Капкан для лисьего духа

***

      Утро наступило скоро и даже в какой-то мере неожиданно: сон был лёгким, но в то же время глубоким, и Ван Чжи чувствовал себя по-настоящему отдохнувшим, теперь отворяя их лавку и пропуская свет внутрь.       — Возможно, для начала стоит выйти во двор и встречать посетителей там? — посоветовался с Дин Жуном Ван Чжи.       — Ты прав, Гуан-эр, — согласно кивнул Дин Жун, и Ван Чжи знал, что тот прочитал его посыл правильно: Ван Чжи не просто выйдет встречи ради, но постарается привлечь в их лавочку как можно больше клиентов.       Выйдя наружу, Ван Чжи начал оглядываться по сторонам, щурясь от ярких лучей утреннего солнца: народ в городе уже проснулся. Все сновали туда-сюда, по узкой дороге между улочками проезжали лошади и повозки, поднимая пыль. Дурачась, играли друг с другом дети, попрошайки просили милостыню, а торговцы зазывали в свои магазинчики.       Город жил своей яркой, шебутной жизнью, и поил какой-то невероятной энергией, той, след которой вряд ли получится отыскать во дворце.       Да, Ван Чжи и Дин Жун уже осматривали местность, когда выбирали место для открытия предприятия и готовились к операции в целом, но сейчас, когда аптека уже открыта, это воспринималось по-другому. Теперь Ван Чжи мог полностью прочувствовать настроение, на которое раньше не было возможности обратить внимание.       Лишь на миг, Ван Чжи прикрыл глаза, точно был не в городе, а где-то на природе, среди самых красивых пейзажей, и прислушался к какофонии звуков, к резким движениям, рассекающим воздух вокруг. Он старался запомнить это ощущение, по которому, наверное, будет скучать, когда ему вновь придётся надеть официальное платье и блюсти условности.       Почему-то захотелось поделиться своими впечатлениями с Дин Жуном, спросить, как он себя чувствует в городе. Пусть это и было довольно личным, но желание то было простым и сильным, потому Ван Чжи уже было собрался вернуться в лавку и окликнуть своего «учителя». Но вдруг медленным шагом к нему подошла женщина пожилых лет.       Ван Чжи сразу же оживился, возвращаясь в реальность и восстанавливая рабочий настрой: а лирика подождёт.       — Госпожа! — обратился к женщине Ван Чжи, — доброе утро!       Ван Чжи лучезарно улыбался, стараясь излучать самое что ни на есть приветливое дружелюбие.       — Здравствуй, сынок, — женщина улыбнулась в ответ.       — Вы что-то желаете? В нашей аптеке точно найдётся средство от любой хвори!       Пока Ван Чжи продвигал их с Дин Жуном дело, он мельком оглядел посетительницу. Её волосы поседели, лицо было усыпано морщинами, но одета она была изящно, держалась достойно, и всё в ней выдавало красоту: не увядшую, как бы сказали другие, но просто перешедшую в другую ипостась, — так считал Ван Чжи.       — Я не припомню здесь аптеки. Вы только недавно открылись? — с любопытством спросила она.       — Так и есть, госпожа. Уверен, вы в нас не разочаруетесь! — просиял Ван Чжи.       — И я так думаю. Просто спросила, потому что в столице я живу с детства, знаю здесь все места. Вообще, я собиралась на рынок, но проходила мимо, и мне бросилась в глаза ваша вывеска. Можно зайти? — женщина кивнула куда-то за спину Ван Чжи.       — Милости прошу, госпожа! — Ван Чжи склонился в уважительном поклоне, пропуская потенциальную покупательницу внутрь, и радуясь тому, что им вот так вот сразу попался столичный старожил.       Всё же, не зря Ван Чжи так долго размышлял над тем, как оформить вывеску: можно сказать, лицо их аптеки.       