Капкан для лисьего духа

***

      Закончив с организацией их капкана, обговорив с императором все детали, спустя долгий день подготовки и продумывания, Ван Чжи и Дин Жун были готовы к самому действу.       С самого раннего утра Ван Чжи время от времени дежурил у аптеки, пусть знал об обозначенном времени операции и понимал, что ещё слишком рано, чтобы она началась. Просто Ван Чжи был весь как на иголках: ведь риск сохранялся. Кто-то мог разузнать об их планах, сорвать всю операцию, а Его Величество мог серьёзно пострадать, — Ван Чжи не недооценивал противника.       Конечно, в его плане были некоторые недостатки. Но Ван Чжи верил, что они окупятся окончательным желаемым результатом. Ван Чжи помнил, что даосы из Белого Лотоса не так просты, а потому, легко поймут, что всё происходящее — ловушка, специально созданная для них. Добровольно сдаваться они не захотят, но здесь в игру вступит как раз таки город, — Ван Чжи держал в уме, что им нужно было привлечь на предстоящее «представление» как можно больше зевак. Город вынудит преступников действовать, пусть, возможно, и не сразу. Таким образом, капкан оказывался замедленного действия, но, что самое главное, имел потенциал.       — Когда всё закончится, Его Величество должен будет вести себя особенно осторожно во дворце. Ну и нам с Дин Жуном нужно будет держать руку на пульсе, пока мы здесь, в аптеке, — рассудил Ван Чжи, — и ждать гостей.       Назначенное время неумолимо приближалось. Ван Чжи сканирующим взглядом осматривал дорогу, уже представляя, как по ней проедет та самая повозка, и что произойдёт после. Ван Чжи представлял, как он кинется на помощь, как Дин Жун выбежит на крик своего «ученика» и продемонстрирует, Ван Чжи бы не побоялся этого слова, безупречные медицинские умения. И как их аптека прославится в веках.       Всё было готово. Всё было идеально рассчитано до самых мельчайших подробностей, но вдруг… Взгляд Ван Чжи зацепился за маленького чумазого мальчишку-бродяжку, одетого в обноски, что, истошно кашляя и прихрамывая, подходил прямо к их аптеке.       Этого в планах не было! Ван Чжи был готов взвыть от досады, ведь все эти дни, что они прожили в городе, бродяги хоть и ходили рядом, но никогда не останавливались в районе их здания, чтобы просить милостыню.       Мало того, что ребёнок мог «перетянуть одеяло» на себя и отвлечь пусть и небольшую, но всё же часть людей, таких как, сердобольных мам, например, от «основного действа» на сцене, так ещё мог путаться под ногами и мешать проезду повозки!       Ван Чжи напрягся: нужно было срочно что-то решать.       Тем временем, мальчик уже удобно устроился вблизи Ван Чжи и склонился лицом к земле:       — Подайте на пропитание! — заверещал он, неожиданно громким и звонким голосом, пусть и явно хрипящим от кашля.       — Пойдём, я тебя накормлю, — Ван Чжи коснулся плеча ребёнка, не проявив никакой брезгливости, — у нас в аптеке есть еда. А ещё, есть лекарства.       Конечно, Ван Чжи был обязан помочь бедняку, чтобы спасти их предприятие. А какое-то странное чувство в груди, от которого было так горестно, это всё из-за волнения, что неизбежно вызывал капкан. И все эти воспоминания, внезапно хлынувшие на Ван Чжи, — небольшое поселение в Гуанси, кровь и стоны, долгий путь куда-то на север, горячая перечная вода, вспышки боли где-то на периферии сознания, а потом затянувшаяся хворь и кашель, прямо такой же, как у этого мальчика, появившийся, должно быть, из-за всего пережитого в целом, и, наконец, добрые руки Вань-гуйфэй, спасшие Ван Чжи из этого омута, — тоже появились совершенно случайно, ведь мальчику было как раз лет шесть, примерно столько же, сколько было Ван Чжи тогда.       Мальчик недоверчиво покосился на Ван Чжи, сцепляя руки на груди в закрывающемся жесте:       — Почему это гэгэ хочет мне помочь? — он недовольно поморщился, — гэгэ меня обманывает. Если я зайду, гэгэ продаст меня торговцам людьми. Лучше я останусь здесь и получу немного, чем погонюсь за многим, и это меня погубит. Я не верю гэгэ.       