Мальчик из Питера

Я искала тебя годами долгими,

Искала тебя дворами темными,

В журналах, в кино, среди друзей

В день, когда нашла — с ума сошла.

Ты — совсем как во сне,

Совсем как в альбомах,

Где я рисовала тебя гуашью.

Земфира — Искала.

Серёжа теперь и сам проверяет новостную ленту. Не пытается даже объяснить себе, зачем. Просто скроллит статьи, стараясь не задерживаться на фотографиях. На них все равно никогда нет ни Олега, ни его матери. На фотках генерал Волков чем-то напоминает Олега, только взгляд у него тяжелый, мрачный, а волосы совсем седые. На щеке от глаза до подбородка — глубокий шрам, как узнает Сережа, полученный в результате боевых действий в Афганистане. Все меняется, когда в череде дней, где один похож на другой, он с подступающей тошнотой читает новость, что по делу об убийстве генерала Волкова арестована его жена. Сережа поглядывает на Олега все утро, но так и не решается сказать. Сказать Олегу означало признать, что он узнал его секрет, что шпионил за ним. Да и что может сделать Олег? Олег ведь и без него все узнает. Рано или поздно, какая разница? Но на душе противно скребут кошки. Думать об Олеге входит в плохую привычку. Они не друзья, между ними есть только редкие разговоры в компьютерном классе и свет от экрана раздолбанного телефона, когда Олег иногда спускается под лестницу. Стоило Олегу похвалить его фенечки, и Сережа готов бегать за ним, как верный пес. Сережа сам себя бесит. Хуже всего, что Олег смотрит теперь на их с Ритой стол. Смотрит он, конечно, на Риту, на которую просто невозможно не смотреть. Она прикольная, не глупая и очень красивая. Но находится в поле зрения Олега все равно дискомфортно. Когда на ужине Олега вызывают к директору, Сережа уже понимает, что будет. Он вяло ковыряет гречневую кашу ложкой, а в голове стучит мысль, что вот сейчас он должен почувствовать облегчение. Нет больше никакой тайны, Олег теперь в курсе, а значит все в порядке. Он отодвигает тарелку в сторону и встает из-за стола. Нихрена ничего не в порядке. В пустом, темном коридоре, по которому Сережа идет к кабинету администрации, Олег проносится сломя голову мимо, вряд ли даже заметив Сережу. Сережа смотрит ему вслед, а потом срывается вслед за ним. Догнать Олега по лестнице, когда он перепрыгивая ступеньки, летит наверх, у Сережи не было никаких шансов, он замечает, что тот сворачивает куда-то на третий этаж, но когда Сережа оказывается в коридоре, то понимает, что он пуст. Из туалета раздается шум льющийся воды, и Сережа осторожно заглядывает в приоткрытую дверь. Олег, согнувшись, подставляет голову под струю воды, опираясь на раковину обеими руками. Футболка темнеет мокрыми пятнами, плечи трясутся. Ему бы бежать отсюда прочь, выбросить Олега из головы, вернуться в столовую и доесть противную, разваренную гречку, но Сережа заходит в туалет и останавливается на деликатном расстоянии. — Олег? Тот никак не реагирует, жадно хватает ртом воздух, но все еще задыхается, как рыба, выброшенная на берег. Сережа с опаской подходит чуть ближе. Олегу нужна помощь, но получить в нос за попытку ее предложить Сереже не хочется. — Олег… Мама, да? Олег поворачивает голову и силится что-то сказать, но рот застывает в гримасе. На побелевшем лице темные глаза превращаются в черные дыры. Отпустив наконец многострадальную раковину, он прислоняется к кафельной стене и сползает на пол. Сережа скованно присаживается рядом и находит его холодные руки, нащупывая бешеный ритм пульса. Олег задыхается, его колотит истерика. — Она там… — шепчет наконец Олег надтреснутым голосом. — Она… Сережа мрачно обводит глазами пожелтевшие от потеков стены в кафеле. Снова этот ебучий туалет. Чтоб он сгорел. — Смотри, — чеканит Сережа и задирает рукава своей рубашки. — Считай. Считай, сколько фенечек. Вслух. Олег упрямо мотает головой и бьется затылком о стену, будто надеясь выбить что-то из головы. Бьется сильнее. — Олег! — требовательно тормошит его Сережа. — Считай. — Один, два… — он крепко зажмуривается и мотает головой. — Три, — подсказывает Сережа и начинает ладонями медленно растирать ледяные руки Олега. — Дальше. — Четыре, пять… — он переключается на другое запястье. — Шесть, семь, восемь… — Цвета, — безжалостно требует Сережа. — Теперь по цветам. Олег поддается. Синий, красный, зеленый, фиолетовый, белый… Дыхание выравнивается. Олег облокачивается о грязную стену, и Сережа смущенно отпускает его руки. Они сидят на полу, Сережа сидит на ноге Олега, и когда его прошибает осознанием этого, краска бросается в лицо. Надо бы слезть незаметно, пока Олег еще не пришел в себя, но Олег вдруг сам хватает его за руку и сжимает. — Она в СИЗО, — хрипло говорит Олег, а его голос дрожит, рискуя сорваться. С ужасом Сережа понимает, что по щекам Олега ползут крупные слезы. — Моя мама… Она не должна быть там, они обещали, что это на время, что она просто поговорит и все закончится. Несчастный случай, понимаешь? Сережа растерянно хлопает глазами. Он знает, как справится с панической атакой, но что делать с таким Олегом — нет. В детдоме довольно рано дети понимают, что слезы тут никому не интересны. Он не может вспомнить, чтобы за последние несколько лет кто-нибудь на его памяти плакал. — Это я должен быть в СИЗО, я… Она ни в чем не виновата, а из-за меня… Из-за меня она там… И я даже не знаю, что там с ней делают… Плечи Олега сотрясают рыдания, и Сережа осторожно кладет руки на его плечи. А Олег вдруг рывком сокращает расстояние и обнимает Сережу где-то под грудью. На секунду из Сережи будто выбивает весь воздух. Тошнота подкатывает к горлу. Ебучий туалет. Ему требуется какое-то время, чтобы вспомнить, как дышать спокойно. Олег упирается лбом ему куда-то в плечо, он совершенно точно не опасен. Он ведь разбит, едва не больше самого Сережи. Сережа осторожно обнимает Олега в ответ, успокаивающе гладит по спине и ждет, когда все закончится.

