проверить, как вы живёте. Потому, оделся так просто и не взял с собой слуг. Но, к сожалению, возница не справился с управлением и случилось это. Но я благодарен профессионалам своего дела, спасшим мне жизнь! — Чжу Цзяньшэнь старался вкладывать в свои слова как можно больше пафоса.       Толпа с благоговением посмотрела на Ван Чжи и Дин Жуна.       Император продолжил:       — Зная, что у вас тут есть такие благородные люди, я могу быть спокоен. Эта аптека действительно благословлена Небесами, и находится в очень удачном месте. Думаю, это место изобилует положительной энергией, — добавил Чжу Цзяньшэнь, специально, чтобы угодить вкусам любителей мистики, — а этих героев я обязательно награжу императорскими наградами. Теперь императорский двор будет закупаться в этой аптеке.       Ван Чжи и Дин Жун упали на колени перед императором, всеми силами изображая неверие, какое бы настигло в таком случае обычных горожан, и начали наперебой благодарить Его Величество.       — Не стоит благодарности, — благосклонно ответил Чжу Цзяньшэнь, — это я должен благодарить вас. А теперь, думаю, мне стоит вернуться во дворец и восстанавливаться.       Император покинул город, а Дин Жуна и Ван Чжи впоследствии почти что разрывали на части новые клиенты. Настолько, что запасы лекарств в аптеке почти закончились, а Ван Чжи пришлось на самом деле заниматься фармацевтическим делом, чтобы хоть как-то облегчить Дин Жуну работу.       Под конец рабочего дня они оба были просто-напросто вымотаны.       И за столь желанным ужином, после того, как какое-то время они посидели в тишине, приходя в себя, Дин Жун всё же спросил:       — Что ж, Ван Чжи, мне кажется, всё прошло гладко? Как ты планировал?       — И капля воды не просочится, — радостно отвечал Ван Чжи, — я очень переживал за реализацию всего этого, но, благо, всё завершилось успешно.       — Что мы будем делать теперь?       Ван Чжи ухмыльнулся:       — Будем принимать столь долгожданных гостей, — подмигнул он, — посмотрим, насколько у них хватит терпения. Но сегодня их точно ждать не стоит — обдумывают случившееся и прикидывают, как сильно всё это их заденет.       — Что ты имеешь в виду?       — Смотри, Дин Жун: сегодня люди были в состоянии эйфории. Ведь мало кто в жизни встречает императора вживую, вот так вот, почти нос к носу, — начал разъяснять Ван Чжи, — после «представления», люди скупили нашу аптеку почти подчистую, но сегодня не было смысла с ними разговаривать, направляя в нужную сторону: они под слишком сильным впечатлением. А вот завтра…       — Завтра, — подхватил мысль Ван Чжи Дин Жун, — мы должны будем подчёркивать, что наше место, наша аптека — оплот удачи, что она под защитой Небес, и никакие благовония нам не нужны.       — Именно! — Ван Чжи воодушевлённо поднял указательный палец вверх, — по идее, у нас новое дело, а потому мы — лёгкая добыча для духа. Но вопреки этому, нас настигла такая удача! Получается, нам не нужна защита от Белого Лотоса. Вскоре, все позабудут про них, зато «аптека, спасшая самого императора» будет на слуху. Будет тем местом, куда ходить станут чуть ли не ежедневно.       — И Белому Лотосу это, конечно, не понравится, — подытожил Дин Жун.       — Не понравится, — согласился Ван Чжи, — они захотят что-то изменить. И вот тогда-то им и придётся рискнуть, напав на нас, — может, не убить, но хотя бы что-то подстроить, чтобы напомнить про лисий дух, подпортить репутацию аптеки и снова переманить людей в свою сторону. Это и будет нашим капканом. Тут-то мы их и поймаем.       — Блестяще, Ван Чжи… — зачарованно прошептал Дин Жун, — если что, это не лесть, но то, что ты придумал… Это гениально.       — Брось, — засмущался Ван Чжи, всё же, ощущая, как сердце, точно воск свечи, плавится от похвалы, — без тебя бы ничего не вышло. Это — наша общая заслуга.       — Возможно, ты и прав, — тихо проговорил Дин Жун.       — Не возможно, а совершенно точно, — уверил его Ван Чжи и, чуть помолчав, продолжил, — а может… Выпьем чая?       — Конечно, Чжи-эр. Я сейчас заварю, — легко принял предложение Дин Жун.       