Капкан для лисьего духа

***

      Подразделение Императорского города по изготовлению вооружения встречает Ван Чжи не самой приветливой атмосферой: всюду слышен раздражающий стук орудий, а само помещение сокрыто в полутьму, будучи спрятанным от чужих глаз из соображений безопасности.       Ван Чжи это прекрасно понимает, но липкое неприятное ощущение, всё же, пробегает по его спине мурашками.       По правде говоря, тот светлый образ тайного целителя, что описала Вань-гуйфэй, совсем не вписывался в обстановку, открывшуюся перед Ван Чжи.       Тем не менее, он пришёл сюда не оценивать местное убранство. К тому же, Ван Чжи знает: ни людей, ни ситуацию нельзя судить наскоро, ограничиваясь лишь внешней оболочкой. Иначе придворные запросто обведут тебя вокруг пальца и глазом не моргнут.       Думая обо всём этом, Ван Чжи озирается по сторонам, как вдруг из комнаты сбоку выходит молодой человек лет двадцати пяти, одетый в тёмного цвета форму, с испачканным в саже повязанным вокруг талии полотенцем. Его тёмно-русые волосы заплетены в косу на затылке.       Лицо служащего кажется Ван Чжи неприметным и невзрачным, потому он даже не старается запомнить его черты.       — Скажите, могу я видеть управляющего ведомством? — Ван Чжи решает, что лучше действовать через высокие должности, ведь среди простых работников слухи распространяются со скоростью сгорающей на жаре травы.       — Этот служащий к вашим услугам, — молодой человек слегка кланяется, — управляющий подразделением по изготовлению вооружения, дворцовый евнух Дин Жун.       Некоторое время Ван Чжи пытается уложить в голове новое знание. Он не ведает, чему удивляется больше: тому, что тот человек, на которого он бы никогда не подумал и на которого при случайной встрече вряд ли бы обратил внимание, является благодетелем его госпожи, или тому, что тот сумел возглавить огромное, и, что даже более ценно, стратегически важное рабочее подразделение.       Последнее успокаивает Ван Чжи: значит, этот Дин Жун действительно такой талантливый, как о нём и рассказывала Вань-гуйфэй. А это то, что Ван Чжи и нужно.       — Приятно познакомиться, — Ван Чжи почтительно кланяется, выражая ответную любезность, — моё имя Ван Чжи, я — доверенное лицо драгоценной супруги Вань из Восточного Дворца. У меня есть к вам дело от Его Величества.       — В таком случае, — лицо Дин Жуна почти ничего не выражает, будто Ван Чжи сказал ему о какой-то рутинной банальности, а не упомянул самого Сына Неба: признаться, для Ван Чжи, привыкшего видеть лишь лебезящих придворных, такая, мягко говоря, неоднозначная реакция — в новинку, — прошу пройти со мной в мой скромный кабинет.       Дин Жун ведёт Ван Чжи в ту комнату, из которой сам недавно вышел: и обстановка внутри действительно скромная. Войдя внутрь, Ван Чжи понимает, что это описание было не просто фигурой вежливости.       Большую часть помещения занимает рабочий стол, на котором в неожиданно строгом, а не хаотичном порядке расположились множество инструментов, названий которых и сути Ван Чжи не знал.       Стены серые, с висящими на них картами и схемами, — но никаких художественных картин и даже каллиграфии. Небольшой низенький столик в самом углу, с парой чарок, маленьким чайничком и простыми закусками, видимо, служил зоной отдыха.       Единственным ярко выделяющимся цветным пятном в кабинете были растущие в специальных сосудах пестреющие зелёным травы, за которыми явно должным образом ухаживали.       — Лекарственные, — комментирует Дин Жун, видимо, обратив внимание на изучающего обстановку Ван Чжи, — присаживайтесь, я заварю нам чай.       — Благодарю, — Ван Чжи располагается за столиком и, пока ожидает чая, осторожно наблюдает за Дин Жуном: первыми бросаются в глаза его руки, — тонкие, худые, даже жилистые, но явно сильные и натренированные, видавшие работу.       Длинные пальцы умело обращаются с чайной утварью, точно это были маленькие детали оружия. Ван Чжи впечатлён: наверное, руки Дин Жуна — та самая часть в его манере и облике, что разбавляет впечатление некой блёклой однородности.       — Прошу, — Дин Жун ставит перед Ван Чжи чарку, от которой идёт горячий пар, и вырывает его из размышлений.       — Спасибо, — Ван Чжи пригубливает напиток, отмечая про себя, что вкус у него отменный: наверное потому, что заварен этот чай из каких-то особых листьев, выращенных Дин Жуном самостоятельно.       Но сейчас Ван Чжи не до этого, потому вместо витавшей в мыслях похвалы он произносит:       — Тогда я сразу перейду к делу.       — Не имею никаких возражений, — соглашается Дин Жун, — я внимательно вас слушаю.       Ван Чжи пересказывает Дин Жуну всю суть сложившейся ситуации: конечно, тот уже знает о покушении на императора, а вот о деле Чжао Линъаня — нет. Ведь это самое дело довольно быстро прикрыли, стоило императору по-настоящему разгневаться, тогда, во время аудиенции с Ван Чжи: слухи ещё не успели распространиться.       Ван Чжи рассказывает о том, что его лично назначили вести расследование, но ему нужен помощник, и он наслышан о том, что Дин Жун — хороший специалист в самых разных сферах.       О том, что Дин Жуна рекомендовала Ван Чжи драгоценная супруга Вань, Ван Чжи умалчивает. Так же, как и о том, что Дин Жун — далёк от дворцовой борьбы и, скажем, от той же Восточной Ограды, потому является безопасным вариантом.       В принципе, Дин Жун может обо всём этом догадаться сам. И на основе этого тогда уже отказать Ван Чжи или согласиться.       Ван Чжи, после всех сказанных Вань-гуйфэй слов, после всего, что сам узнал о Дин Жуне уже в подразделении, не может не испытывать к нему уважение. И не может не дать ему шанс попробовать себя как правую руку руководителя в этом расследовании — у Ван Чжи всё равно нет лучшего кандидата.       Но он не собирается никого умолять в случае отказа: себе цену Ван Чжи тоже знает.       — Прошу вас посодействовать мне в разгадке этого непростого дела, господин Дин, — в итоге, произносит Ван Чжи.       На несколько мгновений Дин Жун задумывается. А после отвечает ровным, спокойным голосом:       — То, о чём вы поведали мне, Ван Чжи, никак не может оставить меня равнодушным, как подданного Великой Мин. Я помогу вам, чем смогу, — Дин Жун склоняется в почтительном поклоне.       — Вы не совсем меня поняли, — Ван Чжи недовольно прикусывает губу: Дин Жун хочет запутать его туманными формулировками? Ну уж нет, в этом деле Ван Чжи, быть может, специалист даже лучше, чем Дин Жун в медицине, — сейчас нужно все силы бросить на это расследование. Готовы ли вы оставить пока свою службу и перейти под моё руководство?       После столь прямой просьбы, Дин Жун, кажется, мешкает. И впервые за всё время их разговора Ван Чжи улавливает на его лице ярко читаемую эмоцию, — смятение.       — Если вам это не подходит, прошу прощения, что потревожил, — Ван Чжи уже хочет подняться, как вдруг Дин Жун останавливает его, хватая за руку.       Ладонь у Дин Жуна невероятным образом одновременно и слегка шершавая, и мягкая. А ещё достаточно цепкая, чтобы заставить Ван Чжи застыть на месте.       — Подождите! — он кидает на Ван Чжи выразительный взгляд: кажется, глаза Дин Жуна немного темнеют, либо это Ван Чжи чудится из-за долгого пребывания в полутьме, — я согласен следовать за вами, Ван Чжи.       — Так-то лучше, — самодовольная мысль пробегает на подкорке сознания Ван Чжи, и он сам не до конца понимает, почему так рад тому, что смог склонить на свою сторону этого евнуха.       — В таком случае, — Ван Чжи приподнимается из-за стола и аккуратно высвобождает пальцы из чужого захвата: прикосновение затянулось многим дольше положенного, что довольно неловко, но, когда на кону безопасность императора, некогда думать о таких мелочах, — буду ждать вас завтра к часу Змеи у входа в Запретный Город для встречи с Его Величеством. Будьте готовы приступить к работе.       — Слушаюсь, — откликается Дин Жун, и Ван Чжи улыбается одним уголком губ.