Пока Дин Жун советовал госпоже Фан, с которой они теперь уже успели познакомиться, самые разные отвары от головной боли, а та слушала «лекаря Вэя», чуть ли не открыв рот, Ван Чжи, будто бы от нечего делать, протирая пустую склянку, спросил:       — Госпожа Фан… Вы — настоящий знаток города, а этот слуга приехал в столицу совсем недавно, потому кое-что хотел узнать…       — Спрашивай, Гуан-эр! И можешь со мной разговаривать не так официально. Вы же мне в дети, а то и во внуки годитесь! А здесь ведь совсем одни! Как же вы без материнского плеча? — расчувствовавшись, со всем участием вопрошала госпожа Фан.       — Этот ученик не один, у него есть учитель, — Ван Чжи бросил на Дин Жуна благосклонный взгляд.       Тот же, лишь только этот взгляд поймав, резко отвернулся, чтобы достать что-то с полки.       Ван Чжи неопределённо хмыкнул.       — А у учителя твоего? — смеясь, уточнила госпожа Фан.       — А у учителя… Есть ученик, — так и не обернувшись, ответил за Ван Чжи Дин Жун, — так что ты хотел узнать, Гуан-эр? Спрашивай скорее, и поможешь мне собрать заказ.       — Слушаюсь, — отозвался Ван Чжи, и теперь полностью обратил своё внимание на госпожу Фан, — госпожа, скажите… Я гулял вчера по окрестностям, и в двух кварталах отсюда увидел массивный, добротный дом такой. Красивый! Отродясь таких не видел. Но там всё огорожено. Туда ещё, верно, не въехали?       Женщина, заслышав про «тот самый дом», тут же сникла:       — Это дом купца Чжао Линъаня. С ним и его семьёй произошло несчастье. Всех убили. Сейчас в доме, кажется, идёт расследование, потому и закрыто всё. Не ходи там лучше. От беды подальше, — явно взволнованная, госпожа Фан с мольбой заглянула Ван Чжи в глаза.       Женщина явно прониклась к ним обоим симпатией, и Ван Чжи даже почувствовал укор совести из-за того, что ему приходилось ей врать. Почему-то, когда Ван Чжи приходилось лгать тем или иным обитателям дворца, вроде других слуг, а то и придворных, он не ощущал такого.       Но то была его работа: госпожа Фан может очень помочь делу.       Ван Чжи всеми силами постарался изобразить изумление, а то и ужас.       — Жуть какая! — прошептал он.       — Вот-вот, Гуан-эр, давай я лучше расскажу тебе о чём-нибудь другом? О светлом месте!       — Подождите-подождите, госпожа, — Ван Чжи спешно прервал женщину, не позволив разговору завернуть не в то русло, — всё же, расскажите подробнее про Чжао Линъаня. Что случилось? Кто на него напал? В городе орудует убийца? Просто мы с учителем приехали совсем недавно, и ничего не знаем! А вдруг нам надо опасаться!       Женщина чуть задумалась, но после кивнула решительно.       — Ты прав, Гуан-эр. Это я — старая и глупая, не подумала о вас. О том, что вы не ведаете о самом главном, — её голос дрогнул.       — О чём же, госпожа? — Ван Чжи еле-еле сдерживал нетерпение: в нём разжигался детективный кураж.       — Город находится под гнётом духа лисы, Гуан-эр, — начала уже известную Ван Чжи историю госпожа Фан, — никто не знает, на кого он нападёт следующим. Но все в городе в курсе, что дух напал на самого императора, и Его Величество спасло само Небо. А вот у Чжао Линъаня не было защиты Небес, потому он поплатился.       — Но ведь… Нас никого не защищает Небо. В том смысле, что Его Величество, — недоумевал Ван Чжи, — получается, никто не защищён от духа?       — По сути, никто, — госпожа Фан покачала головой, — но не переживай, Гуан-эр! На любое зло находится управа. Недавно в город пришли добрые люди, даосы. Они стали проводить ритуалы по усмирению духа, и начали всячески помогать людям защищаться от него.       А вот это уже было интересно! Ван Чжи, конечно, мог предполагать, что в деле есть даосское влияние: из-за всей таинственности и мистичности, но теперь на то были уже прямые указания.       — А как они помогают людям? Мы тоже хотим защититься! — Ван Чжи привстал со своего места и изобразил подобие защитной стойки.       