****

Когда Сережа выбирается в город, он первым делом покупает нитки для фенечки Олегу. Старается не анализировать, но на подкорке крутится мысль, что он крупно попал. Что сказал бы Вадим, увидев, как Волков обнимает его на полу туалета? Запоздалый страх заставляет сердце сжиматься. Что сказал бы Олег, узнай он, в чье плечо он плачет? — У тебя такое было, да? — догоняет его Олег, когда Сережа возвращается с дополнительных по математике. — Ну, как у меня. Ты знал, что делать. Они не обсуждали, что случилось в туалете. И про маму Олег больше не говорил. — Паничка, — коротко откликается Сережа и слегка замедляет шаг. — Нужно внимание переключить. Можно еще считать вдохи, дышать в пакет, проговаривать, что вокруг. — Жесть, — выдыхает Олег. — Думал сдохну. И часто у тебя такое? Чаще, чем хотелось бы, но Сережа отрицательно мотает головой. — Ты под лестницу? Можно с тобой? — быстро спрашивает Олег, и Сережа коротко кивает. Конечно, он врет, он собирался в спальню доделывать физику, но возможность продолжить разговор с Олегом кажется более заманчивым вариантом, пусть Олег и идет с ним только, чтобы поскроллить новости про дело. В каморке Олег, тем не менее, не берет телефон, а просто забирается на матрас и задумчиво смотрит в стену перед собой. Сережа осторожно присаживается на другой край матраса. — Мой отец… — шумно вздыхает, наконец, Олег и останавливается. — Он умер. — Мне жаль. Соболезную, — наклоняет голову Сережа. У них тут почти у всех родители мертвы и просто отсутствуют, смертью отца особенно не удивишь. — Не нужно, — сжимает губы в тонкую линию Олег. — Мне не жаль. — А мама… — неуверенно начинает Сережа. — Мама в СИЗО, — с ненавистью отзывается Олег. — Они думают, что она виновата. Сережа неопределенно кивает, давая Олегу возможность продолжить. Или не продолжать вовсе. — Она не виновата, — с нажимом говорит Олег.