Ван Чжи поражённо уставился на мальчика: пусть в том, что бродяжка никому не верил, не было ничего необычного, ведь он много перенёс на своём веку, его осторожность и умение излагаться приятно удивили.       Ребёнок был готов уже снова упасть лицом в землю и нарушать спокойствие своими криками о помощи, но Ван Чжи опередил это.       — Я тебя не обманываю, — Ван Чжи присел, оказываясь на одном уровне с мальчиком, — хочешь… Гэгэ вынесет тебе еду сюда? И ещё гэгэ попросит своего учителя оказать тебе врачебную помощь. А ты тогда пообещаешь гэгэ уйти в другое место. Идёт?       Мальчик насупился и продолжил упрямиться:       — Мне здесь нравится. Почему я должен слушать гэгэ? Никуда я не пойду, — он отвернулся от Ван Чжи.       Такая прыть тронула Ван Чжи: упёртость и умение стоять на своём — определённо ценные качества. Но и Ван Чжи это тоже свойственно, так что, его не так просто переиграть.       — Как тебя зовут? — мягко спросил он.       Мальчишка слегка помялся, но всё же выдал:       — Му… Му Ин.       Ван Чжи похлопал его по спине:       — Это имя очень подходит тебе. Ты очень смелый. Не боишься перечить старшим, — усмехнулся Ван Чжи.       — А как зовут гэгэ? — неожиданно опомнился мальчик, точно решив, что будет нечестно, если только Ван Чжи будет знать его имя, но не наоборот.       — Юн Гуан, — представился Ван Чжи, — а там, в аптеке, мой учитель, его зовут Вэй Линь. Пойдём, А-Ин, мы тебе поможем.       Ребёнок поджал губы, в явном страдании от мук выбора.       Но чуть погодя, он всё же с нажимом схватил Ван Чжи за запястье, отчего тот даже невольно ойкнул, и устрашающе посмотрел в глаза:       — Му Ин поверит Гуан-гэ, — с выражением проговорил он, — но, если что, у Му Ина громкий голос, и он будет кричать!       Ван Чжи рассмеялся:       — Я уже понял, А-Ин, какой мощный у тебя голос. Я уже слышал. Пойдём, — Ван Чжи повёл ребёнка к аптеке.       Му Ин же смущённо пробормотал:       — Гуан-гэ сказал, что мне подходит моё имя. Гуан-гэ тоже его имя очень подходит.       — Почему это? — с интересом уточнил Ван Чжи.       — Гуан-гэ действительно очень добрый… Светлый, если Му Ин правильно понял, какой именно иероглиф в имени гэгэ, ведь Му Ин не знает грамоты… Но это, если, конечно, гэгэ не обманывает Му Ина! — поспешно добавил мальчишка.       Ван Чжи лишь улыбнулся такой похвале: когда-то давно он задумывался о том, действительно ли ему подходит это имя, но, наверное, если хоть один человек так считает, этого вполне достаточно.       — «Бесконечное сияние», — мысленно проговорил Ван Чжи своё «вымышленное» имя и вдруг подумал, — а ведь это имя мне придумал Дин Жун. Интересно, что он имел в виду… Что я вправду добрый, или, может, что-то иное?       У Ван Чжи тут же сложились некие свои, наполненные другим, гораздо более потаённым смыслом, предположения, и очень захотелось спросить Дин Жуна прямо сейчас и узнать, прав ли он. Но Ван Чжи понимал, что подобные разговоры им придётся оставить до вечера.       — Гуан-гэ жарко? — тем временем спросил мальчик, — у Гуан-гэ покраснело лицо.       Ван Чжи поперхнулся:       — Гэгэ просто злится, что А-Ин ему ещё не до конца доверяет.       — Когда Му Ин будет накормлен и напоен, тогда он и поверит гэгэ до конца, — деловито заявил мальчишка.       — Ловлю А-Ина на слове, — так же хитро заявил Ван Чжи, — учитель Вэй!       Когда Ван Чжи зашёл внутрь, ведя за собой маленького ребёнка, на лице Дин Жуна отразилось самое что ни на есть настоящее недоумение.       Ван Чжи показал жестом, что все объяснения будут позже, и Дин Жун еле заметно кивнул: в их расследовании с ними могли случаться любые странности, а реагировать на смену обстановки нужно было быстро, потому они уже без слов понимали друг друга в таких вопросах.       — Учитель, давайте осмотрим мальчика, — попросил Ван Чжи, — он сильно кашляет.       — Му Ин болеет, а ещё Му Ин голодный, — доложил ребёнок, всё больше оттаивая.       — Я понял, Гуан-эр, — Дин Жун подошёл к ним ближе и обратился к Му Ину, — иди сюда. Пока мой ученик организует тебе вкусный обед, я тебя осмотрю.