Госпожа Фан тепло улыбнулась, смотря на такого прыткого и смелого Ван Чжи:       — Я бы хотела рассказать, но, к сожалению, не знаю, Гуан-эр. Я ведь уже немолода, да и так девушкам не пристало подобными вещами заниматься. Сын мой и зять говорят мне не волноваться по этому поводу. Они меня убеждают, что обеспечивают мне всё, что нужно, чтобы дух меня не потревожил. Приходят иногда, зажигают что-то у меня в комнате, против духа. И правда ведь — на душе даже легче становится!       — А что именно зажигают? И где это купить? — у Ван Чжи на каждую реплику, обладающую ценнейшей информацией, появлялись горы уточняющих вопросов: пока госпожа Фан была в настроении, из неё нужно было вытянуть максимум, и Ван Чжи был готов применить для этого всю харизму, что у него имелась.       — Не знаю, Гуан-эр. Не знаю, — вздохнула женщина, — не у той ты спрашиваешь, сынок. Какие-то благовония в курильнице зажигают, от этих даосов из секты… Как бы вспомнить…       Женщина нахмурилась и поджала губы, явно стараясь напрячь память.       — Ну, про цветы что-то, — пробормотала она, — Фиолетовый Ирис? Красный Пион?       — Быть может, Белый Лотос? — вдруг подал свой голос Дин Жун.       — Точно, лекарь Вэй! Точно, он. Белый Лотос.       Ван Чжи недоумённо посмотрел на Дин Жуна, явно не ожидавший подобных заявлений, но тот лишь слегка мотнул головой, давая понять, что все разъяснения будут позже. И Ван Чжи, несмотря на свою осмотрительность, почему-то, совсем не переживал, что Дин Жун знает о Белом Лотосе из-за чего-то неблагопристойного и на самом деле обманывает, скрывая тайну.       — Белый Лотос. Именно они, даосы из этой секты, недавно появились в городе, и вот занимаются духом.       — И где можно найти их? Купить у них благовония? — тут же спросил Ван Чжи.       — А этого я, к сожалению, не знаю, Гуан-эр. Простите, не могу помочь, — кажется, знания женщины на этом действительно заканчивались, да и выглядела она слегка притомившейся.       — Спасибо вам и за эту помощь, госпожа Фан! — Ван Чжи понял, что пора заканчивать «непринуждённый» допрос и склонился в благодарном поклоне.       — Я надеюсь, вы сможете обезопаситься, — между тем, выразила надежду госпожа Фан, — тем более, у вас тут новое дело, кто знает, вдруг перед духом вы беззащитны! Я, конечно, могу спросить у своих мужчин в семье…       — Не стоит, госпожа Фан, — от этого Ван Чжи сразу же отказался.       Ван Чжи просто не хотел, чтобы их заинтересованность Белым Лотосом распространялась дальше: ведь Ван Чжи не знал, кем были мужчины из семьи Фан, и насколько сильно они связаны с преступниками.       Вскоре, Ван Чжи и Дин Жун закончили со сбором покупки: Ван Чжи даже не заметил, как они насобирали для госпожи Фан целый увесистый бумажный пакет и получили внушительных размеров прибыль. Теперь они готовились распрощаться, как вдруг Дин Жун спросил:       — Госпожа Фан, простите, я, как учитель, всё же обязан позаботиться о благосостоянии своего ученика. То, что он вас расспросил, — хорошо, но и я не могу остаться в стороне. Скажите, разве Чжао Линъань сам не возжигал благовония, чтобы защититься от духа? Почему же с ним такое случилось? Не могло же так получиться, что курильниц он в доме не держал?       Ван Чжи мысленно похвалил Дин Жуна: а он ведь уже и забыл про эту важную деталь.       — Как же нет, лекарь Вэй! — удивилась такому предположению госпожа Фан, — у Чжао Линъаня дом богатый, а курильницы он любил, как и все предметы декора. Недавно вот даже раздал городским беднякам все старые из дома: многие в городе это видели, почти как праздник для нищих. Говорят, сам Чжао Линъань получил новые в подарок от кого-то из гильдии, — красивые и изящные. Потому и расщедрился.       — А кто же эти курильницы подарил? — спросил Ван Чжи.       — Да я ж откуда знаю? — госпожа Фан развела руками, — я далека от этого. И знаю лишь на уровне слухов: всё же, я, хоть и гуляю по городу, больше времени провожу дома, с внучатами.              