****

Когда на следующий день Олег забирает стопку тетрадей со стола, его сердце пропускает удар. Это был удар в спину, почти предательство. А потом, почти сразу волной облегчения накатывает осознание, что Олег не собирается списывать, ему это не нужно. — Ты че? — возмущенно выдыхает Сережа, но тот лишь небрежно пожимает плечами. Сережа осторожно косится на Вадима, но тот не делает попыток подойти, наблюдает издалека. — Че за дела, Волков? — нахмуривается Кирилл и смотрит на часы. До урока остается минуты две, вот-вот заявится Рябинина, и забрать тетради уже не выйдет. — Забери у меня, Гречкин, — ухмыляется Олег, помахивая тетрадью перед его лицом. Кирилл делает невнятную попытку, но промахивается. В кабинет заходит Рябинина и открывает доску. — Волков, ты че? — раздраженно шипит Кирилл. — Скучно живется? — А что? Хочешь меня развлечь? — насмешливо приподнимает брови Олег. Сережа в очередной раз перехватывает взгляд Риты, направленный на Олега, и моментально скисает. Сережа сам удивлен, как может одновременно и злиться на Олега, и восхищаться. — Нахуя ты нарываешься? — после урока тихо спрашивает Сережа, а краем глаза замечает в дверях застывшую Риту. До Сережи ей больше дела никакого нет, она ждет Олега, и на душе становится мутно. Конечно, Олег выпендривался только, чтобы Риту впечатлить. А Сережа будто в момент оказался смещен куда-то на периферию. — А нахуя они к тебе лезут? — с улыбкой возвращает ему тетради Олег. — Да не парься, это же мой косяк. Если что, адресуй сразу ко мне. Со смешанными чувствами Сережа смотрит, как Олег выходит из кабинета вслед за Ритой. Думает, что все понял, разобрался, а на деле… Сережа напоминает себе, что Олег и Рита — идеальная пара. Отголоски слухов доносят до него, что Рита даже Олега позвала на свидание, и это чертовски правильно, ведь Олег кажется неплохим, а светлой, доброй Рите в этом аду точно нужен кто-то нормальный. Но за душой у Сережи что-то настойчиво свербит и ноет, а рука сама собой в скетчбуке выводит карандашом знакомый профиль.