И вот, теперь они сидели в главном здании аптеки, за прилавком, прислонившись друг к другу, и, притихнув, попивали чай. Так же они сидели и в тот день, когда Дин Жун признался Ван Чжи, что верит в любовь, а Ван Чжи соврал о том, что не верит.       Эти образы вдруг напомнили Ван Чжи ещё кое-что, что он хотел у Дин Жуна узнать.       — Слушай, Дин Жун, — осторожно начал Ван Чжи, отставив чашу, — а вот то имя, что ты мне дал… Сегодня А-Ин сказал, пока мы стояли снаружи у аптеки, что оно мне очень подходит. Юн Гуан… Почему ты дал мне такое имя?       Дин Жун тоже отодвинул чашу подальше и мягко улыбнулся:       — Ну, ты же просил действовать необдуманно. И вот, «свет»… Это было самой первой ассоциацией, — он чуть прервался и зачем-то стряхнул несуществующие пылинки со своего одеяния, — просто в каждом твоём движении, в манере говорить, во взгляде… Столько яркого света. И с каждой нашей встречей, с каждым днём расследования, мне всё больше казалось, что ты похож на солнце.       Мало было сказать, что, услышав такое, Ван Чжи был приятно удивлён. Нет, что-то, что не объять, не объяснить, укутывало его собой, выжигая эти бесценные слова в его памяти.       Ван Чжи взял Дин Жуна за руку, усиленно думая, как достойно ответить на такое искреннее признание, но вдруг Дин Жун как-то мрачно продолжил:       — Но я, по правде говоря, не считал, что мне место рядом с этим солнцем: и это, кстати, ещё одна причина, почему я не хотел сначала рассказывать тебе о своих чувствах.       Ван Чжи насторожился:       — Что ты хочешь этим сказать, Дин Жун?       Дин Жун как-то болезненно усмехнулся:       — Сам посуди, Ван Чжи, — он тяжело вздохнул, — мой кабинет всегда в полутьме, и в нём всё скучно и пресно. Сам по себе я тоже ничего особенного не представляю: у меня непримечательная внешность, я не могу похвастаться каким-то особенным положением во дворце, у меня нет харизмы и находчивости, разве что, я имею некие научные познания…       — Перестань так говорить, Дин Жун, — со всей строгостью проговорил Ван Чжи, — не недооценивай себя. Всё, что ты сказал, — это не так.       — Почему же? — Дин Жун внимательно посмотрел на Ван Чжи.       — Я тебе дал имя Вэй Линь, помнишь? И вот ты тоже, как лес, — лес вдохновляет людей на поэзию и музыку, дарит свежесть. В лесу можно найти надёжное пристанище. И, пусть в нём можно заплутать, пусть он может показаться серым в пасмурный день, тот, кто решится зайти, в самой гуще леса найдёт невероятные красоты.       — Ван Чжи… — голос Дин Жуна дрогнул, — ты…       — Я говорю правду, — буркнул Ван Чжи и хотел было уже отвернуться в смущении: он на самом деле не ожидал, что сможет выдать такое, но то, как Дин Жун обесценивает себя, просто невероятно расстроило Ван Чжи.       Но Дин Жун удержал его, слегка приобняв за шею и заглядывая в глаза.       — Что? — выдавил из себя Ван Чжи.       — Ничего, — просто ответил Дин Жун и вдруг приблизился.       Ван Чжи застыл на месте: сердце бешено заколотилось, а на губах отчего-то стало горячо, но Ван Чжи ни в коем случае не должен был показать, что знает о поцелуях пока только в теории.       Он притянул Дин Жуна к себе ближе, даря ответную ласку: время текло медленно, и поцелуй выдался очень нежным. Таким, что Ван Чжи будто пальцами коснулся облаков, — он и не представлял, что поцелуи могут дарить столько наслаждения.       Но только ли в поцелуе было дело? Ван Чжи почему-то подумалось, что за всем этим стоит нечто особое, глубоко сокрытое, в самой загадке мироздания.       Наконец, они оба выдохнули. А потом, молча улыбаясь, пару мгновений изучали лица друг друга, стараясь считать эмоции, — желая увидеть принятие, боясь увидеть следы сомнения. Впрочем, лицо Дин Жуна не выражало и толики последнего, что не могло не радовать Ван Чжи. И, Ван Чжи был уверен, что свои чувства он тоже сумел донести до Дин Жуна в полной мере, раз тот, чуть погодя, погладил его по щеке.       — Дин Жун…       — М?       Но Ван Чжи не знал, что сказать. Ему хотелось сказать многое, но, в то же время, всё казалось каким-то неподходящим.       — Чай, наверное, остыл, — в итоге, прошептал Ван Чжи заворожённо.       — Я заварю ещё, Чжи-эр, — мягко отозвался Дин Жун, но, почему-то, не спешил приступать.