И стоило госпоже Фан произнести это, как в её глазах заблестела нежность: должно быть, так было всегда, когда она говорила о маленьких детях.       Но даже без конкретных подозреваемых, Ван Чжи сделал мысленный вывод, что подарок этот случился отнюдь не случайно, — ведь не зря впоследствии курильницы пропали. Убийцей этот человек был или лишь пособником — Ван Чжи не знал, но, как минимум, он был замешан в деле. Тем не менее, искать его прямо сейчас было нельзя — легко спугнуть, и слишком мало зацепок.       — Раз курильницы были, почему же не вышло защититься от духа? — Дин Жун тем временем, пока передавал госпоже Фан пакет с лекарствами, со всем уважением и почестями, решился на ещё один вопрос.       — Ой, мальчики, не знаю! — кажется, госпожа Фан уже больше была заинтересована своим приобретением: она тут же принялась изучать содержимое пакета, что-то там перекладывая, — странный этот Чжао Линъань был: всегда самоуверенный слишком, прагматичный, весь в своём бизнесе. Его все слушались. Видимо, он пренебрёг безопасностью, чем духа и разозлил. А потом вот что случилось, — дух оказался обидчивым.       Наконец, госпожа Фан удовлетворённо захлопнула пакет:       — Ну, я пошла, мальчики! А то домашние меня не дождутся! — объяснилась она, — я должна срочно попасть на рынок!       — Спасибо большое, госпожа Фан! Удачных вам покупок и заходите ещё! — Ван Чжи и Дин Жун распрощались с госпожой Фан, и теперь закрыли свою лавку на перерыв, чтобы обсудить услышанное: у них получилось узнать много нового.       — Я думаю, Дин Жун, — начал рассуждать Ван Чжи, — что Чжао Линъань как-то перешёл дорогу Белому Лотосу и поплатился за это: наверное, они устранили мешающий элемент.       — Должно быть так, Ван Чжи, — согласился Дин Жун, — всё это дело явно под контролем даосской секты. Пусть и непонятно, чего они добиваются, и как им удалось добраться до Его Величества.       — А вот это, Дин Жун, как раз таки вполне понятно: тут постарался кто-то из дворца. Мой вопрос скорее в том, как Белый Лотос добрался до Чжао Линъаня, как к этому всему относится Его Величество, и как с этим связаны курильницы и благовония. Кстати, а откуда ты знаешь о Белом Лотосе? Я никогда о нём не слышал, — Ван Чжи вдруг вспомнил, что Дин Жун задолжал ему разъяснение.       — Ты меня подозреваешь, Ван Чжи? — в голосе Дин Жуна звучит нескрываемая печаль.       — Совсем нет. Я тебе верю, — бесконтрольно срывается столь искреннее признание с уст Ван Чжи, — просто интересуюсь. Просвети меня, учитель.       И то, Ван Чжи бы не побоялся этого слова, очаровательное в своей озадаченности выражение лица Дин Жуна, явно не понимающего, почему вдруг Ван Чжи перешёл на роль Юн Гуана, и перешёл ли вообще, заставляет Ван Чжи понять, что эта маленькая шалость того стоила.       Дин Жун же, вернув себе свой прежний невозмутимый вид, объяснил:       — Белый Лотос — это тайная буддийская секта. Мне встречалось как-то упоминание о ней в одном сочинении. От этой секты произошли многие тайные общества разных толков, даосских в том числе. Причём, явно опасные для государственности, — Дин Жун взглянул на Ван Чжи серьёзно, — с их подачи случались мятежи. Думаю, мы имеем дело с чем-то, связанным с этим.       — Опасное для государственности — это совсем не радует, Дин Жун, — Ван Чжи всем сердцем хотел сберечь императора, а потому подобная перспектива казалась ему ужасающей.       — Но мы пока точно не знаем, с каким обществом сталкиваемся, и чего именно они хотят добиться, — повторил свою мысль Дин Жун, — не переживай, Ван Чжи. Мы обязательно справимся, и поймаем всех лисиц.       — А я и не переживаю, — Ван Чжи сам не понял, как послал Дин Жуну улыбку в ответ на беспокойство, — я просто думаю… Получается, мы должны понять, где найти членов этого общества в городе, как именно они помогают людям избавиться от духа, и какую роль здесь играют благовония.       — Точно так. И что нам стоит для этого сделать?       — Я считаю, Дин Жун, что нам следует продолжить фармацевтическую работу. Если никто из наших посетителей не намекнёт на то, где могут те даосы находиться, мы выйдем сами, — Ван Чжи начал раскладывать свой план по полочкам, — но в таком случае, возникает большой риск раскрыть наши личности: спрашивается, зачем бы аптекарям прочёсывать город? К тому же, мы не знаем, где у них могут скрываться шпионы.       — Значит, пока будем продолжать работать, и будем надеяться, что новые данные попадут нам в руки, — Дин Жун потёр ладони друг о друга.       — А они попадут, Дин Жун, — Ван Чжи внимательно смотрел за жестом своего помощника, а теперь, когда тот закончил, поднял взгляд выше, — потому что нам пора открываться. Я выхожу зазывать клиентов.       — Надеюсь, все клиенты будут такими же разговорчивыми, как госпожа Фан, — подбодрил Ван Чжи Дин Жун.       — Можешь не беспокоиться — если что, я их в любом случае разговорю, — легкомысленно отозвался Ван Чжи.       — Я и не сомневаюсь, — честно ответил Дин Жун, — но, знаешь, Ван Чжи… Почти наступило время обеда, не хочешь перекусить сначала? Тут рядом хорошая лапшичная…       От такого предложения Ван Чжи встрепенулся: не то чтобы его раньше никто не звал вместе поесть, но тут почему-то это ощущалось иначе. Может потому, что в городе Ван Чжи не ел столько, сколько себя помнил, и даже сейчас, пока они организовывали аптеку, питаться получалось как придётся, из-за занятости другими делами. Или же всё-таки оттого, что Ван Чжи не ожидал такого прямого приглашения от Дин Жуна.       Почему-то вспомнилось, как Ван Чжи сам напрашивался к Дин Жуну на чаепитие, но тогда на то были объективные причины, так считает Ван Чжи. Ему нужно было подождать Дин Жуна, пока они были в подразделении по изготовлению оружия. А в другой раз, им нужно было как-то скоротать вечер до открытия аптеки.       А здесь причин-то особых не было, и, по-хорошему, им надо было бы продолжить расследование. Но вместо этого Дин Жун предлагает Ван Чжи совместный досуг, причём, даже не в аптеке, или во дворце, а вот так вот просто… В ресторанчике.       Но что более удивляет Ван Чжи, так это то, что от этого приглашения он не может отказаться. И, по правде говоря, совсем не хочет отказываться.       — Отличная мысль, Дин Жун.       Получив согласие, Дин Жун явно выдыхает. И теперь гораздо более раскрепощённо предлагает:       — А ещё можем взять засахаренного боярышника. Это вкусно и полезно.       Услышав это, Ван Чжи тут же почувствовал себя пристыженным: неужели Дин Жун заметил его заинтересованные взгляды в сторону того продавца? Не то чтобы Ван Чжи не ел сладости во дворце, но ведь такие, городские, это совсем иное, нежели чем выходит из рук императорских поваров.       Хотеть сладости — это уж совсем как-то по-детски, а Ван Чжи не хочет, чтобы Дин Жун думал, что он — ребёнок. Даже не так, Ван Чжи запрещает Дин Жуну так думать.       — Не нужно, Дин Жун…       — Я тоже хочу боярышника, Ван Чжи, — видимо, прочитав на лице Ван Чжи смятение, признаётся Дин Жун, — не ел его сто лет. Составишь мне компанию?       — Договорились, — облегчённо выдыхает Ван Чжи, понимая, что в предложении Дин Жуна нет ничего покровительственного или около того.       Но есть что-то другое. То, что заставляет Дин Жуна есть медленно, не торопясь, явно растягивая их трапезу. То, что заставляет его наслаждаться засахаренными фруктами, с упоением повествуя об их полезных свойствах, но не удостаивая их и взглядом: смотря не на них, а на Ван Чжи.       Любовь к городу, — её они с Дин Жуном разделяют, Ван Чжи это понял без слов, пусть и не успел спросить, потому что в лавку к ним наведалась госпожа Фан.