Капкан для лисьего духа

***

      Отчитавшись перед Чжу Цзяньшэнем о первичных результатах своего расследования, Ван Чжи и Дин Жун теперь должны были подумать о дальнейших действиях.       Оба понимали: пусть уже и наступил вечер, — за первый день расследования они успели решить много задач, — медлить было нельзя. Но Дин Жун всё равно попросил Ван Чжи уделить немного времени проверке общего состояния оружия, что производили работающие в соответствующем подразделении евнухи.       — Я помню, Ван Чжи, что сейчас мы обязаны полностью отдать своё внимание делу о лисе, — произносит Дин Жун извиняющимся тоном, — но производство вооружения тоже затрагивает интересы Его Величества. Мне нужно проверить, как работают мои подчинённые в моё отсутствие.       Ван Чжи задумался: Дин Жун был прав. В конце концов, он — знающий специалист, такой, какого редко найдёшь. И навряд ли все работники ведомства были столь же компетентны. К тому же, никак нельзя было знать, что они могли удумать, пока руководителя нет на месте: вдруг они решили сбыть оружие на продажу, или, например, нарушить технологический процесс при сборке, что после повлияло бы на обороноспособность Минской Империи?       В их первую встречу, Ван Чжи, наверное, слегка погорячился, чуть ли не запретив Дин Жуну возвращаться на своё место службы. Но теперь Ван Чжи поработал с Дин Жуном. Он верит, что тот не уйдёт от него так просто, и видит, как самозабвенно его помощник отдаётся общему делу.       — Конечно, Дин Жун. Такое важное производство нельзя пускать на самотёк, — разрешает Ван Чжи.       — Спасибо, — Дин Жун с явным облегчением склонился в поклоне, — что я должен предпринять после? Где мы встретимся, чтобы обсудить план нашего расследования на завтра?       — У тебя в кабинете и встретимся, — легко отозвался Ван Чжи, лукаво сузив глаза, — я пойду с тобой и подожду тебя там.       Дин Жун, услышав такое предложение, как-то стушевался:       — Мой кабинет — не самое уютное место, оно не очень подходит для… — он осёкся, — не очень настраивает на размышления.       — Любое место можно сделать… — Ван Чжи всё ещё думает, какое же слово на самом деле хотел сказать Дин Жун, но так ни к чему и не приходит, — подходящим для размышлений, Дин Жун. Если только ты пообещаешь заварить мне чая перед уходом.       Всё же, Ван Чжи решил побаловать себя и не отказался от той идеи, что пришла к нему в усадьбе Чжао Линъаня.       В конце концов, он же — руководитель, и, наверное, имеет право иногда «терроризировать» своего подчинённого?       Дин Жун лишь улыбнулся в ответ на такую просьбу:       — Я с радостью, Ван Чжи.       И вот теперь Ван Чжи пьёт этот чай, который не побоялся бы назвать самым вкусным в своей жизни, и усиленно размышляет.       — Время и место… Время и место, — Ван Чжи написал иероглифы на листе бумаги, и теперь водит кисточкой от одного к другому, — время мы знаем, место тоже увидели, но чего-то в этой формуле не хватает.       Кажется, нужная мысль витала где-то рядом, но, точно игривая бабочка, ускользала от Ван Чжи.       Он вздохнул, отрывая глаза от бумаги. Желая немного отвлечься, начал читать чертежи, висевшие на стенах в кабинете Дин Жуна.       — Интересно как… Совсем ничего не понимаю, — про себя усмехнулся Ван Чжи: хоть ему и не нравилось чувствовать себя незнающим, пока этого никто не видел, для себя лично он мог это признать.       Спать сейчас было нельзя, но вязкая полутьма, укрывающая кабинет, как назло, настраивала на сладкий сон: сегодня рабочее место Дин Жуна чудесным образом казалось Ван Чжи совсем иным, нежели чем в первый его визит сюда. Уютным, спокойным и таким… Колоритным.       — Хоть Дин Жуна тут и нет, сразу можно понять, что этот кабинет принадлежит ему. Всё здесь выдаёт его незримое присутствие, — улыбнувшись своим мыслям, Ван Чжи отпивает ароматный напиток, — всё выдаёт его личность.       «Личность», — снова пробегает в голове Ван Чжи, и он, чуть было не разлив чай, резко хватается за кисть, выводя две простые черты иероглифа «человек».       — Ван Чжи?       — А? Дин Жун, — Ван Чжи резко встаёт и спешит встретить своего помощника у входа в кабинет, — ты как раз вовремя. Я кое-что придумал.       — И что же? — Дин Жун смотрит на Ван Чжи поощрительно.       — Долгий разговор, — подмигивает Ван Чжи, — сначала скажи, что у тебя. Всё ли в порядке в ведомстве?       Дин Жун, кажется, совсем не ожидал такого вопроса. Он выглядит ошеломлённым и теряется с ответом.       Ван Чжи что-то сказал не так? Это — служебная тайна, или…       — Всё в порядке, Ван Чжи, — тем временем, всё же отвечает Дин Жун тихо, — можешь не переживать, на сегодня я даже распустил всех своих подчинённых. И… Спасибо.       — Это хорошо, — Ван Чжи действительно рад, что подразделение по изготовлению вооружения работает исправно: он не мог не спросить, ведь вопрос важен для императорской безопасности, к тому же…       — Давай ты заваришь ещё чая, и я тебе всё расскажу, — предлагает Ван Чжи, не позволяя себе додумать.       Теперь они пьют чай вдвоём, и Ван Чжи начинает рассказ, выставив перед Дин Жуном свою простенькую детективную схему.       — В любом происшествии есть некие константы. В нашем случае, это время и место случившегося, — Ван Чжи указывает на соответствующие знаки, — и то, и то мы знаем в той или иной степени. Но не хватает в этом всём «человека».       Ван Чжи с нажимом постукивает пальцем по нужному иероглифу.       — Человека? — переспрашивает Дин Жун.       — Да, Дин Жун. Именно человека, — кивает Ван Чжи, — вот скажи мне: что ты знаешь о Чжао Линъане?       Дин Жун задумывается:       — Ну… Он зажиточный купец, у него была семья и слуги. Хороший дом, в котором почему-то нет курильниц… И это, наверное, всё.       — Вот именно, Дин Жун! И это всё! — Ван Чжи слегка взмахивает руками, — мы не знаем ничего, что бы указало на его личность или характер, понимаешь?       Дин Жун согласно хмыкает.       — А характер — это такая многогранная вещь. Здесь можно было бы задать очень много вопросов, — Ван Чжи начинает загибать пальцы, и Дин Жун устремляет взгляд на его руку, не сводя глаз, — кому он мог перейти дорогу? Кто были его недоброжелатели? Кто были его друзья? Чем он увлекался? И почему вдруг лиса напала на него и на Его Величество? Как он связан с самим императором?       — Да, Ван Чжи… — точно под впечатлением от количества непроработанных моментов, как-то уныло протягивает Дин Жун, — вся эта информация очень бы помогла следствию. Но у нас её нет. Где же её узнать, раз в доме несчастного никто не выжил?       — Можно было бы походить по городу, по разным лавкам, — начинает рассуждать Ван Чжи, — начать, так сказать, с бизнеса. Поспрашивать, какие сделки он заключал, с кем…       — Почему бы и нет! — Дин Жун принимает идею с воодушевлением.       — Но нам это не очень подходит, Дин Жун, — остужает его пыл Ван Чжи.       — Почему? — Дин Жун явно не понимает, чего так опасается Ван Чжи.       — Во-первых, про его личность, не связанную с работой, нам это мало расскажет, — Ван Чжи вновь берёт в руку кисть, макает её в чернила и обводит иероглиф «человек» в слегка неровный круг, — во-вторых, если мы придём с целью допроса, спугнём наших лисиц. А, быть может, даже наткнёмся на одну из них, сами того не зная. Выслушаем ложь, а потом, та оповестит остальных, и мы сами окажемся съеденными.       — Но что же тогда делать?       Не успевает Дин Жун спросить это, как Ван Чжи вдруг встаёт и пару раз кружится вокруг своей оси.       Пока Дин Жун недоумевает, Ван Чжи просит:       — Посмотри на меня, Дин Жун.       И Дин Жун действительно смотрит, и от этого пытливого взгляда почему-то становится горячо в грудной клетке.       Ван Чжи прокашливается:       — Посмотри внимательно и скажи… Какое бы имя мне подошло?       Дин Жун, кажется, совсем запутался в этих резко сменяющих себя, необычных действиях:       — В каком смысле? — уточняет он.       — Ну, вот если бы ты не знал моего имени, — нетерпеливо поясняет Ван Чжи, — как бы ты подумал, меня зовут?       — Гуан… Юн Гуан, возможно? — чуть скомканно пробормотал Дин Жун.       — Вот! Отлично. Хорошее имя, Дин Жун, — и Ван Чжи не кривит душой: оно, это имя, звучит так же светло, как и пишется, пусть Ван Чжи и не уверен, что сердце его действительно настолько ясное, — мне нравится. А спросил я тебя так неожиданно потому, что хотел, чтобы ты ответил мне естественно и не обдумывая.       — Каков твой план? — Дин Жун наконец начинает понимать правила игры.       — Мой план, Дин Жун, состоит в том, что мы не пойдём за информацией, но она сама придёт к нам, — Ван Чжи небрежным движением рисует на бумаге две точки и соединяет их линией, — причём, от того, кто лучше всех знает Чжао Линъаня.       — От кого же?       — От города, Дин Жун. От города, — заговорщически улыбается Ван Чжи, — но для этого… Нам нужно сочинить легенду нашего появления там.       — Появления? Ты имеешь в виду…       — Да, Дин Жун. Легенду появления новых жителей столицы…       Ван Чжи склоняется к сидящему Дин Жуну, слегка задевая ткань его халата своим, и указывает пальцем сначала на себя, а потом на помощника:       — Появления двух молодых людей, желающих попытать счастья в большом городе. Юн Гуана, и, скажем…       Ван Чжи ещё раз оглядывает Дин Жуна со всем вниманием, и черты его лица отчего-то кажутся такими чёткими и выразительными, несмотря на полумрак кабинета:       — Вэй Линя.