****

Когда Сережа понимает, что последние листы в скетчбуке — это сплошь карандашные портреты Олега, он уже бесповоротно падает в бездонную яму влюбленности. Много ли надо, чтобы влюбиться в Олега? Олег касается его при каждом удобном случае. Когда тянется за зарядкой в темной каморке под лестницей, когда через плечо заглядывает в строчки кода на мониторе в классе информатики, когда они случайно сталкиваются на лестнице, а Олег вдруг разворачивается и идет вместе с Сережей, стараясь попадать в его шаг. — Дай руку, — ультимативно требует Сережа, когда в очередной раз Олег появляется под лестницей и падает рядом с ним на матрас. В комнате Олега встречаться было бы действительно намного удобнее, но Сереже даже страшно представить, что случится, если об этом узнает Вадим. — Чего? — Руку протяни, — коротко повторяет Серёжа. Олег неуверенно протягивает ему ладонь, и Серёжа с лёгким вздохом переворачивает и аккуратно отворачивает манжету серой клетчатой рубашки. — У тебя руки такие, — неожиданно говорит Олег. — Какие? — нахмуривается Сережа, мгновенно обращаясь к объекту внимания Олега. Смотрит на руки: руки, как руки. — Ну, — неловко поясняет Олег. — Красивые. Длинные пальцы. Тебе бы на пианино играть. — Загадай желание, — не задумываясь, слишком поспешно выдыхает Сережа, чтобы скрыть смущение. Руки у него красивые, ну да, конечно. Олег смотрит непонимающе, а Серёжа злится на Олега, на ситуацию и на самого себя. Все-таки это была очень тупая идея. Он достает из кармана сплетённый из ниток браслет. Черно-красный, кажется, как раз в духе Олега. Надо было просто отдать, не брать за руку, не завязывать, не мямлить ни про какое желание. — Ты для меня связал? — с трогательным восторгом спрашивает Олег, и искренность такую просто невозможно сыграть, Серёжу немного отпускает. Неожиданно Олег обнимает его за плечи. Дыхание у Сережи сбивается, но не тревожно, а как-то… трепетно. — Завалялась, — как можно более небрежно бросает Серёжа, поспешно отстраняясь. Тепло Олега на футболке застывает фантомным воспоминанием. — Мне не подошла, широкая слишком, а тебе в самый раз. Ну, это от панички, если вдруг накатит. Пересчитаешь цвета, вот это вот все. — А, — неловко улыбается Олег и взъерошивает отросшие темные волосы. — Ну да. А что там с желанием? Ты сказал. — Я завязываю, — важно, будто читает инструкцию, говорит Сережа, — а когда она порвётся, значит исполнится. Олег выразительно смотрит на запястья Серёжи с множеством разноцветных фенечек. — Я просто не загадываю ерунду. А важные желания так просто не сбываются. Придумал? Я завязываю? Или… — Серёжа снова теряется. — Или ты сам хочешь? Или потом?.. — Завязывай, — с готовностью снова тянет запястье Олег и улыбается уголками губ. — Я придумал. — Быстро ты, — хмыкает Серёжа, стараясь не слишком часто касаться тёплой кожи под узлом. Синие вены на запястье ползут рельефом на предплечье, притягивают взгляд. Рита как-то говорила, что девчонкам до визга нравятся вены на руках парней, но Сережа не думал, что и сам будет залипать вот так. — Фигню, наверное, загадал. — Не угадал, — загадочно улыбается Олег, а в сумраке его глаза кажутся темными омутами. — Очень важное. Сережа вдруг понимает. Олег, конечно, загадал, что-то про маму. Конечно, про маму, чего еще может хотеть Олег? А Сережа просто замечтавшийся, влюбленный дебил. Влюбленный. Сережа признается себе и почти смиряется с этим. Он медленно поднимается с матраса. — Спасибо, — ловит его за предплечье Олег, не давая уйти. — Правда. Спасибо. Олег смотрит с благодарностью, совершенно несоизмеримой связке ниток, что Сережа ему подарил. Серёжу вдруг прошибает пот. Он кожей чувствует, как они приближаются к той черте, за которой все неминуемо рухнет, и Серёжа провалится в уже знакомую яму. Этого следовало ожидать, ведь сколько можно балансировать на грани, когда ты совсем не воздушный гимнаст, а неловкий неудачник, забравшийся на крышу, чтобы выпилиться. Серёжа надеялся только, что это произойдёт нескоро. Ему так нужно было что-то нормальное в жизни, ему так нужен был Олег. — Только не говори никому, что это я сделал, — Серёжа небрежно ведёт плечами. — Почему? — нахмуривается Олег, предчувствуя какую-нибудь гадость. Объяснить Серёжа не может. — Нафига тебе портить репутацию, — сухо бросает он. — Ну, знаешь. С ненормальным тусить. Вадим… — Вадим же конченный. Сережа шумно выдыхает. Знал бы Олег, насколько Сережа с ним согласен. — Меня, если что, мнение Вадима не ебет, — спокойно поясняет Олег. — И ты тут единственный нормальный. Сердце радостно заходится, а потом кубарем летит куда-то вниз. Если Олег решит, что они теперь друзья, если решит сообщить об этом Вадиму, все неминуемо рухнет в пропасть. Он сразу потеряет и призрачное равновесие, и Олега. — Олег, — сдаётся Серёжа и трёт висок. — Пожалуйста. Не лезь в это. Не вмешивай меня в свои разборки с Вадимом, мне это не нужно. Олег смотрит раздраженно. — Знаешь, Разумовский, еще немного и я начну думать, что ты меня стесняешься. — Я просто хочу закончить год спокойно, — тихо говорит, почти просит Сережа. — Спокойно? — насмешливо фыркает Олег. — Они же тебя с грязью смешивают. Грязь. Именно так все видит Олег. Какой же Серёжа идиот. — Может, мне так нравится, — цедит Серёжа. Может ему там самое место. Не попрощавшись, Сережа выходит из комнаты.